кончилось...
     Однако  к   семи  часам  тяжелое  безмолвие  внезапно  рассеялось.  Над
горизонтом взошла  полная Луна. Громовым протяжным "ура" -- из миллионов уст
-- встречено  было ее  появление. Луна  точно, минута  в минуту,  явилась на
свидание.  Долго не смолкали  восторженные крики, рукоплескания  гремели  со
всех сторон. А светлокудрая Феба спокойно сияла на дивном южном небе, лаская
нежными, приветливыми лучами возбужденную толпу.
     В  эту  минуту  у  ограды  Стонзхилла   появились   бесстрашные   герои
предстоящего  путешествия.  При  виде  их  толпа  разразилась  восторженными
приветственными   криками.    Внезапно    раздались   звуки    американского
национального гимна. Тысячи голосов подхватили мотив, и "Янки дудл" вознесся
к небу бурей звуков.
     После этого неудержимого порыва, когда  замерли  последние звуки гимна,
толпа притихла, и лишь глухой гул выдавал ее глубокое волнение.
     Тем временем  француз и  два  американца вошли в ограду, вокруг которой
теснилась толпа. За ними  следовали члены "Пушечного клуба" и многочисленные
депутации   от   европейских   обсерваторий.   Барбикен   --   спокойный   и
хладнокровный, как всегда,-- отдавал на ходу последние приказания. Следом за
ним твердым, размеренным шагом выступал  Николь, крепко сжав губы  и заложив
руки за спину. Мишель Ардан шагал  с сигарой в  зубах, обмениваясь направо и
налево горячими прощальными рукопожатиями, которые он щедро расточал. На нем
был неимоверно  просторный дорожный костюм из коричневого бархата, охотничья
сумка через плечо и кожаные краги. Он не  переставая сыпал шутками, смеялся,
острил, поддразнивая, как мальчишка, почтенного Дж. Т. Мастона. Он оставался
до последней минуты истым французом, более того -- истым парижанином.
     Пробило десять часов. Для путешественников настало время занять места в
вагоне-снаряде, так как спуск на дно колумбиады, завинчивание люка снаряда и
уборка подъемной машины, поставленной у жерла колумбиады, должны были занять
известное время.
     Барбикен поставил свой хронометр с точностью до десятой доли секунды по
хронометру Мерчисона,  .которому поручили посредством  электрического запала
произвести  выстрел.  Таким образом,  путешественники могли  следить  внутри
снаряда за бесстрастной стрелкой, которая должна была указать  мгновение  их
отлета.
     Настала  минута   прощания.  Сцена   была   трогательная.  Лихорадочная
веселость Ардана не помешала  ему почувствовать глубокое волнение. У Мастона
скатилась  из-под  его сухих век  горькая слеза, словно сберегавшаяся долгие
годы  ради этого случая. И Мастон уронил эту слезу  на чело своего  любимого
председателя.
     -- А что, не сесть ли и мне с вами? -- шепнул он.-- Есть еще время...
     -- Невозможно, старина! -- ответил Барбикен.
     Через несколько  минут  трое  путешественников  были  уже  в снаряде  и
завинчивали  его  дверцу  изнутри; в  то  же  время  сверху  поспешно убрали
подъемную  машину,  и  жерло  колумбиады,  освобожденное  от последних  пут,
смотрело прямо в небо.
     Николь,  Барбикен  и  Мишель  Ардан были  уже заперты  в  металлическом
вагоне.
     Кто мог бы изобразить волнение зрителей? Оно достигло крайних пределов.
     Луна  плыла  в  прозрачно-чистом  небе,  затмевая  своим  ясным  светом
мерцание звезд; она находилась в этот момент в созвездии Близнецов, почти на
одинаковом  расстоянии между  горизонтом и  зенитом. Всякий понимал,  что не
туда будет направлен прицел колумбиады,  а  выше -- подобно тому как целятся
не прямо в бегущего зверя, а в некую точку впереди него.
     Воцарилось мертвое молчание. Ни единого  дуновения ветерка!  Ни единого
слова из  миллионов уст!  Каждый притаил дыхание, каждый  задерживал  биение
своего сердца. Все взгляды были прикованы к зияющему жерлу колумбиады...
     Мерчисон между тем напряженно следил за стрелками своего хронометра. До
выстрела оставалось еще сорок секунд. Каждая из них казалась столетием.
     На двадцатой секунде толпа дрогнула. Многим пришла в  голову мысль, что
и там, внутри снаряда,  отважные путешественники также считают эти  страшные
секунды! Из толпы стали вырываться отдельные крики:
     --  Тридцать  пять!  Тридцать  шесть!  Тридцать семь!  Тридцать восемь!
Тридцать девять! Сорок! Пли!!!
     Мерчисон нажал  кнопку выключателя, замкнул ток и  метнул электрическую
искру в глубину колумбиады.
     Раздался ужасный, неслыханный,  невероятный  взрыв! Невозможно передать
его силу -- он  покрыл бы самый  оглушительный гром и даже грохот извержения
вулкана.  Из  недр  земли  взвился  гигантский  сноп огня, точно из  кратера
вулкана.  Земля содрогнулась,  и  вряд  ли  кому из  зрителей удалось  в это
мгновение  усмотреть снаряд, победоносно прорезавший воздух в  вихре  дыма и
огня.


        ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ. Пасмурная погода.

     Когда  из  колумбиады  вместе  со  снарядом  вырвался  чудовищный  сноп
пламени,  он  осветил  всю  Флориду, а  в  Стонзхиллской степи, на  огромном
расстоянии,  ночь  на  мгновение  сменилась ярким днем. Гигантский  огненный
столб  видели  в Атлантическом  океане и в Мексиканском заливе на расстоянии
более ста  миль.  Многие  капитаны судов  занесли  в  свои  путевые  журналы
появление необычайных размеров метеора.
     Выстрел  колумбиады  сопровождался  настоящим  землетрясением.  Флориду
встряхнуло  до  самых  недр.   Пироксилиновые  газы,  вырвавшись   из  жерла
гигантской пушки, с необычайной силой сотрясли нижние слои атмосферы, и этот
искусственный  ураган  пронесся  над  Землей  с  быстротой,  во   много  раз
превышавшей скорость самого яростного циклона.
     Ни один зритель не  удержался  на ногах: мужчины, женщины, дети --  все
повалились наземь, как  колосья,  подкошенные бурей. Произошла невообразимая
суматоха;  многие   получили  серьезные  ушибы.  Мастон,   который,  вопреки
благоразумию, вылез вперед, за назначенную  для зрителей  предельную  черту,
был отброшен  на  двадцать туазов  и, пролетев,  точно снаряд,  через головы
сограждан, упал на землю. Триста тысяч человек на несколько минут совершенно
оглохли, и на них словно напал столбняк.
     Воздушная волна, вызванная  выстрелом, вмиг опрокинула  хижины и мелкие
постройки вокруг Стонзхилла, вырвала с корнем множество деревьев на двадцать
миль  в окружности,  погнала  железнодорожные  составы до  самого  Тампа  и,
обрушившись  лавиной  на  город, повалила около  сотни домов;  между прочим,
пострадала   церковь  Пресвятой   девы   и   новое  здание  Биржи,   которое
растрескалось сверху донизу. В гавани столкнулось несколько судов и пошло ко
дну;  с десяток кораблей,  стоявших  на  рейде, порвали  якорные  цепи,  как
бумажные нити, после чего их сразу выбросило на берег.
     Опустошения  распространились  еще  дальше,   за   пределы   территории
Соединенных  Штатов.  Искусственный  вихрь,  усиленный  действием  западного
ветра,  пролетел над  Атлантическим океаном на триста миль  от американского
берега. Разразилась яростная буря, совершен-" но неожиданная, которую не мог
предвидеть  даже  сам  адмирал  Фиц-Рой.  Ужасный  смерч  врасплох  захватил
несколько парусных судов, которые  погибли прежде, чем успели убрать паруса.
Между прочим, жертвой этой случайной бури стал большой ливерпульский корабль
"Чайльд Гарольд". Эта прискорбная катастрофа вызвала сильнейшие нарекания со
стороны Англии.
     Наконец, чтобы не упустить ни  одно из свидетельств об этой буре, нужно
сказать, что спустя полчаса после  выстрела колумбиады, туземцы Сьерра-Леоне
и Гореи ощутили  сотрясение и  глухой  шум: это были раскаты звуковых  волн,
прокатившихся от Флориды  до  Западной Африки, через всю ширь Атлантического
океана. Впрочем, это сообщение основано лишь на рассказах немногих туземцев.
     Но вернемся во Флориду. После первой  минуты замешательства сотни тысяч
ушибленных, оглохших и  сваленных с ног зрителей очнулись, и воздух задрожал
от исступленных криков:
     -- Ура Ардану! Ура Барбикену! Ура Николю!
     Затем  к небу направились десятки  тысяч биноклей, лорнетов и подзорных
труб.  Забыв  прежние  волнения, забыв  об  ушибах  и ранах,  все напряженно
вглядывались в небесное пространство, пытаясь  найти черную точку, в которую
должен был  превратиться  устремившийся вверх  снаряд.  Но все старания были
напрасны.  Волей-неволей  приходилось  дожидаться  телеграммы  из Лонгспика.
Директор Кембриджской  обсерватории Дж. Бельфаст  был уже на своем  посту, в
Скалистых  горах;  ему,  как опытному, искусному  астроному,  были  поручены
наблюдения за полетом снаряда.
     Произошло  явление  совершенно  неожиданное  --  хотя  его,  собственно
говоря, вполне можно было предвидеть,--  помеха  непреодолимая,  мучительное
для всех испытание.
     Дело в  том, что ясная за последние дни погода внезапно изменилась: все
небо  заволокли густые  тучи. Да  и  разве  могло  быть иначе  после  такого
ужасного смещения атмосферных слоев и рассеяния огромного количества паров и
газов, произведенных взрывом четырехсот тысяч фунтов пироксилина? Равновесие
сил  природы  было поколеблено. В этом, впрочем,  нет ничего  удивительного,
ведь и  при морских  сражениях  неоднократно  наблюдалось  изменение погоды,
вызванное артиллерийскими залпами.
     На  другой день,  когда  взошло солнце, все небо  было покрыто  тучами,
словно  тяжкой,  непроницаемой  завесой,  которая  расстилалась  на огромное
расстояние, захватив  даже  Скалистые  горы. Это  было  несчастье,  насмешка
судьбы! Со всех концов  Соединенных Штатов поднялись горькие  жалобы. Но это
мало тронуло матерь-природу: жители Земли сами возмутили атмосферу выстрелом
колумбиады и теперь должны были терпеть все последствия своего поступка.
     Тщетно весь день десятки тысяч людей поглядывали на небо в надежде, что
тучи  разойдутся. Впрочем, и при ясном  небе никто во Флориде  все равно  не
увидел  бы  снаряда, ибо  он летел  по направлению, полученному при выстреле
ночью,  а  Земля,  вследствие  суточного  вращения,  была  днем  обращена  к
противоположной сторона неба.
     Наступила  ночь, а Луна  не  показалась; разумеется, она в  свое  время
взошла над горизонтом,  но оставалась  невидимой  из-за густых, непроглядных
туч,-- точно с  умыслом пряталась она  от взоров  дерзких  смертных, которые
осмелились  в  нее  стрелять.   Наблюдения  были  совершенно  невозможны,  и
телеграмма с Лонгспика только подтвердила это досадное обстоятельство.
     Однако, если  опыт удался, отважные путешественники, покинувшие Землю 1
декабря, в  10 часов 46 минут 40 секунд вечера, должны были долететь до Луны
четвертого числа, в полночь. Волей-неволей публика примирилась с мыслью, что
до  этого срока никакие наблюдения невозможны; к тому же все наконец поняли,
что им все равно не увидать снаряда во время его полета.
     Уже  4 декабря, в ясную погоду, с восьми вечера до полуночи, можно было
бы усмотреть снаряд в виде черной точки на фоне блестящего лунного диска. Но
небеса  оставались   по-прежнему  непроницаемыми,  и  американцы  прямо-таки
разъярились  на  Луну.  Многие  дошли  до  того,  что  осыпали ее  бранью  и
проклятиями. Печальный пример человеческого непостоянства!
     Дж.  Т. Мастон  впал в совершенное отчаяние.  Наконец он не  вытерпел и
отправился  в  Лонгспик. Он решил, что должен сам производить наблюдения. Он
не  сомневался,  что  его друзья  уже  пролетели  весь  свой путь.  Если  бы
путешествие  не удалось,  снаряд неминуемо упал бы обратно  на Землю  --  на
какой-нибудь  материк  или  остров, и  об  этом  тотчас бы  телеграфировали.
Правда,  снаряд  мог упасть и в океан, который занимает  три четверти земной
поверхности,-- однако Мастон ни на мгновенье не допускал такой мысли.
     Настало 5 декабря. Телеграф  известил, что в Европе  безоблачное небо и
что  все  крупные  телескопы Старого Света --  трубы Гершеля, Росса,  Фуко и
прочие  --  неизменно  направлены на земного  спутника; но эти аппараты были
слишком слабы для того, чтобы заметить снаряд колумбиады.
     6 декабря  --  та же погода. Жестокое нетерпение  охватило три четверти
земного   шара.   Начали  придумывать   самые   нелепые   способы  разогнать
сгустившиеся в атмосфере пары..
     7  декабря   небо  несколько  изменилось,   облака  начали  как   будто
расходиться.  Американцы воспрянули духом,  но ненадолго  --  к  вечеру тучи
снова заволокли небо/, закрывая Луну и звезды.
     Дело принимало серьезный оборот. Действительно, 11 декабря в 9 часов 11
минут утра Луна должна была вступить в последнюю четверть.  После этого  она
должна была  пойти на ущерб, и  даже,  если бы  погода прояснилась, шансы на
успешное наблюдение значительно снижались. Ведь с каждым днем Луна будет все
убывать,  пока  не  наступит  новолуние,  когда  земной  спутник  становится
невидимым.  И  только  3  января,  в  12  часов 44  минуты  дня, должно было
наступить полнолуние, при котором удобно вести наблюдения.
     Газеты  печатали  все  эти  данные  и  прибавляли  к  ним  всевозможные
соображения и  догадки, не скрывая от американской  публики, что ей придется
вооружиться терпением.
     8 декабря -- никаких  перемен.  Девятого показалось было солнце, но его
встретили криками  и бранью, и,  точно  обидевшись на американцев, оно снова
спряталось за густыми тучами.
     10 декабря -- снова без перемен. Дж. Т. Мастон чуть не  сходил с ума от
горя.  Друзья стали тревожиться  за состояние  его  мозга,  который до  того
времени прекрасно сохранялся в его искусственном гуттаперчевом черепе.
     Но одиннадцатого числа разразился один из тех ужасных ураганов, которые
свойственны тропическим странам. Яростным восточным  ветром разогнало  тучи,
скопившиеся  над  большей  частью Соединенных  Штатов, и  к  вечеру  на фоне
созвездий  величественно   всплыло  светило  ночи,  правда   уже  наполовину
ущербленное.


        ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ. Новое светило.

     В  эту  же  ночь  пролетело  по  всем Соединенным  Штатам  долгожданное
известие  из Лонгспика, а затем оно перебросилось по атлантическому кабелю и
телеграфным  проводам  во   все  культурные  центры  земного  шара.   Снаряд
колумбиады  был,   наконец,   замечен   благодаря  колоссальному  рефлектору
Лонгспика.
     Вот текст  подробного сообщения директора Кембриджской обсерватории.  В
нем  дано научное  заключение  о результате  изумительного  опыта "Пушечного
клуба".

     "Лонгспик, 12 декабря.
                    Членам бюро Кембриджской обсерватории

     Снаряд,  выпущенный  колумбиадой  в Стонзхилле,  усмотрен  Бельфастом и
Мастоном 12 декабря в 8 часов 47 минут  вечера, в  момент вступления  Луны в
последнюю ее четверть. Снаряд не долетел до места назначения. Он летел  мимо
Луны, но настолько близко, что попал в сферу лунного притяжения.
     Его  прямолинейное движение  превратилось в  криволинейное,  обладающее
необычайно большой скоростью. В настоящее  время снаряд движется вокруг Луны
по эллиптической орбите, став таким образом настоящим спутником Луны.
     Свойства нового небесного тела еще не могут быть определены. Неизвестно
время  обращения его вокруг Луны,  а также продолжительность  оборота вокруг
оси.  Нынешнее же расстояние  его  от поверхности  Луны можно приблизительно
определить в 2833 мили (4500 лье).
     Ввиду  этого  возникают  две  гипотезы  о   последующем  движении  ядра
колумбиады: либо  притяжение Луны возобладает и тогда путники достигнут цели
путешествия;  либо, сохраняя  ту же орбиту,  снаряд вечно  будет  обращаться
вокруг Луны.
     Какое   окончательное  направление  примет  движение  снаряда,  покажет
будущее, а в данный момент можно лишь сказать, что попытка "Пушечного клуба"
имела тот результат,  что Солнечная  система обогатилась еще одним  небесным
телом.
                    Дж. Бельфаст".

     Сколько  вопросов  породила  эта  неожиданная   развязка.  Сколько  еще
неведомого открылось  для научных исканий! Благодаря отчаянной смелости трех
человек и  их беззаветной преданности  науке такая  легкомысленная, казалось
бы, затея,  как выстрел в  Луну, дала  уже  огромный результат, предвещавший
множество непредвиденных  последствий. Если  отважные путники  и не достигли
своей цели,  то  все же  они проникли  в лунный  мир.  Они теперь, как новое
светило, "обращались" вокруг спутника Земли, и впервые человеческий глаз мог
с  такого  близкого расстояния проникать в тайны лунной  поверхности.  Имена
Ардана  Барбикена  и  Николя  должны  были  навсегда  остаться  в  летописях
астрономии, так как эти отважные исследователи, в стремлении расширить  круг
человеческих знаний, смело ринулись в  небесное пространство, отдав жизнь за
успех небывалого, самого фантастического предприятия новейших времен.
     Как бы то ни было, полученное с Лонгспика известие поразило весь земной
шар  изумлением и  ужасом.  Возможно ли  оказать  какую-нибудь  помощь  трем
соотечественникам-героям?  Очевидно, нет, потому что они вышли  за  пределы,
поставленные творцом для жителей Земли.
     Живы ли они? Воздуха у  них хватит на два месяца, съестных припасов  --
на год. Что же с ними будет потом?
     При этом страшном вопросе содрогались сердца самых черствых людей.
     Один только человек не хотел допустить, что  положение безнадежно. Один
только он верил  в  спасение  путешественников. Это был  их преданный  друг,
такой же смелый и решительный, как они,-- достойнейший Дж. Т. Мастон.
     К тому же он не  терял их из виду. Наблюдательный пост в Лонгспике стал
его жилищем; его  горизонт был  ограничен  зеркалом колоссальной  трубы. Как
только Луна показывалась у горизонта, он тотчас же включал ее в  поле зрения
телескопа, ни на минуту  не  теряя  ее  из  виду,  напряженно  следя  за  ее
передвижением среди небесных созвездий. С неизменным, изумительным терпением
дожидался он  "прохождения"  снаряда через лунный  диск,  и  поистине  можно
сказать, что Мастон оставался в постоянном общении со своими друзьями. Он ни
на минуту не терял надежды снова увидеться с ними в один прекрасный день.
     -- Мы наладим сигнализацию с ними,--  говорил он  всем,  кто хотел  его
слушать,--  как  только обстоятельства  позволят. Получим от них  новости  и
перешлем им свои. Я их знаю, это люди изобретательные. Они захватили с собой
все  богатства  искусства, науки и  техники. А  с  такими сокровищами  можно
добиться всего на свете! Помяните  мое слово:  они  найдут  способ  выйти из
своего трудного положения -- они вернутся на Землю!

             1865

---------------------------------------------------------------

     С ЗЕМЛИ НА ЛУНУ ПРЯМЫМ ПУТЕМ ЗА 97 ЧАСОВ 20 МИНУТ
     Перевод Марко Вовчок

        ОГЛАВЛЕНИЕ:
     Глава первая. "Пушечный клуб".
     Глава вторая. Сообщение председателя Барбикена.
     Глава третья. Эффект, произведенный сообщением Барбикена.
     Глава четвертая. Ответ Кембриджской обсерватории.
     Глава пятая. Повесть о Луне.
     Глава шестая. О  том, чего невозможно не  знать, и о  том,  чему больше
непозволительно верить в Соединенных Штатах.
     Глава седьмая. Гимн снаряду.
     Глава восьмая. История пушки.
     Глава девятая. Вопрос о порохе.
     Глава десятая. Один недруг на двадцать пять миллионов друзей
     Глава одиннадцатая. Флорида и Техас.
     Глава двенадцатая. Urbi et Orbi.
     Глава тринадцатая. Стонзхилл.
     Глава четырнадцатая. Заступ и кирка.
     Глава пятнадцатая. Праздник отливки.
     Глава шестнадцатая. Колумбиада.
     Глава семнадцатая. Телеграмма.
     Глава восемнадцатая. Пассажир "Атланты".
     Глава девятнадцатая. Митинг.
     Глава двадцатая. Атака и оборона.
     Глава двадц