акой срок добрался бы курьерский  поезд  до Луны?  Всего в триста  суток!
Восемьдесят шесть тысяч четыреста десять лье-- что  это за расстояние?! Ведь
это даже  меньше,  чем  девять раз  взятая  окружность  Земли.  Но разве нет
моряков или путешественников, которые на своем веку проехали гораздо больше?
Не забудьте, что  я  буду  в дороге всего девяносто семь  часов!  Неужели вы
воображаете, что Луна так уж далека от Земли и что надо хорошенько подумать,
прежде  чем рискнуть  на такую  экскурсию?  А  что  бы вы  сказали, если  бы
пришлось отправиться на планету Нептун, которая  ходит по небу на расстоянии
миллиарда  ста сорока семи миллионов лье от Солнца? Вот путешествие, которое
едва ли кому-нибудь  было бы  по  карману, даже при  тарифе  в  пять  су  за
километр! У самого барона Ротшильда не хватило бы его миллиарда на  билет --
потребовалось бы еще сто сорок семь миллионов в придачу!
     Эта непринужденная манера рассуждать, видимо, очень нравилась собранию;
к  тому  же  Мишель Ардан,  поглощенный  своей  темой,  говорил с  пламенным
увлечением,  с огромным подъемом.  Он чувствовал, что аудитория жадно  ловит
каждое его слово, и продолжал с восхитительной уверенностью.
     -- Так вот, друзья мои, и  это расстояние от Нептуна до Солнца -- сущие
пустяки, если сравнить его с отдаленностью звезд. Тут уже пришлось  бы брать
по меньшей мере  числа с  девятью нулями, а  за единицу  принимать миллиард.
Прошу извинения,  что  ударяюсь  в такие подробности,  но для нас  они имеют
животрепещущий интерес.  Выслушайте, потом судите! Звезда Альфа  в созвездии
Кентавра удалена от нас на восемь биллионов лье; Вега  и Сириус на пятьдесят
биллионов;  Арктур на  пятьдесят  два;  Полярная  звезда на  сто  семнадцать
биллионов; Козерог на сто семьдесят биллионов. Стоит ли после этого говорить
о  расстояниях  между планетами  и Солнцем? И вы  еще будете утверждать, что
такие расстояния существуют? Ошибка! Ложь! Обман чувств! Знаете, что я думаю
об этом  мире,  который  начинается  нашим лучезарным светилом  и  кончается
Нептуном? .Хотите знать мою теорию? Она очень проста! Для меня солнечный мир
твердое и однородное  тело;  планеты, которые  его  составляют,  теснят друг
друга, соприкасаются, чуть  ли  не прилипают друг  к  другу;  а пространства
между  ними  -- это промежутки, которыми отделяются  друг от друга  молекулы
самых плотных металлов  -- серебра или железа, золота или платины! Поэтому я
вправе  утверждать  и  повторяю  с  твердым  убеждением,  которое,  надеюсь,
разделяете и вы: "расстояние"  --  пустое слово, расстояния,  строго говоря,
вовсе не существует!
     --  Здорово  сказано!  Браво!  Ура!  --  в  один  голос  закричала  вся
аудитория,  наэлектризованная  уверенным  тоном   оратора,   его  жестами  и
смелостью идей.
     -- Правильно! -- громче всех вопил Мастон.-- Расстояния не существует!
     Яростно  жестикулируя, он  едва не потерял  равновесия и  чуть было  не
свалился  с  эстрады.  Но  он кое-как  удержался,  избежав  падения, которое
доказало бы ему весьма  осязательно и грубо, что "расстояние" -- не такое уж
пустое слово.
     Тем временем Мишель Ардан продолжал с прежним увлечением:
     -- Друзья мои, я полагаю, этот вопрос нужно теперь считать исчерпанным.
Если я не всех еще убедил, то это потому, что, очевидно, был слишком робок в
своих доказательствах, не привел еще самых сильных доводов, а этому виной --
недостаточность моих теоретических познаний. Как бы то ни было,  я повторяю:
расстояние от Земли до Луны незначительно  и не заслуживает особого внимания
со стороны  серьезного человека. Могу сказать, не боясь преувеличения, что в
скором времени  появятся целые  поезда,  составленные из вагонов-снарядов, в
которых  будет очень удобно  путешествовать от Земли  до  Луны. Не  будет ни
толчков, ни  стуков,  ни  крушений; поезда полетят стрелой  к своей цели, "с
быстротой  пчел" -- как выражаются ваши охотники. Не пройдет и двадцати лет,
как половина жителей Земли перебывает на Луне!
     -- Ура!  Да здравствует Мишель Ардан! -- воскликнули все, даже наименее
убежденные.
     -- Да здравствует Барбикен! -- крикнул в ответ скромный оратор.
     Это   громогласное  признание   заслуг   Барбикена  вызвало  долгие   и
единодушные аплодисменты.
     -- Теперь, друзья мои,-- продолжал  Ардан,--  вы, быть может, пожелаете
задать мне кое-какие вопросы? Пожалуйста! Хотя мне, профану, и нелегко будет
ответить, но все же я постараюсь.
     До  сих  пор председатель "Пушечного  клуба"  был,  по-видимому,  очень
доволен  общим ходом  беседы. Ардан толковал о более  или  менее отвлеченных
вопросах ,и благодаря своему яркому воображению блестяще их излагал. Но надо
было  отвлечь Ардана, а  также аудиторию  от вопросов чисто  практических, в
которых  Ардану было  бы,  конечно,  труднее разобраться.  Поэтому  Барбикен
поспешил  взять  слово  и  спросил  своего   нового  друга,  что  он  думает
относительно обитаемости Луны и вообще планет Солнечной системы.
     -- Ты мне ставишь трудную задачу, дорогой мой  председатель! -- ответил
оратор  с  улыбкой.--  Однако, насколько  я  помню, на  этот вопрос отвечали
утвердительно  люди большого  ума,  как  Плутарх,  Сведенборг,  Бернарден де
Сен-Пьер и  многие другие.  Становясь на  точку зрения  философии природы, я
вынужден буду  разделить их  взгляды  и признать,  что в  этом мире не может
существовать ничего бесполезного.  На  твой вопрос, друг  Барбикен, я отвечу
так: если миры могут быть обитаемы, значит, все они или населены, или раньше
были населены, или будут населены со временем.
     -- Замечательно! -- воскликнули  слушатели первых рядов, задававшие тон
всему собранию; их мнение было законом для остальных.
     --  Нельзя  ответить убедительнее и логичнее,-- согласился председатель
"Пушечного клуба".-- Итак, вопрос сводится к следующему: "Обитаемы ли миры?"
Что до меня, я склонен в это верить.
     -- А я так вполне в этом убежден,-- отвечал Ардан.
     -- Однако,--  заметил  один из членов  собрания,-- существуют серьезные
возражения против обитаемости миров. Во всяком случае, на большинстве планет
условия  жизни значительно отличаются  от соответствующих условий  на Земле.
Поэтому,  ограничиваясь  даже  одними  планетами,   можно  сказать,  что  на
планетах, удаленных  от  Солнца,  живые  существа должны  замерзнуть,  а  на
близких к Солнцу они должны сгореть.
     -- К  сожалению,  я не  имею удовольствия лично  знать моего почтенного
оппонента,-- ответил Мишель Ардан,-- но все же  попытаюсь ему ответить.  Его
возражение,  конечно,  очень  основательно,  но, мне кажется,  его  можно  с
успехом  опровергнуть,  так  же   как  и  все  остальные  возражения  против
населенности  планет.  Будь я физиком,  я сказал бы ему:  если на близких  к
Солнцу  планетах  высокая  температура  умеряется  более  слабым  выделением
внутреннего  тепла планеты, то на  отдаленных планетах, напротив, это  тепло
выделяется  сильнее,-- и, таким образом,  на их поверхности  может создаться
температура, вполне подходящая для существ, организованных наподобие земных.
Будь я  натуралистом, я  сказал  бы ему,  что целым  рядом крупнейших ученых
доказана  приспособляемость  земных  организмов  к самым различным  условиям
жизни. Ведь рыбы  дышат в  среде,  безусловно пагубной для других  животных.
Амфибии  ведут двойственную  жизнь --  явление трудно  объяснимое! Некоторые
морские животные обитают  в очень глубоких слоях воды и выдерживают давление
в  пятьдесят   и  шестьдесят  атмосфер.  Иные  низшие  организмы  совершенно
нечувствительны к температуре и встречаются как в  горячих источниках, так и
в  ледяных пустынях полярных  океанов!  Итак,  нужно  признать, что  природа
создает  настолько  разнообразные, порою непостижимые условия жизни,  что ее
можно назвать всемогущей. Будь  я химиком, я сказал бы ему, что в аэролитах,
то есть в телах, образовавшихся  вне земной сферы, путем анализа  обнаружены
следы углерода;  а это  вещество  имеет  органическое происхождение  и,  как
доказывают  исследования Рейхенбаха, несомненно  входило  когда-то в  состав
живых тел. Наконец, будь я теологом, я  сказал бы  ему, что, согласно учению
апостола  Павла,  божественное искупление распространяется не на одну только
Землю, но и на все небесные миры. Но я не химик, не естественник, не физик и
не  теолог,  я  полный  невежда,  я  не  знаю великих  законов,  управляющих
Вселенной, и  должен буду ответить так: мне неизвестно,  населены ли  другие
миры,--  потому-то  я  и  хочу полететь  на  Луну,  чтобы убедиться  в  этом
собственными глазами.
     Нашлись ли у  противника  Мишеля Ардана новые  возражения,  неизвестно.
Собрание  заглушило  его  слова,  встретив последнюю  фразу  Ардана  криками
исступленного восторга.  Когда,  наконец,  водворилось молчание даже в самых
отдаленных рядах аудитории, победоносный оратор смог  продолжать свою речь и
добавил следующее:
     -- Вы прекрасно понимаете, мои славные янки, что я лишь слегка затронул
этот вопрос: я приехал  сюда не для  того, чтобы читать публичные  лекции на
эту богатую  тему. Есть еще целый ряд доводов  в пользу обитаемости миров. Я
их  оставлю  в  стороне, позвольте мне  остановиться лишь  на  одном. Людям,
которые утверждают, что планеты необитаемы, нужно  ответить так: быть может,
вы были бы и правы, если бы могли доказать, что Земля -- наилучший из миров;
но это далеко не доказано, что бы там ни говорил Вольтер. У Земли всего один
спутник, а у  Юпитера, Урана, Сатурна  и Нептуна -- к их  услугам несколько;
это  дает  этим  планетам  известные  преимущества,  которыми отнюдь  нельзя
пренебрегать.  Но  что особенно неудобно  на  Земле  -- это  наклон ее оси к
орбите. Отсюда происходит  неравенство  дней  и  ночей,  отсюда  и  досадное
разнообразие времен  года.  На  нашем  злополучном  шаре всегда или  слишком
жарко, или слишком холодно; мы мерзнем зимой, а  летом жаримся  на  припеке.
Земля -- планета  насморков, воспаления легких и всякой простуды! То ли дело
на Юпитере, ось которого почти перпендикулярна  к плоскости его  орбиты! Там
для одного  и того же  места не  бывает скачков температуры. Там  существует
зона  вечной весны, зона вечного лета, зона вечной осени, зона  вечной зимы.
Каждый юпитерианин может  выбрать климат  себе по вкусу и всю свою  жизнь не
бояться   перемен   погоды.  Вы,  конечно,  согласитесь,  что  это   большое
преимущество Юпитера по  сравнению  с  Землей,  не говоря уже о  его длинных
годах,  которые  продолжаются  по  двенадцати  земных  лет!  Более  того,  я
совершенно  убежден, что при таких изумительно  благоприятных условиях жизни
обитатели этого счастливого "мира" должны  быть высшими  существами:  ученые
там более  учены,  артисты  более  талантливы,  люди злые  менее злы, чем на
Земле,  а добрые еще  лучше наших. И,  увы, подумать только, чего не хватает
нашей Земле,  чтобы достигнуть такого  совершенства: сущего пустяка!  Только
оси вращения, менее наклоненной к плоскости орбиты.
     --  За  чем  же  дело стало?  -- внезапно раздался  неистовый  голос.--
Объединим наши усилия, изобретем машины и выпрямим земную ось!
     Гром рукоплесканий раздался  в ответ  на это предложение, которое могло
прийти  в  голову  лишь Дж.  Т.  Мастону. У  него всегда  была склонность  к
инженерному искусству,  и при  его пылком воображении  ему ничего не  стоило
хватить через край. Однако  надо  признаться-- ибо это правда,-- что  многие
поддержали его восторженными криками. И, разумеется будь у американцев точка
опоры, которую  требовал  в древности Архимед"  они  непременно  создали  бы
рычаг, чтобы  повернуть  Землю и выпрямить ее ось, но, увы, точки опоры  как
раз и недоставало этим отважным механикам!
     Как  бы то ни было, но "практическое предложение" Мастона имело большой
успех: оно прервало прения  на добрых четверть часа. И долго еще после этого
митинга  толковали  в  Соединенных  Штатах  о  смелом  проекте  пожизненного
секретаря "Пушечного клуба".


        ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ. Атака и оборона.

     Казалось бы, на  этом и  должен был закончиться митинг. Трудно  было бы
придумать лучшее заключение.
     Однако,  когда  шум,  наконец,  улегся,  послышались  следующие  слова,
произнесенные твердым, суровым голосом:
     -- Теперь, когда оратор уделил так много  времени  области фантазии, не
угодно ли ему будет вернуться к основной  теме? Нельзя ли поменьше вдаваться
в теории и прямо перейти к обсуждению технической стороны путешествия?
     Все  взгляды  обратились  на  говорившего.  Это  был  худощавый,  сухой
человек, с энергичным лицом, с бородой,  подбритой по-американски  с боков и
густой под подбородком.
     Пользуясь  движением  в толпе,  он  мало-помалу пробрался в  первый ряд
слушателей. Скрестив руки,  он  устремил сверкающий,  смелый взгляд на героя
митинга. Высказавшись,  он  умолк. По-видимому,  его  ничуть  не  смущали ни
тысячи обратившихся на него взглядов, ни  ропот порицания,  которым собрание
встретило его заявление. Не получив сразу ответа, он повторил свои слова тем
же суровым голосом, добавив:
     -- Мы собрались сюда, чтобы говорить о Луне, а не о Земле.
     -- Вы совершенно правы, милостивый государь! -- ответил Ардан.-- Прения
уклонились в сторону. Вернемся к Луне.
     -- Милостивый государь,-- продолжал незнакомец,-- вы  утверждаете,  что
спутник Земли  обитаем. Допустим.  Но если  жители Луны  существуют, то  они
живут не дыша,  так как -- я прошу вас принять это во внимание ради вашей же
пользы -- на поверхности Луны нет ни единой молекулы воздуха.
     Мишель Ардан встряхнул своей львиной гривой. Он сразу почуял, что имеет
дело с сильным противником. Он смерил незнакомца твердым взглядом и сказал:
     -- Вот как! По-вашему,  на Луне нет воздуха? А позвольте вас  спросить:
кто это утверждает?
     -- Ученые.
     -- В самом деле?
     -- В самом деле.
     -- Милостивый  государь,-- возразил Ардан,--  шутки в сторону.  Я питаю
глубокое уважение к ученым, которые знают свое дело, и  глубокое презрение к
тем, которые его не знают.
     -- А вам известны и такого рода ученые?
     --  Известны. Во  Франции, например, есть сейчас один "ученый", который
утверждает на  основании "математических  вычислений",  что  птицы не  могут
летать; есть и такой, который доказывает, что рыбы не приспособлены  к жизни
в воде.
     -- Милостивый государь, я не  таких ученых имею в виду. В подтверждение
своих слов я готов привести имена, которые вы не можете не признавать.
     --  В  таком  случае,  милостивый  государь,  вы  поставите  в  большое
затруднение такого профана, как я. Впрочем, я всегда  рад узнать  что-нибудь
новое!
     -- Зачем же вы вмешиваетесь в ученые вопросы, если вы их не изучали? --
довольно грубо спросил незнакомец.
     -- Зачем? -- отвечал Ардан.-- Тот и смел, кто не подозревает опасности!
Я ничего не знаю, это правда, но именно в этой слабости моя сила!
     --  Ваша слабость граничит  с  безумием!  --  с раздражением  в  голосе
крикнул незнакомец.
     -- Э, тем лучше,-- возразил француз,-- если мое безумие доведет меня до
Луны!
     Барбикен и его товарищи пожирали глазами непрошеного гостя, который так
дерзко возражал Мишелю Ардану. Никто его не знал, и председатель  "Пушечного
клуба",  несколько смущенный  тем оборотом, какой  принимали прения,  не без
тревоги  поглядывал на  своего  нового друга.  Все  собрание  прислушивалось
внимательно и настороженно, понимая, что сейчас будут выявлены все опасности
или даже полная-неосуществимость предполагаемого путешествия.
     --  Милостивый государь,-- снова  начал противник Ардана,-- Есть  много
доказательств  полного отсутствия  атмосферы  на  Луне, и  они до сих пор не
опровергнуты.  Я  мог  бы   сказать  а  рriori,   что  если  и  существовала
когда-нибудь атмосфера на Луне, то ее  уже давно притянула бы  к себе Земля.
Но я предпочитаю привести вам несколько неопровержимых фактов.
     -- Приводите,  милостивый государь,-- ответил  Ардан  с самой  любезной
улыбкой.-- Сколько угодно!  -- Вы  знаете,--  продолжал  незнакомец,--  что,
когда  лучи  света вступают в  такую среду,  как воздух, они отклоняются  от
прямолинейного направления, другими словами, преломляются. Ну так вот, когда
Луна своим диском затмевает  для нас некоторые звезды,  то  лучи  этих звезд
никогда  не  отклоняются  от своего  направления, то есть не  испытывают  ни
малейшего  преломления.  Отсюда  неизбежный  вывод:  на  Луне  нет   никакой
атмосферы.
     Все взоры устремились на француза: как опровергнет он это положение, из
которого вытекают столь важные следствия?
     -- В самом деле,-- ответил Ардан.-- Это -- ваш самый сильный аргумент и
почти  единственный. Ученый,  быть может, затруднился бы дать на него прямой
ответ,  но для  меня  этот  довод  не имеет решающего значения.  Он  стал бы
решающим, если бы был точно  измерен  угловой диаметр  Луны,  однако точного
измерения до  сих  пор не существует. Но  оставим это. Скажите  мне, сударь,
допускаете ли вы существование вулканов на поверхности Луны?
     -- Потухших вулканов -- да, действующих -- нет.
     --  Но  в  таком  случае  ведь можно,  не  выходя  за  пределы  логики,
допустить, что некогда вулканы были действующими?
     --  Разумеется, но  они  сами  могли выделять  необходимый для  горения
кислород, и, следовательно, происходившие  на  Луне вулканические извержения
еще не доказывают присутствия на ней атмосферы.
     --  Пойдем  дальше,--  ответил  Ардан,--  и  вообще  оставим  косвенные
доказательства.  Перейдем  к  фактам,  к  непосредственным  наблюдениям.  Но
предупреждаю: мне придется ссылаться на ученые авторитеты.
     -- Что ж, ссылайтесь.
     -- И сошлюсь.  Третьего мая  тысяча семьсот пятнадцатого года астрономы
Лувиль и Галлей, наблюдая затмение,  отметили необычные световые  явления на
Луне.  Эти поблескивания, очень  кратковременные и часто повторяющиеся,  они
приписали действию грозы, разразившейся в атмосфере Луны.
     --  В   тысяча  семьсот  пятнадцатом   году,--  возразил  незнакомец,--
астрономы Лувиль и Галлей приняли за лунные  явления феномены, происходившие
в слоях земной атмосферы и вызванные болидами и метеорами. Вот что  ответили
ученые на сообщение об этих фактах и что теперь я вам повторяю!
     -- Пусть так! -- нисколько не смущаясь, отвечал Ардан.-- Теперь сошлюсь
на  Гершеля, который  в  тысяча семьсот  восемьдесят  седьмом году  наблюдал
множество светящихся точек на поверхности Луны.
     -- Не отрицаю, но  он оставил этот  факт без объяснения. Сам Гершель не
решился на основании его доказывать существование лунной атмосферы.
     -- Превосходный ответ! -- воскликнул с увлечением Мишель Ардан.-- Вы, я
вижу, очень сильны в селенографии.
     -- Весьма силен, милостивый  государь, и добавлю вам, что первоклассные
астрономы. Бэр и Мэдлер, которые подробнее всех  исследовали ночное светило,
пришли к выводу о полном отсутствии на нем атмосферы.
     По рядам аудитории пробежал трепет. Доводы странного незнакомца начали,
по-видимому, влиять на общее мнение.
     --  Пойдем  дальше,--  хладнокровно  продолжал  Мишель  Ардан.-- Что вы
ответите на следующий  весьма веский довод? Известный  французский  астроном
Лосседа,   наблюдая   затмение    восемнадцатого   июля   тысяча   восемьсот
шестидесятого года, констатировал, что края закрытого Луной солнечного диска
казались   закругленными   и  усеченными.  Такое   явление  могло  произойти
вследствие   преломления  солнечных  лучей  в   лунной  атмосфере.   Другого
объяснения быть не может!
     -- Но достоверен ли этот факт? -- с живостью переспросил незнакомец.
     -- Абсолютно достоверен!
     Новое  движение  в  аудитории,  обрадованной  успехом  своего  любимца.
Незнакомец молчал. Не кичась победой  над противником, Ардан продолжал  свою
речь самым простодушным тоном:
     --  Вы  видите,   уважаемый  сударь,  что  нельзя  решит