роме  того,
что Мегалингв выдал его досье...
     - Я тоже думал, что это ваша работа, - сказал Фут.
     Лантано посмотрел на него и улыбнулся. Нет, это не была улыбка юноши,
это была улыбка древнего,  умудренного  опытом,  закаленного  в  сражениях
старца, который мог позволить  себе  снисходительность  и  даже  нежность,
потому что всякого насмотрелся на своем веку.
     - Вы американский индеец, - сказал Фут, сразу обо всем догадавшись, -
из прошлого.  Давным-давно  вы  завладели  современным  оборудованием  для
путешествий во времени. Как это вам удалось, Лантано? Броз,  должно  быть,
заслал свой зонд в вашу эпоху, я ведь прав, а?
     Помолчав, Лантано ответил:
     - Все дело в "памятниках материальной  культуры",  которые  изготовил
Линдблом. Он использовал компоненту настоящего  оружия  военного  времени,
действующего по этому принципу. Геолог ошибся, и  некоторые  из  предметов
Линдблома оказались не под землей, а на ее поверхности у всех на виду. И я
увидел их, я возглавлял тогда отряд воинов.  Вы  бы,  впрочем,  не  узнали
меня, одет я был совершенно иначе и раскрашен с головы до ног.
     Бывший обитатель убежища Николас Сент-Джеймс спросил:
     - Чероки?
     - Да, - ответил Лантано, - как вы понимаете, из  XV  столетия...  Так
что у меня было достаточно времени, чтобы подготовиться к этому.
     - К чему? - споил Фут.
     - Ведь вы знаете, Фут, кто я такой, точнее, кем я был в 1982 году.  И
кем  я  буду.  И  довольно  скоро.  Ваши  люди  уже  выискивают   меня   в
документальных фильмах, правда? Я сэкономлю вам много времени - вы  можете
обнаружить меня в 19-ой серии фильма "А".
     - И кого же вы там играете?
     - Генерала Дуайта Дэвида Эйзенхауэра.  В  насквозь  фальшивой  сцене,
сочиненной Готтлибом Фишером. В ней рассказывается о  том,  как  Черчилль,
Рузвельт или, вернее, актеры, их  изображающие  согласно  замыслу  Фишера,
беседуют с Эйзенхауэром  и  приходят  к  решению  -  насколько  они  могут
отложить высадку союзных войск в Европе? День высадки они  называли  "днем
"Д". Я должен был  произнести  одну  весьма  любопытную,  лживую  фразу...
Никогда ее не забуду.
     - Я помню ее, - неожиданно сказал Николас.
     Все посмотрели на нем.
     -  Вы  сказали  тогда:  "Я  думаю,  море  слишком   неспокойно.   Это
задерживает  высадку  и  объясняет  неудачу,  постигшую  нас  при  попытке
создания плацдарма". Фишер заставил вас это сказать?
     - Да, - ответил ему Лантано, - я произнес  тогда  именно  эти  слова.
Однако высадка прошла успешно. Потому что,  как  рассказывалось  в  версии
"Б", в такой же фальшивой сцене, предназначенной  для  зрителей  Нар-Пака,
Гитлер преднамеренно задержал две бронетанковые дивизии в  Нормандии,  для
того чтобы высадка увенчалась успехом.
     Все промолчали.
     - Будет ли смерть Броза, - спросил Николас,  -  означать  конец  эры,
открывшейся этими фильмами? У вас ведь есть доступ к...
     - Как только умрет Броз, - уверенно сказал  Лантано,  -  мы  и  члены
Совета Реконструкции, с которыми я уже  обсуждал  этот  вопрос,  вместе  с
Луисом Рансиблом, который принимает в этой истории самое активное участие,
должны будем решить, что именно мы скажем миллионам подземных жителей.
     - И они выйдут? - спросил Николас.
     - Если мы этого захотим, - ответил Лантано.
     - Черт меня побери, - заволновался Николас,  -  разумеется,  мы  этом
хотим, в этом-то все и дело! Разве не так? - Он посмотрел  по  очереди  на
Лантано, на Адамса, а затем на Фута.
     Фут сказал:
     - Я думаю, да. Я согласен. И Рансибл тоже, наверное, согласится.
     - Но только один человек, - напомнил Лантано, -  обычно  обращался  к
жителям подземных убежищ. Человек этот - Талбот Йенси. И как же  он  решит
поступить?
     Адамс пробормотал:
     - Талбота не сущ...
     - Нет, он существует, - сказал Фут. И обратился к Лантано: -  Что  же
решит им сказать Талбот Йенси?
     Я думаю, ты можешь дать исчерпывающий ответ на этот  вопрос,  подумал
он, потому что он тебе известен. И я знаю, почему он тебе известен,  и  ты
тоже понимаешь это. Мы уже выбрались из трясины лжи, из мира  фантомов  мы
переселились в мир реальный. А  кто  ты  такой,  я  знаю  по  фотографиям,
сделанным спутником.
     Помолчав, Лантано задумчиво ответил:
     - Талбот Йенси уже в ближайшее время объявит,  если  все  пойдет  как
задумано,  что  война  закончилась.  Но  что  поверхность  земли  все  еще
радиоактивна, так что люди должны покидать подземные убежища постепенно, в
порядке очереди.
     - А это правда? - спросил Николас. - И они на  самом  деле  будут  по
очереди выходить на поверхность? Или это еще одна...
     Взглянув на часы. Лантано сказал:
     - Давайте займемся делом, Адамс. Вы должны доставить из  Пенсильвании
запись альфа-волны. Я раздобуду устройство, на котором мы остановили  свой
выбор. Фут, вы поедете со мной. Мы встретимся с Адамсом в  его  конторе  в
Агентстве, и вы сможете установить оружие, запрограммировать и подготовить
его на завтра.
     Он встал и быстро зашагал к двери.
     - А что мне делать? - спросил Николас.
     Лантано взял карту Фута, подал ее Николасу:
     - Мои железки в вашем распоряжении. И скоростной аэромобиль,  который
доставит вас и десяток железок в  Северную  Каролину.  Вот  это  место,  в
котором нужно копать. И желаю удачи! Отныне вы вольны делать то,  что  вам
заблагорассудится. А у нас сегодня вечером совсем другие заботы.
     Фут сказал:
     - Очень плохо, что мы так спешим. Очень плохо, что у нас нет  времени
на то, чтобы все обсудить.
     Ему было  страшно,  его  обостренная  интуиция  посылала  ему  сигнал
опасности. "Если бы только в нашем распоряжении было больше времени!"
     Он спросил Лантано:
     - Как вы думаете, у нас есть время?
     - Нет, - ответил тот.



                                    26

     Со своей многочисленной свитой - железками и людьми  -  Джозеф  Адамс
покинул гостиную; Фут и Лантано вышли вслед за ним.
     -  Так  это  Броз  запрограммировал  машину-убийцу?  -  спросил   Фут
темнокожего молодого йенсениста, точнее, выглядевшего молодым сейчас.
     - В эту машину была заложена альфа-волна...
     - Которую может получить любой йенсенист от любого  из  трех  крупных
компьютеров, - парировал Фут. Адамс, которого  окружали  громко  лязгающие
при ходьбе железки,  ничего  не  услышал.  -  Лантано,  давайте,  наконец,
выясним, кто есть кто. Вы ведь все знаете. Это ведь  вы  убили  Линдблома!
Мне  бы  очень  хотелось  это  выяснить,  до  того  как  мы  приступим   к
осуществлению нашего плана.
     - Важно ли это? Имеет это какое-то значение?
     Фут сказал:
     - Да. Но я все равно уже не сверну с выбранного нами пути. Потому что
если мы не осуществим свой план, то все погибнем. И моральные проблемы  не
будут тогда иметь никакого значения. Особенно после того, как я  установил
прослушивающее и записывающее устройство. Было бы весьма прискорбно,  если
бы кто-нибудь расстался с жизнью из-за профессиональной сноровки...
     - Это я запрограммировал машину-убийцу, - сказал Лантано.
     - Почему? Что такого сделал Линдблом?
     - Ничего особенного. Более того, я ему многим обязан, благодаря ему я
завладел зондом времени. Если бы не он, меня бы здесь не было. А до  него,
- он помолчал, - я убил Хига.
     - Почему?
     - Я убил Хига,  -  равнодушно  сказал  Лантано,  -  чтобы  остановить
реализацию "специального проекта". Чтобы  спасти  Рансибла.  Чтобы  проект
этот лопнул. И я этого добился.
     - Но почему Линдблома?  Хига  -  понятно,  но...  -  Детектив  развел
руками.
     - Для того, чтобы возложить вину на Броза.  Чтобы  убедить  Адамса  в
том, что именно Броз убил его единственного друга, единственного  близкого
ему человека на всей Земле. Я думал,  что  машине  удастся  удрать,  и  не
ожидал, что железки Линдблома  проявят  такую  прыть.  Вероятно,  Линдблом
что-то подозревал - он хорошо обучил своих железок. Но он не знал,  откуда
будет нанесен удар.
     - И что вам дала его смерть?
     - Она вынудила Адамса действовать. Броз очень  осторожный,  Броз,  не
имея на то никаких причин, не доверяет мне и избегает меня.  Броз  никогда
не подпустит  меня  так  близко  к  себе,  чтобы  я  смог  прикончить  его
собственноручно. Без помощи Адамса иве никогда не удастся с ним  свидеться
наедине. Я заглянул в будущее и точно знаю: Броз погибнет завтра утром при
посещении конторы Адама или будет продолжать править  еще  целых  двадцать
лет, независимо от того, верите вы в это или нет.
     - В таком случае, - сказал Фут, - вы поступили правильно.
     Если все  это  правда.  Впрочем,  проверить  его  слова  нет  никакой
возможности. Двадцать лет, подумал Фут. Пока Брозу не исполнится  сто  два
года. Просто кошмар, подумал Фут. И это кошмар все еще  продолжается.  Нам
еще предстоит проснуться.
     - Адамс, однако, не знает, - продолжал Лантано, - и никогда не узнает
о том, что до самой смерти Линдблом продолжал обдумывать  мучительное  для
него решение. По сути дела, он к нему пришел.  Это  отвратительно,  но  он
решил донести о сомнениях  Адамса  относительно  моральной  обоснованности
"специального проекта". Он знал, что Адамс может в любой момент  известить
Луиса Рансибла, чтобы тот не попался на крючок, не попал в ловушку;  тогда
бы Рансибл с подачи Адамса предал гласности свои археологические  находки.
Он потерял бы участок в Юте, но не  все  свои  владения.  И  не  все  свое
достояние. И не свою свободу. Линдблом остался верен Агентству и Брозу,  а
не другу. Я видел это, Фут, можете мне поверить.  Уже  на  следующий  день
Линдблом собирался использовать свои каналы связи - а он-то уж  знал,  как
это делается, - чтобы поставить  в  известность  Броза,  в  его  женевском
логове. Адамс и  сам  боялся  этого,  он  знал,  что  его  жизнь  в  руках
Линдблома. Жизнь Адамса.  Из-за  его  довольно  необычных  для  йенсениста
угрызений совести. Из-за его убежденности в том, что "специальный  проект"
порочен уже по самой своей природе и является низкой и гадкой затеей. - Он
замолчал, наблюдая,  как  тяжело  нагруженный  аэромобиль  Джозефа  Адамса
оторвался от земли и растворился в ночном небе.
     Фут сказал:
     - На вашем месте я бы этого не делал. И не  убивал  бы  ни  Хига,  ни
Линдблома. Никого.
     По долгу службы он и так видел слишком много крови.
     - Но, - отозвался Лантано, - вы хотите  принять  участие  в  убийстве
Броза. Так что сейчас  даже  вы  признаете,  что  все  остальные  средства
исчерпаны, за исключением самого крайнего. Я прожил шестьсот лет, Фут, и я
знаю, когда нужно, а когда не нужно убивать.
     Да, подумал Фут, ты и в самом деле это прекрасно знаешь.
     Но когда же, подумал он, придет конец этой цепочке убийств? Станет ли
Броз последним в этой цепочке? Никаких гарантий нет.
     Интуиция подсказывала ему, что будут и новые жертвы, поскольку  такая
психология, такой подход  к  решению  проблемы  стал  получать  все  более
широкое распространение - Лантано немало потрудился для этого, как  бы  он
себя не называл - Лантано или Талбот Йенси. Это имя он, вероятно, носил  и
раньше. Разумеется, за Брозом последует Рансибл, затем Адамс  и,  как  Фут
догадывался с самого начала, - он сам. Одним  словом,  все,  кого  Лантано
сочтет "необходимым" отправить на тот свет.
     Любимое словечко тех, думал Фут, кто рвется к власти. Хотя  подлинная
причина скрывается внутри - все дело в стремлении  осуществить  задуманное
желание. Все жаждут власти: Броз, Лантано; бесчисленные пешки-йенсенисты и
те, кто йенсенистами еще не стал; сотни, а то и тысячи  политкомиссаров  в
подземных убежищах, правящих как  настоящие  тираны  благодаря  тому,  что
обладают тайной информацией  о  подлинном  положении  дел  на  поверхности
Земли.
     Но именно у этого человека жажда власти оставалась  неудовлетворенной
на протяжении веков.
     Кто же, спрашивал себя Фут, когда они шли к ожидавшему их аэромобилю,
представляет собой большую опасность? Шестисотлетний Лантано, он же Йенси,
он же Бегун-Красное Перо или как  там  его  называли  соплеменники-чероки,
который во время одного из  своих  "преображений"  станет  тем,  что  пока
является всего лишь  синтетической  куклой,  сделанной  по  его  образу  и
подобию и привинченной к дубовому столу? И эта кукла  -  что,  несомненно,
вызовет шок у многочисленных йенсенистов,  владельцев  поместий,  -  вдруг
оживет и  обретет  способность  ходить...  Итак,  эта  ожившая  кукла  или
владычество дряхлеющего, впадающего в старческий маразм чудовища,  которое
прячется в Женеве и  занимается  только  тем,  что  возводит  вокруг  себя
крепостные  стены,  чтобы  чувствовать  себя  в  безопасности?  Как  может
нормальный человек выбирать между ними двумя и при этом не свихнуться?  Мы
проклятый народ, думал Фут, "Книга Бытия" права. Если это и в  самом  деле
то решение, которое мы должны принять, если другого выбора у нас  нет,  то
мы все станем послушными орудиями в  руках  Лантано  или  Стэнтона  Броза,
которыми они будут распоряжаться по своему усмотрению  в  соответствии  со
своими великими замыслами.
     "Но неужели это и в самом  деле  конец?"  -  спрашивал  себя  Фут,  в
глубокой задумчивости направляясь к аэромобилю. Он уселся позади  Лантано,
который тут же  завел  двигатель.  Аэромобиль  взмыл  в  сумеречное  небо,
оставив  за  собой  "горячую  зону",  Чейенн  и   залитую   ярким   светом
недостроенную виллу, которую обязательно когда-нибудь достроят.
     - Оружие, - сказал Лантано, - лежит на заднем сиденье.
     Оно  было  бережно  упаковано  в  картонную   коробку   с   наклейкой
автоматической фабрики-изготовителя.
     - Значит вы знали, что я выберу? - спросил Фут.
     - Хорошая штука,  -  уклончиво  ответил  Лантано,  -  путешествия  во
времени.
     Больше он ничего не сказал. Некоторое время они хранили молчание.
     Существует еще один вариант, подумал Фут. Третий человек,  обладающий
гигантской властью; человек этот не пешка, которую передвигают Лантано или
Стэнтон  Броз.  В  своей  кейптаунской  загородной  вилле,  во  внутреннем
дворике, по стенам которого вьются виноградные лозы,  нежится  под  лучами
солнца Луис Рансибл. И если мы хотим отыскать психически нормальных людей,
способных принимать  разумные  решения,  то,  вероятно,  мы  отыщем  их  в
Кейптауне.
     - Как я и обещал, - сказал вслух Фут, -  я  установлю  это  оружие  в
конторе Адамса в Нью-Йорке.
     А затем, подумал он, я отправлюсь в  Кейптаун  к  Луису  Рансиблу.  Я
болен, думал Фут, я заболеваю от завесы "необходимости", которая окутывает
моего  спутника,  являющегося   порождением   политической   и   моральной
реальности, которую я не в состоянии осмыслить. В конце  концов  я  прожил
только сорок два года, а не шестьсот лет.
     И если мне удастся благополучно добраться до Кейптауна,  сказал  себе
Фут, я включу все приемники, какие только найдутся на вилле, и буду  ждать
известий из Нью-Йорка о том,  что  хитрый,  жирный,  старый  слизняк  Броз
наконец-то мертв. И  прикончил  его  самый  талантливый  и  самый  молодой
составитель речей (Господи, шестисотлетний юноша!).
     А затем я и Луис Рансибл, вероятно, сумеем договориться и решим,  что
нам   следует   делать   дальше.   Постараемся   понять,   что    является
"необходимостью" для нас самих.
     Потому что в данный момент он и понятия  не  имел,  как  ему  следует
поступать.
     Вслух же он сказал:
     - Вы собираетесь, как только Броз  умрет,  попытаться  убедить  Совет
Реконструкции, что вы единственный законный правитель всей Земли.
     - Разве это и так не известно каждому из  сотен  миллионов  подземных
жителей! Разве Заступник не получил верховную власть уже много лет назад?
     - А железки, - спросил Фут, - будут  ли  они  повиноваться  вам?  Или
Харенжаному и Холту? Если дело дойдет до этого?
     - Вы забываете вот о чем, я  же  имею  доступ  к  "чучелу",  к  этому
чурбану за дубовым столом, я программирую его, я ввожу  в  него  речи  при
помощи Мегалингва 6-У. Так  что,  по  сути  дела,  я  уже  начал  к  этому
готовиться. Я просто "сольюсь" с чучелом - постепенно.  -  Лантано  сделал
нервный жест рукой. - Я бы употребил слово "сплавление".
     - Но вам же не понравится, если вас привинтят...
     - Я думаю, мы спокойно без этого  обойдемся.  Йенси  начнет  посещать
самые большие подземные убежища. Подобно  тому  как  Черчилль  посещал  те
районы Великобритании, которые подверглись бомбардировкам во время  Второй
Мировой войны. Те кадры Фишеру не пришлось выдумывать.
     - Неужели за всю вашу долгую жизнь вы только один раз  появлялись  на
публике - в фильме Фишера? И сыграли  только  одну  роль  -  американского
генерала, участвовавшего во Второй Мировой войне? Или... -  Интуиция  Фута
помогла ему сообразить: - Может, вам и прежде случалось добиваться власти,
причем власти значительной, хотя  и  не  такой  колоссальной,  как  власть
Заступника Земли?
     - Я не сидел сложа руки. И в  ряде  случаев  мне  удавалось  кое-чего
добиться. Отведенная мне роль на протяжении истории непрерывно менялась.
     - Может быть, мне известно одно из ваших имен?
     Сидевший рядом с ним человек ответил:
     - Да, несколько.
     Он не стал развивать эту тему, и было видно, что больше он ничего  не
скажет. Они молчали, скоростной аэромобиль  скользил  над  погруженной  во
мрак Землей.
     - Не так давно, - осторожно начал Фут, не ожидая,  впрочем,  услышать
ответ на прямой вопрос, - несколько  моих  агентов,  допрашивающих  бывших
обитателей убежищ, вышедших на  поверхность,  сообщили  мне  поразительную
новость. Они рассказали, что те принимали под землей слабый  телевизионный
сигнал,  не  тот,  что  получают  обычно  по  кабельному  телевидению   из
Ист-Парка, а совершенно другой. В нем содержался намек на  недостоверность
официальной информации.
     - Это моя ошибка, - сказал Лантано.
     - А, так это ваша работа!
     Теперь понятно, кто это сделал. Интуиция не подвела.
     - Это была моя ошибка, - повторил Лантано,  -  которая  могла  стоить
Рансиблу его свободы, что  для  него  то  же  самое,  что  и  жизнь.  Было
совершенно очевидно, что я  должен  был  остановиться,  еще  до  того  как
обнаружил, что Броз обвинил Рансибла в подключении к кабелю. Агенты  Броза
начали охоту на Рансибла. А  я  совершенно  не  хотел,  чтобы  они  с  ним
расправились. Я отключил мой кабель от  главного,  защищенною  кабеля,  но
было уже поздно. Маразмирующий, дряхлеющий  Броз  разродился  "специальным
проектом". Конвейер заработал, и в этом была моя  вина;  я  был  просто  в
отчаянии от того, что этот ужасный конвейер запустил я. И тогда...
     - Вам удалось, - ласково заметил Фут, - проект провалить.
     - Мне пришлось это сделать; ведь виноват  был  во  всем  только  я  -
никаких сомнений в  этом  не  было.  Потому  что  из-за  меня  подозрение,
дремавшее  у  Броза  в  подсознании,  стало   уверенностью.   Само   собой
разумеется, мне пришлось выйти на сцену и начать действовать.  Я  начал  с
Хига. Это был единственный способ остановить осуществление проекта в самый
последний момент. Остановить его раз и навсегда, а не просто  на  какое-то
время.
     - И так, чтобы себя не выдать.
     - Ситуация была очень опасной. Не  только  для  Рансибла,  -  Лантано
посмотрел на Фута, - но и для меня. Я не собирался вызывать огонь на себя.
     Да поможет мне Бог, подумал Фут, распрощаться  с  этим  человеком.  И
тогда через Атлантику я полечу к Рансиблу и сообщу ему по видеофону, что я
уже в пути.
     Если только Рансибл захочет иметь со мной дело.
     Эта тревожная мысль не покидала Фута, обрастая все  новыми  деталями;
аэромобиль тем  временем  пересекал  всю  территорию  Соединенных  Штатов,
направляясь в Нью-Йорк, в Агентство, в контору Адамса.
     В конторе было темно. Адамс еще не прибыл.
     - Вполне естественно, - решил Ланта