идая возражений.
   "А Винета? - подумал Лев. -  Она  ждет  меня  вечером".  Правда,  вечер
понятие неопределенное. Час не был назначен.
   - К восьми вернемся в Москву? - спросил он у старшего переводчика.
   - Час туда, час назад, там полчасика. Успеешь, конечно, - ответил  тот,
не  слишком  довольный,  что  вдруг  пришлось  стать   помощником   своего
технического помощника. - Глайсеры подадут  минут  через  двадцать.  Сходи
пообедай. И подумай, как объяснить тоитам, что такое Т-град.
   Лев еще не проголодался, но он послушно отправился в столовую. Конечно,
заказал экзотический обед "Невесомость": бульон в мягкой фляжке, паштеты и
пюре в тюбиках - выдавливай в рот, хлебцы и котлетки  со  сливу  размером,
чтобы не резать, не крошить, положил в рот и жуй. Пирожки - на зубок, соки
- на глоток, а фрукты - "космос" невиданных размеров.  Ведь  на  спутниках
нет ограничивающей тяжести, там все растет беспредельно -  для  Гаргантюа:
виноградина, как яблоко, яблоко, как ананас, ананас, как тыква.
   Ананас с тыкву размером Лев не съел, конечно. Это он слова подбирал для
Винеты. Все делалось для Винеты.
   Аэрокары были поданы на крышу в 16:30. Снова  превратившись  в  няньку,
Лев вкатил своего подопечного на стульчике в лифт, из лифта  -  на  крышу,
потом по трапу - в глайсер. Для него и тоитов  был  приготовлен  маленький
трехместный, а Ван Тромп вместе с  Юстусом  и  решающими  сели  в  большой
глайсер. Им нужно было в пути сформулировать послание в Темпоград.  Только
поэт Русанов отказался от полета;  вечером  он  должен  был  выступать  на
концерте. Да и Темпоград не интересовал его.  Поэт  не  любил  восхищаться
техникой.
   Итак,  Лев  усадил  тоитов  возле  иллюминатора,  сам  сел  напротив  и
приготовился к лекции.
   Конечно, он знал, что такое Темпоград. Этот город  был  сенсацией  2099
года, не столь неожиданной, как открытие разумных  обитателей  на  планете
Той, но не менее замечательной. Уже несколько  лет  популярные  журналы  и
передачи  "Для  вас,  любознательные"  объясняли   молодежи   преимущества
Темпограда. Проекты его  публиковались,  сообщения  о  ходе  строительства
появлялись регулярно. Открытие состоялось совсем недавно - 13 мая.  Любому
своему товарищу, той же Винете, Лев мог бы без подготовки прочесть  лекцию
о городе высокого темпа. Но как растолковать достижения XXI  века  тоитам,
знающим только три действия арифметики?
   - Т-град - особенный город, - начал он, повторяя слова  Ван  Тромпа.  -
Его  задача  -  снимать  пики  загруженности  при  нехватке  времени.  Так
непонятно? Ну, поговорка есть у нас: хуже нет - ждать и догонять. У  одних
время некуда девать - скучают, томятся, на часы смотрят ежеминутно; другим
некогда дух перевести, дел невпроворот, хватаются за одно, другое, третье,
ничего не поспевают. Им хорошо в Темпограде, там времени предостаточно.
   Но главное не в том. На Земле принцип: каждому - по  потребности.  Все,
что нужно, получаешь.  И  вот  появилась  новая  нужда:  что-то  изобрели,
придумали, новое лекарство нашли, срочно необходимое для здоровья. Но, как
говорится: долог путь от пробирки до  прилавка.  Изобрели  -  проверяют  -
считают - проектируют - строят заводы - мастеров обучают - доставляют... А
человек ждет. Больной ждет лекарство. Темпоград  создан,  чтобы  укоротить
эту цепочку. Появились заказы - и сразу проект. Например...
   Лев задумался,  подыскивая  примеры.  Да  в  любой  отрасли  они  есть.
Родилось новое, и жди, жди!.. Вот спортивные скафандры изобрели недавно  -
всем  молодым  хочется  покувыркаться  в   невесомости.   Но   ждут.   Или
монокристаллические нити для мостов. Паутинка над пропастями, красота! Сто
тысяч мостов  надо  перестроить,  миллион  новых  перекинуть.  Очередь  на
проекты!
   Но будет ли все это понятно тоитам? У них и  железа  нет  никакого,  ни
мелкокристаллического, ни монокристаллического; из бронзового периода  еще
не вышли. Какие тут разговоры о монокристаллах?
   - Например, приехали вы на Землю, поговорить надо. Но вы  нашего  языка
не знаете, мы - вашего. Учу, учу, учу, сотню слов запомнил за все время. А
в Темпограде...
   И осекся. Увидел, что тоитам не до лекции. Вцепившись когтями в кресло,
с ужасом глядели они на  проваливающиеся  дома,  башни,  деревья,  дороги.
Обыкновенный полет был для них волшебством.
   - Какие духи несут нас? - спросил Клактл, опомнившись.
   Лев мысленно собрал в  голове  школьные  познания  -  ядерный  подогрев
воздуха, горячие газы  вырываются  из  сопел,  реактивная  сила  разгоняет
глайсер,  на  наклонных  плоскостях  параллелограмм  сил,   горизонтальная
составляющая тянет вперед, вертикальная - поднимает...  Как  изложить  все
это тоитам?
   - Крошечные невидимые духи горячего воздуха, - сказал он.
   Прозвучало мистически. Но ведь тоиты и об атомах не знали.
   - А это что? - спросил скотовод, указывая за окошко.
   К счастью, Лев хорошо знал все междуречье Волги и Оки,  которое  в  XXI
веке коротко называлось Москвой.
   - Гора, - сказал он. - Пустая, надутая изнутри. Построена для лыжников.
Самая большая в мире искусственная вершина.
   - А это?
   - Радиообсерватория.
   Что такое  обсерватория?  Башня,  откуда  смотрят  на  звезды.  Но  как
объяснить, что такое радио?
   - Море. Тоже сделанное. Каналы, которые наливают его.
   - Институт генной инженерии. (Допустим, инженеры  -  это  строители.  А
гены?)
   - Комбинат выращивания мяса.
   Мясо тоитам известно. Комбинат, скажем, мастерская. Но  как  выращивают
мясо? В кубах с генной закваской. Опять гены. Пропустим для простоты.
   Так на каждом километре.
   Где-то возле Коломны вуалевая поволока окутала крылья, земля утонула  в
тумане, а потом под брюхом глайсера возник ослепительно белый пышный  мир,
весь состоящий из туго надутых наволочек.
   - Что это? - спросил Клактл с трепетом.
   - Облака.
   - А это?
   - Небо.
   - Почему ночь?
   На самом деле небо было ярко-синее, Лев назвал бы его южным. Но на  Тое
с его густой атмосферой дневной небосвод белесый, синева проступает только
в сумерки.
   Все было непривычным, все было непонятным для тоитов на  Земле.  Им  бы
годик-другой  привыкать  к  новой  планете,  но  не   было   времени   для
акклиматизации. Пришлось ошарашить: МЗТ - Земля  -  Москва  -  Академия  -
теперь еще Темпоград. Где тут понять, где воспринимать слова? И  не  нужны
объяснения. Увидят своими глазами.
   Жрец-астроном, полураскрыв рот, переводил глаза с синего неба на  белые
наволочки, с наволочек - на  синеву.  Практичный  кочевник  ориентировался
быстрее. Облака его волновали мало,  он  предпочитал  существенное,  рядом
лежащее.
   - Хорошая кожа, - сказал он, поглаживая замшевые подлокотники.
   - Я скажу, чтобы вам дали такой кожи, - обещал Лев.
   - На целый шатер?
   - На шатер.
   - Хорошее  кресло,  -  продолжал  вождь  пастухов.  Даже  зажмурился  и
почмокал губами, представляя, какое впечатление он  произведет  на  вождей
других племен, принимая их в этом кресле в замшевом шатре.
   - Вам подарят такое кресло.
   -  Хорошая  крылатая  кибитка.  -  Раскинутыми  руками  тоит  изобразил
треугольные плоскости глайсера.
   - Я скажу... я спрошу, -  поправился  Лев.  Он  подумал,  что  глайсер,
пожалуй, тоиту не подарят. Это уже оружие. Как бы не приспособили его  для
набегов за женами и рабами.
   Толстяк между тем уже заглядывал в  окошко,  высматривая,  что  бы  еще
попросить. Но прежде чем он успел похвалить тучи, горы или озера,  глайсер
снова вошел в молочную мглу, а вынырнув, оказался над широкой  ярко-желтой
буквой Т.
   - Ну вот и наш Т-град, - указал Лев.
   Внизу виднелось мелкое озеро с просвечивающим дном,  россыпь  коттеджей
на берегу и эта самая буква  Т,  крыша  единственного  здания  Темпограда.
Почему  Т?  Возможно,  это  была  прихоть  архитекторов.  С  тех  пор  как
пассажирский транспорт почти целиком ушел  в  воздух,  градостроители  все
больше внимания обращали на цвет крыш,  их  форму,  узоры,  возникающие  в
плане. Неудивительно, что буква Т была выбрана и для Т-града.
   -  Идем  на  посадку,  -  объявил  автомат.  -  Просьба  к   пассажирам
пристегнуться ремнями к креслам.
   Другие глайсеры  уже  планировали  на  желтое  Т,  покачивая  крыльями.
Казалось, осенние листья падают поодиночке.
   Вес  таял,  как  в  скоростном  лифте.  На  секунду  Лев   почувствовал
головокружение, но не успел даже осмыслить его. Кровь  тут  же  прилила  к
голове, пол прилип к ногам.
   Началась обычная суета прибытия: "Отстегните ремни, пройдите  по  трапу
на крышу, в кабину лифта. Переводчики, помогите нашим гостям..."
   Лифт, вестибюль, конвейер... Журчащая лента повлекла людей и тоитов  по
длиннющему коридору со стенами, выложенными глянцевитой черной  и  голубой
плиткой в шашечку. Когда конвейер  разогнался,  черные  плитки  слились  в
узоры, картинки,  буквы;  буквы  сложились  в  слова:  "Не  волнуйтесь,  в
Темпограде успеют", и: "Милости просим  на  орбиту  быстрого  времени".  И
старая поговорка была тут: "Хуже нет - ждать и догонять".  И  исправленная
поговорка: "Обещанного три дня  ждут".  И  снова:  "Доброго  времени  вам,
плодотворного времени!"
   Но вот лента ушла в подполье; люди и тоиты оказались в  обширном  зале,
застеленном бесшумным пластиком, и с  глухой  стеной,  задернутой  матовой
пленкой. Приземистый дежурный с головой, ушедшей в плечи (Лев подумал, что
он похож на тоита), нажал клавишу, пленка просветилась, и за ней  открылся
город... скорее - макет города, озаренный странным пронзительно фиолетовым
светом.
   Город (или макет) занимал обширный зал - метров двадцать в поперечнике.
Все было странновато в макете: причудливая форма  зданий  -  нагромождение
кубов, шаров, пирамид, цилиндров, грибов, воронок. Странны были пропорции:
при двадцатиметровой ширине город возвышался на  добрых  десять  метров  -
многослойные кварталы,  многоярусные  улицы.  С  яруса  на  ярус  по  всем
направлениям вились наклонные дороги, как  будто  все  сооружение  увязали
канатами для перевозки. На верхних ярусах торчали консоли с садами,  а  на
самом верхнем был парк. Центральная  аллея  его  вела  к  самому  крупному
зданию (или монументу) - в форме старинных настольных часов  со  стрелками
на розоватом циферблате. Часы показывали 17 часов 47 минут. Лев сверил  со
своими наручными. Время совпадало.
   Макет удивлял обилием и тонкой проработкой деталей. Десятки садов, и  в
каждом беседки, киоски, фонари, аллеи со скамейками,  тысячи  деревьев  на
тонкой, спичечной ножке. Мосты и мостики с перилами, дороги с развязками и
светофорами, стоянки для  автомашин  и  игрушечные  машинки  на  стоянках.
Каждое здание оформлено по-своему, за окнами вспыхивают и гаснут сиреневые
искорки. Игра их создавала впечатление жизни, хотя никакой жизни  не  было
заметно. Автомобильчики на пандусах стояли неподвижно, лодки не плавали по
пруду, никто не прогуливался по аллеям.  И  все  же  хотелось  смотреть  и
смотреть на макет, выискивая все новые детали, любоваться плавными линиями
дорог, удивляясь мастерству и трудолюбию создателей этого города  размером
с одну комнату.
   - Какая красивая  игрушка!  -  поспешно  похвалил  скотовод  и  заранее
почмокал губами, представляя себе, как он поставит этот городок  в  особом
шатре, прикажет понаделать костяных солдатиков  и  будет  играть  в  штурм
вместе со своими воинами.
   - Да это же не игрушка. Это и есть Темпоград.
   Между  тем  прибыли  пассажиры  и  большого  глайсера.   К   прозрачной
стенке-витрине подошли Юстус, Ван Тромп,  величественный  Мамадугу  и  еще
двое из числа решающих.
   Дежурный, похожий на тоита, поспешно подскочил к Ван Тромпу.
   - Все подготовлено. Пожалуйста, к микрофону. Т-град готов  к  приему  в
любую секунду.
   Ван Тромп, уже зараженный всеобщей торопливостью, ускорив шаг,  подошел
к микрофону, на ходу вынимая из кармана заготовленный текст.
   - Внимание, Темпоград. Академия Времени запрашивает  ваши  рекомендации
по  проблеме  планеты  Той,  спутника  двойного  солнца  Лямбда.  Один  из
компонентов этой пары - нестационарная звезда, из класса новых. Вспышка ее
ожидается 18 июля по приведенному времени.  На  планете  имеется  разумная
жизнь, находящаяся, если сравнивать с земной историей, примерно на  уровне
третьего тысячелетия  до  нашей  эры...  Всего  около  двадцати  миллионов
жителей;  половина  их,  охотники   и   скотоводы,   еще   не   вышли   из
первобытно-общинного строя, половина - земледельцы,  вступившие  в  раннее
рабовладение...
   Короче, Ван Тромп излагал все сказанное утром на заседании, и  нам  нет
необходимости повторять предыдущую главу.
   Запрос  был  составлен  лаконично.   Ван   Тромп   читал   неторопливо,
размеренно, но уложился в пять минут.
   Затем последовало смешное пискливое чириканье:  запись  передавалась  в
ускоренном темпе. После паузы последовало еще одно чириканье,  секунды  на
три,  совсем  коротенькое.  "Ответ  получен!"  -  воскликнул  дежурный  и,
подскочив, перевел рычажок магнитофона.
   - 17 часов 58 минут 19 секунд, -  объявил  рупор.  -  Темпоград  принял
заказ - дать рекомендации по проблеме планеты Той. Мы понимаем срочность и
сложность задания, получив материалы, приступим к  обсуждению  немедленно.
Но для ускорения дела предлагаем  прислать  к  нам  специалиста-астронома,
если возможно, профессора Юстуса и кого-либо из  тоитов.  Иначе  неизбежны
бессмысленные  потери  времени  на  уточнения  и  запросы,  которые  могут
возникнуть в процессе работы.
   Ван Тромп, разводя руками, обратился к Юстусу:
   - Я предвидел, что дело пойдет к тому. Но с вашим здоровьем...
   - Если надо, значит, надо, - сказал Юстус. - Рискну.
   - Рисковать не стоит категорически, - возразил Ван Тромп  благоразумно.
- Нам дорога ваша жизнь.
   Юстус отмахнулся:
   -  Знаю,  знаю.  С  детства  помню,  что  нет   ничего   дороже   жизни
человеческой. Есть на самом деле. Две жизни дороже одной. А тут речь  идет
о двадцати миллионах. Вы на меня  не  тратьте  время.  Постарайтесь  лучше
уговорить тоитов.
   Минут пять прошло, прежде чем  тоиты  поняли,  что  от  них  требуется.
Сначала оба отказались наотрез. Потом скотовод  заколебался,  представляя,
сколько подарков он выпросит  в  волшебном  городе.  Тогда  заколебался  и
Клактл. Понимал, что верховный жрец не простит, если он, Клактл,  вернется
с полпути, а самое главное увидит толстый кочевник.
   - Это опасно? - спросил он у Юстуса.
   - Не опаснее, чем перелет на Землю.
   Клактл  озирался  в  растерянности.  Можно  ли  довериться  тонконогим?
Завлекут в западню и погубят. И тут ему на глаза попался Лев. Едва ли этот
молокосос участник заговора.
   - Пускай он тоже. - Клактл ткнул пальцем в Льва.
   Все обернулись к юному переводчику. Лев почувствовал, что краснеет,  не
от страха, от смущения. Конечно, ему очень хотелось попасть  в  Темпоград,
познакомиться с чудом XXI века. Столько рассказов накопится для Винеты. Но
он не знал, можно ли соглашаться, или  следует  отказываться,  не  потакая
капризу тоита. Не знал, что надо ответить, и все больше краснел, опасаясь,
что ученые неверно истолкуют его замешательство.
   Они действительно истолковали неверно.
   - Да вы не бойтесь, юноша, - сказал Ван Тромп. - Межвременной транспорт
в  вашем  возрасте  совершенно  безвреден.  Ну  попотеете  немножко,  зато
посмотрите Темпоград, а к вечеру будете дома. Темпоград стоит  посмотреть,
уверяю вас.
   - И  привезете  добрую  десятку  в  петлице,  -  вмешался  дежурный.  -
Темпоградские  часы  засчитываются  как  космические  -  в   десятикратном
размере.
   - Нужно, юноша, - повторил Ван  Тромп  с  нажимом.  -  Сами  понимаете,
сколько времени у нас уйдет на обучение другого переводчика. Да  и  примут
ли  его  эти  фокусники?  Решайтесь,  это  такой  случай,   когда   нельзя
отказываться. Вообще, неприлично осторожничать в вашем возрасте.
   - Да я не боюсь! - выкрикнул Лев. - Я только...
   -  Что?  Свидание  с  девушкой?  Отложите.   Объясните,   что   у   вас
государственное задание.
   Лев покраснел еще больше.
   - Что вы? Совсем нет. Какая там девушка?
   Но думал он, конечно, о Винете, совсем не о  матери.  Мама  Мальвина  в
Южном полушарии, она боится жары, до сентября не вернется. Да и не стал бы
Лев сообщать ей о визите в Темпоград. Зачем? Мама  разволнуется,  закидает
Академию Времени  запросами,  протестами.  Маме  лучше  рассказать  задним
числом. А Винету надо бы предупредить.
   Лев отошел в сторонку, набрал цифры на ручном видеофоне.  Однако  номер
Винеты не отвечал. Как быть?
   Ван Тромп между тем стоял над душой:
   - Не тяните, юноша! В Темпограде дорожат  минутами.  Неужели  вам  надо
отпрашиваться на три часа? Вы же вернетесь часам к девяти.
   "К девяти?  Девять  -  это  еще  вечер.  Винета  сказала:  "Буду  ждать
вечером".
   Но тут случилась задержка не по вине Льва.
   Юстус, уже направлявшийся к сводчатой двери  под  надписью  "На  орбиту
быстрого времени", неожиданно остановился и, шаря рукой как слепой, грузно
сел на скамейку. "Сейчас, - пробормотал он. - Подождите, дух  переведу..."
Лицо его приняло зеленоватый оттенок, глаза остекленели...
   Ван Тромп кинулся к нему, проявляя неожиданную расторопность:
   - Юстус, ложитесь на скамейку. Вот куртка под голову. Дежурный, врача и
носилки, немедленно!
   - Я отойду... дух переведу...  таблетки  вот...  -  Юстус  водил  возле
кармана непослушными пальцами.
   - Не шевелитесь, я вам достану. Дежурный, стакан воды! А вы еще  здесь,
юноша? Марш-марш, на старт! Товарищи, катите тоита, пока он не передумал.
   Юстус силился приподняться:
   - Черновики... Гранатову...
   Ван Тромп выхватил у него портфель.
   - Юноша,  держите.  Передадите  лично  президенту  Т-града.  Инструкцию
дошлем. Счастливого времени!
   Все торопили, торопили, некогда было  сомневаться,  прощаться,  некогда
расспросить даже. В углу, левее панорамы,  приоткрылась  дверца,  зажглась
красная надпись "Занято". Туда же катили Клактла, беспокойно  ерзавшего  в
своем креслице. Пригнувшись, Лев переступил порог...
   Порог, отделявший Большой мир от Темпограда и детство Льва Январцева от
его взрослой жизни.



9. ОДНОПРОСТРАНСТВЕННАЯ РАЗНОВРЕМЕННОСТЬ. 23 мая. 18:16-19:22

   Транспортная кабина: некий вариант каюты, кабины самолета, космического
корабля.  Тоже  экономия   квадратных   сантиметров   -   вплотную   стоят
кровати-кресла, шкафчики,  они  же  столики,  аппараты  с  циферблатами  и
кнопками, опутанные цветными проводами.  Библиотека,  фонотека,  кинотека,
малюсенький закуток для  душа.  Единственное  отличие  -  и  не  в  пользу
темпотранспорта: изнуряющая духота. Нестерпимо  жарко,  невыносимо  душно.
Путники пьют, обливаются липким потом, еще пьют,  смотрят  друг  на  друга
осоловевшими глазами, отирают лоб, глотают таблетки от головной боли и  от
боли в сердце. Страдают, вздыхают, смотрят на часы, ничего не объясняющие,
окончательно сбивающие с толку.
   Хуже всех было тоиту. Он  страдал  не  понимая.  Бессмысленные  мучения
казались еще тяжелее. Вообще, он думал,  что  его  мучают  нарочно,  чтобы
сломать, сделать податливее.
   - Где мы? - допытывался он.
   - Мы едем в Темпоград - в тот маленький  город,  который  ты  видел  за
стеклом.
   - Где мы? - повторял  тоит.  И  руками-ластами  показывал:  перегородка
тонкая, вот такусенькая, а мы едем и едем.
   Лев вставлял палец между ласт тоита: именно здесь мы, в  этом  узеньком
промежутке.
   - Почему так долго едем? - недоумевал тоит.
   - Не умеем быстро, Клактл. Не научились.
   - Почему жарко?
   - Чем жарче, тем быстрее попадем в Т-град.
   - Зачем Т-град?
   Вот теперь можно было объяснять не торопясь, повторять  по  многу  раз,
входить во все подробности.
   - В Т-граде сколько угодно времени, -  начинал  Лев.  -  До  катастрофы
считанные недели. Мы спешили, даже обсуждения комкали, экономя минуты. А в
Темпограде времени на все хвата