и транспортера.
Изображение обломка, увеличенное в шестьсот раз, в виде объемной голограммы
транслировалось прямо в центр лаборатории. Усталости они не чувствовали, но
голод давал о себе знать. Чтобы не прекращать работы, заказали ужин по
центральному транслятору прямо в лабораторию, и вскоре появился киб с
подносом. Рент выключил сканирующий микроскоп, но голограмма осталась.
Настройка лазеров требовала слишком много времени. Несколько минут оба
молча сидели на небольшом диванчике в стороне от пульта. Кофе казался Лонгу
слишком горьким, а печенье, битком набитое микроэлементами и витаминами, -
приторно сладким. Он почти силой заставил себя проглотить несколько глотков
обжигающей горячей жидкости.

Приглушенное освещение, чуть слышное шипение лазеров, щелчки фиксаторов на
пульте и в особенности увеличенное, заполнившее собой половину комнаты
изображение искореженного металлического обломка создавали в лаборатории
странную, слегка нереальную обстановку. Впервые за двенадцать часов Лонг
позволил себе небольшой отдых. Возможно, ему не хватало именно его, для
того чтобы дать возможность мозгу в мозаике фактов, выхваченных из
реальности этого сумасшедшего дня, увидеть какой-то осмысленный рисунок...
Впрочем, он увидел его не сразу.

- Вы были в механическом? Что у них нового? - спросил он Платова, хотя
прекрасно знал, что в механической структуре металла нет ответа на загадку,
с которой они столкнулись.

- Все то же самое. Повышенная хрупкость. Они не могут установить точной
причины. Похоже, ослабли связи в зоне контакта отдельных кристаллов
металла. Все остальное в норме. Температура плавления, упругость, твердость
- все параметры. Только эта странная хрупкость.

- И, конечно, никаких следов теплового воздействия?

- Не только теплового. Вообще нет признаков какого бы то ни было
постороннего энергетического воздействия! Даже при облучении мягкими
альфа-частицами в материале должны были возникнуть следы остаточной
радиоактивности, ее наверняка уловили бы наши приборы. Внешнее воздействие
не могло пройти бесследно, даже если это был неизвестный нам вид энергии. Я
ничего не понимаю... Чепуха какая-то получается, что мы доложим
координатору?

Лонг долго молчал, уставившись на расплывшееся, нерезкое в этом углу
изображение обломка.

- Вы помните срез с характерным рисунком? Кажется, номер сорок два -
четыре? По-моему, там что-то было. Давайте еще раз посмотрим. - Он подошел
к пульту и набрал код.

Засветился большой экран сканатора, в его глубине четко обозначились
узловые центры кристаллической решетки. Появились сероватые расплывчатые
тени электронов.

- Видите, в левом углу. Нет ядра атома кремния. Соседние ядра кислорода и
титана еще сохраняют общую структуру решетки, но узлового атомного ядра
нет. Может, причина повышенной хрупкости именно в этом?

- Ну, один атом еще ни о чем не говорит... - проворчал Лонг. - Дайте
задание машине подсчитать количество таких нарушений, скажем, в кубическом
миллиметре вещества, тогда посмотрим.

Платов, манипулируя клавишами пульта, набрал нужный код команд. Серия
зеленых контрольных огней известила о том, что программа принята и прошла
анализаторный блок. Почти сразу же изображение на экране вздрогнуло и
исчезло, сменившись едва уловимым для глаз мельканием. Скорость, с которой
машина меняла глубину среза, как всегда, оставалась за порогом
человеческого восприятия. Теперь нужно было только ждать. Прошло не меньше
десяти минут, прежде чем звонок известил об окончании программы и на
контрольном табло засветился ряд семизначных цифр.

- Восемь в шестнадцатой степени?.. Вы правы. Это не может быть случайным.
Давайте снова тот срез. Вы проанализировали топологию всех внешних треков?

- Да, получается очень любопытная картина. Похоже, облучение шло с одной
стороны. Сорок два градуса от полюса на топокарте.

- Иными словами, это результат выстрела нашей пушки?

- Совершенно верно. Но обратите внимание на энергию воздействия. Она очень
ослаблена. Такое впечатление, как будто взрыв был, по крайней мере,
километрах в десяти.

- А на самом деле?

- Тысяча триста метров. Обшивка должна была оплавиться.

- Любопытно...

Лонг взъерошил волосы, прошелся по лаборатории и неловко дернулся,
столкнувшись с бестелесным изображением металлического обломка.

- Да уберите вы его! Теперь он уже не нужен.

Платов выключил голограмму. В комнате сразу стало непривычно просторно.

- Самое любопытное не хрупкость, не бесследное исчезновение отдельных
атомов, - задумчиво проговорил Лонг. - Скажите мне, куда девался фон
космического излучения? На планете нет атмосферы, и он вроде бы должен
усилиться. В зоне посадки корабля это так и есть, но, судя по материалу
обшивки, в этом загадочном районе фона не было вообще или он был так
ослаблен, что в материале не осталось никаких следов.

Несколько секунд Платов молча внимательно смотрел на Лонга, почувствовав,
но еще не осознав до конца всю важность его последнего замечания.

- Нет не только фона, - продолжал Лонг. - Нет следов внутриатомного
распада. А он должен был быть. Хотя бы от воздействия нашего взрыва. Атомы
кремния не могли исчезнуть бесследно, они должны были оставить после себя
хотя бы треки альфа-частиц! Нам придется проделать один небольшой
эксперимент. Пойдемте к навигаторам. Нам понадобится их помощь.

В рубке дежурил какой-то стажер. Увидев начальника научного отдела, он даже
встал с кресла, только что не вытянулся по стойке "смирно" от
почтительности. Лонгу не хотелось, чтобы у мальчишки были потом
неприятности, разрешение на запуск зонда, который ему потребовался, нужно
было получить у кого-нибудь постарше.

- Где Танаев?

- Вы разве не знаете? - стараясь предотвратить неловкий разговор, вмешался
Платов.

- Подождите, - остановил его Лонг, - мне нужен Танаев.

- Пилот Танаев отстранен. Так решил координатор.

- Это еще что за новости? Мне нужен Танаев! Вызовите координатора.

Не дождавшись, пока практикант наберет код, Лонг нетерпеливо шагнул к
видеоокну.

- Говорят, ты отстранил Танаева?

- А в чем дело? - Координатор смотрел с экрана своими маленькими сонными
глазками куда-то в сторону, но Лонг по опыту знал, что этот его
неопределенный, направленный в сторону взгляд замечает куда больше любого
из них.

- Мне нужен Глеб!

- Ну так и вызови Глеба. Если ты забыл его личный код, посмотри в
справочнике.

- Он мне нужен здесь, в рубке!

- Ну знаешь, Лонг! Я не вмешиваюсь в дела твоего отдела, так что позволь и
мне самому решать, кто должен быть в рубке, а кто нет. Что тебе,
собственно, понадобилось?

- Ракетный зонд!

- И только-то? Тебе его запустит любой стажер. Леонов, возьмите координаты,
заказ оформите как обычно, по разделу научного отдела. - Рент отключился.

Секунду Лонг с интересом смотрел на погасший экран.

- Он забыл спросить у меня, куда именно собираюсь я запускать этот зонд...
Может быть, это и к лучшему. История с Глебом, видно, совсем выбила старика
из колеи.

Лонг повернулся к стажеру, все еще навытяжку стоявшему перед пультом.

- Есть у вас на складе термитные снаряды?

- Термитные?.. Не знаю... Я сейчас проверю... Я никогда не слышал про
такие...

- Еще бы вам о них слышать... В крайнем случае закажите начинку химикам.
Это может быть не обязательно термитная смесь. Годится любая, способная
гореть в безвоздушном пространстве.

Из-за отсутствия атмосферы им пришлось направить зонд почти прямо в зенит и
ждать двенадцать минут, прежде чем ракета вернулась к планете по
баллистической траектории в нужной Лонгу точке. Опасаясь, что тормозные
двигатели могут не сработать вблизи зоны, Лонг попросил практиканта
включить их как можно раньше. Очевидно, юноша расценил просьбу Лонга как
недоверие к его профессиональным способностям и стал спорить:

- Зонд наверняка разобьется, если израсходует запас тормозного топлива
вдали от поверхности!

- Все же включите их как можно раньше, - проворчал Лонг, - иначе мы вообще
лишимся удовольствия наблюдать за этим зондом.

Он оказался прав. Яркая звездочка ракетных двигателей на экране обзора
вдруг потускнела и метров за триста до поверхности планеты исчезла вовсе.

Стажер лихорадочно крутил на пульте какие-то регуляторы, стараясь повторно
включить отказавшие двигатели.

- Перестаньте. Это бесполезно. Дайте обзор через носовые телескопы.

Заранее рассчитывая точку посадки зонда, Лонг выбрал лощину, вклинившуюся в
зону разрушений таким образом, что корабельные телескопы могли наблюдать за
местом посадки. На обзорных экранах появилось изображение ровной, покрытой
слоем пыли поверхности.

- Это самый край зоны. Возможно, здесь толщина пылевого покрова не так
велика, и зонд не провалится, тогда мы что-нибудь увидим... Вот она,
смотрите!

На экране мелькнуло узкое длинное тело ракеты. Тормозные двигатели частично
замедлили ее падение, но она потеряла ориентировку и падала, беспорядочно
кувыркаясь. Видимо, Леонов ошибся в корректировке, потому что ракета явно
не дотянула до песчаной лощины. Она ударилась о камни на самом краю пылевой
зоны. Корпус раскололся на несколько частей, из него выкатился удлиненный
цилиндр термитной бомбы, подпрыгнул несколько раз и остановился у линии, за
которой начинался песок.

- Извините... Двигатели выключились слишком рано, иначе я бы смог
откорректировать...

- Не беспокойся! - Лонг обнял стажера за плечи. - Все получилось как надо,
только бы взрыватель сработал!

- Что здесь происходит? - послышался у них за спиной недовольный голос
координатора.

- Запускаем зонд, как видите. Тот самый, о котором я вас просил.

- Зонд я вижу! Но кто вам позволил направлять его в зону?

- Поверь, Рент, это было необходимо. К тому же он не в зоне. Рядом, но не в
зоне. - Не отрываясь, Лонг смотрел на секундомер. - Вот сейчас, сейчас
должен сработать...

- Что еще вы задумали?! Что там у вас такое?

- Всего лишь термитная бомба. Детская хлопушка, не более, успокойтесь. Это
просто эксперимент с пиротехникой. Вот! Смотрите! Дайте самое большое
увеличение! Да направьте же объектив точнее, на самый цилиндр!

Цилиндр теперь заполнил весь экран, его оболочка треснула, изогнулась,
выворачивая наружу кипящую и бурлящую начинку.

- Так я и думал! Разве это горение?! Она едва светится. Измерьте
температуру! Быстрее!

Леонов включил дистанционный пирометр, навел его перекрестие на разлившуюся
вязкой лужицей желтоватую массу и щелкнул тумблером. Стрелка на шкале
подпрыгнула и остановилась у отметки "шестьсот".

- Шестьсот градусов вместо двух тысяч! Всего шестьсот...

Масса на экране уже не пенилась и не светилась, теперь она застыла
бесформенной глыбой, стрелка пирометра стремительно откатывалась назад.

- Все. Фейерверк окончен.

- Так, может быть, ты все же объяснишь, для чего тебе понадобилось
устраивать этот спектакль?

- М-м? Ах да, это... Подожди, Рент... - Не обращая никакого внимания на
координатора, Лонг стремительно метался по рубке, Рент терпеливо ждал.
Наконец, в очередной раз наткнувшись на боковое кресло, Лонг остановился.

- Все сходится. - Он достал карманный калькулятор и с полминуты что-то
подсчитывал. Потом взглянул на результат, на Рента, прищурился и тихо
присвистнул. - Кажется, я знаю, что там происходит, Рент. Энтропия
увеличена примерно в тысячу раз. Может быть, даже в десять тысяч. Степень
увеличения, очевидно, меняется в зависимости от расстояния до центра зоны.

Платов остолбенел. Он вместе с Лонгом проделал все исследование, но этот
вывод казался ему слишком фантастичным. Он хотел возразить, но его опередил
координатор:

- Энтропия - если не ошибаюсь, всегда и везде была неизменной. К тому же,
насколько я понимаю, это просто условная величина, измеряющая...

- Совершенно верно! - подхватил Лонг. - Это всего лишь условная величина,
определяющая баланс энергии в нашем мире. Статистическая физика
рассматривает энтропию как величину, определяющую вероятность пребывания
системы в данном состоянии. Так вот, состояние любой энергетической системы
в этой зоне резко изменяется в сторону уменьшения энергии и нарастания
энтропии... Именно поэтому реакция горения, распада атомов, да и любые
другие реакции, связанные с расходом энергии, уже не могут протекать
нормально. Баланс нарушен. Энергия уходит, как сквозь дырявое сито.

- Куда же она уходит?

- Если мы с тобой это выясним, нам поставят памятник еще при жизни. Можешь
не сомневаться.

- Хорошо. Допустим. Что могло вызвать такое резкое нарушение? Каково
происхождение этого поля?

- Ты хочешь спросить - искусственно ли оно? - Лонг усмехнулся. - Я даже не
знаю, поле ли это? Наши приборы не могли обнаружить никакого материального
воздействия, мы можем наблюдать лишь следствия, следствия изменения
энергетического баланса в окружающей среде. Даже степень воздействия
энтропийного поля, как ты его окрестил, можно подсчитать только косвенно,
так что спроси что-нибудь полегче.

- Однако эта твоя теоретическая величина разрушает вполне реальные скалы.
Уничтожает механизмы и убивает людей. И впредь любой эксперимент, связанный
с воздействием на внешнюю среду, будешь согласовывать со мной. Здесь не
лаборатория, а чужая планета. И ты мне еще не сказал самого главного -
можно ли от этого защититься?

- Если учесть данные эксперимента Танаева с выстрелом...

- Вот как? - перебил координатор. - Эта авантюра называется экспериментом?

- Если учесть данные, полученные после выстрела, - невозмутимо поправился
Лонг, - то получится, что достаточно мощное выделение энергии как бы
насыщает энтропийное поле, нейтрализует его на участке воздействия. Не дает
продвинуться дальше. Я надеюсь, что наши защитные поля, выделив достаточную
энергию, смогут нейтрализовать энтропийное воздействие. Впрочем, это еще
надо посчитать.

* * *

Впервые за этот тяжелый и бесконечно долгий рейс у Глеба появилось
свободное время. Никогда раньше Глеб не подозревал, что избыток свободного
времени может превратиться в нечто почти вещественно враждебное. Лишь в
первый день, справившись с приступом обиды, он ходил по кораблю,
отрешившись от его дел и проблем, и убеждал себя, что это доставляет ему
удовольствие. Мысли текли спокойно, почти лениво, словно он выключил внутри
себя бешено вращавшийся мотор и теперь двигался на холостом ходу.

Его послужной список не испортить. Даже отстранение от должности не будет
иметь особого значения на околоземных рейсах, если он захочет летать. Еще
раньше он решил, что этот дальний рейс - для него последний. Значит, так
оно и будет.

Огромный корабль казался ему во время бесцельных прогулок по его жилым
уровням и техническим палубам раздражающе тесным.

Конечно, это не пассажирский лайнер. Все здесь строго рационально, сурово и
просто, все подчинено одной-единственной цели - преодолению пространства.
Если он захочет - он сможет летать на пассажирских лайнерах даже в
должности координатора. Специалисты его класса высоко ценятся на
околоземных трассах.

Раздражение во время его бесконечных прогулок по кораблю постепенно
накапливалось, и ему казалось, что виноват в этом сам корабль: излишне
суровый, излишне рациональный, излишне равнодушный к нему. Здесь нет места
посторонним, нет места пассажирам. Для них не предусмотрено ни развлечений,
ни дел. Конечно, отстранение от должности пилота еще не означало, что он
полностью выключен из всей жизни экипажа и свободен от всех обязанностей.
Но после всего, что произошло, он не собирался навязывать своих услуг кому
бы то ни было. Если в нем не нуждались - он как-нибудь обойдется.

После того как первая вспышка обиды улеглась, он во многом согласился с
Рентом. В конце концов, ситуация, в которой оказался координатор, была
далеко не самой легкой. Ведь он чисто интуитивно предотвратил своим
выстрелом самое худшее. Там действительно могло оказаться что угодно.
Непродуманные действия чаще приносят вред, а не пользу. И, конечно, Рент не
мог этого оставить без последствии. Возможно, люди оказались на пути
разрушительного потока совершенно случайно. А тот, кто его направлял, если,
конечно, кто-нибудь его направлял, не желал им ни малейшего зла.

Нажав на спуск корабельного орудия, он словно подвел некую невидимую черту,
за которой мирное разрешение конфликта с неведомой силой, обосновавшейся на
планете, становилось весьма проблематичным. И, возможно, именно из-за него
они так и не узнают никогда тайны этой планеты. Потому что теперь Рент вряд
ли разрешит продолжать исследования снаружи. Спрятавшись за броню корабля,
они смогут наблюдать лишь следствия. А ответа на вопрос, откуда взялась
таинственная разрушительная сила, кто ее направляет - люди не узнают
никогда. Слишком дорогое удовольствие посылать на такое расстояние новую
экспедицию, слишком возрос риск после его решения открыть огонь...

Он понимал Рента, даже соглашался с ним и все равно не мог его до конца
простить. Потому что тогда в рубке дежурил он, и это было его право -
принимать решения. Он принял не самое худшее по результату. И еще
неизвестно, несмотря на все эти мудрые рассуждения, кто больше прав, он или
Рент...

* * *

Вызов раздался вечером, когда Глеб, сидя в своей каюте, в третий раз играл
в шахматы с Центавром. Собственно, шахматы как таковые его мало
интересовали. Он хотел разгадать замысел психологов, так
запрограммировавших Центавра, чтобы он проигрывал в среднем каждую третью
партию. Но не просто каждую третью, а только ту, в которой Глеб играл чуть
выше своих обычных возможностей. В результате игра приобретала известный
интерес.

Синяя лампочка, вспыхнувшая под экраном интеркома, означала, что вызов
неофициальный, идущий по личному каналу. Глеб включил интерком.

Рент сидел ссутулившись за маленьким столиком своей каюты. Экран давал его
лицо крупным планом. Больше ничего нельзя было рассмотреть. Глеб дорого бы
дал, чтобы побывать в каюте Рента хоть раз, чтобы составить о координаторе
более подробное личное впечатление. Ренту было нелегко начать разговор. Он
медленно, почти с видимым физическим усилием подбирал слова, и Глеб не
собирался ему помогать.

- Я решил послать танки в центр зоны.

Он остановился, словно ожидая ответа, но, так как Глеб не прореагировал на
его сообщение, продолжил:

- Лонг считает, что всякая новая информация, даже косвенная, об этой зоне
обладает огромной научной ценностью. Я решил его поддержать.

- Не из-за этой ли ценности ты пошлешь туда танки? Слушай, Рент, мы с тобой
летаем не первый год, так что мог бы сказать мне прямо, что тебе не с чем
возвращаться на базу. А танки... Это не лучший выход. Скорее всего, они
просто не вернутся.

- Я ведь не советоваться с тобой хотел. Танки - дело решенное... Научный
отдел гарантирует, что мощности их защитных полей будет достаточно. Мы
сможем посмотреть, что делается в центре этого пятнышка. Рад? Вижу, что
рад, что бы ты там ни говорил.

- Ну и чего ты хочешь от меня?

- Мне нужен руководитель в группу техников, которая будет готовить танки.
Ты хорошо изучил работу механизмов в местных условиях. Да и вообще это
слишком дорогое удовольствие - разбрасываться специалистами твоего класса.

- Это приказ или просьба?

- Можешь считать, что просьба.

- В таком случае я отказываюсь.

- Вот как...

- Да, и ты постарайся больше не обращаться ко мне с просьбами.

- Хорошо. Я постараюсь. А сейчас иди принимай группу. Кто из нас прав, не
нам с тобой решать.

- Начальство с базы в таких вопросах тоже не лучший судья.

- Вот тут я с тобой согласен. Я не это имел в виду. Ты как-то обмолвился о
задачах дальней разведки, помнишь? "Искать и хоть иногда находить что-то
новое, неизвестное раньше..." А ты по нему из пушки. Конечно, когда гибнут
товарищи, трудно решать такие вещи, кажется, просто невозможно решить, но
тем не менее надо. Такая у нас работа. Не можешь - лучше уйди от пульта!
Нельзя забывать, что мы здесь гости.

- А танки ты все-таки посылаешь...

- На танках не будет о