,  не  мил  ты  мне!"  -  и
плачет, и рыдает, и ногами топает. Ну уж не знаю, что она  там  еще  делала,
только заявила под конец, что  скорее  умрет,  чем  поцелует  его  противную
ханскую рожу.
   - Так и сказала? - поднял брови Виктор.
   - Ну, не так, наверное, - миролюбиво согласился  Тима,  -  в  общем,  это
неважно. Я ведь не знаю, как тогда разговаривали. Знаю только, что хан Гирим
очень расстроился, рассердился и  решил  ее  наказать  за  непослушание.  Он
приказал выстроить ей плохонький домишко далеко-далеко на  берегу  маленькой
речушки Джан-Дарья, она когда-то на этом вот месте протекала, и  поселил  ее
там. Привезли ей, конечно, еду кое-какую, чтобы она  с  голоду  не  померла,
оставили одну. Прошло  несколько  недель.  Хан  Гирим  соскучился  по  своей
красавице и отправился ее навестить. Но Джохор, как завидела  караван  хана,
так взяла да и отравилась. И хан застал ее "хладный труп".
   - Откуда ты знаешь, что она отравилась? - удивился Ван.
   - Это я сам придумал сейчас. В общем, факт: хан застал ее  мертвой.  Ведь
так, Ван? Ну, хан Гирим поплакал, поплакал, а делать-то нечего! Приказал  он
построить пышную гробницу и похоронил здесь Джохор. Было  это  очень  давно.
Река пересохла, ушла в  песок.  Так  часто  бывает  в  пустыне.  Но  колодец
остался. Был тут раньше маленький оазис. Вот  его-то  и  стали  называть  по
имени этой девушки - Джохор, Жемчужина;  так  и  осталось  это  название.  А
гробницу засыпал песок, и никто и не знал, где она.
   - Кто же ее обнаружил? - спросил Виктор.
   - А вон кто... - Тима показал на Вана.
   Тот смущенно заулыбался.
   - Ван? - удивился Виктор. - Интересно. Вот будут кадры! - оживился он.  -
Я сниму гробницу и тебя, Ван, на ее фоне. Очень хорошо! Отлично!  Недаром  я
сюда приехал. Такие кадры!
   Виктор  был  по-настоящему  увлечен.  Катя  следила  за  ним  блестящими,
радостными глазами. Он суетился возле гробницы, ставил Вана так,  чтобы  тот
лучше вышел, подносил камеру к глазам, кричал:
   - Правее, еще правее!.. Теперь чуточку левее... Вот так! Ну не  стой  же,
как идол, делай что-нибудь! Возьми камень в руки,  рассматривай...  Вот-вот,
очень хорошо! Готово! Теперь отойдите все, я сниму одну гробницу... Вот так!
Теперь давайте всех вас сниму вместе...
   Катя попросила  Вана  рассказать,  как  это  ему  удалось  сделать  такое
замечательное археологическое открытие.
   - Очень просто, - сказал Ван. - Я как-то  шел  здесь  один.  Спускался  с
холма. Увидел камень такой правильной  формы.  Его  песком  почти  засыпало.
Такой камень я не видал раньше. Здесь не видал. Строят здесь из  другого.  Я
сказал отцу. Мы стали копать. Увидели стены. Отец сказал - нужно написать  в
Академию наук. Приехали сюда археологи и сделали раскопки.
   Вот и все.
   - Думали целый город найти, - прибавил Тима, - да не вышло. Не  было  тут
города. Ван здорово тогда работал на раскопках.
   - А ты? - спросила Катя.
   - Я другим делом был тогда занят, в "домике"...
   - Опять "домик"! Долго ты будешь морочить голову "домиком"?  Что  ты  там
делал?
   - Это я так. к слову вспомнил, не волнуйся. Все покажу и все  объясню.  Я
бы давно объяснил, если бы не он. - Тима кивнул в сторону Виктора
   - Опять я виноват?
   - Да, ты. Потому что ты  не  поверишь,  начнешь  подковыривать,  пожимать
плечами. А меня это злит, прямо тебе скажу...
   - Мог бы и не говорить. И так видно.
   - Я тоже кое-что вижу!
   - Что же именно?
   - Ну, мало ли что...
   - А ты скажи.
   - Скажу, когда захочу. Не приставай!
   - Да я и не пристаю. Не хочешь - не надо. Проживу и так.
   Все замолчали. Катя сидела на песке, обхватив колени руками,  и  смотрела
куда-то вдаль, за длинную цепь холмов. Ван и Тима растянулись  поодаль.  Они
брали в горсть песок и следили, как  он  просеивается  меж  пальцев.  Виктор
взобрался на холм и стоял там, прикрыв ладонью глаза,  с  видом  заправского
кинооператора, выискивающего интересные кадры.
   Здесь, в Джохоре, он носил настоящий тропический пробковый шлем,  который
отец привез ему в подарок из Индии, когда был там  на  съемках.  В  коротких
брюках, в свободной куртке и сандалетах он напоминал  европейского  туриста,
путешествующего по жарким странам.
   Катя посмотрела на Виктора, стоявшего неподвижно на вершине холма,  потом
на далекую цепь холмов, мечтательно вздохнула и сказала.
   - Мальчики, вам хочется чего-то необыкновенного?
   - Что значит необыкновенного? Что? Ты уточни, - сказал Тима, не  повернув
головы и продолжая пересыпать песок,
   - Ну, не знаю... Приключений каких-нибудь, путешествий.  Чтобы  все  было
необыкновенно. Теперь это так трудно! Вот разве, когда полетят на Луну...
   - Наверное, скоро полетят. Я так думаю, - отозвался Тима и сел на  песок.
- А ты как думаешь, Ван?
   - Наверное.
   - Больше всего мне бы хотелось побывать на Луне... - продолжал Тима.
   - И мне... - задумчиво сказала Катя. - А почему я говорю, что  трудно  на
Земле найти необыкновенное? Потому что везде побывали путешественники. Вот и
в Антарктиде скоро вс„ изучат. Пока кончишь университет да доберешься  туда,
там ничего и не останется на нашу долю открывать.
   - Папа мне  всегда  говорит,  что  это  чушь,  -  ответил  Тима  и  опять
растянулся на песке. - Он говорит, что рядом  с  нами  столько  интересного,
нужно только  научиться  видеть.  Правда,  говорить-то  он  так  говорит,  а
"домик"-то построил  необыкновенный.  Вот,  между  прочим,  если  ты  хочешь
необыкновенного, - и Тима снова вскочил, - там-то и повидаешь кое-что,  чего
тебе и во сне не снилось!
   - Ах, ты надоел мне с этим "домиком", только дразнишь!
   - Слушай, Катя, ты представить себе не можешь, что делается  в  "домике"!
Это такое, такое...
   - Ого, опять "домик" на экране! - услышали они вдруг  голос  Виктора.  Он
уже спустился с холма  и  теперь  подходил  к  ним.  -  Воспользовался  моим
отсутствием, Тима? Продолжай, продолжай, я могу уйти.
   - Не уходи, Виктор, - попросила Катя и ласково взяла его  за  руку,  -  и
постарайся не ссориться с Тимой. Мы тут заговорили о необыкновенном, а  Тима
сказал, что...
   - ...что именно в этом загадочном "домике", похожем на вагон, и  спрятано
самое необыкновенное?
   - Да, вот именно, - серьезно сказал Тима. - Ну, например?
   - Например? Только смотри: если  ты  начнешь  язвить  и  говорить  всякие
гадости, я просто дам тебе, по шее!
   - Так. Отлично! Спасибо за предупреждение. Постараюсь воздержаться,  хотя
и трудно.
   - Серьезно, Виктор...
   - Ну хорошо,  я  ведь  слышал.  Говори.  И  Тима  рассказал  нечто  столь
удивительное, что даже Виктор потерял желание делать иронические замечания и
слушал так же внимательно, как и Катя. А Ван,  который  давно  все  знал  от
Тимы, иногда вставлял свое слово, напоминая другу о  пропущенной  им  важной
детали.

   Когда Тима кончил, воцарилось долгое молчание.
   - Если ты и врешь, то ловко, - сказал Виктор.
   - А я уверена, что он не врет!.. - горячо  возразила  Катя.  -  Послушай,
Тима. - Она заговорила быстро, взволнованно. - А что, если нам туда сходить?
Ты же говоришь, что это совсем безопасно. Иначе тебя  не  взял  бы  с  собой
отец.  Управление,  ты  говоришь,  автоматическое.  Значит,  мы  можем  сами
включить установку...
   - Это все так, но отец строго-настрого запретил мне ходить  туда  одному.
Нет, это невозможно!
   - Почему невозможно? Право, мы уже взрослые люди! Неужели нужно  во  всем
спрашивать разрешения? Сколько времени нам понадобится?
   - Дня два-три, не больше, - задумчиво произнес Тима. - Да, не больше.  Мы
с отцом за два дня управились.
   - Ты говоришь, сейчас лаборатория не работает? Тима кивнул головой:
   - Папа и другой  инженер,  Вада,  в  Москве.  Они  вместе  конструировали
аппарат. И еще один инженер - Кривошеин. Их  трое  изобретателей.  Кривошеин
сейчас, правда, в Джохоре, но в "домик" ходит редко - раз в три-четыре дня.
   - А ключи? Есть у тебя ключи?
   - Есть. Не у меня, конечно. Они дома, в папином сейфе.
   - Ну так в чем же дело? - обрадовалась Катя. - В лаборатории пусто, ключи
есть! Кто же нам помешает?
   - Видишь ли, Катя, отец мне сказал, что...
   - Господи, ну как маленький!  "Отец,  отец"!  Мало  ли  что  нам  говорят
взрослые! Они все еще думают, что мы только-только из пеленок вышли.
   - Ты не права, Катя, - покачал головой Виктор. - Как бы там  ни  было,  а
путешествие это действительно необычное. Мало ли что случится? Тима не может
взять на себя такую ответственность...
   - Ну, положим, брат,  ответственности  я  не  боюсь.  Просто  не  хочется
обманывать отца, - сказал Тима.
   - Ну, если только в этом дело... - усмехнулся Виктор.
   - Да, в этом! - твердо заявил Тима.
   - Ты так всю жизнь собираешься все делать с разрешения родителей?
   - Всю жизнь - не знаю, да и теперь не во всем опрашиваюсь, а что касается
"домика", то папа взял С меня слово...
   - Ах, ну какая же это тоска! -  Катя  вскочила  и  стала  ходить  взад  и
вперед. - В кои-то веки представился случай, а ты со своим словом...
   - Тима пай-мальчик - он все делает с позволения папы и мамы... - небрежно
заметил Виктор.
   - Ты брось подначивать! - огрызнулся Тима.
   - Да я вовсе и не подначиваю, - пожал плечами Виктор.
   - И плечами не пожимай! - вдруг заорал Тима. - Мне,  думаешь,  самому  не
хочется! Очень даже хочется! Но я не  могу...  Понимаешь,  не  могу...  Ван,
объясни ему, может, он тебя послушает.
   Но у Вана так блестели глаза от любопытства, от желания  попасть  в  этот
"домик", что Тима только рукой махнул.
   - Слушай, Тимочка, - между  тем  ластилась  Катя,  -  мы  во  всем  потом
признаемся твоему папе. Я все на себя возьму. Я скажу, что  уговорила  тебя,
что ты не хотел...
   - Ты просто дура, вот что! - отрезал Тима. - Очень мне нужно, чтобы  меня
выгораживали!
   - Ну ладно, ладно, не буду выгораживать. Подожди... А твой отец,  он  нас
возьмет с собой? Как ты думаешь? Только говори правду.
   - Пожалуй, нет... - задумчиво сказал Тима. - Даже если бы он  и  захотел,
то мама шум поднимет. Она так на него набросилась, когда узнала про  меня...
тогда...
   - Ну, вот видишь! - вскричала Катя. -  Значит,  если  мы  упустим  сейчас
благоприятный случай, то никогда там не побываем. Ни-ко-гда!
   - И это верно...
   - А как хочется!.. Тебе тоже, Виктор? Виктор не сразу ответил.
   - Там снимать можно? - спросил он.
   - Можно. Есть особый аппарат со специальной пленкой. В лаборатории.
   - Н-да... Хорошо бы поснимать. Кадры будут любопытные. Пожалуй, даже  мой
отец позавидует.
   Катя что-то быстро-быстро шептала на ухо Вану, но  тот  с  упрямым  видом
отрицательно качал головой.
   - Впрочем, о чем говорить, - заявил Виктор  со  своим  обычным  небрежным
видом, - никуда мы не пойдем. Наш пай-мальчик - обыкновенный трус.  Да,  да,
трусишка, Тимочка!..
   - Послушай, Виктор, я тебя сейчас поколочу!
   - Ну что ж, попробуй!
   Мальчики стали друг против друга, словно молодые петухи.
   А Катя бегала от одного к другому и твердила:
   - Тимочка, не надо!  Виктор,  брось,  не  надо!  Ну,  не  надо...  Он  не
пай-мальчик, как ты  не  понимаешь,  тут  другое...  А  ты,  Тима,  тоже  не
понимаешь. Оба вы ничего не понимаете! Ну  и  ладно,  -  вдруг  сказала  она
упавшим голосом, - бросим говорить об этом! Значит, напрасно я размечталась.
Думала, вот оно  -  необычайное...  Всю  жизнь  ждала.  Летела  сюда  и  все
твердила: "Вот тут-то и случится что-нибудь необыкновенное". Мне всегда  так
казалось, когда я ездила в незнакомые, новые места. Но ничего не  случалось.
И сейчас не случится. И не надо, не надо!
   Тима  растерянно  смотрел  на  ее  расстроенное  лицо.  Катя  ему   очень
нравилась.  В  глубине  души  ему  всегда  хотелось  сделать  ей  что-нибудь
приятное. Только чтобы не подумали, будто он ей "угождает".
   - Ну ладно! - вдруг резко  сказал  он.  -  Перестань,  а  то  еще  реветь
начнешь, терпеть не могу... Поведу в "домик". Только надо  разузнать,  когда
там был Кривошеин в последний раз. Потом придумать  что-нибудь  дома,  чтобы
мама не знала.
   ЛАБОРАТОРИЯ ПРЕВРАЩЕНИИ
   Мария Николаевна недовольно поморщилась, когда  Тима,  глядя  в  сторону,
сказал, что им всем - ему, Кате, Вану и Виктору - хочется послезавтра  пойти
в горы с раннего утра.
   - Мы ненадолго, дня на три-четыре. И ты не волнуйся,  ничего  с  нами  не
случится.
   - Я все равно буду волноваться, - сказала Мария Николаевна. - Но вас я не
удерживаю Вы взрослые ребята и, надеюсь, будете благоразумны.
   - Ну конечно, можешь не сомневаться! - с облегчением вздохнул Тима.
   В этот момент он говорил искренне - он действительно решил про себя  быть
очень осторожным, и то, что он сейчас,  в  эту  секунду,  не  врет,  немного
успокаивало его совесть.
   "Эх, - думал он с тоской, - был бы здесь папка, он бы  вое  понял!  Может
быть, даже сам повел нас... Хотя нет - мама ни за что не согласилась бы. Вот
сказали, что в горы хотим идти, и  то  она  заволновалась,  а  туда...  нет,
ничего бы не вышло. Может, отменить? - колебался он.  -  Невозможно!  Виктор
засмеет. И потом, раз сказано, значит, баста", - твердо решил он.
   - А что вы с собой возьмете? - спросила Мария Николаевна. -  Хлеба  нужно
купить. Потом надо посмотреть, как у меня с консервами.
   - Вы не беспокойтесь, Мария Николаевна, - вступила в разговор Катя, -  мы
вс„ сами купим, вс„ приготовим.
   - Ну, смотрите! А то еще помрете с голоду по дороге, -  засмеялась  Мария
Николаевна. - Палатка твоя в порядке, Тима?
   - В порядке. Да ты правда, мама, не хлопочи. Ведь идем не первый раз.  Мы
с Ваном бывалые... Да, Ван? - Тима хлопнул приятеля по плечу.
   Мария  Николаевна  это  знала  и  все  же  беспокоилась.  На  минуту   ей
показалось, будто Тима что-то скрывает.
   "Почему он отпрашивался отвернувшись? - думала она,  ворочаясь  на  своей
постели. - Нет, трудно с мальчиками - не понять их  вкусов,  стремлений,  их
внутреннего мира. С девочками другое дело. Скорей бы Сережа приехал,  с  ним
все проще и легче. И этот Виктор... Не знаешь, как с ним держаться, такой он
сухой, надменный, скрытный. Не то, что мой Тимка, - у того душа  нараспашку!
Нет,  нет,  он  ничего  не  скрывает,  просто   мнительность...   Подумаешь,
отвернулся к окну! Ну и что  же?  Где  это  написано,  что  отпрашиваться  в
дальнюю прогулку нужно, обязательно глядя  в  глаза?  Пустяки,  моя  обычная
мнительность, не больше. Просто не люблю, когда "моих мужчин" нет дома".
   Мария Николаевна Тиму и мужа называла "мои мужчины"  и  действительно  не
любила, когда  они  вдвоем  отправлялись  на  рыбалку  или  в  горы,  а  она
оставалась одна.
   "Или, как в тот раз, не говоря мне ни слова, затеяли всю  эту  историю  в
лаборатории, - продолжала она размышлять. - Ну, я им такое тогда задала,  во
второй раз не захотят..."

   Чуть брезжило утро. Джохор еще  спал.  Ребята,  взяв  для  виду  рюкзаки,
палатку и все, что полагается для путешествия в горы, отправились в "домик".
Тима разузнал, что Анатолий  Степанович  Кривошеин  был  в  "домике"  вчера;
сегодня он собирался дня на три уехать на рыбалку. Все отлично складывалось.
Трех дней им вполне хватит. Успеют вернуться вовремя, никто и не заметит.
   По дороге в условленном месте они встретились с Ваном.
   - Ну как, порядок? - спросил Тима у друга.
   - Полный, - улыбнулся Ван.
   И вся компания зашагала дальше.
   Утром Тиме их затея показалась уже в другом свете.
   В самом деле, что тут особенного? Раз об их путешествии никто  не  знает,
значит, некому и волноваться.
   Мама не волнуется, стало быть, все в порядке,
   "Вернусь и все расскажу. Конечно, нам  достанется,  говорить  нечего,  но
дело будет сделано".
   - Все будет хорошо, - вслух произнес Тима. Катя удивленно  посмотрела  на
него:
   - Ты что?
   - Да так, не обращай внимания, - засмеялся Тима.  Увлеченный  предстоящим
путешествием, он был бодр и энергичен. Виктор, как всегда, уверен и спокоен.
   А Катя и Ван радостно возбуждены. Катя потому, что ликовала при  мысли  о
таинственном и необыкновенном путешествии, а Ван думал о предстоящем  как  о
чрезвычайно любопытном научном эксперименте. Взрослые говорили о Ване как  о
будущем  ученом,  удивлялись  его  знаниям,  далеко  превосходящим   обычный
школьный уровень. Он очень много читал,  отлично  запоминая  прочитанное,  и
часто удивлял учителя  естествознания  сложными  вопросами,  иной  раз  даже
ставил его в тупик. Микробиология была его страстью. Он готов был целые  дни
проводить возле микроскопа, рассматривая  крошечные  существа,  плавающие  в
капле воды.
   - Ты совсем как Левенгук, - смеялся Тима.
   Они оба недавно прочитали интересную книгу о голландце Антонио Левенгуке,
впервые  заглянувшем  в  мир  невидимых  существ.  Их  поражало,   как   это
невежественный  торговец  сукном  мог  сделать  такое  величайшее  открытие.
Подумать только, тысячелетиями люди  даже  не  подозревали  о  существовании
крошечных живых организмов, пока Левенгук в XVII веке  не  увидел  их  через
свое увеличительное стекло. А все потому, что Левенгук увлекался шлифованием
линз. Он достиг в этом деле такого искусства, что во всем  мире  ни  у  кого
тогда не было столь совершенных линз, как у него.  Соединенные  вместе,  они
давали сильное увеличение, в сто шестьдесят раз. Это было  очень  много  для
того времени. Левенгук  с  любопытством  рассматривал  через  них  все,  что
попадалось под руку: волосы, шерсть животных, растения, насекомых. И все это
приобретало  неожиданный  вид,  совсем  не  похожий   на   тот,   каким   он
представлялся невооруженному глазу.
   Но самое удивительное Левенгук обнаружил в капле воды, когда взглянул  на
нее через свой  микроскоп.  Великий  боже!  Да  в  этой  капле  полным-полно
каких-то "зверушек"! Они суетятся, плавают, словно рыбы.
   С тех пор Левенгук стал искать "живых  зверьков"  всюду.  Он  снял  белый
налет со своих зубов, и там тоже оказался целый зверинец. "Животных  у  меня
во рту больше, чем людей в Соединенном Королевстве", -  записал  он  в  свою
книжечку.
   Как-то раз Левенгук встретил на улицах Дельфта (голландский город, где он
жил) древнего старца и огорошил его вопросом:
   - Вы чистили когда-нибудь зубы?
   - Нет, - ответил ошеломленный старик.
   - Вот где богатейший зверинец! - воскликнул Левенгук и потащил старика  к
себе домой.
   ...Когда Левенгук  сообщил  о  своем  открытии  английскому  Королевскому
обществу,  многие  ученые  подняли  его  на  смех.  Им  казалось,  что  этот
голландский самоучка просто сумасшедший. Но не все ученые смеялись.  Были  и
такие, которые весьма серьезно отнеслись к сообщению Левенгука. И, когда  по
их  заказу  были  сделаны  самые  лучшие  микроскопы,  какие  только  смогли
изготовить  в  Англии,  почтенные  академики  собственными  глазами  увидели
"зверьков" Левенгука. Сомнений не оставалось: Левенгук действительно  сделал
величайшее открытие.
   В те годы русский царь Петр I засучив рукава с топором в руке,  учился  в
Голландии  корабельному   делу.   Он   узнал   об   открытии   Левенгука   и
полюбопытствовал сам заглянуть в чудесное стеклышко. Его  так  заинтересовал
таинственный мир крошечных существ, что он не раз повторял свои наблюдения.
   В "праздные" дни, когда охотников поглазеть на  могущественного  русского
царя, работающего как простой плотник, было особенно много и трудно было  от
них спрятаться, царь Петр приглашал к себе Левенгука, уплывал с ним на своем
боте на середину реки и там подолгу рассматривал разных "живых зверьков".
   ...Открытие микроскопических организмов было неожиданным и долго казалось
невероятным. Прошло почти сто лет, а ученые все еще не могли  разобраться  в
этом  удивительном  мире.  Микроскопические  организмы  даже   не   получили
названия. Их именовали то "червями", то "живыми частицами".
   Шведский ученый Карл Линней, классифицируя животный и растительный мир  и
распределяя животных и