тотчас  же  даст
знать. С таким оружием, как лучем„т, они не дадут себя в обиду.
   Парамеция плыла среди подводного царства; она шла сейчас почти по дну.
   Тима, "капитан подводной лодки",  смотрел  вперед.  Катя,  его  помощник,
следила, не угрожает ли им опасность сзади.
   Лучи фонарей пронизывали ярким светом толщу воды, и  было  хорошо  видно,
что делается вокруг.
   - Мы сидим, как в батисфере, - сказала  Катя,  с  интересом  глядя  через
прозрачные стенки своей необычной каюты.
   Здесь, вблизи дна, вода выглядела  коричневой.  Высоко  над  головой  она
переходила в зеленовато-голубой свод.
   "Лодка" плыла мимо таких же густых зарослей, где Катя нашла приют,  когда
удирала  от  "поросят"  -  железобактерий.  На  дне  лежало  много  обломков
растений.  "Лодка"  проплыла  мимо  каких-то  изогнутых  стволов.  Катя   не
рассмотрела их толком. Вокруг было столько необычного, что у нее разбегались
глаза.
   Вот приютился на камне небольшой комок  зеленых  нитчаток  -  водорослей,
имеющих вид длинных, тончайших нитей.
   - Смотри, Катя, - не утерпел Тима. - Вот она - тина, самая обычная  тина.
А как выглядит! Толстенные канаты...
   В стоячей воде кустики каких-то подводных растений стояли неподвижно.  Но
Катя заметила на некоторых из них странные  стебельки  с  длинными,  тонкими
выростами на  конце.  Эти  выросты  медленно  колебались,  иногда  выПРОПУСК
193-194стр.
   У эвглены есть хлорофилл, и на  свету  она,  как  зеленый  лист,  создает
органические вещества. В этом случае эвглена выглядит растением.
   А если света мало или его нет совсем, эвглена  питается.  как  простейшее
животное, впитывая всей  поверхностью  организма  уже  готовые  вещества  из
окружающей среды. И тогда эвглена становится животным.
   Зоологи  относят  эвглену  и  других  жгутиконосцев  к  типу   простейших
животных. Пусть у  эвглены  есть  хлорофилл,  все  же  она  животное,  а  не
растение.
   - Слева по борту рыба! - вдруг крикнула Катя.
   Тима мгновенно повернулся.
   Он увидел красноватые шевелящиеся стебельки,  а  возле  них  поблескивала
серебром личинка тритона. Личинка разевала свою пасть и  хватала  стебельки.
Оказалось, что это вовсе не стебельки, а  черви-трубчатники,  которыми  иной
раз не прочь полакомиться личинка тритона.
   Тима свернул в сторону от тритона и взял курс на водоросли, известные под
названием   "спирогиры".   Все   животные   и   растения   подводного   мира
микроскопических существ носили мудреные названия. Тима. разумеется, знал не
так уж много, но кое-что здесь ему было знакомо. Недаром он дружил с  Ваном,
который увлекался микробиологией.
   Теперь, очутившись невольно среди "забавных крошек", как называл их Тима,
в положении, когда эти "крошки" оказались крупнее его самого, он вспомнил  о
том, что ему было о них известно, и это помогало ему избежать многих опасных
столкновений.
   К нитчатке-спирогире Тима направился для того, чтобы запастись крахмалом.
Длинные  нити  этой  водоросли  состоят  из  одного  ряда  клеток.   Зеленые
хромотофоры их богаты крахмалом. Очень кстати!  Здесь  можно  было  спокойно
причалить и без труда собрать сколько угодно отличной пищи. Когда  парамеция
подошла  поближе,  путешественники  заметили,  что   водоросли   вдруг   так
закачались. будто поднялся вихрь. В следующую минуту  они  увидели  какой-то
серебристый шар. Он заметно увеличивался прямо на глазах, потом оторвался от
ветвей и, поднявшись вверх, быстро исчез в зеленовато-голубой выси.
   - О, это что еще? - удивилась Катя. - Тоже животное?
   Тима рассмеялся.
   - Не похоже. Ты знаешь, это, видимо,  пузырек  болотного  газа  метана...
Стой! - вдруг закричал он и даже подпрыгнул на месте.  -  Стой,  кажется,  я
нашел! Да, нашел, нашел, нашел!..
   Катя смотрела на него во все глаза. На секунду  мелькнула  мысль:  уж  не
сошел ли он с ума?
   - Тимочка, что с тобой? - осторожно спросила Катя. - Что ты нашел?
   - Нашел способ быстро и безопасно  подняться  на  поверхность  пруда.  На
воздушном шаре!
   - Ничего не понимаю. Ты что, хочешь ловить пузырьки газа? Но  ведь  нужна
оболочка...
   - Ничего не нужно, никакой оболочки! Хорошо, что при нас уменьшители. Они
нам здорово помогут.
   Еще не понимая, что придумал Тима, девочка тоже оживилась: не  станет  же
он болтать зря. Значит, что-то есть!
   - Как мне пригодились сейчас мои опыты и наблюдения. просто замечательно!
- между тем продолжал Тима. - Если бы не это, я бы никогда не додумался.
   - Но, Тима...
   - Сейчас, сейчас! Доставай свой уменьшитель. Если среди растений  увидишь
нечто подобное колоколу, сплетенному из паутины.  говори.  Или  животное,  у
которого на брюшке что-то блестит, как серебро. Это водянка,  водяной  паук.
Ему для дыхания нужен  воздух,  он  его  приносит  с  поверхности  пруда,  в
волосках на брюшке.  А  здесь,  на  дне,  среди  растений,  он  строит  свой
воздушный домик. И туда приносит пузырьки воздуха. Теперь поняла?
   - Вот это замечательно! Теперь остается только подстеречь  самого  паука.
Ура!
   Путешественники смеялись и веселились так, как будто они  уже  обнаружили
водяного паука и даже поднялись вместе с ним на поверхность пруда.
   - Я же говорила, что по дороге что-нибудь да  придумывается,  -  твердила
Катя.
   - Ты ведь у меня умница, Катюша!
   - Ну, собственно, чем же это я умница? Ведь идея пришла в голову тебе,  а
не мне!
   - Какая разница! Все это чепуха! Мы вместе с тобой вс„ делаем,  и  вс„  у
нас пополам: и неприятности, и радость, и всякие там идеи!
   Тима, остановивший было  свою  послушную  парамецию,  приказал  ей  плыть
дальше. Шли они теперь очень медленно, держась возле водорослей и  отыскивая
среди  них   жилье   водяного   паука.   Пришлось   теперь   воспользоваться
уменьшителем. Домик был слишком велик для глаз наших путешественников -  они
легко могли бы проплыть мимо, не разглядев его.
   Осмотр растений длился  довольно  долго.  Путешественники  отчаялись  уже
найти воздушный колокол водяного паука, как вдруг Катя заметила в самой гуще
нечто похожее на паутинные нити.
   - Стой, Тима! Смотри!
   Тима направил парамецию в зеленые заросли. Там они действительно  увидели
сплетенный из паутины небольшой колокол. Он держался на нитях, прикрепленных
к стеблям растений. Похоже было, что это  воздушный  шар,  вернее  -  только
верхняя его половина.
   Путешественники рассматривали  сооружение  в  уменьшитель.  И  тогда  оно
казалось маленьким. Но, как только они отрывали  глаза  от  своей  подзорной
трубы, маленький колокол исчезал из виду, теряясь где-то в вышине, и в  ноле
зрения оставались очень толстые канаты. Это были нити паутины.
   Катя растерянно смотрела на канаты:
   - Не представляю, как мы справимся с этим воздушным шаром, Тима.  Он  для
нас слишком велик.
   - А нам он и не понадобится. Мы  устроимся  где-нибудь  на  лапке  самого
паука. Пусть он только появится. А он должен появиться.
   Остановив возле колокола  парамецию,  путешественники  выбрались  из  нее
наружу.  Они  выползли  не  через  "дверь"   инфузории.   Выходом   послужил
центральный пузырек выделительной вакуоли, имевший вид звездочки.  Из  этого
пузырька было отверстие наружу, и через него  Тима  с  Катей  покинули  свою
"подводную лодку".
   Они едва успели доползти по паутинке к краю колокола,  как  почувствовали
приближение хозяина воздушного домика - вода заволновалась. Тима  вооружился
лучем„том, а в левой руке держал возле глаз уменьшитель. Катя тоже  смотрела
через уменьшитель.
   И вот показался темно-бурый с рыжеватым отливом паук. Он деловито вошел в
колокол, освободился от принесенного на брюшке  воздуха  и,  как  заботливый
хозяин, стал поправлять свою постройку, вплетая новую паутинку.
   Тима нажал кнопку лучем„та, послав сильную дозу "лучей сна". Паук замер.
   Тогда Катя и Тима подползли к одной из его длинных ножек и влезли на нее.
Не успели они хорошенько устроиться, как паук зашевелился. Тима снова усыпил
его. Он искал местечко, где можно было надежнее забраться в  гущу  волосков,
покрывавших ногу паука. Уцепиться за них  вместе  с  Катей  и  ждать,  когда
проснувшийся паук отправится на поверхность за очередной порцией воздуха,  -
вот что предстояло им в дальнейшем.
   Паук проснулся. Он не  замечал,  что  где-то  на  его  ноге  пристроились
какие-то микроскопические существа, - слишком уж они были малы. Но вот беда:
казалось, паук вовсе никуда и  не  собирается  отправляться.  Он  отдыхал  и
охотился,  подстерегая  плывущего  мимо  рачка  или  личинку.   Как   только
кто-нибудь задевал протянутые  паутинки,  паук  выбегал  из  своего  домика,
схватывал добычу, и снова возвращался с ней под воздушный колокол. Здесь  он
спокойно закусывал и опять сидел, ждал, когда личинка или рачок  заденут  за
паутинки. И опять повторялось то же самое: он ловил добычу, уносил ее в свой
домик и съедал.
   Катя и Тима, устроившись на конце  паучьей  ножки,  чувствовали  себя  не
очень-то хорошо. Паук все время  бегал  за  добычей,  и  они  изо  всех  сил
хватались за волоски, выглядевшие бревнами: им приходилось  крепко  обнимать
их, чтобы удержаться на ножке. Паук  долго  не  поднимался  на  поверхность.
Намерен ли он вообще сегодня всплыть или собирается это сделать завтра?
   И наконец, в тот момент,  когда  путешественники  совсем  было  собрались
расстаться с пауком и поискать иной "транспорт",  паук  вдруг  вышел  из-под
колокола с явным намерением прогуляться.
   Он всплывал с такой быстротой, что Катя  и  Тима  судорожно  прижались  к
волоскам-бревнам, боясь сорваться с паука и оказаться в воде, далеко друг от
друга. Они ничего не  замечали  вокруг,  кроме  того,  что  становилось  все
светлее и светлее, - они поняли, что находятся совсем близко от  поверхности
пруда.
   - Пора! - сказал Тима. - Приготовиться!
   Водяной паук обычно  высовывает  из  воды  свое  брюшко,  а  затем  снова
скрывается под водой. Теперь главное - не упустить минуту.
   Катя и Тима перестали  обнимать  ногу  паука,  оттолкнулись  и  оказались
посреди пруда. Оставалось лишь поймать туфельку-парамецию или еще какую-либо
инфузорию, чтобы добраться на ней к листу белой кувшинки.
   Им посчастливилось  найти  "транспорт"  без  приключений.  Они  завладели
встречной парамецией, устроились внутри нее  и  пустились  в  новое  опасное
плавание.
   Тима внимательно смотрел вперед. Катя следила, чтобы хищник не  напал  на
них сзади. Завидев опасность, она кричала: "Внимание - слева малек! Внимание
-  справа  хищник!".  "Капитан"  пускал  в  ход  свой  лучем„т,  и   "лодка"
благополучно шла дальше.
   Плавание  было  трудным  -   со   всех   сторон   подстерегали   хищники;
путешественники ни на секунду не ослабляли внимания.
   Уже темнело, когда они наконец причалили к  твердому  глянцевитому  листу
нимфеи. Цветы уже скрылись на ночь под водой. Покинув "лодку", Тима  помахал
рукой послушной парамеции и сказал:
   - Прощай, крошка, спасибо за услугу!
   Парамеция с минуту еще постояла, потом зашевелила  своими  ресничками  и,
словно обрадовавшись обретенной свободе, проворно поплыла прочь.
   Путешественники сбросили  скафандры  и  без  сил  повалились  на  твердый
скользкий лист.
   "ПОРТ БЕЛОЙ НИМФЕИ"
   Добравшись до надежного убежища в одной из воздушных клеток листа нимфеи,
путешественники свалились как мертвые, даже забыв поесть. Им хотелось только
одного: спать!
   Утром они встали отчаянно голодные, но веселые.
   Катя, приготавливая "чай" из сладкого сока, добытого Тимой  в  ситовидном
сосуде, даже напевала.
   Плотно поев,  путешественники  вышли  на  поверхность  и  с  наслаждением
вдыхали теплый, душистый воздух. Они решили пройти сегодня столько,  сколько
смогут, опять переночевать в одной из клеток листа,  а  завтра  рано  поутру
начать "восхождение" на цветок.
   Поверхность листа была гладкая, словно полированная.  Кое-где  попадались
невысокие холмы, а в них - устьица. Ведь у листа нимфеи устьица  расположены
на верхней стороне, потому что нижняя плавает  в  воде  и  воздуху  там  нет
доступа.
   Идти по листу легко - просто приятная прогулка. Двенадцать  километров  -
так подсчитал Тима - они  пройдут  не  торопясь,  спокойно,  отдыхая,  когда
захочется.  Все  равно  сегодня  им  до  цветка  не  добраться.  Завтра  они
переплывут "пролив", отделяющий лист от цветка; "пролив" не так уж широк, и,
надо  думать,  они  тоже  без  особого  труда   преодолеют   это   последнее
препятствие.
   Последний привал путешественники сделали на "берегу пролива".  Здесь  они
проведут ночь, укрывшись в одной из воздушных клеток.
   Спать не хотелось. Вечер был теплый, ясный, светила полная луна.
   Огромным красным шаром поднималась она все выше в выше  по  небу.  Воздух
был неподвижен. Где-то в вышине носилась мошкара, громко гудели  комары,  но
они не слишком мешали нашим путешественникам - на лист не  садились,  летали
сравнительно высоко. Путешественники были  так  малы,  что  им  не  угрожали
комариные укусы, - комары их просто не замечали.
   Тима уселся, поджав под себя ноги; Катя - в своей любимой  позе,  охватив
колени  руками.  Оба  наслаждались  покоем,  чистым  воздухом.  Их  охватило
чудесное ощущение безопасности. Ведь в крайнем случае им всегда легко  будет
нырнуть в одну из клеток  листа  и  притаиться  там.  Еды  достаточно.  Хотя
концентрата и  не  осталось,  но  к  их  услугам  были,  правда  и  порядком
надоевшие, крахмал и сладкий сок.
   Катя и Тима молчали долго-долго. Каждый  думал  о  своем.  Катя  мысленно
перебирала все подробности последних дней. Как  они  сидели  возле  гробницы
прекрасной Джохор, где впервые она услышала о лаборатории  превращений;  как
они рано утром тайком пробирались  в  "домик".  Потом  Катя  видела  себя  в
пещере, где они скрывались  от  наводнения.  Потом  вспомнила,  какой  страх
охватил  ее  внезапно,  когда  она  увидела  в  уменьшитель  двух   девочек,
собирающих цветы. Испугали ее, конечно, не дети, а та бездна,  что  отделяла
ее от всего мира. Потом эта бешеная качка.  И,  наконец,  пруд...  Тут  Катя
вспомнила, что до сих пор так и не знает, почему Виктор и Ван ушли вперед.
   - Тима, я все хотела спросить, -  сказала  Катя,  -  как  все  произошло?
Почему с нами не было Виктора и Вана?
   Тиму этот вопрос застал врасплох. Ему не  хотелось  рассказывать  Кате  о
своей ссоре с Виктором. Он считал, что Виктор  был  виноват  во  многом,  но
зачем об этом говорить? Особенно в отсутствие Виктора. Вот если  бы  он  был
здесь, ну тогда другое дело... Да и то  не  стоило,  пожалуй,  спорить,  кто
прав, кто виноват. Тима наспех сплел какую-то невразумительную историю,  как
он послал Виктора на разведку, стараясь выгородить товарища.
   Катя чувствовала, что Тима чего-то недоговаривает.
   - На какую разведку? - спросила она.
   - Да так, понимаешь, хотел кое-что выяснить.
   - Что именно? - неумолимо допрашивала девочка. Тима досадливо отмахнулся:
   - Ох, я не помню... Ну что ты пристала?
   Катя немного обиделась. "Наверное, сделал какую-нибудь глупость, а теперь
не хочет признаваться", - решила она и замолчала.
   Тима  видел,  что  она  обиделась.  Ему  хотелось  как-нибудь   загладить
впечатление от своих  резких  слов,  от  явного  нежелания  отвечать  на  ее
вопросы.
   Тима весело хлопнул ее по плечу:
   - Ничего,  старушка,  все  будет  в  порядке!  Представь  себе,  как  все
удивятся, когда на черной плите вдруг станет что-то расти, расти и  появимся
мы верхом на пчеле! Здорово?
   - Почему верхом?
   - Ну, может, и не верхом. Это неважно. Что-нибудь в этом роде.
   - Тима, неужели же настанет день, когда мы будем  только  вспоминать  обо
всем этом... И лист, такой огромный сейчас,  как  остров,  мы  снова  увидим
маленьким, сможем его сорвать, держать в руках, делать с ним, что захотим...
Как это странно!
   - Ты только вспомни, как мы потеряли друг друга там, на  дне!  Ведь  было
куда хуже, чем сейчас, правда?
   - Правда, Тима!
   - А будет совсем хорошо. Главное - держаться  друг  друга.  Вдвоем  мы  с
тобой горы своротим.
   Луна уже поднялась высоко. Она  освещала  и  воду,  и  чуть  всхолмленную
поверхность листа. Стало тихо-тихо. Все вокруг дремало.
   - Да, Тима, - задумчиво произнесла девочка, -  одиночество  -  это  самое
страшное... А мы не одни. Значит, все будет хорошо!
   Утро, сверкающее, свежее, душистое, застало путешественников за  работой:
они строили плот.
   Собственно, постройка была не очень сложной: нужно  было  только  срезать
кожицу листа, покрытую тончайшим слоем воска. Вот и весь плот.  Вооружившись
ножами, Катя и  Тима  ползали  по  листу,  вырезая  небольшой  кусок,  ровне
столько, чтобы уместиться на нем.
   Столкнув плот в воду, они положили на него свое имущество, состоявшее  из
одного футляра с радиомаяком, я уселись сами. Что  касается  скафандров,  то
путешественники решили надеть их на случай, если  плот  перевернется.  Кроме
того, спокойнее было плыть в скафандрах еще и потому, что не было страха  их
потерять.
   Катя и Тима легли на живот и за неимением весел подгребали руками.

   Плот отлично держался на воде. Плыл он медленно. Понадобилось около  двух
часов, чтобы добраться до цветка.
   Кувшинка возвышалась огромной горой, ослепительно белой в лучах утреннего
солнца. У путешественников даже глаза заболели от этого  яркого  света;  так
слепит чистый снег в холодной снежной пустыне.  Катя  и  Тима  старались  не
глядеть на белую стену.
   Наконец плот подплыл вплотную к цветку. Путешественники вскарабкались  на
огромный зеленый чашелистик; они  решили  войти  внутрь  его  и  по  клеткам
добраться до сосуда, который доставит их в середину венчика.
   - Давненько не путешествовал я по клеткам,  -  сказал  Тима,  расширяя  в
стенке отверстие. - Даже соскучился!
   Стенки клеток были тонкие, податливые. Переходить из клетки в клетку было
легко. В  лепестке  часто  встречались  воздушные  полости,  и  это  заметно
облегчало путь. Отовсюду лился свет.
   Лепестки, пылинки и  пестики  окружены  снаружи  зелеными  чашелистиками.
Резкого перехода от лепестков к тычинкам у нимфеи нет. Чем  ближе  к  центру
цветка, тем лепестки становятся уже, и на них появляются зачатки  пыльников.
А в самом центре расположены  многочисленные  тычинки  с  тонкой  тычиночной
нитью и широким пыльником.
   Путешественникам нужно было добраться именно до  пыльников,  где  пыльца.
Ведь пчела, услугами которой  они  хотели  воспользоваться  для  перелета  в
лабораторию, именно туда и заявится.
   К великой своей радости, путешественники обнаружили ситовидную трубку,  и
слабый ток жидкости понес их вверх. По этому  сосуду  органические  вещества
поднимаются к цветку.
   Вот и желтые шарики пыльника. Дальше уже  легко  было  забраться  на  них
через клетки. Пыльники окружали пестик кольцом. Это было очень удобно.  Куда
бы ни села пчела, легко было дойти до нее, шагая по желтым шарам.
   Катя и Тима оказались на дне огромной чаши  цветка.  Со  всех  сторон  их
окружали высокие белые горы, а где-то над головой сияло чистое голубое небо.

   Радиомаяк, установленный Тимой в углублении желтого, как  яичный  желток,
пыльника, методически посылал в воздух нежные перезвоны.
   Путешественники устроились рядом с ним.  Часто  они  подносили  к  глазам
уменьшители, всматривались в даль: не заметят  ли  где-нибудь  на  горизонте
желанную гостью - пчелу. Над кувшинкой кружились мошки. Они присаживались на
цветок, ползали по его лепесткам и отправлялись дальше,
   Пролетела мимо стрекоза-коромысло, медленно взмахивая своими  прозрачными
крыльями. Взад и вперед сновали мухи. А пчелы все нет и нет!
   Казалось, в  воздухе  разлита  глубокая,  умиротворяющая  тишина.  Только
монотонное гудение комаров да перезвоны радиомаяка нарушали ее.  Солнце  уже
сильно припекало - было жарко, клонило ко сну.
   Катя села, положив на колени уменьшитель. Тима забрался повыше на одну из
тычинок