егодня с  утра меня так  заело,  что твоя
шутка насчет работы подсказала мне идею. Я обещал шефу посидеть в  заведении
до  пяти -  в это время он  заступает  - и, похоже, я слишком честен,  чтобы
просто хлопнуть  дверью и смыться.  Думаю, ничего не случится, если ты  меня
подменишь. Как ты считаешь?
     - Думаю, ничего, - ответил Люк. - Только вот заплатит ли он мне?
     - Это и я  могу сделать.  Я  получаю десять долларов  в день, не считая
питания, и мне заплатили по вчера. За сегодня мне причитается десять баксов.
Я возьму их из кассы и оставлю записку, что пять даю тебе, а пять беру себе.
     -  Хорошо, - согласился Люк. - Договорились.  - Он встал, снял пиджак и
повесил его на гвоздь. Потом надел фартук и завязал тесемки.
     Рэнс,  уже  в  пиджаке,  стоял  за  прилавком  у  кассы,  доставая  два
пятидолларовых банкнота.
     - О,  Каа-лии-фор-нийя, простишь  ли  ты меня... -  весело пропел  он и
умолк, явно не зная продолжения.
     - Что еду я домой, до Хартвилла в Миссури! - закончил Люк.
     Рэнс раззявил рот и восхищенно уставился на него.
     - Эй, ты это прямо сейчас придумал? - Он щелкнул пальцами. - Значит, ты
литератор или что-то вроде.
     - Меня устроит  "что-то вроде", -  ответил Люк. - Кстати, расскажи  мне
побольше о моих обязанностях.
     -  Тут и рассказывать нечего. Цены висят на стене, а все,  чего нет  на
виду,  найдешь  в  холодильнике. Вот  твои  пять  долларов, и  большое  тебе
спасибо.
     - Удачи, - сказал Люк. Они пожали друг другу руки, и Рэнс вышел, весело
напевая:  -  О,  Каа-лии-фоорнийя, простишь  ли  ты  меня...  до Хартвилла в
Миссури...
     Десять  минут отняло  у  Люка знакомство  с  содержимым холодильника  и
ценами на стене. Похоже, самое сложное, что могли у него попросить, это яйца
с ветчиной. Он довольно часто готовил их для  себя дома. Писатели-холостяки,
не  желающие прерывать  работу, чтобы выйти перекусить, становятся неплохими
специалистами по быстрому приготовлению некоторых блюд.
     Да,  работа казалась простой,  и  у Люка  родилась надежда,  что хозяин
заведения передумает сворачивать дело. Десять долларов в день плюс питание -
вполне  достаточно,  -  чтобы продержаться какое-то  время.  А  когда  нужда
отступит, можно снова писать по вечерам.
     Однако торговля или, точнее, ее отсутствие, разбила эту надежду гораздо
раньше,  чем время подошло к  пяти. Клиенты появлялись со скоростью примерно
одного в час и  оставляли в кассе по полдоллара или  еще меньше. Гамбургер и
кофе за  сорок центов  или кофе  с пирогом за  тридцать пять. Самый азартный
немного поднял среднюю величину, поставив доллар без пяти центов на шницель,
однако даже для такого профана, как Люк, было ясно, что прибыль не покрывала
цены  продуктов,   увеличенной   на  торговые  накрутки,  хотя  единственной
накруткой была его плата.
     Марсиане квимили  в бар несколько раз, но  получилась так, что не в  то
время,  когда  у  стойки  насыщались  клиенты. Компания  одного Люка  им  не
улыбалась, и они через пару минут исчезали.
     Без четверти пять Люк еще  не  чувствовал себя голодным, но решил,  что
мог  бы  сэкономить  немного,  сделав запас на  вечер.  Он  приготовил  себе
бутерброд  с ветчиной  и  съел его, а  еще один завернул в  бумагу и сунул в
карман пиджака.
     При этом  пальцы его наткнулись на  листовку,  полученную  в полдень на
Пин-авеню. Возвращаясь  за  стойку,  Люк взял листовку с собой  и развернул,
чтобы прочесть за последней чашкой кофе.
     "ПОБЕДИ  ДЕПРЕССИЮ, ПОЛУЧИ НОВУЮ  ПРОФЕССИЮ" -  советовала  листовка  и
добавляла пониже меньшими буквами: "Стань советником по психологии".
     Ни  тот,  ни другой заголовок не был отпечатан  излишне жирно. Шрифт  -
десятипунктовая  антиква с  широкими  засечками  был несколько  старомоден и
приятен для глаза.
     "Ты  умен,  имеешь  приятную  внешность  и  образование, но  не  имеешь
работы?"  -  спрашивала  листовка. Люк  едва не кивнул  в ответ,  потом стал
читать дальше.
     "Если да, то у тебя есть  шанс  помочь человечеству и самому себе, став
советником  по  психологии,  чтобы  советовать  людям,  как поступать, чтобы
сохранить спокойствие и не  лишиться рассудка, несмотря на  марсиан,  как бы
долго они ни оставались на Земле.
     Если  у  тебя  подходящая квалификация,  особенно,  если  ты  знаком  с
психологией, то буквально  несколько уроков - максимум два или  три -  дадут
тебе необходимые знания и умение анализировать, чтобы ты помог себе, а потом
и другим,  противостоять  преднамеренному покушению на психическое  здоровье
человека, совершаемому сегодня марсианами.
     Численность класса ограничена до семи человек,  чтобы сделать возможной
свободную  дискуссию  на  каждом  занятии. Оплата  весьма  умеренная  - пять
долларов за Урок.
     Твоим  профессором будет нижеподписавшийся бакалавр  естественных  наук
(Государственный   Университет   в   Огайо,    1953),    доктор   психологии
(Государственный  Университет  в  Калифорнии,  1958);  в  течение  пяти  лет
проработавший  психологом в  "Конвэйр,  Инк.", активный  член  Американского
Психологического  Общества, автор  многочисленных монографий,  а также книги
"Ты и твои нервы" (Даттон, 1962) Доктор Ральф С. Форбс".
     И - номер телефона в Лонг-Бич.
     Перед тем как  снова свернуть листовку и сунуть в карман, Люк прочел ее
еще  раз. Это  не было  похоже на  липу...  если  этот парень  действительно
обладал всеми перечисленными степенями.
     И в этом был  смысл. Людям действительно нужна  помощь,  причем скорая:
нервные срывы ширились  и множились.  Если у  доктора Форбса имелся какой-то
рецепт...
     Люк посмотрел на часы - уже десять минут шестого. Он как раз  думал, на
сколько может опоздать шеф,  и не следует  ли  просто закрыть дверь и  уйти,
когда она вдруг открылась.
     Вошел коренастый мужчина средних лет и внимательно оглядел Люка.
     - А где Рэнс?
     - На пути в Миссури. Вы хозяин?
     - Да. Что тут случилось?
     Люк  объяснил  ему. Хозяин  кивнул  и прошел  за стойку. Там он  открыл
кассу, прочел записку Рэнса и что-то пробормотал. Потом пересчитал  наличные
- это не заняло много времени - и вытащил контрольную ленту из  кассы, чтобы
проверить запись на ней. Снова пробормотал что-то и повернулся к Люку.
     - Что, такие вшивые  дела?  -  спросил он. -  Или  вы стянули несколько
долларов?
     - Да, такие  вшивые,  -  ответил  Люк. -  Если бы я  наторговал хотя бы
десять долларов, может,  и  соблазнился бы. Но не в  такой  ситуации,  когда
наторговал неполные пять. Мое честное имя чуть дороже.
     Хозяин вздохнул.
     - Ладно, я вам верю. Обедали сегодня?
     - Съел один бутерброд. Второй сунул в карман.
     - Черт побери, берите еще! Чтобы хватило и на  завтра. Я уже закрываю -
зачем терять весь вечер? - и забираю домой остатки жратвы. Но ее тут чертова
прорва, она протухнет прежде чем мы с женой ее одолеем.
     - Спасибо, тогда я что-нибудь возьму.
     Он  сделал  себе  еще два бутерброда -  это позволит  не тратить завтра
деньги на еду.

     Вернувшись к себе в комнату, Люк предусмотрительно спрятал бутерброды в
один из чемоданов,  чтобы обезопасить их  от мышей  и тараканов - если здесь
были мыши и тараканы; он пока ничего такого не заметил. Правда, комнату снял
только утром.
     Вынув листовку из кармана, Люк вновь принялся читать  ее.  Внезапно  на
плече у него возник марсианин и тоже стал читать. Марсианин закончил первым,
хихикнул и исчез.
     Да,  это имело смысл,  и Люк  решил  потратить пять долларов на  урок у
профессора психологии. Вынув бумажник, он в очередной раз пересчитал деньги.
Шестьдесят один доллар - на пять больше, чем оставалось утром после платы за
комнату на неделю вперед. Благодаря счастливому стечению обстоятельств он не
только обогатился в баре  на  эти  пять долларов, но не потратил сегодня  ни
цента на еду, да и на завтра обеспечился.
     Почему бы не  рискнуть этими пятью  долларами и убедиться, сможет ли он
превратить их  в  источник постоянного  дохода? Черт  побери,  даже  если не
удастся и он не получит с этого никаких денег, за пять долларов можно купить
информацию  о  том,  как  владеть  собой.  Благодаря  этому он сможет  снова
попытаться писать.
     Не  откладывая, Люк пошел к телефону в холле чтобы позвонить по номеру,
указанному в листовке.
     Спокойный  громкий голос  в трубке подтвердил ему, что он имеет дело  с
Ральфом Форбсом.
     Люк назвал себя.
     -  Я прочел вашу  листовку, доктор, - сказал  он,  - и заинтересовался.
Когда у вас следующий урок и есть ли еще свободные места?
     - Занятий пока не было, мистер Деверо. Первая группа собирается сегодня
вечером, в семь, то есть  через час. А вторая завтра в два часа дня. В обеих
группах осталось еще по несколько мест, точнее говоря, по пять, так что есть
выбор.
     - В таком  случае,  чем быстрее, тем лучше, - ответил  Люк.  - Запишите
меня на сегодня. Вы ведете занятия у себя?
     - Нет,  я снял  помещение в Дрежер  Билдинг на  Пинавеню,  к  северу от
Оушен-бульвар. Но прежде чем вы положите трубку,  можно задать вам несколько
вопросов?
     - Конечно, доктор.
     - Спасибо. Надеюсь, вы простите мне вопросы о вашем прошлом, перед тем,
как  занести вас в список.  Понимаете, мистер  Деверо,  это не... гмм, липа.
Разумеется, я надеюсь на этом  заработать, но  прежде всего хотел бы  помочь
людям, а помощь  -  причем огромная - будет нужна многим.  В одиночку  я  не
смогу помочь всем, а потому решил действовать через других.
     - Понимаю, -  ответил Люк. - Вы  ищете учеников, чтобы превратить  их в
апостолов.
     Психолог рассмеялся.
     - Остроумно подмечено. Но не будем развивать аналогию; уверяю вас, я не
считаю  себя мессией.  Однако во  мне достаточно  веры в  свой  дар помогать
другим, чтобы старательно отбирать  учеников.  Особенно, учитывая  небольшой
объем групп. Я хотел бы убедиться, что занимаюсь с людьми, которые... гмм...
     - Я все понимаю, - прервал его Люк. - Давайте ваши вопросы.
     -  Есть  у   вас  законченное  университетское  или   равноценное   ему
образование?
     - Я  два  года  ходил  в  колледж,  однако  могу  поручиться,  что  мое
образование  не хуже университетского...  в  смысле разносторонности.  Я всю
жизнь был пожирателем книг.
     - А можно вас спросить, сколько это уже продолжается?
     - Тридцать семь лет. То есть это мне тридцать семь лет, а читаю  я  лет
тридцать.
     - Много вы прочли по психологии?
     -  Ничего  серьезного.  Так,  научно-популярные  книги, написанные  для
дилетантов.
     - А кто вы по профессии?
     - Писатель.
     - Ага! Научная фантастика? Вы часом не Люк Деверо?
     Люк  почувствовал  удовольствие,  которое  всегда  испытывает писатель,
когда называют его фамилию.
     - Да, - ответил он. - Неужели и вы читаете научную фантастику?
     -  Конечно,  и  очень  ее  люблю.  То  есть  любил  две  недели  назад.
Сомневаюсь, чтобы кто-то хотел  сейчас читать о пришельцах с другой планеты.
По-моему,  произошло резкое крушение  рынка  научной фантастики. Потому вы и
ищете новую... гмм, профессию?
     - Боюсь, что еще до прихода марсиан я переживал самый глубокий кризис в
своей писательской карьере, так что не могу валить все на них. Хотя они мне,
разумеется, не  помогли.  А то,  что вы сказали  о рынке научной фантастики,
можно  повторить еще раз и гораздо конкретнее. Такого рынка  вообще нет и не
будет  годы  и годы  после ухода марсиан... если, конечно  они  когда-нибудь
уйдут.
     - Понимаю. Ну что ж, мистер Деверо, сочувствую вашим неудачам. Надеюсь,
незачем добавлять, что я буду рад видеть вас в одной из моих групп.  Если бы
вы с самого начала назвали свое имя, поверьте, вопросы оказались бы лишними.
Итак, сегодня вечером в семь?
     - Совершенно верно.
     Возможно,  вопросы психолога и были лишними, однако  Люк  был  рад, что
Форбс задал  их. Теперь он не сомневался, что  это не липа,  что парень этот
точно  тот,  за  кого  себя  выдает. И что пять долларов,  которые он вскоре
потратит,  могут стать  лучшим  капиталовложением в его  жизни. Теперь он не
сомневался, что получит новую профессию, и к тому же очень нужную людям. Люк
чувствовал, что должен пройти весь курс и прослушать столько лекций, сколько
Форбс сочтет для него необходимым, даже если их будет больше двух  или трех,
о которых говорила  листовка.  Если  деньги у него кончатся  раньше,  Форбс,
несомненно  согласится  - зная его и  восхищаясь  им  как писателем  -  дать
несколько последних уроков  в кредит и позволит заплатить за  них, когда Люк
начнет зарабатывать, помогая другим.
     А между уроками он будет проводить  время в публичной библиотеке, будет
брать книги домой.  То есть, даже не  читая, а, собственно, изучая все труды
по психологии,  которые попадут ему в руки. Читал он быстро, и память у него
была неплохая,  а раз  уж занялся  этим  вопросом, то нужно идти до  конца и
стать настоящим психологом, если  это возможно без докторской степени. Хотя,
кто знает,  может,  когда-нибудь...  почему  бы  и  нет?  Если он  и вправду
кончился как писатель,  лучше всего браться за дело -  как бы трудно  это ни
было  поначалу  - и  хорошенько  освоить  другую  важную  профессию. Он  еще
достаточно молод.
     Люк быстро принял душ и побрился, чуть  порезавшись, когда прямо  в ухо
ему  гаркнули  "фу!";  секундой  раньше  там  не  было  никакого марсианина.
Впрочем, порез  был  неглубокий  и палочка квасцов справилась с  ним  в  два
счета.  Интересно,  а психолог  может  противостоять вот  такому  и избегать
реакций, ведущих  к  травмам?  Что  ж,  Форбс должен знать ответ  и на  этот
вопрос. Если другого выхода не будет, он решит проблему, купив электрическую
бритву,.. как только появятся деньги. Впечатление, вызванное своей фамилией.
Люк  не  отличался внешним видом,  поэтому надел лучший костюм -  коричневый
габардин,  чистую  белую рубашку,  поколебался выбирая  галстук: узорный или
голубой, более консервативный, и наконец остановился на голубом.
     Вышел  он,   посвистывая,   и  бодро  зашагал,   чувствуя,  что  достиг
переломного момента в своей жизни и стоит на пороге новых, лучших времен.
     Лифты в  Дрежер Билдинг не действовали, но подъем  на седьмой  этаж  не
испугал Люка, наоборот, еще и добавил воодушевления.
     Когда он  открыл дверь  в  комнату шестьсот четырнадцать,  из-за  стола
навстречу  ему встал высокий, худощавый  мужчина в  толстых  очках, одетый в
темно-серый костюм.
     - Люк Деверо? - спросил он.
     - Собственной персоной, доктор Форбс. Но как вы меня узнали.
     Форбс усмехнулся.
     - Методом исключения - все записавшиеся  уже явились, кроме  вас и  еще
одной особы. А еще потому, что видел вашу фотографию на обложке книги.
     Люк  огляделся и увидел,  что в комнате,  в  удобных  креслах сидят еще
четыре  человека.  Двое мужчин  и две  женщины.  Все  были элегантно одеты и
производили  впечатление людей интеллигентных  и симпатичных. Был также один
марсианин, он  сидел  по-турецки на краю стола  Форбса. Он  ничего не делал,
похоже, даже  скучал.  Форбс  познакомил  Люка  со  всеми...  за исключением
марсианина.  Мужчин звали Кендалл  и Брент, женщины  представились  как мисс
Ковальска и миссис Джонстон.
     - Я  познакомил бы вас и с нашим приятелем с Марса, если бы у него было
имя, - со смехом заметил Форбс. - Но они уверяют, что не носят имен.
     -  Отцепись, Джонни, - буркнул марсианин.  Люк выбрал одно из свободных
кресел, а Форбс вернулся на свой вращающийся стул.
     -  Ровно семь,  -  сообщил  он, посмотрев  на часы.  -  Думаю,  следует
подождать  еще  несколько  минут,  пока придет  наш последний слушатель.  Вы
согласны, господа?
     Все утвердительно закивали, а мисс Ковальска спросила:
     - Может, нам, пока ждем, рассчитаться с вами?
     Пять пятидолларовых бумажек, включая банкнот Люка, перекочевали на стол
Форбса. Доктор их там оставил.
     - Спасибо, господа, - сказал он. - Пусть они полежат здесь. Если кто-то
из вас останется недоволен уроком, он сможет забрать свои деньги. Ага, вот и
наш последний слушатель. Мистер Грэшем?
     Форбс  пожал руку вошедшему,  лысому мужчине лет  сорока, он  показался
Люку странно знакомым, хотя он и не мог вспомнить, где видел его  -  а потом
представил его остальным. Грэшем заметил стопку банкнот на столе и добавил к
ним  свои пять долларов, а затем  занял  свободное место рядом с Люком. Пока
Форбс  раскладывал  на  столе  свои  записи,  Грэшем  наклонился  к  Люку  и
прошептал:
     - Мы с вами уже встречались?
     -  Видимо, да, - ответил Люк. - У  меня такое же чувство. Но  поговорим
потом. Минуточку, кажется...
     - Прошу тишины!
     Люк  умолк и резко откинулся  в  кресле. В следующее  мгновенье  легкий
румянец  покрыл его щеки - он  понял, что слова эти произнес марсианин, а не
Форбс. Марсианин весело поглядывал на Люка.
     Форбс улыбнулся.
     - Для начала я хотел бы сказать, что вы не сможете игнорировать марсиан
-  особенно,  когда  они  заговорят  или  сделают  что-то  неожиданно. Я  не
собирался пока касаться этого вопроса, но  вижу, что на  сегодняшнем уроке у
меня будет "помощник", поэтому лучше  начать с  вывода, к  которому  я хотел
подойти постепенно.
     Вот он: ваша жизнь, ваши мысли, ваше психическое здоровье, так же,  как
жизнь,  мысли  и  психическое здоровье  людей,  которым, надеюсь,  вы будете
давать советы и уроки, меньше пострадают от марсиан, если  вы выберете нечто
среднее  между   попыткой  полностью  их  игнорировать  и  серьезным  к  ним
отношением.
     Полное игнорирование  - или,  скорее,  попытка игнорирования,  то  есть
делание вида, будто их среди  нас нет, когда не может быть никаких сомнений,
что есть  - является попыткой отрицания действительности, которая кратчайшим
путем  может  довести  до  шизофрении  и  паранойи. И наоборот,  пристальное
внимание,  глубокая  ненависть  к  ним может  в  скором  времени завершиться
нервным срывом или апоплексическим ударом.
     "В этом есть смысл, - снова подумал Люк.  - Почти во всем лучшая дорога
проходит посредине".
     Марсианин на столе Форбса протяжно зевнул.
     Внезапно в комнату вквимил еще один  марсианин,  приземлившись на самую
середину стола.  Так близко  от носа  Форбса, что  тот невольно икнул. Потом
улыбнулся  классу поверх головы марсианина  и попытался  взглянуть  на  свои
записи, но новый марсианин уселся прямо на них. Форбс сунул сквозь него руку
и отодвинул их в сторону. Марсианин переместился вместе с ними.
     Психолог вздохнул и посмотрел на класс.
     - Ну что  ж, похоже,  мне придется говорить,  не  пользуясь записями. У
них, надо сказать, детское чувство юмора.
     Он отклонился в сторону,  чтобы  лучше  видеть из-за головы марсианина,
сидевшего перед ним. Марсианин тоже отклонился. Форбс выпрямился - марсианин
сделал то же.
     -  Да, именно детское, - повторил  Форбс. - Кстати,  нужно сказать, что
именно  благодаря  наблюдениям за детьми  и  за  их реакцией  на  марсиан  я
сформулировал большинство своих теорий. Все вы, несомненно, заметили, что по
прошествии нескольких часов дети привыкают к марсианам, принимают их гораздо
легче и охотнее, чем взрослые. Особенно дети в возрасте до пяти лет.  У меня
самого двое детей и...
     - Трое, Джонни, - заметил марсианин с угла стола. - Я читал соглашение,
по которому ты  отслюнил одной дамульке из Гардена две тысячи долларов, лишь
бы она не предъявляла иска об отцовстве.
     Форбс покраснел.
     - У меня двое детей дома, - с нажимом сказал он, - а еще...
     - А еще жена алкоголичка, - добавил марсианин. - Не забудь о жене.
     Форбс посидел несколько секунд с закрытыми  глазами,  словно считал про
себя.
     -  Нервная  система ребенка,  -  продолжал он, - как я  объяснял в моей
популярной книге "Ты и твои нервы"...
     -  Не  такой  уж  и популярной,  Джонни.  В твоей  налоговой декларации
говорится о неполной ты