тер мира, а вместе с ним - Элен Ферпоссон.
     Действие  началось в восемь чдсов  вечера и  через  четырнадцать  минут
подошло  к сцене на балконе из  второго акта. На  балкон  вышла Джульетта, а
внизу  Ромео   начал  возвышенно  декламировать  известнейшие  романтические
строфы:

     - Но что за блеск я вижу на балконе?
     Там брезжит свет. Джульетта, ты как день!
     Стань у окна, убей луну соседством...

     Он  как  раз  дошел  до  этих слов, как  вдруг на  перилах  балкона,  в
полуметре от Элен Фергюссон, возник маленький зеленый человечек.
     Ричард Бретайн  поперхнулся  и  потерял  дар  речи, но  потом  все-таки
справился с  собой и продолжил монолог. Не было никаких  доказательств того,
что кто-то  еще видит  то же, что и он. Что бы  там ни  было - представление
должно продолжаться.
     И он читал дальше:

     Она и гак от зависти больна,
     Что ты ее затмила белизною.
     Оставь служить богине чисто...

     Слово "чистоты" увязло у него в горле. Он умолк, чтобы перевести дух, и
услышал общий вздох, что шел со всех концов студии.
     И в  этот момент маленький зеленый человечек произнес громко, отчетливо
и насмешливо:
     - Джонни, ты порешь чушь, и отлично знаешь это.
     Джульетта выпрямилась, повернулась и увидела то, что находилось рядом с
ней на балконе. Взвизгнув, она повисла на перилах в глубоком обмороке.
     Зеленый человечек спокойно посмотрел на звезду.
     - Что с тобой, киска? - удивился он.
     Режиссер был отважным мужчиной и человеком действия. Двадцать лет назад
он служил в  морской  пехоте, шел впереди,  а не  за спинами своих  людей во
время  штурма   Таравы  и  Квелейна,  и  получил  две  медали  за  мужество,
превосходящее его служебный долг во времена,

     Перевод  Б. Пастернака.  когда  мужество  даже в  пределах  этого долга
практически  равнялось  самоубийству.  С  тех  пор  он  обзавелся  тридцатью
килограммами  лишнего веса  и  животиком,  но попрежнему оставался человеком
смелым.
     И  он  доказал это, выбежав  из-за камеры, чтобы схватить  пришельца  и
вышвырнуть его.
     Он  его схватил, но ничего  не произошло.  Маленький зеленый  человечек
громко  фыркнул,  потом  вскочил  на перила и,  пока  руки режиссера  тщетно
пытались ухватить его голени, а  не одна  другую, повернулся лицом к камере,
поднял правую руку, приложил большой палец к носу и помаячил остальными.
     В этот  момент парень в пультовой пришел в  себя настолько, чтобы снять
спектакль с эфира, и никто из зрителей не узнал, что там было дальше.
     Впрочем, если  уж о том речь, из почти полумиллиона человек, смотревших
представление  по своим  телевизорам, весьма  немногие  досмотрели до  этого
места.  В  их собственных гостиных появились их собственные  марсиане,  и им
стало не до Шекспира.
     Или возьмем печальные случаи с парами, проводящими медовый месяц - ведь
в  каждый момент времени,  даже прямо сейчас, многие пары  проводят  медовый
месяц или что-то вроде... Так сказать, в неофициальном смысле.
     Возьмем   пример  супругов  Уильяма   Р.  и  Дороти  Грюдеров,  возраст
соответственно двадцать  пять и двадцать два года, которые  в тот самый день
поженились   в   Денвере.  Билл  Грюдер  был  лейтенантом  флота   и  служил
инструктором  на Острове Сокровищ  в  Сан-Франциско. Его  невеста Дороти,  в
девичестве Армстронг, работала в  отделе объявлений  чикагской "Трибюн". Они
познакомились и полюбили друг друга, когда Билл  находился на учебной базе у
Великих  Озер  в окрестностях  Чикаго. Когда Билла перевели в Сан-Франциско,
они  решили   пожениться  в  первый  же  день   недельного   отпуска  Билла,
встретившись для этого на половине пути, в Денвере,  и уместить в эту неделю
весь медовый месяц, после которого он вернется в Сан-Франциско, а она поедет
с ним.
     Поженились они ровно  в четыре того самого дня и,  если  бы знали,  что
произойдет  через  несколько  часов,  немедленно  пошли  бы в  отель,  чтобы
насладиться своим  супружеством  без марсиан.  Но они, разумеется, этого  не
знали.
     Впрочем, им еще повезло.  Они не сразу  подцепили марсианина и, значит,
имели время морально подготовиться к встрече с ним.
     В девять  четырнадцать того самого вечера  наша парочка входила в номер
отеля -  после ужина с танцами и пары коктейлей, -  убедив самих себя и один
другого, что обладают  достаточной  силой воли, чтобы  дождаться подходящего
времени  лечь  в  постель,  и  что  поженились  они  не  только ради  этого.
Гостиничный бой поставил на пол их чемоданы.
     Когда  Билл  вручил  ему  несколько  великоватые  чаевые,  они услышали
первый,  как  выяснилось  позже,  из целой  серии звуков.  Кто-то  крикнул в
соседней  комнате,  и  крик  этот  прозвучал эхом других,  более  отдаленных
воплей, что  неслись, казалось, со всех сторон. Слышны были  гневные мужские
возгласы,  потом один  за другим прогремели шесть выстрелов,  словно  кто-то
опустошил барабан револьвера. В коридоре затопали.
     С  улицы  донесся автомобильный  гудок, резкий  визг  тормозов, а потом
снова выстрелы. И громкий вскрик в комнате справа, слишком сдавленный, чтобы
можно было разобрать слова, но очень похожий на проклятье.
     Билл сурово посмотрел на боя.
     - Я думал, у вас спокойный отель. Раньше здесь было тихо.
     Лицо парня отражало замешательство.
     - Сейчас тоже, сэр. Понятия не имею, что там...
     Быстро подойдя к двери, он открыл ее и выглянул  в коридор. Однако, кто
бы там ни бегал, он уже скрылся за поворотом.
     -  Прошу  прощения, сэр, - сказал  бой  через  плечо.  -  Не знаю,  что
происходит, но наверняка что-то случилось.  Я, пожалуй, спущусь вниз,  а вам
советую немедленно закрыть  дверь на  защелку. Спокойной  ночи и большое вам
спасибо.
     Когда он закрыл дверь, Билл защелкнул задвижку и обратился к Дороти:
     - Пустяки, дорогая. Не бери в голову.
     Он шагнул к жене, но остановился, когда послышались новые выстрелы - на
сей  раз с  улицы, ведущей  к отелю  - и снова торопливый топот. Их  комната
находилась  на четвертом этаже и одно  окно  было приоткрыто, так  что звуки
доносились ясно и отчетливо.
     - Минуточку, дорогая, - сказал Билл. - Что-то странное происходит...
     Он  приблизился к  окну,  открыл его до  самого верха, высунул голову и
посмотрел вниз. Дороти присоединилась к нему.
     Сначала  они  ничего  не  заметили,  кроме  пустой  улицы  со  стоящими
машинами.  Потом  из  подъезда дома  напротив  выбежали мужчина  и  ребенок.
Ребенок?  Даже с  такого расстояния и  в  слабом свете выглядел  он довольно
странно.
     Мужчина остановился  и  сильно  пнул ребенка,  если  это,  конечно, был
ребенок. Молодым показалось, что нога мужчины прошла сквозь малыша.
     Мужчина опрокинулся - отличный плюх на ягодицы, который был бы смешон в
другое  время, - затем встал и побежал дальше, а ребенок следом за ним. Один
из них что-то говорил,  но нельзя было ни разобрать слов, ни определить, кто
из двоих говорит, вот только голос совсем не походил на детский.
     Вскоре  они исчезли  за  углом.  С  другой  стороны,  из  глубины  ночи
доносились звуки стрельбы.
     Однако больше ничего не было видно.
     Супруги переглянулись.
     -  Билл, что... - начала  Дороти. - Может, это начало революции  или...
или что-то похуже?
     - Черт возьми, нет.  Только не у нас. Хотя...  - взгляд его остановился
на радиоавтомате. Подойдя к  нему, он вынул из кармана горсть  монет,  нашел
среди  них  четвертак,  сунул   в   отверстие   и  повернул  ручку.  Девушка
присоединилась  к  мужу  и  так  они  стояли, обнявшись,  перед  приемником,
дожидаясь, пока  прогреются лампы.  Когда  из  динамика послышался шум, Билл
принялся  крутить  ручку  настройки   и  скоро  раздался  голос,  громкий  и
возбужденный.
     "...Марсиане,  наверняка  марсиане,  -  говорил  он.  -  Пожалуйста, не
впадайте в панику. Бояться  их нечего, однако не  пробуйте на них нападать -
это  ничего  не даст. Кроме того,  они  безвредны.  Они  не  угрожают вашему
здоровью и жизни по той же причине, по которой  вы не можете быть опасны для
них. Повторяю, они безвредны.
     Повторяю еще раз: вы не сможете им повредить. Ваша  рука пройдет сквозь
них, как  сквозь  дым.  Пули, ножи и прочее бесполезны  по  той же  причине.
Насколько нам известно,  никто из них не  пытался  ранить человека,  поэтому
соблюдайте спокойствие и не впадайте в панику".
     Вмешался другой голос, в пух и  прах разбивая все только что сказанное,
но диктор заговорил громче, чтобы его заглушить:
     "Да, вот один сидит на моем столе, прямо передо мной, и что-то говорит,
но я держу микрофон так близко к губам, что..."
     -  Билл,  это  все  вранье,  радиопостановка.  Вроде той, о которой мне
рассказывали родители... она была лет двадцать назад. Поймай другую станцию.
     - Хорошо, дорогая, -  ответил Билл. - Это наверняка какая-то шутка. - И
он повернул ручку.
     Теперь стал слышен другой голос:
     "...спокойно, соотечественники! Многие уже поубивали  других  людей или
покалечили,  пытаясь  убить марсиан, а они, надо сказать, вообще не убивают.
Так что не делайте ничего такого и соблюдайте спокойствие.  Да, они по всему
миру,  а  не  только у нас, в Денвере. Часть  нашего  персонала прослушивает
другие  станции,  принимая  столько,  сколько может, и  пока  нет  ни одной,
которая не упомянула бы о них, хотя бы и с другого конца мира.
     Но  они  не  причинят  вам вреда. Повторяю:  марсиане не  причинят  вам
никакого вреда. Так  что нечего волноваться. Минуточку! Один из  них  уселся
мне на  плечо  -  старается  что-то мне втолковать,  правда  я не знаю, что,
потому что говорю сам. Попробую предложить ему микрофон и попросить рассеять
ваши  сомнения. Он не был...  гммм... вежлив с нами, однако  верю, что когда
узнает, что обращается к миллионам слушателей, то будет, гммм... Коллега, не
мог бы ты развеять сомнения нашей огромной аудитории?"
     Заговорил другой голос, более высокий, чем у диктора:
     "Спасибо, Джонни. Тебе  я  уже  говорил,  чтобы  ты  поцеловал  меня  в
задницу, а теперь рад сказать всем этим твоим миллионам, чтобы..."
     Радиостанция умолкла намертво.
     Рука  Билла свалилась с  плеча Дороти, а ее рука - с его  плеча. Широко
раскрытыми  глазами  уставились  они  друг  на  друга.  Потом  Дороти  робко
произнесла:
     - Дорогой, попробуй еще с одной станцией. Не может же...
     Билл Грюдер потянулся к радио, но так и не дотянулся.
     Кто-то за их спинами произнес:
     - Привет, Джонни. Привет, киска.
     Они  обернулись  и увидели сами знаете кого. Закинув  ногу на ногу,  он
сидел  в проеме окна, из  которого несколько минут назад они выглядывали  на
улицу.
     Никто не  произнес  ни слова,  и так  прошла  целая  минута. Ничего  не
происходило, только ладонь Билла нашла ладонь Дороти и стиснула ее.
     Марсианин широко улыбнулся им.
     - Языки проглотили, да?
     Билл откашлялся.
     - Это не иллюзия? Ты действительно мар... марсианин?
     - О, Аргес, ну и тупой же  ты,  Джонни. Мало тебе того, что говорили по
радио?
     - Ах ты, чертов...
     Когда он выпустил руку жены и направился к окну, Дороти схватила его за
рукав.
     - Билл, успокойся. Помнишь, что говорили по радио?
     Билл Грюдер сдержался, но метнул на марсианина испепеляющий взгляд.
     - Ну, ладно, - сказал он. - Чего ты хочешь от нас?
     - Ничего, Джонни. С какой стати мне от вас чего-то хотеть?
     - Ну так убирайся к дьяволу! Нам компания ни к чему.
     - Может, вы молодожены?
     - Мы поженились сегодня после полудня, - гордо сообщила Дороти.
     - Вот здорово, - обрадовался марсианин.  -  Тогда я и вправду  кое-чего
хочу. Слыхал я о ваших мерзких любовных обычаях, а теперь смогу и увидеть.
     Билл Грюдер освободился из рук жены и энергично прошел  в  другой конец
комнаты. Там он  протянул руки к  марсианину,  сидевшему на подоконнике... и
повалился вперед, едва не вылетев при этом в открытое окно.
     - Спокойно, спокойно, - сказал марсианин. - Цыпа-цыпа.
     Билл вернулся к Дороти и обнял ее, гневно посматривая в сторону окна.
     - Черт возьми, - сказал он, - там его нет.
     - Это тебе так кажется, дубина, - откликнулся марсианин.
     -  Все так,  как говорили по радио,  Билл.  Но помни,  он тоже не может
причинить нам вреда.
     - Он уже причиняет. Самим своим существованием.
     - Вы знаете, чего я жду,  - заметил марсианин.  - Если хотите,  чтобы я
ушел   поскорее,   не   стесняйтесь.  Сначала  снимите  одежды,  ладно?  Ну,
раздевайтесь же.
     Билл снова шагнул вперед.
     - Ты, маленький зеленый...
     Дороти остановила его.
     - Билл, дай я попробую по-другому.
     Выйдя из-за спины мужа, она умоляюще посмотрела на марсианина.
     - Ты ничего не понимаешь.  Мы...  мы  занимаемся любовью,  только когда
остаемся наедине. Мы не можем и  не  будем этого делать,  пока ты не уйдешь.
Прошу тебя, уходи.
     - Чепуха, киска. Я останусь.
     И остался.
     Три с половиной часа сидели они на краешке кровати, пытаясь не обращать
внимания на  марсианина. И разумеется,  не говоря  друг другу, что хотят его
пересидеть, ибо  знали уже, что это еще больше утвердило бы марсианина в его
намерениях.
     Время от  времени они  разговаривали или пытались разговаривать, но  то
была не очень-то умная беседа. Порой Билл подходил  к  радио, включал  его и
крутил настройку, надеясь что кто-то нашел  способ разделаться с  марсианами
или давал конструктивные советы  вместо призывов соблюдать спокойствие и  не
поддаваться панике. Билл в  панику не  ударился, но и спокойным  его назвать
было нельзя.
     К  сожалению,  одна  станция  походила  на  другую  -  все  производили
впечатление сумасшедших  домов, охваченных анархией...  за исключением  тех,
что молчали. И никто не придумал, как вести себя с марсианами. Иногда читали
заявление  президента  Соединенных Штатов, председателя  Комиссии по Атомной
Энергии  или  какой-нибудь  не  менее  важной  персоны.  Все  эти  заявления
советовали людям соблюдать  спокойствие  и  не  волноваться,  напоминая, что
марсиане безвредны, и  что с  ними  следует подружиться, если  это возможно.
Однако ни  одна  станция не  сообщила ни об одном землянине, подружившимся с
марсианином.
     Наконец, Билл  в очередной раз плюнул на радио и вернулся на свое место
на краю кровати; он совсем забыл,  что  игнорирует марсианина  и пронзил его
яростным взглядом.
     Марсианин как будто вообще  не обращал внимания  на Грюдеров. Достав из
кармана  инструмент, похожий  на  небольшую  свирель, он  наигрывал  на  нем
различные мелодии... если конечно, это были мелодии. Звучали  они невыносимо
и не вписывались ни в какую земную музыкальную форму. Как будто десяти котам
разом откручивали хвосты.
     Порой  он  откладывал  свирель  и,  ничего не говоря, поднимал  на  них
взгляд, что раздражало больше любых слов.
     В час ночи терпение Билла Грюдера лопнуло.
     - К черту! - сказал он. -  В темноте он ничего не увидит. Если я  опущу
шторы и погашу лампу...
     - Дорогой, - обеспокоенно спросила Дороти,  - откуда нам знать, что  он
не видит в темноте? Кошки и совы, например, видят.
     Билл заколебался, но только на секунду.
     - Вздор!  Даже  если он видит  в  темноте,  то ничего не увидит  сквозь
одеяло. Мы можем даже раздеться в постели.
     Он подошел  к окну и  с треском захлопнул его, а  потом  опустил штору,
испытыв  злорадное удовлетворение, когда рука его прошла  сквозь марсианина.
Опустив вторую штору, он погасил свет и ощупью вернулся к постели.
     И хотя необходимость соблюдать тишину несколько сковывала молодоженов и
они не позволяли себе даже шепота, все-таки это была настоящая брачная ночь.
     Впрочем,  они  были  бы менее довольны -  кстати, назавтра  так  оно  и
получилось  -  если  бы  знали  (об  этом  всем  стало  известно  в  течение
одного-двух дней), что марсиане видят не  только  в  темноте,  но  и  сквозь
одеяло. И даже сквозь  стену. Способность видеть в  Х-лучах или,  что  более
вероятно, некоторое особое умение вроде квимения, позволяла им видеть сквозь
любые твердые тела. Причем очень хорошо:  они могли прочесть мелкий шрифт на
свернутых документах в задвинутых ящиках и запертых сейфах. Они могли читать
письма и книги, не открывая их.
     С момента, когда это стало  известно,  люди поняли,  что уже никогда не
смогут быть уверены в своем одиночестве, пока черти не заберут марсиан. Даже
если ни одного из  них  нет  рядом с вами,  он  может затаиться  в  соседней
комнате или снаружи здания и смотреть на вас сквозь стену.

     Впрочем,  мы забегаем вперед, поскольку очень немногие  люди узнали или
догадались об этом в первую ночь, Хотя Люк Деверо должен бы был  это понять,
когда марсианин прочел письма от Розалинды, лежавшие в запертом чемодане, он
тогда не  знал  еще, что марсианин просто не мог  открыть чемодан и рыться в
его  вещах.  Потом  же,  когда  появилась  возможность   сопоставить  факты,
состояние  Люка не позволяло ему сопоставлять  что бы то ни было с чем бы то
ни было. И в  ту первую  ночь,  прежде чем большинство людей узнали об этом,
марсиане  увидели  многое.  Особенно те  -  а их  были  миллионы, -  которые
вкзимили в  спальни с погашенными лампами и выказали достаточно  любопытства
ко всему, что в них творилось, чтобы какое-то время помалкивать.
     Второй по популярности спорт Америки для закрытых помещений получил той
ночью куда более сильный удар - заниматься им стало просто невозможно.
     Вот,  к  примеру,  что  произошло с  группой  покеристов,  игравших  по
четвергам у Джорджа Келлера, что жил на побережьи, в нескольких километрах к
северу от  Лагуны, в Калифорнии. Джордж был холостяком и пенсионером, он жил
там круглый год. Остальные тоже жили в Лагуне; одни ходили на работу, другие
владели магазинами.
     В тот четверг их было шестеро вместе с Джорджем. В самый раз на хорошую
игру, а  все они  играли  хорошо, и  ставки  были  достаточно высоки,  чтобы
проигравшие оказались  на  мели.  Насчет ставок  решают обычно раздающие, но
они, как правило, выбирают либо обычный покер, либо открытый с пятью картами
- и никогда втемную. Для этих мужчин покер был скорее ритуалом, чем пороком.
Четверговые вечера с восьми до часа ночи - а иногда и до двух - были смыслом
их  жизни,  минутами  счастья,  согревавшими  их  в остальные дни  и вечера.
Пожалуй, нельзя назвать  их фанатиками, зато адентами - в самый раз.  В пять
минут  девятого они  уже сидели в  одних рубашках с ослабленными или снятыми
галстуками вокруг большого стола в гостиной, готовые начать игру, как только
Джордж  протасует новую колоду, которую как  раз  распечатывал.  Все  купили
жетоны и  перед  каждым  стояли бокалы  или  открытые  банки пива. Пили  они
неизменно, однако всегда умеренно, чтобы не повредить игре.
     Джордж  закончил  тасовать   и   раскидал  карты,  вскрывая  их,  чтобы
проверить, кто получит валета и будет раздавать первым. Выпало Джерри Диксу,
главному кассиру местного банка.
     Дике раздал карты и сам выиграл первый круг  с тройкой  десяток. Однако
кон был невелик  - только Джордж остался  в игре и прикупал карты  вместе  с
ним.  К тому же Джордж не мог даже объявить игру; он получил с  раздачи пару
девяток и не прикупал ничего.
     Следующий по очереди  Боб Тримбл, хозяин магазига канцелярских товаров,
собрал карты для новой раздачи.
     - Деньги на кон, парни, - объявил он.  -  Теперь пойдет веселей. Каждый
что-нибудь получит.
     В  углу комнаты тихо мурлыкало радио.  Джордж  Келлер любил музыкальный
фон и знал, какие станции ловить вечером в четверг.
     Тримбл раздал карты.  Джордж  взял со столика свои  и увидел две пары -
семерки  и  тройки. Слишком  слабо,  чтобы открывать при  первом  же  слове;
кто-нибудь  мог  бы  его  перебить. Если  вскроет  другой  игрок,  он сможет
остаться в игре и. прикупить карту.
     - Подожду, - сказал он.