льства, тот настрой,
вообще все. Включая, разумеется,  и  масштабы пьянства, тот мерзкий вкус  во
рту с  перепоя,  поскольку это могло оказаться важным. Он не брал ни капли в
рот в течение дня,  как и в тот  день,  независимо  от  глубины  похмелья, с
которым мог проснуться -  меряя шагами комнату  и  все  глубже погружаясь  в
отчаяние; тогда - в поисках сюжета, теперь - в поисках ответа. Сейчас, как и
тогда, он позволял себе первый стакан только после ужина, а потом выдерживал
надлежащие паузы между стаканами и придавал  своему  питью весьма  умеренный
темп... пока с отвращением не сдавался в конце вечера.
     Что же было не так?
     Он придумал  марсиан, вообразив их себе, правда?  Почему же он не может
их  "раздумать", коль  скоро  перестал их себе  воображать и  познал правду?
Разумеется, познал. Но почему другие  люди не перестали их видеть и слышать?
Наверное,  это психическая  блокада,  объяснил  себе Люк.  Однако  название,
данное явлению, делу не помогло.
     Глотнув  из стакана,  он уставился  на  него, стараясь точно вспомнить,
сколько  стаканов выпил в ту мартовскую ночь. Их было немного,  он это знал;
Люк чувствовал -  их  не больше тех двух, что уже выпил сегодня, прежде  чем
налил себе третий.
     А может, питье не имело с этим ничего общего?
     Он  еще раз  глотнул, отставил  стакан и  начал ходить по комнате. "Нет
никаких марсиан, - подумал  он. Никогда  никаких не  было; они существовали,
как все  прочее и  все остальные люди, только когда я их себе воображал. А я
уже вообще их не воображаю. Значит..."
     Может,  теперь подействовало.  Люк подошел к  приемнику, включил его  и
подождал, пока  нагреется. Он выслушал  несколько программ и внезапно понял,
что даже если минуту назад добился своего,  должно пройти какое-то  время  -
поскольку  марсиан  не  везде  видели  постоянно  -  прежде чем  люди начнут
понимать, что их больше нет. Наконец, диктор новостей произнес:
     - В эту минуту в нашей студии какой-то марсианин пытается...
     Люк выключил приемник.
     Сделав еще глоток, он зашагал  снова. Потом  сел,  допил стакан и налил
еще один.
     Внезапно его осенило.
     Может,  он сумеет перехитрить психическую  блокаду, обойдя  ее,  вместо
того  чтобы ломиться  сквозь нее.  Эта  блокада могла возникнуть единственно
потому, что ему не хватало веры в  себя, несмотря на то, что он знал о своей
правоте. Может, нужно вообразить  что-то другое, что-то совершенно отличное,
и когда воображение  вызовет  это к жизни, даже его чертовому подсознанию не
удастся этого отрицать, и вот тогда, в этот самый момент...
     Стоит попробовать. Терять ему нечего.
     Вот только нужно было представить что-то такое,  в чем он действительно
нуждался; а в чем он нуждался в эту минуту сильнее всего... кроме избавления
от марсиан?
     Разумеется, в Марджи.
     После двух недель изоляции он чувствовал себя безумно одиноким. Люк уже
знал, что  если  бы ему  удалось представить Марджи здесь, а благодаря этому
привести ее сюда, он мог бы сломать психическую блокаду.
     "Давай посмотрим, -  говорил он себе, - представим, что она едет ко мне
на своей  машине,  уже  миновала  Индио  и  ехать ей осталось  всего  метров
пятьсот. Вскоре я услышу машину".
     Вскоре он и вправду услышал машину.
     Люк заставил себя подойти - не подбежать, а  именно подойти - к двери и
открыть ее. Стали видны снопы света от фар. Должен ли он... уже сейчас?..
     Нет,  он подождет, пока не убедится.  Если бы даже машина подъехала так
близко, что он мог бы  решить, будто узнает  машину Марджи.  Но ведь  многие
машины выглядят  одинаково. Он подождет, пока автомобиль не остановится и из
него не выйдет Марджи... тогда все станет ясно. Именно в эту чудесную минуту
он подумает: "Нет никаких марсиан".
     И они исчезнут.
     Через несколько минут машина остановится перед домом.

     Это  происходило примерно в  пять минут десятого  вечера тихоокеанского
времени. В Чикаго  было  пять минут двенадцатого, и  мистер Обердорфер тянул
пиво,  ожидая,  пока  его   супервибратор  накопит  потребный  потенциал;  в
Экваториальной Африке  начинало  светать,  и  шаман по  имени  Бугасси стоял
скрестив  руки,  под самым большим в мире куку, ожидая, пока  на него упадут
первые лучи солнца.
     Четыре минуты спустя,  через сто  сорок  шесть дней и  пятьдесят  минут
после  своего появления, марсиане исчезли.  Одновременно  отовсюду. То есть,
отовсюду на Земле.
     Независимо  от  того,  куда они  направились,  не  известно  ни  одного
заслуживающего доверия случая  встречи  с марсианином после этого времени. В
ночных кошмарах и в состоянии delirium  tremens марсиан видят до сих пор, но
такие видения трудно счесть заслуживающими доверия.
     Так и по сей день.


ЭПИЛОГ

     По сей день никто не знает, зачем они являлись и почему ушли.
     Это  не значит, что нет людей, которые  думают,  будто  знают  это;  по
крайней мере они высказывают смелые мысли по этому вопросу.
     Миллионы людей по-прежнему считают, что это были не марсиане, а  просто
черти, и  что они вернулись в свой Ад, а не на Марс. Потому что Бог, который
отправил их покарать  нас  за  наши грехи, в результате  наших к нему молитв
снова стал Богом милосердным.
     Еще больше людей согласны с  тем, что  они  прибыли все-таки  с Марса и
туда  же  вернулись.  Большинство,  хотя  и  не  все,  заслугу  их  изгнания
приписывают  Ято Исуко, указывая на  то, что хотя рассуждения Исуко с самого
начала  были  верны  и  его  предложение  марсианам  нашло такое невероятное
подтверждение,  трудно   было  ожидать  от  марсиан,   что   они  среагируют
немедленно.  Они  должны  были  где-то  собраться, все  обсудить  и  решить,
достаточно ли  мы искренни и достаточно ли усмирены. При этом напоминается и
о том, что марсиане  после выступления  Исуко оставались всего  две  недели,
что, несомненно, не очень долго для принятия такого решения.

     Как бы то ни было, крупные армии больше не создаются,  и ни одна страна
не  собирается  посылать  какие-либо  ракеты  на  Марс  - а вдруг Исуко  был
полностью или хотя бы отчасти прав?
     Впрочем,  не все верят, что Бог  или Исуко имели  какое-то отношение  к
уходу марсиан.
     Одно африканское племя,  например,  точно знает, что это  куку  Бугасси
отправило гнаямката обратно в кат.
     Некий  привратник из  Чикаго  отлично знает, что прогнал  марсиан своим
субатомным антикосмитным супервибратором.
     И эти последние, разумеется, лишь первые из длинного списка сотен тысяч
других  ученых и мистиков, которые,  по-своему, делали все, что могли, чтобы
добиться той  же цели. И каждый, разумеется,  считал,  что именно  ему это в
конце концов удалось.
     Но  Люк-то, разумеется, знает, что все они ошибаются. Впрочем, неважно,
что они думают,  коль  скоро  все  равно существуют только в  его голове.  А
учитывая то,  что теперь он  очень популярный автор вестернов,  создавший за
четыре  года   четыре  бестселлера   и   заработавший  превосходный   дом  в
Беверли-Хиллз,  два кадиллака, любимую и любящую жену и двухлетних близнецов
-  Люк  очень  осторожно позволяет  работать своему воображению.  Он  вполне
доволен Вселенной, которую сейчас воображает, и не хочет больше рисковать.
     Лишь в одном вопросе относительно  марсиан Люк Деверо согласен со всеми
остальными, включая Обердорфера и Бугасси.
     Он не тоскует по ним и не желает их возвращения.


Постскриптум автора

     Мои издатели пишут мне:
     "Перед   тем,  как   отправить  в  печать  рукопись  романа  "Марсиане,
убирайтесь домой!", мы  хотели бы предложить вам снабдить ее постскриптумом,
раскрывающим нам и читателям правду о марсианах.
     Коль скоро вы  автор книги, то именно вы лучше всех должны знать,  были
они в конце концов с Марса или из Ада, и был ли ваш герой, Люк Деверо, прав,
считая,  что марсиане  вместе  со всем  остальным  во Вселенной существовали
только в его воображении.
     Было бы непорядочно по  отношению  к  вашим читателям,  не сообщить  им
этого".
     Есть много вещей  непорядочных, включая - в особенности вышеприведенное
пожелание моих издателей!
     Я  хотел бы  избегнуть здесь  окончательных  суждений, поскольку правда
бывает  страшной, а в данном случае будет страшной, если вы в  нее поверите.
Впрочем, вот вам она.
     Люк прав: Вселенная и все, что в ней находится, существует только в его
воображении. Люк выдумал и Вселенную, и марсиан.
     Но ведь это я выдумал Люка. Так куда же это помещает и его, и марсиан?
     А также вас всех?

     Фредерик Браун
     Тусон, Аризона, 1955



     Библиотека "Артефакт" - http://artefact.cns.ru/library