- Может быть, но почему остальные два мы видим, а третьего - нет?.. Он...
он словно размазался...
   Мгновение спустя мозг командира пронзила фантастическая догадка.
   - Мы видим их... давно! - прокричал  он,  вскакивая.  -  Несколько  минут
назад!!! Передайте в пост: экстренное торможение!
   Он несся в центральный пост управления так, как не бегал никогда в жизни.

   3

   Старший штурман оторвался от висевшей перед  ним  клавиатуры  и  зачем-то
потрогал тонкий обруч системы внутренней связи, который диадемой венчал  его
начавшую седеть голову.
   - Динамика неблагоприятная, - сообщил  он  невидимому  командиру.  -  Они
резко снизили темп разгона. Если эта кривая  сохранится  на  протяжении  еще
трех часов, то для того, чтобы уйти из системного поля, им  понадобится  как
минимум месяц.
   - Что это может значить? - поинтересовался Волльмер у главного  инженера,
застывшего перед стойкой боевых сканерных систем.
   - Только  то,  о  чем  я  уже  говорил,  -  ответил  тот  с  нескрываемым
раздражением. - У них авария. Вот, видите, - ткнул он  пальцем  в  небольшой
экран, на котором мерно бились три жилки:  две  были  насыщенно-красными,  а
третья - розовой.  -  Насколько  я  понимаю,  это  нечто  вроде  триггерного
стабилизатора потока. Средняя ступень - вот, полюбуйтесь - едва дышит. Я уже
стал кое-что соображать в этой допотопной машинерии... они сняли нагрузку  с
главного двигателя - он у  них  один,  -  потому  что  теряют  контроль  над
плазмой, или что там у них еще... Поток вышел из-под контроля, понимаете?
   Волльмер поморщился. В потоках плазмы он разбирался плохо. Когда-то,  еще
в Академии, ему читали курс по истории  звездоплавания,  в  который  входили
базовые познания в области истории техники, но зачетов  по  курсу  не  было,
слушали его, соответственно, вполуха, а уж сейчас, по прошествии  пятидесяти
лет, вспомнить не удавалось вообще ничего.
   - И что с ними будет? - спросил он.
   Варнезе  пожал  плечами.  Сонная   нерешительность   командира   начинала
раздражать его. Сам он готов  был  уже  сейчас  начать  маневр  сближения  с
загадочным субсветовиком, дабы познакомиться с его командой, но, разумеется,
командовал здесь он, генерал Волльмер, а полковнику Варнезе оставалось  одно
- подчиняться.
   - Наверное, - вдруг задумался первый пилот майор Гоше,  -  они  попробуют
обойти систему, оттолкнувшись от поля внешней планеты,  и  вернуться  назад.
Понятно ведь, что с такой скоростью они далеко не уйдут.  Никакой  жизни  не
хватит...
   - Это вы бы так сделали, - едко отозвался  Варнезе.  -  А  они,  с  их-то
энерговооруженностью?
   - Тихо, тихо! - махнул рукой Волльмер. -  Что  вы  на  все  это  скажете,
Мелеш? А? Может, у вас есть особое мнение?
   У ксенолога особого мнения не имелось. Он высосал уже всю фляжку, чуточку
порозовел и прислушивался к дискуссии без особого интереса.
   - Да что тут думать, - фыркнул он, - подойдите на минимальную  дистанцию,
затормозите эту рухлядь отбоем носовых двигателей и засуньте ее в  свободный
трюм. Это же "Саксон", верно? Насколько я помню, с базы мы  все  поднимались
пустые,  как  барабан,  -  наверное,  у  вас  есть  пустой  трюм  длиной   в
полкилометра?
   - Как-то невежливо, - вздохнул Волльмер.
   Может быть воспринято как агрессивные действия. Вот если бы как-нибудь  с
ними связаться...
   - Да мы битых полдня только это и делаем! - взорвался Варнезе.  -  И  при
этом даже не знаем, видят они нас или нет!
   - А давайте, когда  подойдем,  просигналим  им  "галактический  общий"  с
требованием остановиться, - предложил  Мелеш.  -  Раз  уж  вас  так  волнуют
формальности. В конце концов, возможно, мы спасем им жизнь!
   - Дайте ему еще коньяку, - приказал Волльмер, - и скажите остальным,  что
мы слегка прогуляемся. Огней не гасить, готовимся к  эволюционному  разгону.
Штурман, сколько нам потребуется времени?
   - Я уже посчитал, командир: два сорок плюс-минус...
   - Отлично. Гоше, будьте предельно внимательны. Вы должны остановиться  на
безопасной дистанции, и не забывайте, что объект крохотный, смотрите,  чтобы
вашим усердием его не сдуло. Поехали.
   "Саксон" вздрогнул. Для Бернара Гоше подобный маневр  не  представлял  ни
малейшего труда, он управлял линкором уже почти десять лет и преуспел в этом
искусстве  настолько,  что  в  его  руках  многокилометровое  чудище   могло
выделывать самые невероятные кренделя. Собственно, именно  искусство  майора
Гоше - искусство уклоняться от  залпов  противника  -  и  спасло  корабль  в
последней битве. Мельком  проглядев  выкладки  штурмана,  уже  введенные  во
вспомогательный вычислитель, он  прикинул  градус  подхода.  Гоше  не  любил
лишней возни с причаливанием, пожевав губами, он отправил линкор в  странный
для неподготовленного разума прыжок.
   Разгон длился две  минуты  сорок  четыре  секунды.  Проглядев  данные  на
вычислителе, Гоше решил не форсировать события.
   - Придем на базу, - сказал он  про  себя,  -  нужно  будет  "прострелить"
волноводы. Не тянут движки.
   Через тридцать секунд после выхода на треть крейсерской скорости "Саксон"
распахнул  носовые  щели  тормозных   моторов.   Теперь   начиналось   самое
интересное.
   - Вы  не  спешите,  -  хладнокровно  порекомендовал  пилоту  Волльмер,  -
подходите спокойно, а то парней там кондрашка хватит. У нас, кажется, и  так
достаточно сердечников... Варнезе, вам  ближе:  приготовьтесь  отстучать  им
сигнал оптикой.
   - Ба, - хмыкнул вдруг Гоше, - да они и сами начали тормозить.
   - Наверное, они нас все-таки увидели, - отозвался Мелеш.
   - Они не могли увидеть нас на сверхсвете.  Если  бы  у  этих  ребят  были
субволновые сканеры, они не ходили бы на таком фуфле, - возразил Варнезе.  -
Ничего, сейчас они нас увидят.
   Гоше промолчал: он был занят. "Саксон" медленно подходил к плетущемуся  в
пространстве  сигарообразному  звездолету  чужаков,  и  майор  мог   отлично
разглядеть его конструкцию, но  ему  было  не  до  того.  Носовые  двигатели
линкора пронзили пустоту невидимыми струями  энергии,  которые  должны  были
помочь чужаку остановиться до нуля. На две  секунды  Гоше  задумался  о  тех
чувствах, которые испытывают сейчас его коллеги в  неведомой  ходовой  рубке
субсветовика, и испытал к ним сочувствие. По его прикидкам, чужак не  должен
был  рассыпаться  от  перегрузки:  майор  действовал  предельно   осторожно,
понимая, что там, где выдержит сталь, может не выдержать плоть.  Впрочем,  в
резерве он имел достаточно надежное средство.
   - Перекрути мозги СВБ, - приказал он второму пилоту, - на минус, на самый
большой минус. Нам потребуется очень узкий  луч,  метров  двести,  не  шире.
Давай...
   Корабельная  система  внешней  безопасности  служила  для  предотвращения
случайных столкновений с мелкими небесными телами при  движении  на  высоких
скоростях: она создавала впереди корабля широкий конус энергии, нечто  вроде
зоны сверхвысокой гравитации, в  котором  мгновенно  аннигилировались  любые
метеориты или пылевые элементы, способные причинить линкору какой-либо вред.
В случае необходимости, например, при  проведении  аналогичной  спасательной
операции, систему можно было переключить с "горячо" на "холодно".
   - Э, - замычал Мелеш, наиболее остро почувствовавший некоторую легкость в
членах, - вы уже СВБ перевернули?
   Он подбросил врученную ему полную флягу  и  поглядел,  как  медленно  она
летит к потолку и так же неторопливо возвращается обратно:  расположенные  в
носу генераторы поля давали наводки на рубку.
   Ему никто не ответил, все смотрели на экраны.
   - Подготовить шестой трюм правого борта, - отрывисто приказал командир. -
Отправьте туда врача, пусть он проведет соответствующие мероприятия.  Мелеш,
вы сможете влезть в скафандр?
   - А то, - скривился ксенолог. - А на хрена, собственно? Я не  думаю,  что
они болеют чем-то таким...
   - Может, пусть лучше врачи проведут бакразведку? - предложил Варнезе. - Я
тоже против скафандров, это может вызвать у наших гостей некий шок.
   - Хорошо, распоряжайтесь. И поднимите трюмных  операторов,  им  предстоит
серьезная работа.

   Глава 4
   1

   Халеф сидел в саду и сквозь ветви деревьев  наблюдал,  как  теплый  ветер
гонит по небу облака,
   В его родном  Кусумме  небо  было  гораздо  ярче,  оно  словно  светилось
изнутри, а в такое время года сады уже давно распрощались с цветами.  Здесь,
на севере, все выглядело по-другому: небо казалось ему  непривычно  тусклым,
сады -  низкорослыми  и  редкими,  и  даже  люди,  как  он  успел  заметить,
отличались сдержанным немногословием, таким нехарактерным  для  жителей  его
родных субтропических равнин.
   Юноша скучал. Бурк сказал  ему,  что  скоро  почти  все  мужчины  поселка
отправятся на большую рыбную ловлю в верховья реки, где из океана заходит на
нерест тьма рыбы - ее бывает так много, что рыбаки просто вычерпывают добычу
из реки сачками. Но он, Халеф, останется здесь под присмотром Вири. Бурк  до
сих пор не выпускал его за пределы собственной усадьбы  без  конвоя  в  виде
девушки. Халеф не думал, что старый судья боится его побега - куда ему  было
бежать? - и потому не понимал, с какой целью тот ограничивает  его  свободу.
За пару недель, прошедших с того дня, когда он встал с постели,  Халеф  имел
возможность убедиться в том, что  Бурк  в  деревне  не  просто  судья.  Люди
приходили к дом, чтобы уединиться с ним в просторном полутемном  кабинете  и
долго, иногда часами, беседовать о чем-то вполголоса.
   Часто судья исчезал на несколько  дней.  Насколько  знал  Халеф,  он  был
непревзойденным  мастером  по  части  сбора  наркотических  грибов,  трав  и
целебных глин, из которых варил разнообразные мази и притирки, но  в  то  же
время Халеф готов был поклясться, что некоторые экспедиции старика никак  не
были связаны с грибами.
   Несколько раз Халеф слышал упоминания  о  каком-то  пророчестве,  которое
якобы должно сбыться вот-вот, в ближайшее же время, а если сбудется, то  все
Живое в его мире ждет ужасный  конец.  Иногда  ему  начинало  казаться,  что
когда-то, в прежней своей жизни, он уже слыхал о чем-то подобном - но память
упорно не желала к нему возвращаться.
   Халеф посмотрел на небо и подумал, что если ему не суждено вспомнить, кем
он был раньше, то мир, в сущности, не  слишком  обеднеет.  Ему,  по  крайней
мере, хорошо и здесь. Пока. Что будет дальше, не ведает никто.  Но,  раз  уж
судьба привела его в эти глухие дебри, то она же, вероятно,  и  выведет  его
назад.
   - Эй, парень! - услышал он голос Бурка.
   Юноша обернулся. Судья стоял возле тыльной стены своего дома, со странной
задумчивостью рассматривая Халефа - так,  словно  хотел  сказать  ему  нечто
важное.
   - Присядь со мной, - предложил старик, указывая на низенькую скамеечку.
   Халеф послушно опустился на гладкое, отполированное за много лет дерево и
приготовился слушать.
   - У Солдат опять заваруха, - сказал судья, глядя куда-то вдаль. -  Причем
на этот раз, наверное, серьезная, и, что хуже всего, совсем рядом с нами.  Я
не знаю, нарушат ли они границу... Люди  отправляются  на  Большой  Лов,  им
нужно кормить семьи, ты же знаешь, что тут, на отшибе, мы  живем  на  полном
самообеспечении. Без меня они не пойдут, вот так вот...
   - Возьмите меня с собой, - попросил Халеф.
   - Нет, - помотал головой старик. - Ты слишком... слишком ценен для  меня.
Перед тем, как мы уйдем, я скажу тебе кое-что, но  ты  должен  обещать,  что
выполнишь все мои указания в точности.
   - Я обещаю, - удивленно согласился юноша. - Это так важно?
   - Да, парень. Это очень важно. Бурк встал и добавил, уже  повернувшись  к
Халефу спиной: - Если хочешь, можешь посмотреть, как люди готовят лодки.
   Бен Ледда постоял, глядя вслед старому судье, потом  решительно  двинулся
через сад к небольшой калитке, выводившей к берегу реки.  Миновав  небольшой
овраг, он двинулся по тропе к причалу, вокруг которого суетились деревенские
мужчины. На мелкой речной волне подрагивали три довольно больших  баркаса  с
паровыми движками; рыбаки осматривали механизмы, грузили на  свои  суденышки
просмоленные бочки и мешки с солью. Халеф остановился неподалеку от  причала
и втянул носом прохладный влажный ветер. С реки немного тянуло тиной:  берег
ниже  деревни  был  почти  сплошным  болотом,  густо  заросшим  остролистным
кустарником.
   Кто-то из рыбаков  заметил  его  появление.  До  слуха  Халефа  донеслись
короткие реплики, но он не  понял  говоривших,  так  как  их  язык  был  ему
незнаком.  Впрочем,  этими  репликами  дело  и  ограничилось:  поглазев   на
пришельца, рыбаки как ни в чем не бывало занялись своим делом.
   Халеф простоял на берегу около часа, пока не почувствовал, что прохладный
ветер стал пробирать его до костей. Тогда он  бросил  прощальный  взгляд  на
широкую реку и побрел обратно. Река вызвала у него нечто  вроде  ностальгии:
когда-то, в детстве, он побывал с отцом на похожей, такой же холодной реке -
правда, находилась она в другом  полушарии.  Тогда  он  едва  не  утонул  на
рыбалке... Халеф усмехнулся. Это ведь было так давно, сказал он себе.  Вроде
бы и лет прошло не так уж много, а кажется - целая жизнь...
   Во дворе он увидел Зири. Подойдя к девушке, Халеф широко распахнул глаза:
на коленях у нее лежал... пулемет! Эта модель была ему совершенно незнакома,
она была гораздо изящнее привычных конструкций, созданных в  его  стране,  и
выглядела  значительно  более  сложной.  Вири,  распахнув  приемную   рамку,
сосредоточенно протирала ее детали  смоченной  в  бензине  тряпочкой.  Халеф
уважительно покосился на длинные, тускло блестевшие крупнокалиберные патроны
и осторожно проговорил: - Хорошая вещь. Откуда это у вас?
   - В столице это можно купить в любом магазине, - пожала плечами  Вири.  -
Иногда приходится подготавливать его... так, на всякий случай.
   - Дед сказал, будто бы у Солдат началась какая-то заваруха.
   - Да. - Вири с глухим стуком захлопнула рамку и подняла глаза на юношу. -
С ними что-то происходит. А мы остаемся здесь.
   - Я умею пользоваться оружием, - заявил Халеф, чувствуя некую неловкость.
- У тебя есть что-нибудь еще?
   - Оружием? - На лице девушки мелькнуло презрение.  -  Есть...  кое-что...
погоди.
   Положив черное тело пулемета на лавку, она скрылась в доме. Пользуясь  ее
отсутствием,  Халеф  попытался  внимательно   осмотреть   новую   для   него
конструкцию. На металле рукоятки он прочитал  надпись  на  языке  Саарела  -
вероятно, название производителя. "О Святое утро, - подумал  он,  -  неужели
правы те, кто говорит, что все наши соседи давно обогнали нас во  всем,  что
касается машинерии?" Совершенные, влекущие его линии пулемета недвусмысленно
намекали на то, что это, по всей видимости, правда.
   Вири возвратилась во двор, неся на  плече  старый  автомат  с  деревянным
прикладом и толстым кожухом водяного охлаждения вокруг ствола.
   - Держи-ка, - предложила она. - С этим хламом ты, может быть, справишься.
   Халеф узнал его: это была модель, выпущенная  в  одной  из  южных  стран,
павшей в дни Солнцеворота,  чтобы  стать  одной  из  провинций  под  властью
Сыновей. Ему не раз приходилось иметь дело  с  этим  оружием,  и  сейчас  он
держал автомат в руках, как старого знакомого.
   - Для вас, наверное, это предел совершенства, - язвительно хмыкнула Вири.
- Не сталь, а дерьмо, все время перегревается, а до  сменных  стволов  тогда
еще не додумались. Но для тебя сойдет.
   - Ты всерьез считаешь, что нам может понадобиться оружие? - тихо  спросил
Халеф.
   - Я ничего не считаю, я слаба в арифметике, - отрезала девушка, отбирая у
него автомат.
   Поздно вечером, когда Халеф сидел в своей комнате и бездумно  разглядывал
звезды, к нему пришел Бурк.
   - Мы отплываем в полночь, - сказал он. - Но я ухожу  уже  сейчас,  потому
что у меня есть еще дела. Слушай  меня  внимательно:  если  со  мной  что-то
случится или если тебе придется бежать  и  скрываться,  ты  должен  раскрыть
железную дверку на камине в моем кабинете. Там, в нише за  дымоходом,  лежит
толстый пакет, запаянный в клеенку. Возьми его. Это касается  пророчества  и
твоей роли во всем том, что должно произойти... и постарайся позаботиться  о
Вири.
   - Пророчества? - удивленно переспросил Халеф.
   - Ты все узнаешь. Раньше, позже -  неважно...  но  помни:  ты  давал  мне
слово.
   Мрачно покачивая головой, Бурк удалился. Халеф долго смотрел ему в спину,
напряженно думая о том, что в конце концов должно с ним произойти,  а  потом
решил забыть все это. Сон казался ему делом куда более важным.
   Следующие два дня прошли как обычно, если не считать того, что к  воротам
судьи приходили деревенские женщины и тревожно, почти шепотом, разговаривали
о чем-то с Вири. Она, впрочем, держалась, как всегда,  спокойно.  На  исходе
второго дня после отъезда мужчин от  реки  потянуло  туманом,  и  вскоре  он
поглотил селение, растекся по улочкам, словно густой неподвижный  дым.  Вири
вышла к садовой калитке и долго вслушивалась в синий сумрак. Халеф попытался
сделать то же самое, но, сколько он ни напрягал слух, ничего, кроме далекого
плеска волны, услышать не смог. Пожав плечами, Халеф вернулся в дом.
   - Завтра они должны вернуться, - сказала ему Вири,  подавая  ужин.  Халеф
молча кивнул. В туманный вечер человеком легко овладевает  дрема.  Повинуясь
ей, Халеф прикрыл окно, разделся и лег под одеяло, мечтая  поскорее  согреть
своим телом влажноватые простыни. Во тьме  закрытых  век  Халефу  неожиданно
причудилась  бескрайняя  ледяная  пустыня,  какие-то   далекие,   подернутые
серебристой дымкой торосы, узкий  ручей  с  черным  провалом  полыньи...  он
вздохнул, потянулся и задул лампу.
   Где-то  далеко,  наверное  на  противоположном  от  реки  конце  поселка,
визгливо залаяла собака. Через ее лай Халеф услышал тихие, едва слышные шаги
в коридоре. На мгновение он напрягся. Скрипнула дверь.
   На пороге, держа в руке зажженную лампу, стояла  Вири  в  наброшенном  на
плечи тяжелом и пушистом халате.
   - Что-то случилось? - подскочил, сбрасывая одеяло, Халеф.
   - Молчи, - прошептала она.
   Прежде чем погасить свою лампу, девушка сбросила на пол халат,  и  Халеф,
холодея, успел разглядеть ее стройное, крепкое тело с небольшими полушариями
грудей, на которых темнели, как два  вечерних  цветка,  агрессивно  торчащие
соски. Через секунду он ощутил, как девушка прижимается к  нему  -  горячая,
бархатистая,  наполненная  странным,  одновременно  и  горьким,  и   сладким
запахом.
   Ее рука скользнула вдоль  его  живота,  одним  рыв  ком  размотала  ткань
набедренной повязки и коснулась давно вздыбившегося дракона. Халеф  застонал
сквозь зубы,  чувствуя,  что  сейчас  взорвется.  Сильные  и  одно  временно
ласковые  пальцы  почти  мгновенно  подняли  его  в  темные  небеса,  и   он
освободился от того, что обычно давит  на  мужчину  его  лет.  -  О-хх...  -
промычал он. - А-аа...
   Его тело едва не вздыбилось дугой,  но  рука  Вири  тотчас  же  успокоила
юношу. Ее пальцы продолжали  двигаться,  только  теперь  они  стали  гораздо
нежнее, и
   Халеф, повинуясь ее власти, непроизвольно начал  извиваться  на  постели,
словно придавленный червь.
   - Вы там, кажется, с женщинами не  очень-то?  -  услышал  он  насмешливый
голос девушки.
   - У нас это... не поощряется, - простонал он. - Ну-ну...  вот  теперь  ты
готов.
   Вири сбросила с себя горячее одеяло, выпрямилась и села на  него  верхом.
Секунду спустя Халеф испытал страстное желание  закричать.  Ему  никогда  не
приходило в голову, что то, о чем ему твердили как о грязном и  недостойном,
может дарить такое наслаждение.
   Невероятное, ни с чем не сравнимое наслаждение!
   Тело Вири, гибкое и сильное, вздымалось  над  ним,  как  молот.  Когда  в
тяжелом дыхании Халефа прорезались хриплые нотки, оно застывало, и тогда  он
на какое-то время приходил в себя. Потом все начиналось сначала. Он  положил
ладони на ее бедра, испытывая страстное  ж