ф. - Глупо только, что  вся  история
моей планеты оказалась изуродована ими.
   - Ты не прав, - поморщился Огоновский. - Если бы не они, и  истории  этой
не было бы. Более того, вся история человечества пошла бы по  другому  пути.
Сейчас, через тысячи лет, уже совершенно нельзя сказать, что тут  хорошо,  а
что плохо. Любопытно то, что религия в нашем, традиционном  ее  понимании  у
вас так и не возникла. Вера требует подвига, а здесь, на  Трайтелларе,  идеи
противопоставления - веры и неверия в контексте добра и зла - абсурдны. Ваша
вера не нуждается в подтверждении, вы знаете, что так оно и было,  что  Отцы
спустились с небес и привели с собой вас. Вы знаете, что  они  завещали  вам
верность - но, заметь, не веру. Самопостижение, милосердие  -  как  основные
постулаты веры - так же  чужды  вам,  как  мне,  к  примеру,  идея  служения
представителям какой-либо иной расы. Мы, собственно, и  воюем-то  для  того,
чтобы не служить чужакам.
   - Не служить? Я плохо тебя понял. Враг принуждает вас к служению?
   - Этот враг стар. Ста рнастолько, что, несмотря на нашу с  ним  схожесть,
мы тем не менее скорее выглядим полными антиподами. Это  парадоксально,  но,
увы, факт. Войны возникают по  разным  причинам.  Последняя  большая  война,
которая  закончилась  более  пятисот  лет  назад,  велась  исключительно  за
территории и  ресурсы  -  то  есть,  скажем  прямо,  на  уничтожение.  И  мы
уничтожили  наших  врагов.  Остатки  леггах   рассеяны   по   галактике,   и
восстановить численность им уже никогда не удастся. А в нынешней войне  речь
идет о подтверждении превосходства старых над молодыми. Они проиграли  войну
в первый же день, но им этого не  понять.  Поэтому,  я  думаю,  драться  нам
придется долго.
   Халеф скептически покачал головой.
   - Мы, возможно, выбрали бы служение.
   - Верно. Я понимаю  твои  мотивы:  идея  служения  могущественным  Отцам,
пришедшим со звезд, до того глубоко въелась в ваше сознание, что  вы  готовы
служить каждому, кто непохож на вас и способен доказать свою силу. Я  думаю,
пройдет немало времени, прежде чем ваши дети ощутят себя свободными от этого
замшелого бреда и смогут понять, что они -  представители  могущественной  и
многочисленной расы, которая никому не позволяет диктовать  себе  какие-либо
условия.
   - Я слышу в твоих словах гордыню...
   - Нет. Это гордость, а не гордыня. Смирение нам несвойственно  -  склонив
голову один раз, выпрямиться уже невозможно.
   Берег исчез из виду. Теперь их со всех сторон  окружало  море,  и  Андрей
ощутил нечто вроде легкого беспокойства -  выросший  на  суше,  он  довольно
нервно относился к воде, не видя в ней опоры для уверенности.
   - Я плохо плаваю, - признался он Халефу. - В корпусе учили, конечно, но с
тех пор я если два раза был в бассейне, то это уже хорошо.
   - Я тоже плохо, - пожал плечами бен Ледда. - Но сейчас об этом уже поздно
вспоминать, тебе не кажется?
   Андрей вздохнул и  двинулся  в  сторону  мостика.  На  его  нижнем  этаже
находилось тесное помещение, что-то вроде  буфета,  где  хозяйничал  смуглый
низкорослый парень,  не  расстававшийся  с  большим  кухонным  ножом.  Перед
мостиком Огоновский увидел Касси. Девушка стояла  на  небольшом  возвышении,
опершись на какое-то вентиляционное окно в палубе, и  смотрела,  как  острый
нос корабля режет мелкую волну.
   - Касси, попроси этого нашего... повара, чтобы  он  сделал  пару  горячих
бутербродов с мясом.
   Девушка согласно кивнула -  она  понимала  нежелание  Андрея  общаться  с
матросами через транслинг.
   Большую часть дня он проспал, расположившись  прямо  на  палубе.  Корабль
почти не качало, и опасения насчет неизбежной  морской  болезни  остались  в
прошлом. К вечеру Андрей встал, кое-как ополоснул лицо в туалете за рубкой и
устроился на носу,  неподалеку  от  приземистой  орудийной  башни,  накрытой
грязно-зеленым брезентовым чехлом. Их "Зоркий" шел довольно  быстро,  из-под
форштевня летели пенные брызги, в  корме  неутомимо  гудели  турбины,  и  он
наконец расслабился, позволив себе забыть и  ледяные  скалы,  среди  которых
рухнул его катер, и кошмары заброшенного города Бу Бруни. Где-то там, далеко
за горизонтом, его ждал родной "Парацельс", товарищи и коллеги,  с  которыми
можно  будет  наконец  спокойно  нализаться  коньяку  и  позабыть  обо  всех
приключениях, выпавших на его долю.
   Ставший  холодным  ветер  заставил  его  застегнуть  комбинезон.   Хлебая
принесенное Касси пиво, Огоновский вдруг вспомнил Оксдэм, на котором  прошли
пятнадцать лет его жизни: суровые, почти  голые  холмы,  влажные  низины,  в
которых осенними ночами пронзительно визжит  ветер,  и  бесконечные  болота,
наполненные мрачными тайнами многих поколений первооткрывателей планеты.  Он
настолько привык  к  этому  миру,  что  яркий,  залитый  солнцем  Трайтеллар
воспринимался  как  нечто  игрушечное,  не  имеющее  никакого  отношения   к
реальности.
   - Касси! - позвал он, увидев, что девушка, выйдя  на  палубу  с  пивом  в
руке, задумчиво озирается, где бы ей присесть. - Может быть, вы окажете  мне
честь и побеседуете со старым, несчастным доктором, который нигде  не  может
найти себе места?
   Очевидно, транслинг облек его  фразу  в  какую-то  невероятно  витиеватую
форму, так как лицо девушки вдруг порозовело от смущения.
   "Надо будет выяснить, как тут трактуется слово "честь", - подумал Андрей,
- о, сравнительная лингвистика, любовь моя!" -  Ты  умеешь  летать  на  этом
самолете? - спросил он, когда девушка подошла к нему и присела  на  торчащий
из палубы грибообразный предмет.
   - Это морской разведчик, - ответила она. - В принципе, он может  взлетать
с воды, но здесь его запускают с катапульты, а  потом  поднимают  краном  на
борт. На таких я не летала, но самолеты, в общем-то, - все одинаковы.
   - А у нас, наоборот, большинство атмосферных машин сильно отличаются друг
от друга. Я умею управлять легким катером, но не знаю, смог  бы  я  посадить
танкодесантный штурмбот: он весит около полумиллиона тонн...
   - Смотри, смотри! - перебила его Касси, указывая рукой вперед. -  Арраен!
Это арраен!
   - Что это? - удивился Андрей, разглядев среди волн нечто вроде  огромного
серого холма. - Это какое-то животное?
   - Да, это самый крупный обитатель северных морей. Обычно они  поднимаются
наверх, чувствуя шторм...
   - Скажи, Касси, ты нарушила приказ? -  спросил  Огоновский,  когда  спина
морского гиганта вновь скрылась под водой.
   - Смотря что понимать под приказом, - усмехнулась она. - Из-за того,  что
я забрала "Зоркий", могут погибнуть люди. Но если бы  я  не  сделала  этого,
людей погибло бы гораздо больше... погибнет. У нас действительно нет другого
способа добраться до архипелага. Побережье захвачено мятежниками, они заняли
буквально каждую дыру и выжидают: если Хабуран решится на интервенцию, то  у
них все в порядке, а если все-таки нет, они будут удирать отсюда.

   3

   Шторм начался под вечер следующего дня.
   Сперва Андрей не понял, почему так посерело лицо капитана, поднимавшегося
на мостик из своей каюты в глубине корабля. Небо было чистым, прямо по курсу
оранжевый диск солнца  уже  почти  коснулся  моря,  и  ничто  не  предвещало
грядущей бури.
   Из недр корабля выбралась крайне озабоченная Касси.
   - Надвигается шторм, - сказала она. - Капитан сказал, что  мы  не  успеем
обойти его...
   Нос "Зоркого" начал поворачивать, оставляя солнце справа по борту. Андрей
ощутил, как завибрировали, набирая максимальные  обороты,  турбины  в  корме
корабля. Ему, далекому от морской службы человеку, все происходящее казалось
игрой: о штормах и ураганах он лишь читал, ни разу в жизни не сталкиваясь  с
ними воочию.
   "Наверное, - подумал он,  -  та  зверюга  поднялась,  ощутив  приближение
донного землетрясения. Или того хуже - извержения вулкана. Интересно,  какая
под нами глубина?"
   Вскоре он стал понимать, что опасения капитана были  небеспочвенны.  Едва
солнце скрылось в волнах, в лицо Андрею задул пронзительный холодный  ветер,
заставивший тонко петь тросы  антенн,  натянутые  меж  двух  невысоких  мачт
судна. Почти сразу же усилилось волнение. Теперь нос корабля мерно взлетал и
опускался, обдавая пушечную башню белыми пенными фонтанами. Андрей  поспешил
укрыться в  кормовой  надстройке,  забитой  всяким  корабельным  имуществом:
бухтами троса, бочками и банками с  краской.  Оттуда,  опасливо  прильнув  к
прямоугольному иллюминатору, Огоновский  принялся  ждать  развития  событий.
Морская болезнь все еще не давала о себе знать. Ему было не столько страшно,
сколько интересно: это продолжалось до тех  пор,  пока  "Зоркий"  не  начало
класть с борта на борт, а через комингс двери не потекли белые  струи  воды.
Турбины завыли совсем уж отчаянно. В призрачном мраке ночи Андрей  с  ужасом
видел, как приближается  к  нему  ревущая  масса  воды,  готовая  залить  их
кораблик. Он цеплялся руками за тяжелые бочки  и  молил  бога,  чтобы  судно
встало наконец на ровный киль - но этого не происходило, "Зоркий"  кидало  с
борта на борт так, что Андрей летал по своей каморке, словно забытый  детьми
резиновый мячик.
   В конце концов капитану Каину удалось развернуть судно носом к  ветру,  и
теперь его уже почти не кренило  -  нет,  их  посудина  начала  взлетать  на
волне... Андрей слышал, как ревут выскочившие из  воды  винты,  иллюминаторы
надстройки тонули в белой пелене водяной пыли, и он понял - конца  этому  не
будет. Никогда. Остается только уцепиться за что-нибудь крепкое и молиться.
   Но ничего крепкого на этом корабле уже не оставалось. Ледяная вода залила
ему ботфорты, и, несмотря на то что подогрев стелек включился автоматически,
Огоновский стал чувствовать, что замерзает.
   Иногда ему казалось, что во впадинах между гигантскими волнами  он  видит
дно океана. Всему этому не было конца.  Рев,  страшный  скрип  разболтанного
старого корабля, вой ветра и глухие, шипящие удары  волн  -  Андрей  не  мог
сказать, сколько времени продолжался этот кошмар.
   ... Он пришел в себя тогда лишь, когда за мокрыми стеклами  иллюминаторов
забрезжил рассвет. Сглотнув, Огоновский понял, что шторм неожиданно  утих  -
но он никак не мог понять,  когда  это  произошло.  Сейчас?  Еще  ночью?  Он
отдраил дверь своей каморки и ступил на мокрую палубу. Первое, что бросилось
ему в глаза, - это то, что вода, теперь уже такая спокойная, стала ближе. Не
понимая, что происходит, Огоновский  подошел  к  борту  и  с  ужасом  понял:
корабль сидит в -воде почти по планшир.
   Турбины молчали. Над его головой  нависало  крыло  самолета,  с  которого
штормом сорвало чехол, и нигде на палубе не было видно ни одного человека.
   В первые секунды Огоновский впал в панику.
   Ему показалось, что экипаж либо смыт штормом за борт, либо покинул  судно
на шлюпках - а он, всеми забытый, остался один на  идущем  ко  дну  корабле!
Выбравшись из-под  гидроплана,  он  понял,  что  ошибается.  Возле  мостика,
ожесточенно жестикулируя,  разговаривала  с  капитаном  растрепанная  Касси.
Рядом с ней стоял и Халеф - насупленный, угрюмый и такой же помятый.
   - О Святое утро! - закричал он, увидев Андрея. - Какое счастье!  Мы  были
уверены, что тебя смыло за борт!
   - Счастья мало, - отозвался Огоновский, на нетвердых ногах подходя к ним.
- Я удивляюсь, почему я не выблевал все, что съел за  последнюю  неделю.  Мы
что, кстати... тонем?
   - Тонем, - морщась, ответила Касси. - В днище расклепалась обшивка, и нас
заливает водой. Капитан с командой сядут в катер и дойдут до  островов,  тут
рядом - это наша территория, там живут рыбаки, а о мятежниках они, наверное,
даже и не слыхали.
   - А мы? - взвился Огоновский. -  Мы  тоже  застрянем  на  этих  проклятых
островах?
   - Нет, если нам повезет.
   - Что ты имеешь в виду?
   Вместо  ответа  Касси  махнула  рукой  в  сторону  самолета.  К  немалому
изумлению Андрея, летающая лодка нисколько не пострадала  во  время  шторма.
Оглядев ее, он даже подумал, что и буря-то на самом деле была  не  такая  уж
ужасная, просто у него, человека  насквозь  сухопутного,  от  страха  сильно
разрослись глазные яблоки. Если бы  не  старость,  "Зоркий"  вполне  мог  бы
обойтись одними лишь разорванными антеннами - но время и отсутствие должного
ухода сделали свое дело.
   - И как ты собираешься  стартовать?  -  опасливо  поинтересовался  он.  -
Катапульта, наверное, уже не сработает?
   - Через час корабль уйдет под воду. К тому времени мы  освободим  самолет
из креплений, сядем в  кабину  и  будем  надеяться,  что  двигатель  удастся
запустить... я смотрела систему питания - вроде все в порядке.  Топлива  нам
хватит: тогда еще час, может быть, полтора, и мы будем над архипелагом.
   Андрей вздохнул и отправился к буфетчику в поисках чего-нибудь съестного.
Под мостиком кипела работа: двое матросов  упаковывали  консервы  в  длинный
водонепроницаемый мешок, а третий, тот самый буфетчик, резво  таскал  из-под
палубы прозрачные пластмассовые бутылки с пресной водой.
   - Вайрих, - сказал Андрей. - Сорум вайрих, сорум арра.
   За время, проведенное на Трайтелларе, он сумел усвоить некоторые  простые
слова на языке мариш  -  по  крайней  мере,  его  словарного  запаса  вполне
хватало, чтобы попросить выпить и закусить.  Расплатиться  в  ресторане  он,
конечно, не смог бы, но вот заказать арры - это сколько угодно.
   Буфетчик молча вручил ему бутылку пива и пакет с  бутербродами,  зачем-то
показал пальцем на рот и глупо ухмыльнулся.
   - Балбес, - мрачно заметил Андрей и ушел,  оставив  его  с  раскрытым  от
ужаса ртом.
   ... С правого борта матросы спускали на воду большой металлический  катер
с застекленной рубкой на носу. Андрей посмотрел на них, послушал, как  мокро
поскрипывает лебедка, и отправился на корму.  Посудина  уже  сидела  в  воде
почти по верхнюю палубу - вода вливалась  через  шпигаты  и  быстро,  как-то
воровато, убегала через вентиляционные люки вниз. Возле  самолета  суетились
Касси и  Халеф  со  здоровенным  разводным  ключом  в  руке.  Гидроплан  был
закреплен в четырех точках: два кронштейна держали его лодкообразный  корпус
и еще два - подкрыльные  поплавки.  Андрей  с  некоторым  сомнением  оглядел
здоровенный  мотор  в  круглой  гондоле,  поднятой  над  крыльями,   большой
пятилопастный пропеллер и подумал, что на такой рухляди летать  ему  еще  не
приходилось.
   - Лезь в кабину! - крикнула Касси. - Нас уже заливает!
   Халеф тем временем, натужно фыркая, пытался  отвернуть  здоровенный  болт
последнего кронштейна. Андрей видел, что болт прирос и юноша вряд ли  сможет
его отвернуть. Вместо того, чтобы забираться в  машину,  он  быстро  обогнул
хвост и оттолкнул парня в сторону.
   - Дай сюда, - сказал он.
   Ржавая железяка, которая помогла  самолету  справиться  с  бурей,  теперь
способна была утащить его на дно морское вместе  с  кораблем.  Уперевшись  в
ключ, Андрей хоть и не без труда, но сорвал болт с места, дальше  он  крутил
его уже пальцами.
   Волна залила палубу и подходила к днищу гидроплана. Андрей  закинул  болт
далеко в море, сполоснул в воде пальцы и поднялся на ноги.
   - Ну, ты уверена? - спросил он у Касси.
   Девушка закусила губу и полезла вверх по  легкой  металлической  лесенке.
Халеф уселся в  носу,  в  открытой  всем  ветрам  лунке  стрелка,  а  Андрей
протиснулся вслед за Касси в  пилотскую  кабину.  Через  боковые  стекла  он
видел, как над катером взвился сизый дымок выхлопа, но  уходить  команда  не
спешила, ожидая, пока не поднимется самолет.  Касси  перещелкнула  несколько
тумблеров на усыпанной приборами  панели,  потом,  после  короткого  вздоха,
потянула на себя неприметную серую рукоять. Андрей услышал короткое шипение,
звонкий чих и наконец - неровный, дергающийся грохот мотора.
   - Все в порядке! - прокричала сквозь грохот Касси. - Сейчас прогреемся  -
и вперед!
   - Компас-то у тебя хоть есть? Она покачала головой и вытащила из чехла  с
видеокамерой сложенные полупрозрачные карты.
   - Сейчас мы вот здесь, - ее палец ткнул в жирную точку посреди океана,  -
а архипелаг, вот он, в тысяче лонов отсюда. Ты  говорил,  корабль  стоит  на
этом острове?
   - Да, ближе к северной оконечности.
   Касси уверенно махнула рукой и потянула  изогнутый  рычаг,  торчавший  из
пола. Двигатель яростно взревел - теперь он уже  звучал  ровно,  мощно,  без
малейших перебоев, и в эту секунду Андрей ощутил легкую качку. Гидроплан сел
на воду. Касси поняла  это  раньше  его.  Добавив  оборотов,  она  принялась
вытягивать на себя какие-то рукояти, и машина сперва медленно, а  потом  все
быстрей и быстрей заскользила по воде.
   - Надо развернуться носом к ветру!
   Горизонт быстро поехал вправо, рев стал совершенно невыносимым, и  Андрей
увидел, как стремительно убегает вниз катер с размахивающими руками  людьми.
Они были в воздухе.
   Гидроплан быстро набирал высоту.  Вскоре  серо-синяя  поверхность  океана
стала далекой, и слева по борту показалась неровная цепочка островов,  густо
покрытых зеленью. На одном из них сонно курилась невысокая сопка - разглядев
ее, Андрей подумал, что вряд ли смог бы жить верхом на вулкане.
   - Здесь часто бывают землетрясения? - спросил он у Касси.
   - Да! - кивнула та. - Но люди привыкли: они строят низкие и очень прочные
дома. Камня здесь достаточно... эти острова заселили очень давно,  несколько
тысяч лет назад - они переходили из рук в руки,  пока  их  не  завоевал  мой
народ. Здесь очень много рыбы, так как рядом мощное  теплое  течение...  Под
нами условная граница Хабурана, - добавила она после минутной паузы.
   - А, - вяло отреагировал Андрей.
   Монотонный рев двигателя напомнил ему, что он почти не спал  этой  ночью.
Вытянув ноги, Андрей устроился в  мягком  кресле  второго  пилота  и  закрыл
глаза. Ему казалось, что прошло не более минуты,  как  его  затрясла  тонкая
рука Касси.
   - Что? - встревоженно подскочил он.
   - Мне кажется, я ошиблась с курсом... может быть, врет компас.  Над  нами
патрульный разведчик Хабурана,
   Чувствуя, как бледнеет, Андрей выскочил из кресла и заглянул назад  через
обтекаемый пузырь левого бортового блистера. Касси не ошиблась  -  метрах  в
двухстах за ними шел реактивный гидроплан с длинными, изломанными, словно  у
чайки, крыльями.
   - У нас есть задняя стрелковая точка? - спросил Огоновский.
   - Нет. Есть люк в днище, но он не позволит мне набрать  высоту!  О,  пять
фурканов, неужели мы заблудились?
   - Почему он не стреляет?
   - Он будет нас сажать. Если идти этим курсом, то через два часа мы выйдем
к большой базе Хабуранского  флота.  Наверное,  пилоты  уверены,  что  мы  -
мятежники, сбежавшие от наступающих войск. Стрелять он не будет...
   Андрей посмотрел вперед - под ними лежала туманная муть облачного слоя.
   - Снижайся, - решительно приказал он. - Мы где-то рядом. Убей  меня  бог,
но мне показалось, что в разрывах облаков я увидел что-то знакомое... Давай,
пикируй! Заложи элероны,  пойдем  по  дуге  -  если  я  не  ошибся  в  своих
ощущениях, под нами острова.
   Покачав головой, Касси резко толкнула вперед ручку  управления.  Наблюдая
за ее действиями, Андрей  поразился  тому,  насколько  техногенное  мышление
обитателей Трайтеллара походило на то, к которому  он  привык.  Несмотря  на
явную несхожесть в дизайне, с эргономической точки зрения органы  управления
самолета практически копировали родные для него штурвалы и рычаги.
   Машина пробила облачность... и Андрей закричал от восторга.
   - Вот он! - завопил он. - Вот же он, "Парацельс"!
   Глаза Касси расширились,  в  первые  мгновения  она  ощутила  непривычную
сухость во рту. Чуть правее от них, окруженный белым пенным кольцом  прибоя,
находился серый, пустынный остров, и на голой  равнине,  занимавшей  большую
часть его суженной северной оконечности,  лежало  гигантское,  матово-черное
тело, оснащенное в корме двумя парами небольших крыльев, каждое  из  которых
несло на консоле  зализанный,  остроносый  ц