сторожились.
   - Здравствуйте, братчики! Я бедный акробат. Хотите, я покажу вам  за-
бавную штуку? - спросил Ариэль.
   Он вдруг встал на руки, потом поднялся на пальцах рук,  потом  оперся
на указательный палец левой руки. Продержавшись так с минуту,  он  снова
встал на ноги.
   Дети были восхищены.
   Такой замечательной шутки не проделывал ни один  ярмарочный  акробат.
Когда же Ариэль, подпрыгнув, перекувырнулся несколько раз  в  воздухе  и
встал на ноги, их восторгу не было границ. Они шумно, наперебой, предла-
гали ему лепешки, сушеный виноград, кокосовые орехи.
   Ариэль напился воды и хорошо поел.
   Гром прогремел  совсем  близко.  Ариэлю  очень  хотелось  остаться  с
детьми, но страх перед Пирсом гнал его дальше.
   Простившись с детьми, Ариэль углубился в чащу деревьев и,  когда  она
совершенно скрыла от него берег с детьми и буйволами, взвился над  лесом
и внимательно осмотрелся.
   Тучи покрыли уже половину неба и наложили густую тень на поля,  кото-
рые он только что миновал. Ветер налетал порывами. Тем лучше.  Этот  ве-
тер, который гонит перед собой тучи, поможет ему улететь возможно дальше
от преследователей. И Ариэль поднялся еще выше. Синие  тучи  стояли  уже
совсем над его головой.
   Вдруг ураганный ветер подхватил Ариэля, бросил сначала вниз, а потом,
завертев, понес вверх, в самую гущу туч.  Ариэль  попытался  бороться  с
ветром, но сразу почувствовал, что это невозможно. Чтобы не тратить нап-
расно сил, он решил отдаться во власть циклона. В конце концов для  него
в этом нет ничего страшного. Ведь упасть и разбиться он не может.  Когда
циклон утихнет и не будет поддерживать его,  он  перейдет  на  самостоя-
тельный полет.
   Обезвесив свое тело, Ариэль почувствовал, что ветер совершенно  утих.
Дышалось легко. Ни малейшего движения воздуха не ощущалось. "Это потому,
что я лечу с такой же быстротой, как и циклон", - догадался Ариэль.
   Но, глянув вниз, он невольно вздрогнул: несмотря на то, что он  нахо-
дился на большой высоте, под ним необычайно быстро проносились поля, го-
ры, леса, реки, деревушки... При взгляде же вверх  ему  показалось,  что
синие горы, бурые скалы, черные пропасти,  переплетенные  ослепительными
лианами молний, падают на него... И вдруг они обрушились, окружили,  за-
вертели... Где небо? Где земля? Все было  покрыто  сизой  мутью,  кругом
сверкание, грохот, неожиданные порывы ливня то сверху, то  снизу,  то  с
боков. Встречные ветры кружили и вертели его, как сорванный  лист.  Вода
заливала уши, рот, нос, в голове мутилось.
   Наконец он попал в нисходящее течение воздуха. Дождь и  ветер,  каза-
лось, внезапно прекратились, - он падал вместе с  ними.  Но  стоило  ему
чуть задержаться, как волны воздуха и потоки воды обрушивались на него и
давили вниз.
   Совсем неожиданно он увидел невдалеке землю. Нет, не землю, а беспре-
дельное темное море, вспыхивающее от молний. Неужели циклоном его занес-
ло в океан?.. Долго ли он сможет продержаться в воде?.. Нет, это не оке-
ан. При вспышке молнии Ариэль увидел вершины  деревьев,  крыши  домов...
Наводнение!..
   И вдруг золотой луч уже низкого солнца осветил какой-то островок. Ту-
да! Во что бы то ни стало!
   Преодолевая сопротивление ветра, Ариэль летит к  островку.  Он  видит
хижины убогой деревни. Тучи вновь скрыли солнце, но ураган  уже  понесся
дальше, ветер утих, только ливень еще продолжается, хотя и  не  с  такой
силой.
   Ариэль почти падает возле беседки, увитой лианами, слышит возле  себя
чье-то тяжелое дыхание.
   С блестящей от дождя синеватой шерстью, раздувая бока, лежит  буйвол,
вероятно приплывший издалека и истомленный борьбой со стихией.
   Отдохнув немного, Ариэль, шлепая по лужам, полным лягушек,  утопая  в
грязи, идет по размытой дороге к человеческому жилью. Под последними по-
рывами ветра скрипят бамбуки.
   Вот и хижина. Ливень смыл глиняные стены забора и  столбы  ворот.  Их
створки беспомощно висят на петлях.
   Двор порос травою. Дерновая кровля дома провалилась. Ариэль  вступает
на веранду и, вспугнув серую ящерицу, входит в дом. По  полу  со  звуком
"тик-тик" бегают маленькие скорпионы. Стены дома покрыты плесенью. Узкая
лестница ведет на крышу.
   В углу голый старик, которого можно было принять за статую, - так не-
подвижно он сидел, опустив глаза, в позе глубокого раздумья. Скелет, об-
тянутый кожей, с длинной белой бородой.
   - Саниаси! - окликнул его Ариэль.
   Старик не сразу вышел из своего  сосредоточенного  состояния,  подняв
голову, посмотрел на Ариэля невидящими светло-голубыми, как  у  буйвола,
глазами и сказал нараспев:
   - Радость обретения бесконечного в конечном!.. - И снова опустил гла-
за.
   Здесь Ариэль не смог найти помощи и крова. Он вышел.
   Совсем стемнело. Пройдя по деревне, Ариэль убедился, что она была по-
луразрушена и пуста. Только в  одной  хижине,  освещенной  тусклой  све-
тильней, двигались четыре белых  призрака  -  это  были  женщины-обмыва-
тельницы, пришедшие к покойнику.
   Ариэля вдруг охватило сознание такого одиночества и затерянности, что
он заплакал едва ли не в первый раз с тех пор,  как  плакал  в  детстве,
когда черный человек растоптал его игрушки.
   Несмотря на наступающую ночь, он вдруг рванулся вверх и  полетел  над
залитой водою мертвой равниной, стараясь не глядеть вниз.
   Последние тучи быстро уходили за горизонт.
   Перед Ариэлем на бездонной синеве ночного неба блеснула яркая звезда.
Он полетел к ней, как к огню маяка.
   К звездам! Подальше от земли и людей!..
 
 
   Глава тридцать первая
   В ДЖУНГЛЯХ
 
   Ариэль проснулся под потолком полуразрушенного храма и не  сразу  по-
нял, где он. Но вскоре он вспомнил мертвую, залитую водой пустыню с  от-
ражавшимися в ней звездами. Он летел  над  нею  долго-долго,  почти  всю
ночь. На горизонте, над блестящей темно-синей  гладью  воды,  показалась
черная полоска леса. Берег! Отдых! Ариэль полетел еще быстрее.
   Когда он достиг опушки леса, то был настолько  утомлен,  что  уже  не
стал искать сухого места, подлетел к большому ветвистому дереву и устро-
ился, как в гнезде. Прислонив голову к стволу, он тотчас уснул.
   Проснувшись от первых лучей солнца, он с удивлением заметил, что  ви-
сит в воздухе возле дерева. Во сне он, вероятно, бессознательным  движе-
нием отодвинулся от своей опоры. Но, засыпая, он из осторожности обезве-
сил свое тело, потому и не упал на землю, а продолжал висеть в  воздухе.
Для него это было полезным открытием: он может спать в  воздухе!  И  эта
возможность очень пригодилась ему.
   Воздух, когда он проснулся, наполнен был густыми испарениями,  прони-
занными багрово-оранжевыми лучами восходящего солнца. Возле уже  пели  в
ветвях птицы, визжали обезьяны. А внизу, у толстых извилистых корней де-
ревьев, огромная кобра грелась в лучах солнца. Что было бы с  ним,  если
бы он упал во время сна на землю!
   Кобра напилась воды из лужи, приподняла голову на треть длины  своего
тела, покачивая ею, осмотрелась и увидела в траве пеструю птичку.
   Ариэль заметил опасность, угрожающую птице, и хотел вспугнуть ее,  но
кобра молниеносно набросилась на свою жертву и проглотила ее прежде, чем
та успела пискнуть.
   "Вот так и Пирс охотился за мной, - подумал Ариэль. - Но кобра голод-
ная, а зачем это надо Пирсу?"
   Однако и Ариэль был голоден, и ему пора было подумать о пище.
   Он снова поднялся над вершинами деревьев и увидел,  что  находится  у
края диких, первобытных  джунглей.  Насколько  глаз  хватает  виднелись,
словно волны на зеленом море, купы огромных деревьев. Ариэль полетел над
этим морем зелени. Среди лесной поляны виднелись развалины храма с грубо
высеченными колоннами, перевитыми лианами. Внизу рос густой кустарник.
   Неплохо бы здесь поселиться. Ариэль опустился вниз сквозь отверстие в
полуразрушенной крыше.
   Влажный, застоявшийся воздух охватил его. Крыша частично сохранилась.
Здесь можно укрыться от непогоды и тропических ливней. В углу этой  сох-
ранившейся части храма стояла черная статуя сидящего в  кресле  Индры  в
три человеческих роста. Ладони рук лежали на коленях. Одна нога  опущена
на землю, другая подвернута. Глаза полузакрыты. На голове конусообразная
митра, на грудиожерелье. По бокам - фигуры божков в  рост  человека.  На
коленях Индры можно устроить постель, набросав хвороста, листьев и моха.
   Статуя находилась в узкой длинной комнате. Направо шли колонны, отде-
лявшие соседнее помещение храма, с низким сводчатым потолком, правая  же
стена была почти вся открыта, свод поддерживался только  четырьмя  квад-
ратными колоннами. Это открытый путь для диких зверей.
   Но разве звери не окружают его со всех сторон?
   Ариэль вылетел из храма и начал перелетать от дерева  к  дереву,  как
пчела, ищущая медоносных цветов К своей радости, он убедился, что в этом
лесу немало съедобных плодов. Недалеко был  и  источник.  Недаром  здесь
построили храм! Возле берегов ручья трава была притоптана зверями,  про-
биравшимися к водопою.
   К вечеру Ариэль устроился на новоселье. Он  успел  даже  сделать  не-
большой запас плодов на случай непогоды и устроить из веток и  мха  пос-
тель на коленях Индры. Но не успели спуститься сумерки, как  Ариэль  по-
нял, что он не единственный жилец в этом храме. Кроме множества скорпио-
нов, ящериц и летучих мышей, которых он заметил  еще  днем,  обитателями
руин оказались и змеи. Они сползались сюда после дневной охоты и  свива-
лись клубками, чтобы ночью было теплее... Скоро весь пол покрылся  этими
клубками. Змеи шипели, размещаясь на покой. Рыжие летучие мыши, питавши-
еся плодами, летали тучами, задевая нового жильца крыльями.  Иногда  они
опускались к полу, беспокоя змей, и те шипели на них. При таком  близком
соседстве бесчисленного количества змей спать и на  коленях  Индры  было
небезопасно. И Ариэль, вспомнив свое утреннее открытие, решил  спать  на
потолке, над головой Индры.
   Иногда его будили голоса ночных животных и птиц, но скоро он привык и
к ним.
   Для Ариэля началась новая жизнь в джунглях. Первые дни  он  радовался
тому, что далеко улетел от своих преследователей, предпочитая  им  диких
зверей и змей. Только по вечерам, засыпая, он чувствовал свое одиночест-
во, свою сиротливость и вспоминал немногих друзей - Лолиту, Низмата. Ша-
рада. Но о возвращении к ним еще рано думать. Надо  выждать,  пока  Пирс
прекратит свои поиски, убедившись в том, что на этот раз  Ариэль  пропал
бесследно.
   Теперь, не опасаясь людей, он мог свободно наслаждаться радостью  по-
лета.
   До сих пор ему приходилось только улетать от преследований или забав-
лять своими полетами других.
   В джунглях же он мог летать, чтобы летать.
   При первых же лучах солнца Ариэль стремительно поднимался  в  голубой
простор. Влажный, тяжелый воздух джунглей сменялся легким и  освежающим.
И Ариэль вместе с ранними птицами пел свою утреннюю песню.
   Иногда он совершал довольно длительные полеты. Любовался игрою  света
в облаках, очарованием лунных  ночей  со  сладостным  чувством  свободы,
простора, легкости.
   И он летал часами, пока тело не напоминало ему о том, что он  все  же
пленник земли: когда чувствовалась усталость, хотелось  пить,  есть  или
спать, он возвращался в свое обиталище.
   Однажды в звездную ночь Ариэль попробовал уснуть  высоко  над  лесом.
Но, проснувшись, он увидел, что поднявшийся во время его сна ветер дале-
ко отнес его в сторону, и он едва разыскал дорогу назад. С тех пор он не
решался спать в небе.
   Шли дни, и Ариэль все больше обживался в джунглях. Он изучал привычки
и нравы птиц и животных, с одними враждовал, с  другими  дружил.  Как-то
тигр подстерег его у ручья и прыгнул в его сторону.  Ариэль  едва  успел
отлететь. Вторым прыжком тигр бросился к человеку, висящему  в  воздухе,
Ариэль отлетел еще выше. Рассерженный тигр начал бешено прыгать,  стара-
ясь достать добычу. Ариэль не мог удержаться, чтобы не подразнить зверя,
пока тот, вконец рассерженный неудачей, не исчез в джунглях. А  летающий
человек некоторое время еще преследовал его криками. Обезьяны и  попугаи
охотно приняли участие в посрамлении грозы джунглей.
   Нашлись и друзья.
   Несколько обезьян, которые вначале удирали от Ариэля и сердито кидали
в него чем попало, в конце концов подружились и запросто приходили к не-
му, а он прилетал к ним, угощая отборными  плодами.  Два  попугая  часто
сопровождали его в полетах по лесу, встречая его,  картавили:  "Арриэль!
Арриэль!"
   Он научил их говорить: "Лолита, Низмат, Шарад". И ему  казалось,  что
он беседует с друзьями.
   Он видел страшные битвы слонов и буйволов с тиграми,  видел  огромные
стада диких слонов. С высоты они казались ему какими-то мелкими крысами,
а их хоботы - толстыми хвостами, закинутыми на голову.  Подлетая  ближе,
он слышал глухой топот их могучих ног, треск  ломаемых  деревьев,  удары
бивней, сухой шорох складчатой кожи и сталкивающихся хоботов, ворчанье и
рев. Он видел сотни колышущихся ушей, поднятых  хоботов,  безостановочно
колеблющихся хвостов. Видел огромных старых  слонов  с  белыми  клыками,
покрытых листьями и ветками, застрявшими в морщинах и складках их  кожи,
с одним клыком, с рубцами на шее - следами минувших битв. Видел  суетли-
вых черненьких слонят всего в два-три фута вышиной, бегавших под брюхами
слоних, и молодых слонов, у которых клыки только что показывались.
   Незаметно для себя Ариэль превращался в одичавшего  человека.  Волосы
его отросли, ходил и летал он голым, лишь с повязкой из листьев на  бед-
рах. Рубашку и простыню он бережно хранил под камнями.
   Целыми днями в окружении птиц и обезьян он перелетал от дерева к  де-
реву в поисках пищи, высоко подымаясь при малейшей опасности. Если бы он
одичал совершенно, то так и окончил бы свои дни  в  джунглях.  Этого  не
случилось, и причиной тому были прирученные им попугаи.
   "Лолита! Низмат! Шарад!" - кричали они с утра до вечера, и эти  крики
отдавались в его сердце радостью и тяжелым упреком, заставляли думать  о
своей судьбе.
   Происшествие во дворце раджи и встреча  с  Пирсом  оставили  глубокий
след в душе Ариэля. Он как будто сразу перешел  от  своего  искусственно
привитого инфантилизма к зрелости, хотя еще сам не вполне сознавал  про-
исшедшую в нем перемену.
   До сих пор он был пассивным орудием в руках других.  В  Дандарате  он
научился только симулировать, скрывать свои мысли и  настроения.  Улетев
из Дандарата, он жил в страхе вновь оказаться в руках  Пирса.  Парализо-
ванный этим страхом, он даже не думал о какой-то активной борьбе, о том,
чтобы отстоять свое право жить так, как ему хочется, а не так, как  того
хотят другие.
   Страх загнал его в эти дебри, лишил  общества  людей,  среди  которых
есть и добрые, обрек на одиночество. И вдруг в нем проснулись человечес-
кая гордость и возмущение. Нет, он не останется в джунглях! Он полетит к
людям и добьется своего права жить среди них!
   Почему бы ему не воспользоваться своим необычайным преимуществом? Ле-
тающий человек может многое сделать! Что именно - он еще не представлял,
он еще мало знал жизнь людей. "Но время само покажет, что надо  делать",
- решил Ариэль и начал собираться в путь.
   Он нашел орех, сок которого окрашивал кожу в коричневый цвет. В таком
виде его можно было принять и за индуса и за европейца с  сильным  зага-
ром. Окраска несколько бледнела после купанья, но все же сохранялась. Он
осмотрел рубашку и простыню, выстирал их  и  даже  попробовал  выгладить
нагретыми на солнце камнями. Сделав небольшой запас плодов,  он  однажды
ранним утром пустился в путь.
 
 
   Глава тридцать вторая
   "НОВООБРАЩЕННЫЙ"
 
   Пастор Эдвин Кингсли снял очки, вздохнул, откинулся на спинку  кресла
и поднял вверх глаза. На стене перед ним висел портрет короля с  длинным
англосаксонским лицом и фамильными большими, немного выпуклыми  глазами,
рядом портреты вице-короля Индии, сурового лорда  с  тонкими  губами,  и
епископа Кентерберийского в церковном облачении.  Король  и  вице-король
повернули головы в сторону, как бы отворачиваясь от пастора,  а  епископ
смотрел прямо в глаза с упреком, как показалось Кингсли, миссионеру,  не
оправдавшему надежд.
   Что скажет его преосвященство, до сих пор покровительствовавший  пас-
тору, когда прочтет его последний отчет?
   Три недели пастор Кингсли корпел над этим отчетом, стараясь  изложить
положение вещей в благоприятном для себя свете.
   Обращение жителей Индии в христианство  вначале  шло  очень  успешно.
Кингсли в своих отчетах давал понять, что причиною больших успехов  были
его миссионерская рачительность и талант проповедника.
   На самом деле причина была иная: пастор привлекал  в  стадо  Христово
овец-"язычников" - из самых низших, презираемых каст. Для них переход  в
христианство был выгоден, так как несколько улучшал их бесправное  поло-
жение. Немалую роль играли и серебряные крестики и дешевые подарки,  ко-
торые получали при крещении обращенные в христианство. Но вдруг все  из-
менилось. Некоторые индийские религиозные общества, обеспокоенные увели-
чением числа переходивших в христианство, придумали особый обряд  очище-
ния для париев, что ставило их в правовом отношении на ступеньку выше. И
хотя такое новшество вызывало возражения со стороны  наиболее  консерва-
тивных обществ "правоверных", оно имело успех. Многие парии предпочитали
теперь очищение крещению. И миссионерские успехи Кингсли сразу прекрати-
лись. Все труднее становилось привлекать прозелитов. Отпадали от христи-
анства и обращенные.
   Пастор Кингсли оказался в очень затруднительном положении. Он потерял
аппетит и покой. Днем он трудился до пота над хитроумным отчетом, ночами
изобретал средства, которые могли бы поправить дело. Он составлял  крас-
норечивые проповеди, совершал миссионерские поездки в  самые  отдаленные
селения прихода, но ничего не помогало. Этих язычников и  идолопоклонни-
ков можно пронять только чудом, доказав превосходство христианского  бо-
га. Но где взять чудо?
   - Джон! Завтрак мистеру Кингсли! - услышал пастор голос своей сестры,
старой девы мисс Флоренсы Кингсли.
   Вошел мальчик-индус с подносом, на котором стояли дымящийся кофейник,
чашка, тарелка с яичницей и гренками.
   Это был крестник "тетушки Флоренсы" (так звали в доме  сестру  пасто-
ра), Пареш, получивший при крещении имя Джона. На нем был серебряный по-
яс-подарок крестной, ради которого он и крестился; на шее крестик и  се-
ребряный амулет, доставшийся от покойных родителей. С ним Пареш-Джон  ни
за что не хотел расстаться.
   Принимая кофе, пастор посмотрел на крест и амулет и, вздохнув,  поду-
мал: "Вот и все они таковы. На груди и крест и амулет, а в груди..."
   - Мистер пастор, кажется, занят... - услышал пастор из другой комнаты
голос своей дочери Сусанны. Она с кем-то говорила на хиндустани.
   Мистер Кингсли насторожился. А вдруг это какой-нибудь индус,  слушав-
ший его проповедь и пожелавший принять крещение? И,  забыв  о  завтраке,
пастор наскоро надел на пижаму халат и поспешил в переднюю.
   Перед ним стоял стройный темнокожий юноша с красивым лицом и длинными
волосами отшельника.
   На нем были лишь рубаха и какой-то странный белый плащ. В чем  только
ходят эти туземцы!
   - Ты ко мне? - спросил пастор.
   - Да, - скромно ответил юноша, потупив глаза. - Я хотел, мистер,  по-
говорить с вами... Но, кажется, я не вовремя?
   Сусанна, девушка лет двадцати, в холщовом платье с выбритой после ти-
фа головой, хмуро смотрела то на отца, то на юношу.
   Пастор, узнав, что юноша пришел с ним серьезно поговорить, позвал его
в свой кабинет.
   Нежданный гость назвал себя Биноем. Он индус,  сирота.  Хочет  отдать
себя служению богу. Изучал брамаизм, буддизм, коран, но эти  религии  не
удовлетворяют его. О христианстве он знает, но хотел бы  глубже  изучить
это вероучение. Что ему не нравится в религиях его родины?  То,  что  их
боги не проявляют себя видимо, осязательно, не приходят на помощь людям.
   Паст