олени. И Игорь даже возбудился от этого - но Даша,  кажется,
ни капельки.
   А теперь она сама приставала  к  нему  более  чем  откровенно,  и  во
взгляде ее плескалось возбуждение. А Игорь  даже  не  мог  ей  адекватно
ответить. Мешали туман в голове и слабость в мышцах
   Все было точно так же, как при первом пробуждении после деактивации.
   Личинка!
   Наверное, их обоих усыпила личинка.
   Но кто же тогда его разбудил?
   Кроме них двоих в машине никого не было.  И  вокруг  тоже  никого  не
было. Только пустынная набережная грелась в лучах утреннего солнца.
   Тишина и покой, как после взрыва нейтронной бомбы. Даже  параболоидов
нет.
   И Даша ведет себя неадекватно.
   Никакой слабости в мышцах  у  нее,  похоже,  не  наблюдается.  Только
взгляд  отсутствующий,  но  это  всегда  бывает,  когда  женщина   ловит
эротический кайф.
   - Это ты меня оживила? - на всякий случай спросил Игорь.
   - Еще нет, - томно прошептала она. - Но не бойся Я тебя оживлю.
   Свою одежду она сбросила так быстро, словно специально тренировалась,
и теперь лихорадочно раздевала его, а Игорь еще был слишком слаб,  чтобы
сопротивляться.
   Да не очень-то и хотелось.
   Она прижалась к нему горячей грудью,  и  Игорь  понял,  что  с  таким
темпераментом эта девушка оживит и мертвого.
   Но даже на грани экстаза он не мог отделаться от мыслей,  кто  же  их
разбудил.
   Наверное, сами личинки.
   Они ведь сначала предупреждают, а только потом убивают.
   Надо полагать, боль и деактивация были предупреждением. А пробуждение
- это проверка, поняли они или нет.
   И значит, надо срочно и добровольно возвращаться к пришельцам,  чтобы
они не применили последнее наказание, которое будет необратимо.
   Но  куда  возвращаться?  На  стрелку  Васильевского  острова  или   в
Пулково?
   Тут очень бы помог прибор связи - но он остался на стрелке,  рядом  с
телом ефрейтора Разуваева.
   Мысль о ефрейторе вызвала  у  Игоря  странную  реакцию.  Его  пробило
острое желание наслаждаться  жизнью,  пока  это  можно,  и  неадекватное
поведение Даши Данилец было тут весьма кстати.
   Ее усилия наконец увенчались успехом,  и  горячая  волна  наслаждения
вымела из головы все мысли.
   А  восстанавливая  дыхание  несколько  минут  спустя,   Игорь   вдруг
почувствовал какое-то новое ощущение Оно проникало прямо в  мозг  и  шло
непонятно откуда. И  было  оно  каким-то  очень  приятным  или,  скорее,
комфортным. Как тепло от камина после возвращения с холода.
   Игорю вдруг стало очень спокойно. Ушел страх, который не оставлял  ни
на минуту с самого утра, а особенно с того  момента,  когда  ему  в  лоб
вогнали эту чертову личинку.
   И Даша тоже улыбалась счастливой улыбкой и  говорила  с  придыханием,
которое сопровождает высшее блаженство.
   -  Только  не  подумай,  что  это  любовь.  Ничего  личного.   Просто
захотелось. Но боже, как хорошо! Давно со мной такого не было.
   Игорь не знал, как на это реагировать, а потому не реагировал  никак.
Просто  наслаждался  покоем,   который   очень   удачно   дополняли   ее
прикосновения и поцелуи.
   Ему тоже было удивительно хорошо. И этот шепот  скорее  радовал,  тем
более что он становился все жарче и непристойнее.
   - Давай еще. Я хочу. Очень! Прямо сейчас!  А  то  я  выйду  голая  на
дорогу и буду останавливать проезжающие машины...
   Она молола  чепуху.  Никаких  машин  по  дороге  не  проезжало,  и  у
Демьяновского мелькнула даже мысль, что  они  проспали  целые  сутки,  а
может, неделю или  месяц,  и  за  это  время  пришельцы  уничтожили  или
парализовали все население города.
   Но Даша была в том состоянии, когда женщины  как  раз  обыкновенно  и
мелют чепуху. Только у них это называется любовный бред.
   - Ты нимфоманка, - сказал Игорь ей в ответ.
   - Нет. Я хорошая девочка, - возразила Даша. - Просто мне хочется.  Не
знаю, почему
   И тут Игоря осенило.
   Он понял, откуда исходят эти волны  покоя,  которые  пронизывают  его
тело и мозг.
   Личинки!
   Наверное, Даше ее личинка подарила другую волну. Но в том же ключе  -
чтобы было хорошо.
   - Я знаю, почему, - сказал Игорь. - Просто мы им понравились.
   - Кому? - удивилась Даша.
   - Личинкам, - пояснил он и коснулся рукой лба. -  Не  знаю,  как  это
вышло... Но, может, они кайфуют от хорошей  дозы  адреналина.  А  теперь
дают покайфовать и нам
   - Здорово, - прошептала Даша, потягиваясь, как довольная кошка.
   И приникла к нему всем телом,  словно  пытаясь  передать  юноше  свой
эротический запал.
   Это  подействовало.   У   девушки   действительно   был   незаурядный
темперамент.
   Интересно, это всегда так или только сейчас, когда личинке вздумалось
покайфовать?
   А впрочем, не важно.
   На этот раз  Игорь  и  сам  насладился  в  полной  мере,  вдумчиво  и
серьезно, не отвлекаясь на посторонние мысли.
   А потом сказал:
   - Знаешь что... Они ведь нас теперь не убьют. Они вообще  не  сделают
нам ничего плохого. Я чувствую.
   Снежная Королева в Пулкове говорила ему, что личинка не  способна  на
эмоции. Когда Хозяин даст ей сигнал убить носителя  -  она  убьет,  даже
если погибнет при этом сама.
   Способность действовать разумно личинка приобретает  только  по  мере
созревания, превращаясь  во  взрослого  Хозяина.  Но  в  теле  разумного
существа мун-гара зреет долго: 16 истинных лет, как  выразилась  Снежная
Королева.
   Сколько это в  земных  единицах  времени,  она  не  уточнила,  но  уж
наверняка личинка не успела созреть за  те  несколько  часов,  пока  она
находилась в теле Игоря.
   И все-таки он был уверен, что личинка не причинит ему вреда. Она  как
будто сама сказала об этом его мозгу.
   И почему-то Игорь не сомневался, что ей можно верить.
   А если так, то ну их к черту, этих пришельцев.
   Самое время бежать.
 
58 
 
   Бежать!
   Это был основной мотив поведения питерцев в эту ночь.
   Люди специально дожидались ночи, чтобы под ее  покровом  любой  ценой
вырваться из города.
   Они, конечно, знали, что как раз  на  этот  период  приходятся  белые
ночи, но мало кто представлял себе точно, когда они начинаются  и  когда
кончаются.
   Ночью все люди спят, и только редкие романтики гуляют по набережным.
   И  когда  встал  вопрос  о   бегстве   из   города,   всех   охватила
иррациональная надежда, что конкретно в эту ночь темнота наступит.  Хотя
бы на пару часов, на час, на полчаса, чтобы успеть добежать от окраинных
домов до леса.
   А если не наступит темнота, то,  может  быть,  пришельцы  заснут  или
ослабят внимание от бессонницы. Не зря же время  после  двух-трех  часов
ночи считается у часовых "собачьей вахтой".
   Людям свойственно переносить свои представления и привычки на других.
В том числе и на пришельцев - особенно если по радио  говорят,  что  они
очень похожи на людей.
   А  еще  люди  крайне  редко  соглашаются  признать   свое   положение
безвыходным.
   В тонущем корабле, запертые в залитой водой  каюте,  они  всем  телом
бьются о стены, пытаясь голыми руками выломать стальные переборки.
   И вот с вечера в Санкт-Петербурге началось активное  целенаправленное
движение.
   По проспектам, улицам, бульварам и переулкам бежали и  быстрым  шагом
шли группы людей, которые кое-где сливались в толпы.
   Движущихся машин на улицах было мало. Те, кто  имел  свой  транспорт,
рванули к окраинам гораздо раньше,  еще  днем.  И  в  большинстве  своем
застряли в пробках и попали под голубой град.
   А теперь по их следам двинулись пешие горожане.
   Им не страшны были пробки, зато страшны параболоиды.
   А параболоиды ходили по головам, и  было  большой  удачей  юркнуть  в
ближайший дом.
   После каждого  нового  налета  уцелевшие  некоторое  время  двигались
перебежками от  дома  к  дому.  Но  если  параболоидов  долго  не  было,
поредевшие толпы снова вытекали на тротуары.
   Некоторые снова и снова пытались штурмовать метро, но туда пропускали
только детей, самых маленьких - с матерями,  а  остальных  -  без,  если
только начальник охраны не проявлял особую доброту.
   Время от времени на станции  метро  пикировали  параболоиды  и  секли
сразу всех - и мирных граждан,  и  оцепление.  Но  вечером  они  еще  не
проявляли чрезмерного усердия и без особой  надобности  не  использовали
белый град.
   Разозлились пришельцы только после ночного ввода войск.
   Тут уж параболоиды развернулись в полную силу. В ход пошли "вонючки",
белый град и шары разных цветов - даже огненные,  которыми  пока  только
пугали, но получалось очень впечатляюще.
   Во всяком случае, когда еще  через  пару  часов  появились  слухи  об
ультиматуме и тотальном уничтожении города, никто не  усомнился,  что  с
этим у пришельцев не будет никаких проблем.
   Тут и грянул завершающий аккорд.
   Люди, отхлынувшие от центра  города  и  заполонившие  дома  окраинных
кварталов, где они пережидали приступ инопланетного гнева,  поняли,  что
ждать больше нельзя.
   Известие, что пришельцы с минуты на минуту начнут жечь город, вынесло
людей на просторные улицы спальных районов, в  широкие  дворы  панельных
многоэтажек.
   И оказалось, что людей этих много. Так много, словно весь город взяла
в кольцо одна огромная безумная толпа.
   Передним рядам бегущих был виден лес, к которому они так  стремились.
Но от леса на них заходили параболоиды.
   Их становилось все больше,  они  подходили  из  центра  города  и  со
стороны залива, где громадный корабль выпускал в воздух все новые порции
бесшумных черных ос.
   Если кому-то одному  из  ста  удавалось  от  них  убежать,  проскочив
буквально между струями, он мог считать  себя  заново  родившимся.  Хотя
даже лесной покров не был гарантией спасения.
   Параболоиды сбрасывали на лес голубые  шары  и  "вонючки".  У  тех  и
других был ограниченный радиус  действия,  но  когда  "тарелки"  обильно
засыпали шарами край леса, уберечься от их испарений было трудно.
   Еще  часа  два  после  того,  как  массовое  движение   на   окраинах
прекратилось, пришельцы не могли  успокоиться.  Параболоиды  "вонючками"
выгоняли из домов тех, кто сумел укрыться там, когда  началось  избиение
толпы.
   И  когда  по-настоящему  наступило  утро,  антропоксены,  пролетая  в
параболоидах над сплошным ковром  неподвижных  человеческих  тел,  могли
воочию убедиться, что активного и дееспособного населения в этом  городе
больше нет.
   А значит, нет и необходимости  в  его  уничтожении.  С  окончательной
зачисткой города, даже  если  учесть  обработку  подземелий,  без  труда
справятся вспомогательные  отряды,  усиленные  подразделениями  лояльных
антропов.
 
59 
 
   - Высшие существа были бы рады привести к свету истинного разума всех
без исключения варваров. Но это, к сожалению, невозможно. Редкий  варвар
способен слиться со взрослым Хозяином в той  мере,  которая  необходима,
чтобы почувствовать высокую гармонию  и  невыразимое  счастье  священной
связи.
   При этих словах у инопланетянки по прозвищу Снежная Королева  заметно
дрогнул голос.
   Она  подумала  о  том,  что  ей  самой  никогда  больше  не   суждено
почувствовать  это  невыразимое  счастье.  Священная   связь   разорвана
навсегда, и порой Снежная Королева думала, что,  может  быть,  ей  лучше
было умереть. Потому что жизнь без Хозяина  в  голове  и  без  священной
связи с ним не имеет смысла и лишена радости.
   Когда-то ее звали Ют Архен  Хено-нои.  Она  была  молода  и  довольна
жизнью, и казалось, что все у нее впереди.  Но  Хозяин  отрекся  от  нее
слишком рано, и она оказалась не готова умереть.
   Она и теперь боялась смерти.
   Мысли о том, что такая  жизнь  хуже  гибели,  посещали  ее  только  в
спокойные минуты.  А  когда  накануне  две  автоматные  пули  ударили  в
панцирь, Ют Архен пробил такой страх и в  ней  проснулось  такое  острое
желание жить,  что  она  отступила  под  прикрытие  стен  быстрее  своих
подчиненных.
   Впрочем, она давно уже не Ют Архен. У нее  теперь  нет  имени.  Когда
разбитной моряк с синим якорем на груди спросил ее: "Как тебя зовут?"  -
она ответила:
   - Мару Киакан.
   И он, конечно, принял это за имя. Но на  самом  деле  эти  два  слова
значили просто "старший контактер".
   Подчиненные обычно обращаются к ней "нагаруна мару киакан",  и  слово
"нагаруна" для непосвященных переводят как "госпожа". Но на  самом  деле
оно означает "уважаемый  прах"  и  еще  больше  подчеркивает  ее  низкое
положение.
   И какая разница, что нижестоящие зовут ее  "нагаруна",  а  она  их  -
просто "нагаи", если все они без  различия  чинов  -  прах,  недостойный
жить.
   Ниже только неприрученные варвары, а лояльные антропы уже  становятся
вровень с обращенными в прах.
   -  Только  дети,  воспитанные  в  кругу  носителей  высшего   разума,
достигают подлинной гармонии в священной связи с Хозяином. И  ваши  дети
удостоятся этого великого приобщения.
   - Вот счастье-то! - не унимался моряк, и Мару Киакан, которая  хорошо
знала литературный язык, но плохо разбиралась в разговорных  интонациях,
не уловила иронии в его словах.
   - Для них  это  счастье,  -  сказала  она.  -  Но  у  вас  тоже  есть
возможность обрести  священную  связь.  Нужно  только  выносить  в  себе
маленького Хозяина, личинку-мунгара. Но чтобы мунгара не  покинула  тело
антропа раньше времени, он  должен  верно  служить  высшим  существам  и
антропоксенам и искренне стремиться к слиянию с истинным разумом.
   - Да ну, я уж как-нибудь переживу, - отмахнулся Витек. -  Мне  и  без
высшего разума неплохо.
   Тут голос  Мару  Киакан  стал  суровым  и  от  этого  менее  певучим.
Появились в нем даже нотки металла.
   - По  законам  высшего  разума  враждебные  варвары,  не  поддающиеся
обращению,   не   имеют   права   жить.   Личинка-мунгара   по   команде
Хозяина-наблюдателя убивает такого варвара без жалости,  даже  если  это
грозит гибелью ей самой.
   Дело принимало новый оборот, и мореману стало не до шуток.
   Остальные  тоже  напряглись  и  забеспокоились,   а   когда   к   ним
приблизились инопланетянки с коробками личинок,  пленные  попытались  не
даться.
   Яростнее всех сопротивлялся Витек.  Он  первый  и  получил  струю  из
деактиватора.
   Фиолетовые шарики впивались в кожу и причиняли острую  боль,  которая
растекалась во все стороны от места удара и по нервам уходила куда-то  в
глубь организма, заставляя людей корчиться и орать.
   - Это еще не очень больно,  -  невозмутимо  сказала  Мару  Киакан.  -
Мунгара наказывает за неповиновение  гораздо  больней.  И  не  пытайтесь
вырвать личинку из своей головы. Ваша  смерть  будет  очень  неприятной.
Мунгара умеет защищаться.
   Но моремана не утихомирила даже боль.
   Он, правда, перестал сопротивляться  и  дал  прилепить  себе  на  лоб
мерзкую  личинку,  но  изо  рта  его  вырывались  хриплые  ругательства,
адресованные персонально старшему контактеру,  и  Мару  Киакан  выловила
среди этих обрывочных бессвязных восклицаний одну осмысленную фразу:
   - Ну и кто из нас варвар, ты, блин, обезьяна противная?!
 
60 
 
   До полудня вторых суток вторжения параболоиды практически не выходили
за пределы периметра, который сами обозначали, блокируя дорога на выезде
из города. Только когда самолеты отвлекали на  ведение  воздушного  боя,
"тарелки" могли улететь на десятки километров от этой  черты,  но,  сбив
очередной истребитель, неизменно снова возвращались к городу.
   Число параболоидов над городом все время менялось. Одни скрывались  в
недрах корабля, другие вылетали им на смену, и  определить,  сколько  их
всего, было очень трудно. Оценки колебались от  нескольких  десятков  до
нескольких тысяч.
   Когда параболоиды пресекали ночной прорыв горожан к  лесным  массивам
через окраины, их было по несколько штук на каждый  километр  периметра.
Так что общее число, пожалуй, приближалось к тысяче.
   К утру они, судя по всему, остались без боеприпасов, и снова началось
привычное кружение "тарелок" возле  корабля,  поразительно  напоминающее
поведение пчел около улья.
   А ближе к полудню движение приобрело новый характер.
   Параболоиды  рассредоточились  группами  от  четырех  до  шестнадцати
аппаратов и неожиданно вышли на оперативный простор.
   Странно, но об  этой  возможности  никто  всерьез  не  думал.  Только
умудренный опытом  профессор  Горенштейн  говорил,  что  рано  судить  о
тактике пришельцев после одного дня боев. Но  даже  он  соглашался,  что
стратегические принципы инопланетного метода ведения войны  определились
в Питере достаточно четко: атаковать  город  параболоидами,  блокировать
его, перекрыть все выезды и выходы, запереть население в городской черте
и планомерно выводить его из строя.
   О  том  же  говорили  и  люди,  побывавшие  в  плену  у   пришельцев.
Антропоксены  не  особенно  скрывали  свои   намерения,   и   те,   кому
посчастливилось вырваться из плена, в один голос утверждали: как  только
пришельцы покончат с Питером, они примутся за следующий город.
   И создавалось впечатление, что они собираются идти от города к городу
до тех пор, пока вся планета не окажется в их руках.
   Если учесть, как  мало  времени  требуется  им  на  обработку  одного
города-миллионера, план выглядел  вполне  разумным.  Земная  цивилизация
сосредоточена в городах.  Если  нейтрализовать  города  -  не  станет  и
цивилизации.
   Если  потеря  двух  главных  городов  вызвала  в  Америке   небывалый
экономический кризис, то утрата  десяти  важнейших  центров  приведет  к
полному коллапсу и краху.  А  на  американской  экономике  завязана  вся
мировая.
   Российская экономика меньше интегрирована в мировую, чем  европейская
и азиатская, но это ее не  спасет.  Крах  наступит  в  тот  день,  когда
кто-нибудь из  пленных  по  доброй  воле  или  по  принуждению  объяснит
пришельцам, что в первую очередь им надо захватить город  Ханты-Мансийск
и прилегающие районы. Или просто перекрыть главную нефтяную трубу.
   А сразу вслед за этим накроется и Европа. Без  американских  денег  и
российской нефти она долго не протянет.
   Вот и получается, что антропоксены могут, не особенно  напрягаясь,  в
считанные  месяцы  уничтожить  земную  цивилизацию  методом  выборочного
захвата городов. Спокойного тыла не будет  даже  там,  куда  параболоиды
доберутся еще не скоро.
   Тыла вообще не будет. Откуда ему взяться, если нет фронта.
   Такая война была бы невозможна, если бы военная техника землян  могла
эффективно  противостоять  боевым  машинам  пришельцев.  Но  параболоиды
практически неуязвимы, черные корабли -  тем  более,  а  слабозащищенные
пешие антропоксены высаживаются из машин только под надежным  прикрытием
с воздуха,  будучи  уверены,  что  никто  из  врагов  к  ним  близко  не
подберется.
   Но тот факт, что пришельцев все-таки можно убить,  оставляет  надежду
военным. И они пытаются выполнять свою главную функцию.
   Американская  армия  пытается   отбить   Нью-Йорк   и   Лос-Анджелес,
российская армия уже потеряла не меньше пяти дивизий на окраинах Питера,
а китайцы и вовсе не считают потери в боях за Шанхай.
   Только эти действия не имеют никакого смысла. Параболоиды  неуязвимы,
а наземные силы, способные воевать с пришельцами, если не на равных,  то
хотя бы нанося им ощутимые потери, отсутствуют.
   По последним данным разведки, в Пулкове  сосредоточено  тридцать  две
единицы живой силы противника. То есть тридцать два  пришельца,  которых
можно реально убить, если очень постараться.
   Хоть смейся, хоть плачь.
   В  высоких  штабах  всерьез  разрабатывали  планы  уничтожения   трех
десятков  пришельцев.  Нельзя  ли  подтянуть  артиллерию  на  расстояние
выстрела. Или выжечь это осиное  гнездо  ракетами.  Или  сбросить  новый
десант.
   Но все упиралось  в  несопоставимые  потери.  Операция  по  выжиганию
осиного гнезда отнимет у армии еще несколько  тысяч  человек,  а  эффект
будет равен нулю.
   Вряд ли потеря тридцати двух единиц  живой  силы  противника  заметно
ослабит его боевую мощь.
   Но разгов