:
     - На что ты намекаешь? На  то,  что  я  -  Техник  и,  следовательно,
Изменения - дело моих рук? Поэтому, мол, я защищаю их и требую,  чтобы  ты
им радовался? Послушай,  мальчик,  ты  еще  года  здесь  не  провел,  даже
говорить как  следует  не  научился.  Ты  еще  весь  напичкан  Временем  и
Реальностью, но уже вообразил, что все знаешь о Техниках и  можешь  лягать
их как тебе заблагорассудится.
     - Простите, - торопливо проговорил Купер, - я не хотел вас обидеть.
     - Пустое,  разве  можно  обидеть  Техника?   Просто   ты   наслушался
разговоров. Говорят же:  "Черств,  как  Техник",  или:  "Техник  зевнул  -
миллиона людей как не бывало". И еще кое-что в том же духе. Так в  чем  же
дело, Ученик Купер? Решил присоединиться к общему хору?  Захотелось  стать
взрослым? Вообразил себя крупной шишкой в Вечности?
     - Я же сказал - простите.
     - Ладно. Мне только хотелось сообщить тебе, что я стал Техником месяц
назад и что я не совершил еще ни одного  Изменения  Реальности.  А  теперь
давай займемся делом.
     На другой день Старший Вычислитель Твиссел  вызвал  Эндрю  Харлана  в
свой кабинет.
     - Послушай, мой мальчик, как ты посмотришь на то,  чтобы  прогуляться
во Время и произвести МНВ? - спросил он.
     Это предложение подвернулось как нельзя более кстати. Все утро Харлан
со  стыдом  вспоминал  о   своей   трусливой   попытке   отмежеваться   от
ответственности, о наивном ребячьем выкрике: "Не вините  меня,  я  еще  не
сделал ничего плохого". Этот выкрик был равносилен признанию, что в работе
Техника и в самом деле есть нечто постыдное, а он, Харлан, еще новичок,  у
которого просто не было времени стать преступником.
     Хватит отговорок! Теперь он сможет сказать Куперу: да, я сделал нечто
такое, из-за чего миллионы людей стали  новыми  личностями,  но  это  было
необходимо, и я горжусь своим  поступком.  -  Я  готов,  сэр!  -  радостно
воскликнул Харлан. - Чудесно, чудесно. Думаю, тебе приятно  будет  узнать,
мой мальчик, - Твиссел выпустил клуб дыма, кончик  его  сигареты  вспыхнул
алой точкой, - что все твои заключения подтвердились  с  высокой  степенью
точности.
     - Благодарю  вас,  сэр.  (Итак,  подумал  Харлан,  теперь   это   уже
заключения, а не "догадочки".)
     - У тебя талант, мой мальчик. Рука мастера. Я  жду  от  тебя  великих
дел. А пока мы займемся вот этим  небольшим  дельцем  из  223-го.  Ты  был
совершенно прав, утверждая, что достаточно  заклинить  муфту  сцепления  в
двигателе. При  этом  действительно  получается  необходимая  "вилка"  без
нежелательных побочных эффектов. Возьмешься заклинить сцепление?
     - Слушаю, сэр.
     Так совершилось подлинное посвящение Харлана в Техники.  После  этого
он уже не был просто человеком с розовой нашивкой  на  плече.  Он  изменил
Реальность.  За  несколько  минут,  выкраденных  из  223-го,  он  испортил
двигатель, и в результате некий молодой человек  не  попал  на  лекцию  по
механике. Из-за этого так и не стал заниматься солнечными  установками,  и
очень простое устройство не было изобретено в течение  десяти  критических
лет. А в результате всего этого,  как  ни  странно,  война  в  224-м  была
вычеркнута из Реальности.
     Разве это не было благом? И так ли уж важно,  что  какие-то  личности
изменились? Новые личности были такими же людьми, как и прежние,  с  таким
же правом на жизнь. Чьи-то жизни стали короче, зато у большего числа людей
они стали дольше и счастливее. Правда, великое литературное  произведение,
грандиозное создание человеческого разума и чувств,  не  было  написано  в
новой Реальности, но разве несколько экземпляров этой книги не сохранились
в библиотеках Вечности? И разве в новой Реальности не будут  созданы  иные
великие творения искусства?
     И все же в эту ночь Харлан долго и мучительно не мог заснуть, а когда
он наконец задремал, с ним произошло то, чего не случалось уже много  лет.
Он увидел во сне свою мать.
     Несмотря  на  столь  жалкое  проявление  слабости  в   самом   начале
деятельности, не прошло и  биогода,  как  Харлан  стал  известен  по  всей
Вечности в качестве Техника Твиссела, а также под язвительными  прозвищами
"чудо-ребенок" и "безошибочный Техник".
     Его отношения с Купером  стали  более  спокойными.  Подлинной  дружбы
между ними так и не возникло. (Если бы Купер пересилил себя  и  предпринял
какие-то шаги к сближению, то Харлан,  наверно,  растерялся  бы.)  Тем  не
менее ладили они  неплохо,  а  Первобытной  историей  Купер  интересовался
теперь ничуть не меньше, чем его учитель.
     - Послушай, Купер, ты не будешь возражать, если мы  отложим  урок  на
завтра? - как-то спросил его Харлан.  -  Мне  необходимо  на  этой  неделе
попасть в 300-е, чтобы уточнить одно Наблюдение, а человек,  с  которым  я
хочу встретиться, свободен как раз сегодня вечером.
     У Купера жадно заблестели глаза.
     - А я не мог бы поехать вместе с вами?
     - Ты хочешь?
     - Конечно, хочу. Я никогда не ездил в капсуле, если не  считать  того
раза, когда меня доставили сюда из 78-го, а тогда я еще совершенно  ничего
не понимал.
     Харлан обычно пользовался. Колодцем С, который по неписаной  традиции
был  предоставлен  в  распоряжение  Техников  во  всей  своей  бесконечной
протяженности во Времени.
     Купер последовал за Харланом без малейших признаков замешательства  и
занял место на круглом диванчике, почти полностью опоясывавшем  внутренние
стенки капсулы. Но когда Харлан, включив Поле, послал капсулу  в  прошлое,
на лице Купера появилось комичное выражение изумления и растерянности.
     - Я ничего не чувствую. В чем дело? - спросил он.
     - Все в порядке. Ты ничего не чувствуешь, потому что мы не  двигаемся
в буквальном смысле этого слова. Нас  как  бы  протягивает  сквозь  Время.
Фактически, - продолжал Харлан, незаметно для себя впадая в  назидательный
тон, - в данный момент ни ты, ни я  не  состоим  из  вещества,  хотя  наши
органы чувств и утверждают обратное. Сотни людей могут пользоваться в  это
же самое мгновенье нашей капсулой,  перемещаясь  (если  только  можно  так
выразиться) в разных направлениях Времени, проходя один сквозь  другого  и
так далее. Законы обычного мира неприменимы к Колодцам Времени.
     Губы Купера изогнулись в лукавой улыбке, и Харлан  смущенно  подумал:
"Парнишка изучает Темпоральную механику и  знает  об  этих  вещах  гораздо
больше меня. Мне бы лучше помалкивать, незачем строить из себя дурака".
     Угрюмо замолчав,  он  принялся  разглядывать  Ученика.  За  прошедшие
месяцы усики Купера выросли и  свисали  теперь  книзу  по  так  называемой
Маллансоновой моде. Изобретатель Темпорального Поля  Виккор  Маллансон  на
единственной подлинной и очень скверной фотографии был изображен  с  точно
такими же усиками; по этой причине они пользовались среди  Вечных  большой
популярностью, хотя мало кому шли.
     Глаза Купера были устремлены на циферблат, где быстро сменявшие  друг
друга числа отмечали номера Столетий, сквозь которые они проносились.
     - Как далеко в будущее  тянутся  Колодцы  Времени?  -  спросил  вдруг
Купер.
     - Неужели ты еще не проходил этого?
     - Я почти ничего не знаю о капсулах.
     Харлан пожал плечами.
     - Вечности нет конца. Колодцы тянутся беспредельно.
     - А вам случалось бывать далеко-далеко в будущем?
     - Дальше нашего Сектора - ни разу. Вот доктор Твиссел - так  тот  был
даже в 50 000-м.
     - Разрази меня Время! - прошептал Купер.
     - Это еще пустяки. Некоторые Вечные бывали даже за 150000-м.
     - Ну и что там?
     - А ничего, - угрюмо  ответил  Харлан,  -  полно  всяких  тварей,  но
разумных существ нет. Человечество исчезло.
     - Вымерло? Уничтожено?
     - Не думаю, чтобы кто-нибудь мог ответить на этот вопрос.
     - А разве никак нельзя изменить это?
     - Видишь ли, начиная с 70000-го и дальше... -  начал  было  Харлан  и
осекся. - Послушай, Время нас побери, давай лучше поговорим  о  чем-нибудь
другом.
     Существовала тема, к которой Вечные относились чуть ли не с суеверным
страхом. По молчаливому соглашению  они  избегали  разговоров  о  "Скрытых
Столетиях" (так назывался период Времени между 70000-м и 150000-м). Своими
скудными познаниями  Харлан  был  обязан  лишь  тесному  сотрудничеству  с
Твисселом. Наверняка известно было только то, что ни в одном из тысяч этих
Столетий Вечные не могли проникнуть во  Время.  Двери  между  Вечностью  и
Временем были непроницаемы. Почему? Этого не знал никто.
     Твиссел как-то заявил с усмешкой:
     - Когда-нибудь мы и до них  доберемся.  А  пока  нам  вполне  хватает
хлопот с семьюдесятью тысячами Столетий.
     Однако этот довод показался Харлану малоубедительным.
     Из разрозненных замечаний  Твиссела  Харлан  заключил,  что  делались
попытки изменить Реальность в Столетиях, непосредственно  предшествовавших
70000-му, но без  должных  Наблюдений  в  последующих  веках  трудно  было
рассчитывать на успех.
     - А что произошло  с  Вечностью  после  150000-го?  Харлан  вздохнул.
Купер, очевидно, не собирался менять тему разговора.
     - Ничего не произошло, - ответил  он,  -  Секторы  имеются  в  каждом
Столетии, но после 70000-го в них  никто  не  живет.  Секторы  тянутся  на
миллионы лет, пока не исчезнет всякая жизнь на Земле, и после этого,  пока
Солнце не вспыхнет, как Новая, и даже после  этого.  Вечности  нет  конца.
Потому-то ее и называют Вечностью.
     - Разве наше Солнце стало Новой?  -  Разумеется.  Иначе  не  было  бы
Вечности. Солнце, превратившись в Новую, стало нашим  источником  энергии.
Ты себе даже не представляешь,  сколько  энергии  требуется  для  создания
Темпорального поля. Поле, созданное Маллансоном, имело протяженность всего
две секунды от одного конца до другого и было так мало, что  едва  вмещало
спичечную  головку,  но  для  него  потребовалась  вся   энергия   атомной
электростанции за целый день. Почти сто лет ушло на  то,  чтобы  протянуть
тоненькое, как волосок, Поле достаточно далеко в будущее и начать  черпать
лучистую энергию вспышки Солнца. Лишь после  этого  удалось  создать  Поле
настолько больших размеров, что в нем смог поместиться человек.
     - Как все это интересно! - вздохнул Купер. - А меня все  еще  пичкают
на уроках уравнениями полей и Темпоральной механикой. Вот если бы я жил во
времена Маллансона...
     - Ты бы ничего тогда не узнал. Маллансон жил в 24-м, а Вечность  была
создана только в конце 27-го. Сам понимаешь, что открыть Темпоральное поле
и создать Вечность - далеко не одно и то же. В 24-м не имели ни  малейшего
понятия о значении открытия Маллансона.
     - Выходит, что он опередил свое Время? - На сотни лет. Он  не  только
открыл Поле, но и предсказал почти все характерные черты  Вечности,  кроме
разве Изменений Реальности. Он сделал это довольно точно, и... кажется, мы
приехали. Они вышли из капсулы.
     Никогда прежде Харлан не видел Старшего Вычислителя Твиссела в  таком
гневе. О Твисселе поговаривали, что он не способен ни на какие  проявления
чувств;  его  называли  бездушным  зажившимся  в   Вечности   стариком   и
сплетничали, что он давно уже забыл номер своего родного Столетия.  Ходили
слухи, что сердце его атрофировалось в ранней молодости и что  он  заменил
его маленьким ручным анализатором, вроде того, который он всегда  носил  с
собой в кармане брюк.
     Твиссел никогда  не  пытался  опровергнуть  эти  слухи.  Многие  были
убеждены, что он и сам в них верит.
     Поэтому, согнувшись под обрушившейся на него лавиной гневных упреков,
Харлан все же каким-то уголком мозга успел удивиться, что Твиссел способен
так бурно проявлять свои чувства. Он даже подумал, не пожалеет ли  позднее
Вычислитель, что механическое сердце предало его,  оказавшись  на  поверку
жалким органом из мышц и клапанов, которому не чужды никакие  человеческие
страсти. Скрипучим старческим голосом Твиссел кричал:
     - Всемогущее Время, с каких это пор ты возомнил себя  членом  Совета?
По какому праву ты здесь командуешь? Кто кому отдает  распоряжения,  ты  -
мне или я - тебе? Давно ли  ты  распоряжаешься  движением  капсул?  Уж  не
должны ли мы все являться к тебе за разрешением на поездку?
     Время от времени Твиссел останавливался, требовал: "Отвечай!" - и, не
дожидаясь ответа, обрушивал на голову  Техника  новую  лавину  язвительных
вопросов.
     - Если ты хоть еще раз позволишь себе  подобное  своеволие,  я  пошлю
тебя ремонтировать канализацию до конца дней твоих, - заключил он наконец.
     Харлан, бледный от все возрастающего смущения, пролепетал:
     - Мне никто никогда не говорил, что Ученика  Купера  нельзя  брать  в
капсулу.
     Однако это объяснение не смягчило Твиссела.
     - Что толку в негативных оправданиях, мой мальчик?  Тебе  никогда  не
говорили, что  его  нельзя  обрить  наголо.  Спаивать  его  тебе  тоже  не
запрещали. Всемогущее Время, что именно было тебе поручено?
     - Мне поручили обучить его Первобытной истории.
     - Так этим ты и занимайся. И больше ничем. Твиссел бросил  окурок  на
пол и яростно растер его ногой, словно это было лицо его злейшего врага.
     - Я бы хотел обратить ваше внимание, Вычислитель, - рискнул  вставить
Харлан, - что многие Столетия текущей Реальности  в  некоторых  отношениях
сильно  напоминают  интересующий  нас  период   Первобытной   истории.   Я
намеревался взять с собой  Ученика  Купера  в  эти  эпохи,  разумеется,  в
строгом соответствии с пространственно-хронологическими Инструкциями.
     - Что?! Послушай, дурья голова, ты будешь хотя бы изредка  спрашивать
у меня разрешение? Поездки категорически исключаются. Никаких практических
занятий. Никаких лабораторных экспериментов. Оглянуться не успеешь, как ты
начнешь изменять Реальность просто, чтобы показать ему, как это делается.
     Харлан облизнул сухим языком пересохшие  губы,  обиженно  пробормотал
извинения и в конце концов был отпущен с миром.
     Однако прошла не одна неделя, прежде чем обида его улеглась.

     Глава 4. ВЫЧИСЛИТЕЛЬ

     Через два года после того, как Эндрю Харлан стал Техником, ему  снова
довелось побывать в Секторе 482-го. Он  с  трудом  узнал  его.  Но  Сектор
остался прежним. Изменился он сам.
     Два года работы Техником не прошли для Харлана даром. Жизнь его стала
более оседлой и спокойной.  Ему  больше  не  приходилось  с  каждым  новым
Наблюдением изучать новые языки, привыкать к новому стилю одежды и  новому
образу жизни. С другой стороны, за эти  два  года  он  замкнулся  в  своей
скорлупе и все реже тосковал о былых  днях,  когда  он  жил  и  работал  в
недоступной для него ныне атмосфере братства и товарищества.
     Но, пожалуй,  самая  крупная  перемена  заключалась  в  том,  что  он
по-настоящему полюбил свою  работу  и  даваемое  ею  ощущение  власти  над
судьбами мира, и это сознание собственного могущества помогало ему  теперь
с высоко поднятой головой нести бремя своего одиночества.
     Холодно взглянув на Связиста, сидевшего за своей конторкой у входа  в
Сектор, Харлан произнес, четко разделяя слоги:
     - Техник Эндрю Харлан  просит  сообщить  Вычислителю  Финжи,  что  он
прибыл в Сектор и временно поступает в его распоряжение.
     Связист мельком взглянул на Харлана и поспешно отвел глаза.
     Среди Вечных это называлось "коситься на  Техника"  -  человек  кидал
быстрый непроизвольный  взгляд  на  розовый  наплечный  знак,  после  чего
пускался на любые ухищрения, лишь бы не увидеть его вторично.
     Харлан взглянул на эмблему человека, сидевшего за конторкой.  Она  не
была желтой, как у Вычислителей,  или  зеленой,  как  у  Расчетчиков,  или
голубой, как у  Социологов,  или  белой,  как  у  Наблюдателей.  Это  была
попросту голубая полоска на белом фоне - эмблема Службы связи. Связист был
всего-навсего Работником; целая пропасть отделяла его от Специалистов.  Но
и он "косился на Техника".
     - Я жду, - с затаенной грустью напомнил Харлан.
     - Вызываю Вычислителя Финжи, - торопливо ответил Связист.
     482-е Столетие запомнилось Харлану  своей  массивной  и  внушительной
обстановкой; сейчас она показалась ему просто убогой. За эти два  года  он
успел привыкнуть к  стеклу  и  фарфору  575-го,  к  царившему  там  культу
чистоты. Ему стал близок этот мир ясности  и  белизны  с  редкими  бликами
светлых пастельных тонов. Безвкусные гипсовые завитушки,  яркие,  кричащие
краски, размалеванные металлические конструкции 482-го Столетия вызывали в
нем брезгливое отвращение.
     Даже Финжи словно  стал  ниже  ростом.  Два  года  назад  Наблюдателю
Харлану каждый жест  Финжи  представлялся  исполненным  силы  и  зловещего
смысла. Теперь Технику Харлану с недосягаемых высот его  нового  положения
Финжи  показался  жалким  и  растерянным,  Харлан  спокойно   ждал,   пока
Вычислитель кончит рыться в груде перфолент  и  поднимет  голову  с  видом
человека, решившего, что посетитель уже простоял положенное время и с  ним
можно заговорить, не боясь уронить свой авторитет.
     Харлан как-то узнал от Твиссела, что Финжи родился  в  энергетическом
600-м Столетии, и поведение главы Сектора стало ему более понятным. Частый
приступы раздражительности могли быть естественным следствием  постоянного
чувства неуверенности, испытываемою  грузным  человеком,  которому  вместо
несокрушимо прочных силовых  полей  приходится  иметь  дело  с  хрупкой  и
податливой материей. Кошачья, крадущаяся походка Финжи хорошо  запомнилась
Харлану; как часто в прошлом, подняв голову от  стола,  он  вдруг  замечал
невесть  откуда  взявшегося  Вычислителя;  его   появления   всегда   были
совершенно  бесшумными.  Сейчас  Харлану  казалось,  что  Финжи  ходит  на
цыпочках, боясь, как бы под тяжестью его тела не проломился пол.
     "Нет, ему не место в этом Секторе, - с добродушной снисходительностью
подумал Харлан, - новое назначение  -  вот  единственное,  что  может  его
спасти!"
     - Здравствуйте, Техник Харлан, - наконец произнес Финжи.
     - Здравствуйте, Вычислитель.
     - За эти два года, как вы...
     - Два биогода, - поправил его Харлан.
     Финжи удивленно взглянул на него.
     - Ну да, конечно, два биогода.
     Время  в  обычном  понимании  этого  слова  не  существовало   внутри
Вечности, но человеческие тела продолжали стареть, и это старение  служило
единственной и неумолимой мерою Времени. Физическое  Время  отсутствовало,
но биологическое Время продолжало идти, и за один биогод  внутри  Вечности
человек старел так же, как и за обычный год во Времени.
     Однако, даже самые педантичные из Вечных  редко  вспоминали  об  этом
различии. Слишком удобно было говорить "увижу вас завтра",  или  "вчера  я
вспоминал о вас", или "встретимся на той неделе", как будто в Вечности и в
самом деле  существовали  "вчера",  "завтра"  или  "будущая  неделя".  Для
удовлетворения  природных  инстинктов  человека  были   введены   условные
"сутки", состоящие из двадцати четырех биочасов с  формальным  разделением
на "день" или "ночь", "сегодня" и "завтра".
     - За два биогода, прошедших после вашего отъезда, - продолжал  Финжи,
- в 482-м появились признаки кризиса. Возникла очень странная, чрезвычайно
щекотливая и почти беспрецедентная ситуация. Никогда еще мы так  остро  не
нуждались в точных Наблюдениях.
     - Вы собираетесь использовать меня как Наблюдателя?
     - Да. Разумеется,  это  непростительное  расточительство  -  поручить
талантливому  Технику  работу  простого  Наблюдателя,  но   ваши   прежние
Наблюдения  до  сих  пор  остаются  непревзойденным  образцом  четкости  и
проницательности. Именно эти качества  нам  сейчас  необходимы.  А  теперь
позвольте вам обрисовать некоторые детали...
     Но Харлану в тот раз так  и  не  удалось  познакомиться  с  деталями.
Отворилась дверь, и он уже больше  ничего  не  слышал:  все  его  внимание
целиком поглотила вошедшая в комнату девушка.
     Нельзя сказать, что Харлану никогда не доводилось видеть  в