й  из  этого  же  Столетия,  из
575-го. До получения разрешения я, как водится, и в глаза ее не видел. Она
была умна и добра, хотя ее  нельзя  было  назвать  красивой  или  хотя  бы
хорошенькой. Но ведь и я даже в  молодости  (а  я  был  молод  -  не  верь
легендам) не отличался красотой. Мы отлично ладили друг  с  другом,  и  не
будь я Вечным, я был бы счастлив  назвать  ее  своей  женой.  Сколько  раз
повторял я ей эти слова! Они льстили ее самолюбию,  но  это  действительно
было правдой. Вечные вынуждены встречаться  со  своими  женщинами  лишь  в
строгом соответствии с Расчетами, и мало кому  из  них  выпадает  на  долю
такая удача.
     В той Реальности ей было суждено умереть молодой. Я  смотрел  на  это
философски. В конце концов именно краткость ее жизни делала возможным  наш
союз.
     Стыдно вспомнить, но в самом начале  ее  близкая  смерть  не  слишком
огорчала меня. Но так было только в самом начале.
     Я проводил с ней  все  время,  отпускаемое  мне  Инструкциями,  боясь
упустить хотя бы минуту, бесстыдно пренебрегая работой, забывая про еду  и
сон. Даже в самых смелых мечтах я не мог представить,  что  женщина  может
быть настолько мила и привлекательна. Я полюбил ее.  Мне  нечего  к  этому
прибавить. Мой опыт в любви  ничтожен,  а  знания,  которые  приобретаешь,
подглядываю в Хроноскоп за Времянами, стоят немногого. Думаю все же, что я
действительно любил ее.
     Из простого удовлетворения чувственных желаний наша связь  выросла  в
огромное, всепоглощающее чувство. И тогда неизбежность ее  смерти  нависла
надо мной подобно катастрофе. Я рассчитал ее  Судьбу.  Я  не  обратился  к
Расчетчикам. Всю работу я проделал сам. Пусть это не удивляет тебя. Да,  я
нарушил традиции, я погрешил против своего звания, но все это бледнеет  по
сравнению с преступлениями, которые я совершил потом.
     Да, да, я преступник. Я - Старший вычислитель Лабан Твиссел.
     Трижды  наступал  и  проходил  момент  биовремени,  когда   ничтожное
вмешательство с моей стороны могло изменить ее личную судьбу и спасти  ее.
Разумеется, я  знал,  что  ни  одно  Изменение,  вызванное  эгоистическими
мотивами, никогда не будет одобрено Советом. Все равно я начал чувствовать
себя ее убийцей.
     Потом она забеременела. И  снова  я  нарушил  свой  долг,  не  приняв
никаких мер. Видишь ли, я сам рассчитал ее Судьбу, приняв во внимание наши
встречи, и знал, что вероятность беременности для нее довольно велика. Как
ты, возможно, знаешь, а может быть, не знаешь, связи Вечных с женщинами из
Времени то и дело, несмотря на все предосторожности, приводят  к  подобным
неприятностям. Все бывает. Но так как Вечным нельзя иметь детей, мы быстро
и безболезненно ликвидируем последствия.
     Но она так радовалась тому, что станет матерью.  У  меня  не  хватило
духу огорчить ее, лишить ее этого счастья. Из Расчета Судьбы я  знал,  что
она умрет до  родов,  и  оправдывал  этим  свое  бездействие.  Она  часами
рассказывала мне, какое это счастье чувствовать в себе трепет новой жизни,
а я сидел рядом с ней и пытался выдавить улыбку.
     А затем случилось нечто  совершенно  непредвиденное.  Она  родила  до
срока...
     Не удивительно, что ты на меня так посмотрел.  У  меня  был  ребенок,
настоящий ребенок, мой собственный. Никто из Вечных не может сказать этого
о себе. Но и это неслыханное нарушение законов -  пустяк  по  сравнению  с
тем, что я совершил позднее.
     Рождение ребенка было для меня полной неожиданностью. В этих вопросах
мой жизненный опыт был крайне мал.
     В панике бросился я к  Расчету  Судьбы  и  обнаружил,  что  проглядел
маловероятную "вилку". Профессиональный Расчетчик сразу бы заметил  ее.  Я
был наказан за свою чрезмерную самонадеянность. Но что я мог поделать?
     Убить ребенка? Его матери оставалось жить лишь две недели, и я решил:
пусть они проживут этот срок вместе. Разве это так уж много -  две  недели
счастья?
     Расчет не солгал. Ровно через две недели  она  умерла.  День,  час  и
причина смерти - все было известно заранее. И то, что я целый гол уже знал
об этом, только усугубляло мое горе. Инструкция позволила мне  провести  с
ней последние минуты. До самого конца я держал ее за руку. Другой рукой  я
обнимал своего сына.
     Я сохранил ему жизнь. Почему ты так вскрикнул? Какое право ты  имеешь
осуждать меня?
     Откуда тебе знать, что испытывает отец, держа на руках своего сына  -
крохотную частицу собственной жизни? Пусть у меня  вместо  сердца  счетная
машина, но я-то знаю!
     Да, я сохранил ему жизнь. Что значило для меня еще одно преступление?
Я  поместил  его  в  воспитательный  дом  и  часто  навещал   (в   строгой
хронологической   последовательности   через    определенные    промежутки
биовремени), оплачивая все расходы по его содержанию.
     Так прошло два Года. То и дело я проверял Расчет Судьбы  своего  сына
(это нарушение вошло у меня в  привычку)  и  каждый  раз  с  удовольствием
убеждался, что вредные эффекты отсутствуют с точностью до 0,00001. Мальчик
научился ходить и лепетать несколько слов. Но никто не учил  его  называть
меня "папой". Я не знаю, какие догадки в отношении меня  строили  Времяне,
заведовавшие этим домом. Но они брали мои деньги и ни о чем не спрашивали.
     Через два года на  рассмотрение  Совета  Времен  был  вынесен  проект
Изменения, которое краешком захватывало 575-е.  Незадолго  до  этого  меня
произвели в Вычислители. Детальная разработка проекта была поручена мне, Я
гордился своим повышением. Возможность самостоятельно рассчитать Изменение
привела меня в восторг.
     Но к моей радости примешивалась озабоченность. В  текущей  Реальности
мой сын был незваным пришельцем. В новой Реальности он не должен был иметь
Аналогов. Мысль о том, что ему предстоит перейти в небытие, приводила меня
в отчаяние.
     Я разработал проект, который мне тогда казался безукоризненным. Но  я
поддался искушению. Заранее уверенный в ответе, я все же еще раз  проделал
Расчет Судьбы моего сына в новой Реальности.
     А затем я провел сутки в своем кабинете без еды и сна, до изнеможения
повторяя этот Расчет в тщетной надежде отыскать в нем ошибку. Но ошибки не
было.
     Утром я должен был вручить свои рекомендации Совету. Вместо этого  я,
пользуясь приближенным методом, наскоро разработал для себя  Инструкцию  и
вышел во Время в точке,  отстоящей  от  момента  рождения  моего  сына  на
тридцать с лишним лет.
     Ему было тридцать четыре года, столько же, сколь-,ко и мне  тогда.  Я
представился ему в качестве дальнего  родственника  его  матери.  О  своих
родителях он ничего не  знал;  никаких  воспоминаний  детства  у  него  не
сохранилось.
     Он работал авиационным инженером. В 575-м существовало много способов
воздушных сообщений (так же, как и в теперешней Реальности). У  него  была
интересная работа, он был уважаемым и преуспевающим членом  общества.  Его
жена была очаровательной женщиной,  но  детей  у  них  не  было.  В  новой
Реальности, где мой сын не должен был существовать.  Аналог  этой  женщины
никогда не выйдет замуж. Все это я знал давно. Я знал, что  Реальность  не
пострадает, иначе я не смог бы оставить своего сына в живых. Все-таки я не
был законченным негодяем.
     Целый день  я  не  отходил  от  своего  сына.  Любезно  улыбаясь,  мы
беседовали  на  разные  отвлеченные  темы.  Когда  время,  отпущенное  мне
Инструкцией,  истекло,  мы  сухо  простились.   Но,   прикрываясь   маской
равнодушия, я жадно  впитывал  каждый  его  жест,  каждое  слово,  пытаясь
навсегда сохранить их в своей памяти.
     На  следующий  день  (по  биовремени)  эта  Реальность  должна   была
прекратить свое существование. Как мне  хотелось  посетить  заодно  и  тот
отрезок Столетия, когда еще была жива моя жена, но у меня не оставалось ни
секунды. Да и не знаю, хватило ли бы у меня мужества хоть издали взглянуть
на нее.
     Возвратившись в Вечность, я провел еще одну  бессонную  ночь.  Трудно
описать, какая борьба шла в  моей  душе.  Но  чувство  долга  победило.  С
опозданием на сутки я вручил свои рекомендации Совету.
     Твиссел понизил голос  до  шепота  и  умолк.  Сгорбившись,  он  сидел
совершенно неподвижно, уставясь в какую-то точку на полу,  и  только  руки
его медленно сжимались и разжимались.
     Не дождавшись продолжения,  Харлан  тихо  кашлянул.  Ему  стало  жаль
старика.
     - И это все? - спросил он после долгой паузы.
     - Нет, хуже... гораздо хуже, - прохрипел Твиссел. - У  моего  сына  в
новой  Реальности  оказался  Аналог.  В   четырехлетнем   возрасте   после
полиомиелита  он  стал  паралитиком.  Сорок  два  года   в   постели   при
обстоятельствах, не  позволяющих  применить  к  нему  технику  регенерации
нервов, открытую в 900-м. Я бессилен спасти его или хотя бы  безболезненно
окончить его мучения.
     Эта Реальность все еще существует. Мой сын все еще  там.  Я  один  во
всем виноват. Это я убил его мать и сделал его калекой.  Я  сам  рассчитал
это Изменение и отдал приказ совершить его. Много  раз  я  нарушал  законы
ради него или ради его матери, но мне всегда будет казаться, что, исполнив
свой долг и сохранив верность клятве Вечного, я совершил самое  большое  и
единственное злодеяние за всю свою жизнь. Харлан молчал, не находя слов. -
Но теперь-то ты понимаешь, почему  я  так  близко  принял  к  сердцу  твою
историю, почему я хочу, чтобы  ты  и  Нойс  были  счастливы?  -  продолжал
Твиссел. - Вечности это не  повредит,  а  для  меня,  быть  может,  явится
искуплением. И вдруг Харлан Доверил ему.
     Сжав голову кулаками, он упал на колени и медленно  раскачивался,  не
находя выхода отчаянию.
     Подобно библейскому Самсону, он одним ударом разрушил свой  храм.  Он
должен был спасти Вечность - и  погубил  ее;  он  мог  обрести  Нойс  -  и
навсегда ее потерял.

     Глава 15. В ПОИСКАХ КУПЕРА

     Твиссел тряс Харлана за плечи, настойчиво окликая его по имени:
     - Харлан! Харлан! Во имя Вечности, будь мужчиной.
     Харлан медленно выбирался из трясины отчаяния. - Что  же  нам  теперь
делать? - Только не падать духом. Ни в коем случае не опускать  руки.  Для
начала выслушай меня. Отрешись от своей профессиональной точки  зрения  на
Вечность и попробуй взглянуть на  нее  глазами  Вычислителя.  Все  гораздо
сложнее, чем кажется на первый взгляд.  Когда  ты  совершаешь  во  Времени
какую-то вариацию и тем самым вызываешь Изменение Реальности, то Изменение
наступает сразу. Почему?
     - Потому что вариация сделала Изменение неизбежным, - слабым  голосом
ответил Харлан. Его все еще трясло как в лихорадке.
     - Разве? Ты ведь можешь вернуться назад и уничтожить все  следы  этой
вариации. Можешь или нет?
     - Наверно, могу. Но мне никогда не приходилось делать этого.  Я  даже
не слышал о таких вещах.
     - Совершенно верно. Поскольку мы не отказываемся от своего  намерения
произвести Изменение, оно протекает согласно нашим  планам.  Здесь  же  мы
имеем дело с обратным случаем. Ненамеренная вариация. Ты послал Купера  не
в то Столетие, и теперь мы хотим во что  бы  то  ни  стало  исправить  эту
ошибку и вернуть Купера обратно.
     - Да, но как это сделать?
     - Еще не знаю, но это возможно.  Если  бы  это  было  невозможно,  то
вариация была бы необратима; Изменение произошло бы  сразу.  Но  Изменение
пока не наступили. Мы все еще находимся в Реальности "Мемуара Маллансона".
Это означает, что вариация обратима и будет обращена.
     - Что?!
     Харлану казалось, что  он  снова  погружается  в  бурлящую  бездонную
пучину бредовых кошмаров.
     - Несомненно, существует какой-то способ замкнуть круг во Времени,  и
вероятность того, что мы сумеем  найти  этот  способ,  по-видимому,  очень
велика. Иначе наша Реальность уже исчезла  бы.  Пока  она  существует,  мы
можем быть уверены, что идем по правильному пути. Если в какой-то момент я
или ты придем к ложным выводам, если  вероятность  замкнуть,  круг  станет
меньше   определенной   критической    величины,    Вечность    перестанет
существовать. Тебе это понятно?
     В этом Харлан был не слишком уверен. Впрочем, он не особенно старался
что-либо понять. Он медленно поднялся с колен и,  дотащившись  до  кресла,
бессильно упал в него.
     - Вы думаете, что мы сможем вернуть Купера назад?
     - ...и послать его в нужное Время. Захватим его в  момент  выхода  из
капсулы, и он попадет в 24-е Столетие постаревшим на  несколько  биочасов,
от силы на несколько биодней. Разумеется, это тоже будет вариацией, но,  к
счастью, незначительной. Реальность будет поколеблена, но не  погибнет.  -
Но как мы найдем его?
     - Мы знаем, что это возможно, иначе Вечность бы уже не  существовала.
Что касается того, как это сделать, то как раз здесь мне  необходима  твоя
помощь; поэтому-то я так стремлюсь привлечь тебя на свою сторону. Ты  ведь
у нас специалист по Первобытным Временам. Вот ты и  скажи  мне,  что  надо
делать. - Не могу, - простонал Харлан. - Нет, можешь, - настаивал Твиссел.
Его голос снова зазвучал бодро, казалось, он  даже  помолодел.  Глаза  его
загорелись упоением  битвы,  и  он  размахивал  зажженной  сигаретой,  как
копьем. Даже для Харлан а, которого  пережитые  потрясения  сделали  почти
бесчувственным, было очевидно, что Твисселом овладел  азарт  борьбы  и  он
упивается этим чувством.
     - Попробуем восстановить ход событий, - говорил Твиссел. - Вот пульт.
Ты стоишь около него и ждешь сигнала. Пора. Ты включаешь контакт и в то же
время переводишь рычаг на несколько Столетий назад.
     - На сколько?
     - Не знаю. Я же сказал вам: не знаю!
     - Ты-то, может быть, и не  знаешь,  но  мышцы  твои  должны  помнить.
Становись сюда к пульту и положи руку на контакт. Возьми себя в руки,  мой
мальчик. Иди сюда. Так. Стань вот здесь. Ты ждешь сигнала.  Ты  ненавидишь
меня, ненавидишь Совет, ненавидишь Вечность. Твое сердце изнывает от тоски
по Нойс. Вернись мысленно к этому мгновенью.  Попробуй  пережить  его  еще
раз. Теперь я пущу секундомер. Я даю тебе одну минуту, чтобы войти в роль.
Затем в нулевой момент рвани правой рукой рычаг в  точности  так,  как  ты
сделал это прежде, и убери руку. Не возвращай рычаг назад. Приготовился? -
Не думаю, чтоб у меня получилось. - Он не думает!..  Святое  Время,  да  у
тебя нет выбора! Или ты знаешь другой способ вернуть свою девушку?
     Выбора действительно не  было.  Усилием  воли  Харлан  заставил  себя
подойти к пульту, и как только  он  это  сделал,  недавние  чувства  снова
захлестнули его. Ему  не  пришлось  искусственно  вызывать  их.  Они  сами
нахлынули на негр, стоило ему только повторить знакомое движение.  Красная
стрелка секундомера двинулась по циферблату.
     "Может быть, последняя минута жизни", - отвлеченно подумал он.  Минус
тридцать секунд.
     "Больно не будет. Ведь это не смерть", - мелькнула мысль.
     Он решил думать только о Нойс. Минус пятнадцать секунд.
     Нойс!
     Левая рука потянулась к контакту. Минус двенадцать секунд. Контакт!
     Начала подниматься правая рука. Минус пять секунд.
     Нойс! Правая рука... НОЛЬ... рывком рванула рычаг на себя.
     Тяжело дыша, Харлан отскочил в сторону. Твиссел стремительно бросился
к прибору и нагнулся над шкалой.
     - Двадцатое Столетие, -  сказал  он,  -  точнее,  девятнадцать  целых
тридцать восемь сотых. - Не знаю, - сдавленным голосом выговорил Харлан, -
я старался как можно точнее  воспроизвести  свои  ощущения,  но  все  было
немного иначе. Я знал, что я делаю, и в этом вся разница.
     - Понимаю, - ответил  Твиссел.  -  Возможно,  что  ты  ошибся.  Будем
считать наш опыт первым приближением.
     Он  замолчал,  мысленно  произведя  какие-то  расчеты,   начал   было
вытаскивать карманный анализатор, но передумал и засунул его обратно.
     - Разрази Время все эти десятичные знаки!  Примем  вероятность  того,
что ты заслал его во вторую четверть двадцатого Столетия, равной 0,99. Ну,
скажем, куда-нибудь между 19,25 и 19,50. Хорошо? - Не знаю.
     - Ладно, теперь слушай меня внимательно.  Я  принимаю  решение  вести
поиски только в этом отрезке  Времени,  исключив  все  остальные.  Если  Я
ошибусь, мы потеряем последнюю возможность замкнуть  круг  во  Времени,  и
Вечность исчезнет. Само по  себе  это  решение  уже  является  Минимальным
необходимым  воздействием,  МНВ,  которого   достаточно,   чтобы   вызвать
Изменение. Теперь я принимаю решение. Я решаю твердо и бесповоротно...
     Харлан осторожно огляделся вокруг, словно Реальность вдруг  сделалась
такой зыбкой, что могла рухнуть от резкого поворота головы.
     - Я абсолютно уверен в существовании Вечности, - сказал он.
     Своим спокойствием Твиссел настолько Заразил Харлана, что он произнес
эти слова твердым голосом (во всяком случае, так ему показалось).
     - Значит, Вечность еще существует, - сухо и деловито сказал  Твиссел,
- и следовательно, мое решение верно. Здесь нам больше  нечего  делать.  Я
предлагаю перейти в мой кабинет, а сюда пустим членов Комитета. Пусть себе
болтаются по  залу,  если  им  это  доставляет  удовольствие.  Им  незачем
что-либо знать. Они думают, что  проект  благополучно  завершен.  Если  мы
потерпим неудачу, они никогда об этом не узнают. И мы тоже.
     Твиссел внимательно осмотрел со всех сторон свою сигарету и начал:
     - Вопрос вот в чем: что предпримет Купер, когда обнаружит, что  попал
не в то Столетие?
     - Понятия не имею.
     - Ясно одно: он смышленый парнишка, неглупый и с воображением. Как ты
считаешь? - Ясное дело,  ведь  он  Маллансон.  -  Вот  именно.  И  он  уже
задумывался над  возможностью  ошибки.  Помнишь,  один  из  его  последних
вопросов: а вдруг он попадет не в то Время?
     - Ну и что же? - Харлан не  имел  ни  малейшего  представления,  куда
клонит Твиссел.
     - Следовательно, внутренне он подготовлен  к  такой  возможности.  Он
попытается что-то предпринять, связаться с  нами,  облегчить  нам  поиски.
Помни, что часть своей жизни он был Вечным. Это очень существенно.
     Твиссел выпустил колечко дыма  и,  разбив  его  Пальцем,  внимательно
следил, как синие струйки свивались в маленькие клубочки.
     - Для Купера нет ничего необычного в  идее  послать  сообщение  через
сотни Столетий. Он вряд ли без борьбы примирится с тем,  что  безвозвратно
затерян во Времени. Он ведь знает, что мы будем искать его.
     - Но, не имея капсулы, за семь веков до  создания  Вечности,  как  он
может хоть что-то сообщить нам? - спросил Харлан.
     - Множественное число здесь ни к чему, Техник. Не нам, а тебе. Ты наш
специалист по Первобытной Эпохе. Ты обучал Купера. Естественно, он  придет
к выводу, что только ты сможешь разыскать его следы.
     - Какие следы?
     Твиссел взглянул на Харлана,  его  проницательное  старческое  личико
лучилось морщинами.
     - С самого начала мы собирались оставить Купера в Первобытной  Эпохе.
У него нет защитной оболочки в виде Поля биовремени. Вся его жизнь как  бы
вплетена в ткань Времени, и точно  так  же  вплетены  в  эту  ткань  любые
предметы, знаки или сообщения, которые он  мог  оставить  для  нас.  Я  не
сомневаюсь,  что  когда  вы  изучали  20-е   Столетие,   вы   пользовались
какими-нибудь специальными  источниками.  Документы,  архивные  материалы,
пленки, справочники, любые подлинные материалы, датированные той Эпохой.
     - Разумеется.
     - изучал их вместе с тобой?
     - Да.
     - Не было ли среди этих материалов  таких,  которые  пользовались  бы
особым твоим расположением, материалов, в отношении которых Купер  мог  бы
рассчитывать, что ты очень хорошо с ними знаком и легко обнаружишь  в  них
малейшее упоминание о нем.
     - Теперь я понимаю, к чему вы клоните, - сказал Харлан и задумался.
     - Так что же? - нетерпеливо спросил Твиссел. - Почти наверняка -  это
мой еженедельник. Еженедельные журналы пользовались большой  популярностью
в 20-м Столетии. У меня есть почти все выпуски одного  из  них  начиная  с
нач