каких  полно  в
каждом  американском городе.  В  Финляндии это не принято. В  финских школах
хороших  учеников  не отделяют  от  плохих. Зато  у каждой  школы есть  своя
специализация, какой-то особенный предмет, которого нет ни в одной другой. В
гимназии Норсен это была  латынь. Мне  нравилось учить латынь.  Больше,  чем
финский или английский.
     Жаль  только,  что  это  мертвый язык.  Вот было  бы здорово  на латыни
рассказывать анекдоты или обсуждать проблемы создания операционки.
     Еще  мне  нравилось  сидеть  в  кофейне  около  школы.  Там  собиралась
определенная  компания,  в  основном  те,  кто  не  прятался   за  школой  с
сигаретами. Я шел туда, если прогуливал физкультуру или если между занятиями
выдавалось "окно".
     Кофейня служила приютом для ботаников со времен логарифмических линеек.
Кроме того, только там ученикам отпускали в кредит. То есть ты  делал заказ,
а  они вели список всего, что ты  съел  и  выпил, а потом, когда у тебя были
деньги, ты  за все платил. Зная пристрастие финнов к техническим новшествам,
не удивлюсь, если теперь все это вводится в базу данных.
     Я  заказывал всегда одно и то же: кока-колу  и пончик. Сразу видно, что
уже с юных лет я был фанатом здорового питания.
     Учился я, вообще говоря, лучше своей сестры  Сары, которая  была  более
общительной, более миловидной, легче сходилась с людьми и которой, я  должен
добавить, заказали  перевод  этой  книги на шведский.  Но в  итоге она  меня
обошла, потому что сдала больше экзаменов. У меня были более узкие интересы.
Я был признанным математиком.
     И девочек я приводил  домой, только когда они  хотели позаниматься. Это
было  не  так  уж часто,  и я никогда  не  был  инициатором, но  отец питает
иллюзии,  что  заниматься они хотели  не только математикой. (По его мнению,
они купились все на ту же формулу: значительный нос = значительный мужчина.)
Если они рассчитывали  на какие-то активные действия с моей стороны, то явно
не на того напали. Я просто понятия не имел, на что они намекали,  предлагая
"поласкаться". Я много времени возился с  соседским семикилограммовым котом,
и больше меня никого ласкать особо не тянуло.
     Я был чистой  воды хакер.  Без  вопросов.  Причем сексуальными  хакеров
стали считать позже. Точнее, не  сексуальными,  а  прикольными. Я же был  не
просто хакером, но еще и застенчивым хакером. Или это уже тавтология?
     Итак, я сидел за компьютером и был абсолютно счастлив.
     На выпускной вечер в Финляндии  надевают пушистую  белую шапку с черной
лентой. Всем торжественно вручают дипломы, а  потом выпускники расходятся по
домам, где их  ждут родственники с шампанским, цветами и  тортом. А еще весь
класс собирается  на вечер  в  местном ресторане.  У нас  все  это  было, и,
наверное,  мне было весело, но ничего особенного  мне не запомнилось. А  вот
спросите меня о технических характеристиках моего компьютера  с  процессором
68008, и я их вам отбарабаню без запинки.





     VI.

     Первый  год  моей  учебы в  университете  прошел  довольно  успешно.  Я
умудрился набрать необходимое количество зачетов (в Финляндии это называется
"учебными неделями"). Это был единственный такой год. То ли новая среда меня
вдохновила, то ли возможность глубоко  погрузиться в  предметы. А может, мне
просто  больше  нравилось учиться, чем  участвовать  в дружеских попойках, с
ритуальной  регулярностью  обливая  приятелей блевотиной.  Одним  словом, не
знаю, почему этот первый год  мне так  удался, но  будьте спокойны -- больше
это не повторилось. Моя университетская карьера быстро вошла в крутое пике.
     В то время я  еще  не определился со  специализацией. В  конце концов в
качестве  главного  предмета  я  выбрал  компьютеры,  а  в  дополнение  взял
математику  и  физику.  С  этим  были  проблемы,  потому  что,  кроме  меня,
компьютерами   во   всем   Университете   Хельсинки   занялся   всего   один
шведскоговорящий  студент -- Ларе Вирцениус. Мы оба вступили в "Спектрум" --
общество шведских  студентов; и это  оказалось  очень  интересно.  Все члены
клуба  изучали  точные  науки (физику, химию).  Расшифровываю: общество было
чисто мужское.
     Но  мы  делили помещение с таким же объединением биологов, психологов и
студентов аналогичных специальностей.  Это давало нам возможность общаться с
женским  полом, как бы  неловко это ни выходило у некоторых из нас. А точнее
-- у всех.
     "Спектрум"  во  многом  следовал атрибутике  американских  студенческих
обществ.  Хотя жили мы  врозь  и  не обязаны были  общаться с  теми, кого не
интересовала наука. Каждую  среду у  нас были вечеринки -- там я  и научился
отличать  пльзенское  пиво  от  эля.  Изредка  проводились  соревнования  по
поглощению водки. Но все  это  скорее относится к более  поздним  годам моей
университетской жизни. А  жизнь эта была долгой: я проучился в  университете
целых восемь лет, закончив его  всего лишь со  степенью  магистра. (Если  не
считать звания  почетного  доктора,  которое университет присвоил мне в июне
2000 года.)
     Но тот первый  год --  это нескончаемая череда трамвайных рейсов  между
учебными  аудиториями и  моей комнатой, в  которой громоздились  горы книг и
компьютерных  деталей.  Я то читал фантастические боевики Дугласа Адамса, то
бросал книгу на пол и брался за учебник физики. Потом скатывался с постели и
садился за компьютер писать программу для новой игры. Кухня  была под боком,
и время от времени я брел туда за чашкой кофе или кукурузными хлопьями.
     Сестра могла быть поблизости или выйти прогуляться с  друзьями. А могла
вообще жить в это время у отца. И мать то ли дома, то ли на работе, а может,
тусуется со своими друзьями-журналистами. Иногда ко мне приходил приятель, и
мы,  уместившись  в  кухне перед  телевизором,  пили чашку  за  чашкой  чай,
смотрели передачи  MTV про  Бивиса  и  Батхеда  на  английском языке  и  все
собирались пойти поиграть в  снукер  (разновидность бильярда.) --
да холодно было выходить из дома.
        "И -- ура! -- никакой физкультуры."
     Зато  на следующий  год  физкультуры у  меня было  в избытке. Весь год.
После призыва в финскую армию. Многие  парни идут в армию сразу после школы.
Мне же показалось разумнее вначале проучиться год в университете.
     В Финляндии вам предоставляется выбор:  восемь месяцев  служить в армии
или  провести год  на  общественных  работах.  Если у  вас есть уважительные
религиозные или  еще какие причины,  то можно  избежать и  того и другого. У
меня таких причин не было. И общественные работы меня не привлекали.
     Я был бы не против  помочь обществу, но боялся, что общественные работы
еще скучнее, чем армия. Сам  удивляюсь  своей простоте.  Но все говорят, что
если заранее  не подыскать себе  местечко для общественных работ, то  пошлют
заниматься какой-нибудь ерундой. И я  не смог бы  отказаться  по убеждениям.
Хотя я  с удовольствием увильнул бы от исполнения своего гражданского долга,
совесть  у меня все-таки  есть. Когда дело доходит до  горячего, у  меня нет
предубеждений против стрельбы и убийств.
     Если выбрать военную службу, то здесь опять-таки две возможности. Можно
стать  на  восемь  месяцев рядовым,  а  можно  пойти  на офицерские курсы  и
прослужить одиннадцать месяцев офицером. Я подумал,  что  офицером быть чуть
интереснее,  несмотря  на дополнительные  129 600 минут. А может оказаться и
полезнее.
     Вот  таким образом  ваш весивший тогда 54  килограмма герой стал вторым
лейтенантом резерва финской армии. Моя задача  состояла  в управлении огнем.
Не бог весть  какая хитрость.  Тебе дают координаты для  тяжелой артиллерии.
Смотришь по карте, где ты, а потом проводишь триангуляцию к тому месту, куда
надо  стрелять.  Вычисляешь  координаты  и  передаешь  их  по  радио  или по
телефонному кабелю, который сам же и помог проложить. Указываешь артиллерии,
куда стрелять.
     Помню,  перед тем как  пойти в армию, я очень нервничал -- не знал, что
меня там ждет. Некоторые могут спросить про армию у старшего брата или еще у
кого-то, чтобы не мучиться неизвестностью. Мне  же спросить было не  у кого.
Ясно, конечно,  что ничего веселого в армии нет. Это общее  мнение всех, кто
там побывал. Но я не  знал,  как именно  все будет,  и  это меня беспокоило.
Примерно  такое  же  чувство я  испытываю, ожидая реакции читателей  на  эту
книгу.
     Для меня самым трудным в армии было ходить по лесам Лапландии с тоннами
(как  мне казалось)  кабеля. Да что казалось  --  так оно  и было! До начала
офицерских курсов  тебя заставляют бегать с огромным мотком кабеля на животе
и
     двумя на  спине. И бежать  надо километров пятнадцать. А  иногда просто
стоишь и ждешь, что будет дальше.
     Или долго-долго идешь  на лыжах к  месту, где надо разбить палатку. Вот
когда  я  понял,  что  если  бы бог планировал  поставить  нас  на лыжи,  то
он/она/оно  снабдил(а/о) бы  нас удлиненными  стеклопластиковыми  пластинами
вместо ступней. Отсюда вовсе не следует, что я верю в бога.
     Чтобы поесть, надо сначала поставить палатку и разжечь костер. Холодно,
голодно,  ты устал -- потому что не спал два дня. Я слышал, некоторые платят
большие деньги  за подобные  приключения на свежем  воздухе, чтобы "закалить
волю". Им бы стоило просто пойти в финскую армию.
     Конечно, такие марафоны проводились не часто, но они были. Я подсчитал,
что  за одиннадцать месяцев службы  в армии провел в  лесу больше ста  дней.
Финляндия  полна лесов: ими покрыто  70 процентов территории страны.  У меня
было ощущение, что я побывал возле каждого дерева.
     В качестве офицера я  управлял огнем пятерки солдат. Это просто значит,
что  нужно  быть  в курсе происходящего  и  стараться  представить  ситуацию
сложнее,  чем она есть на самом деле. Но это не очень увлекательно, и я  был
скверным командиром. Особенно плохо мне давалась  отдача  приказов. Я хорошо
подчинялся приказам -- тут главное  не  принимать их на  свой счет.  Но я не
считал целью своей жизни сделать все как можно лучше.
     Не тот случай.
     Я уже говорил, какая холодрыга в Лапландии?
     Честно  говоря, в тот  момент я  просто ненавидел армию.  Но  некоторым
вещам  стоит  только закончиться,  и  они  мгновенно превращаются в чудесные
воспоминания. Армейская служба из их числа.
     Кроме того, теперь мне  до конца жизни  есть о  чем  поговорить с любым
финном. Некоторые  даже считают, что это  главная причина  всеобщей воинской
обязанности в стране: надо дать финнам неисчерпаемую тему для разговоров  за
пивом. Общее несчастье их  объединяет. Служат они  с отвращением, но потом с
удовольствием об этом вспоминают.





     VII.

     Раз уж об этом зашла речь, я хочу рассказать еще немного о Финляндии. У
нас,  наверное, больше северных  оленей, чем в любом другом месте  на Земле.
Существенная доля  алкоголиков и  поклонников танго тоже наша.  Каждый,  кто
провел в Финляндии зиму, поймет истоки повсеместного пьянства. Для любителей
танго  оправдания  нет,  но  они,  к  счастью,  сосредоточены  в  основном в
маленьких городках, куда можно и не соваться.
     Недавнее исследование  показало, что финские мужчины самые плодовитые в
Европе.  Должно  быть,  это   из-за  обилия  съеденной  оленины  или  часов,
проведенных в сауне. В этой  стране саун  больше, чем автомобилей.  Никто не
знает,  как зародился этот  культ,  но по  традиции  во многих  местах сауну
строят прежде, чем дом. В многоквартирных домах сауна часто располагается на
первом или  последнем  этаже, и  каждой семье выделяется  свое  персональное
время -- например, в четверг с 7 до 8 вечера (четверг и пятница часто бывают
банными  днями). Так можно  избежать риска встретить своих  соседей в  голом
виде.  Однажды  я  листал англоязычный путеводитель по Финляндии, в  котором
очень подробно разъяснялось, что финны никогда не занимаются в саунах сексом
и что  они будут потрясены до глубины души, если узнают, что кто-то совершил
подобное  святотатство  или хотя бы  помыслил о  нем. Читая  это,  я не  мог
удержаться  от смеха,  потому  что  сауна  -- совершенно  нейтральная  часть
финского дома. Авторы путеводителя могли бы с таким же успехом предупреждать
туристов не заниматься сексом на кухонном  полу. Здесь не о чем  говорить. В
глухих местах в саунах рожали детей, потому что больше нигде не было горячей
воды, и  согласно  некоторым  традициям в сауну  приходят умирать. Все  это,
кстати, не относится к моей семье, -- она к сауне довольно равнодушна.
     Есть  и  другие   особенности,   которые  отличают  финнов   от  других
представителей человеческого  рода. Например, молчаливость. Здесь не принято
много разговаривать. Люди просто стоят  кружком и  молчат. Еще одно правило,
которое не распространяется на мою семью. Я бы назвал нас "нетрадиционными".
     Финны  стойко переносят  несчастья. Молчаливое страдание и непреклонная
твердость -- вот что помогло нам выжить, несмотря на российское  господство,
череду кровавых  войн  и поганую погоду.  Но  в  наше  время  это  смотрится
несколько  странно.  Немецкий писатель  Бертольт  Брехт,  которого  во время
Второй  мировой войны занесло в Финляндию, сделал свое знаменитое наблюдение
о пассажирах на  железнодорожной станции, которые  "молчали на двух языках".
При первой же возможности он -- через Владивосток -- уехал в США.
     Даже сегодня в баре любого финского  города  чаще всего  можно  увидеть
мужчин с каменными лицами, сидящих порознь и уставившихся прямо перед собой.
В  Финляндии принято  уважать  право  каждого  на частную жизнь --  еще одна
важная особенность, поэтому  никому не  придет в  голову подойти  и завязать
разговор с незнакомцем. В  этом есть какая-то загадка. На  самом деле  финны
очень дружелюбны. Но немногим довелось это узнать.
     Насколько  я  понимаю,  в  лесбийских  барах  атмосфера  гораздо  более
компанейская.
     Поскольку финны не переносят  разговоров  лицом к лицу, страна является
идеальным  рынком  для  мобильных  телефонов.  Мы  отнеслись  к  этим  новым
устройствам с энтузиазмом, неслыханным в других  странах. Можно сомневаться,
какая  страна  лидирует по  числу  северных  оленей на  душу населения. Если
подумать, тут  вперед может вырваться  Норвегия.  Но нет  сомнений, в  какой
стране мира больше всего  мобильных телефонов на каждого мужчину, женщину  и
ребенка.  В   Финляндии  поговаривают  об   их   имплантации  прямо  в  тело
новорожденного.
     И используют их разнообразнее, чем  где бы то ни было. Финны  постоянно
посылают  друг другу текстовые  сообщения или используют  мобильные телефоны
вместо шпаргалок на экзаменах в школе: пошлешь вопрос другу и ждешь от  него
текстового сообщения. Еще мы используем  телефоны как калькуляторы -- а ведь
большинство американцев  даже не подозревают о такой возможности.  Очевидно,
следующим шагом  будет телефонный диалог  с посетителем,  одиноко сидящим за
соседним  столиком  в  кафе.  Nokia  имеет феноменальный  успех;  со  времен
изобретения сауны ничто не меняло Финляндию так, как мобильные телефоны.
     Вообще-то неудивительно,  что мобильные телефоны  получили в  Финляндии
такой теплый прием. Страна всегда быстро и охотно перенимала все технические
новинки.  Например, в Финляндии как нигде  распространена электронная оплата
счетов и вообще выполнение всех банковских операций. Причем это далеко не те
скучные псевдоэлектронные  банки, что  мы видим в  США. В  Финляндии  больше
подключенных  к  Интернету компьютеров на душу населения, чем в любой другой
стране. Некоторые  относят  такую высокую техническую  грамотность  на  счет
развитой  системы  образования   --  в   Финляндии  самый   высокий  уровень
грамотности населения и бесплатное университетское образование, в результате
чего средний студент торчит в университете по 6--7 лет. Или -- как я  -- все
восемь.  Когда  проводишь в  университете такой большой кусок жизни,  трудно
ничему  не выучиться. Другие  считают, что технический прогресс  стал  бурно
развиваться  в  результате усовершенствования  транспортной  инфраструктуры,
проведенного в  рамках  послевоенных репараций России.  Третьи полагают, что
это объясняется однородностью населения (иной раз непереносимой).







     Мы с  Линусом сидим за столом в  гостиной. Мы  только что  вернулись из
парка  аттракционов, где  гоняли  на  автодроме  и  стреляли  в  тире.  Туве
разгружает  продукты. Патриция  с  Даниелой сражаются из-за подаренной  мною
книжки.  Я  отодвигаю  в  сторону  игрушечного  пингвина  и  огромную  банку
арахисового масла,  включаю  диктофон  и  прошу  Линуса  рассказать о  своем
детстве.
     --  Я  мало  что  помню  из своего детства,  -- откликается он  скучным
голосом.
     -- Как так? Прошло всего несколько лет!
     -- Спроси Туве. Я плохо запоминаю имена, лица, что я делал. Я даже наши
телефонные номера обычно  у нее спрашиваю. Я помню правила,  помню, как  все
организовано, но  не  помню подробностей,  в  том числе подробностей  своего
детства. Я не помню, как что было, что я думал, когда был маленький.
     -- Ну, например, у тебя были друзья?
     -- Мало.  Я никогда не был особенно общительным. Сейчас я стал намного,
намного общительнее.
     --  Ну, вспомни, как ты жил.  Скажем,  вот вы с сестрой  в  воскресенье
утром пошли куда-нибудь с родителями?
     -- Мои родители разошлись к тому времени.
     -- Сколько тебе было, когда они разошлись ?
     -- Не знаю. Кет шесть. Или десять. Не помню.
     -- А что вы делали на Рождество? Помнишь?
     -- Смутно помню,  как мы  надеваем  парадную одежду  и  едем  навестить
папиного папу  в  Турку. То же самое  на Пасху. Больше ничего особенного  не
помню.
     -- Каким был твой первый компьютер?
     -- Это  был знаменитый VIC-20, который купил мой дедушка по материнской
линии. Его привезли в коробке.
     -- В большой? Как коробка из-под лыжных ботинок?
     -- Примерно.
     -- А дедушка? Что ты о нем помнишь?
     -- Это был мой самый близкий  родственник, наверное, но  я... Ну ладно.
Он  был полноватый, но не толстый.  Лысел.  Задумчивый такой, как рассеянный
профессор. Он  ведь и был  рассеянным профессором. Я часто  сидел  у него на
коленях и набивал его программы.
     -- Ты помнишь его запах?
     -- Нет. Что за странный вопрос?
     --  У  каждого дедушки есть  свой  запах.  Дешевого одеколона. Бурбона.
Сигар. А какой запах был у твоего?
     Не знаю. Я ничего не замечал, потому что был занят компьютером.


     Рождение
        "ОПЕРАЦИОННОЙ"
        "СИСТЕМЫ"






     I.

     Предупреждение:  вплоть  до  страницы  142  текст насыщен  компьютерным
жаргоном.

     Некоторые  люди  запоминают события по машинам,  которые  тогда водили,
должностям, на которых работали, местам,  в которых жили, или по девушкам, с
которыми встречались. У меня все связано с компьютерами.
     Пока  я  рос,  у  меня  сменилось  три компьютера. Вначале -- тот самый
Commodore  VIC-20  --  дедушкино  наследство.  Это один  из  первых домашних
компьютеров, предшественник сегодняшних PC. После VIC-20 шел Commodore 64, а
потом -- Amiga, у которой было особенно много поклонников в Европе. Все  эти
компьютеры никогда  не были  по-настоящему популярны, как PC или  даже Apple
II, который уже был широко распространен, когда я играл с VIC.
     В те  времена, до появления PC, домашние пользователи программировали в
основном на ассемблере. (Просто не верится, что я дожил до рассказов про "те
времена"!)  У компьютеров  были  собственные операционные системы, типа DOS,
стоявшей на PC. В зависимости от компьютера эти операционки были либо совсем
элементарными,  либо чуть более  продвинутыми. У  них, как  и у DOS,  имелся
загрузчик  программ  и  базовый  язык.  Никаких  стандартов  тогда  еще   не
существовало, и за рынок боролось  несколько  компаний. Commodore входила  в
число известных.
     Когда  я  выжал  из  VIC-20  все, что смог,  я  стал копить  на