блема с интеллектуальной собственностью  уже проглядывает:
будучи  владельцем  интеллектуальной  собственности,  вы  можете  с  успехом
продавать ее вечно, ничего при  этом не  теряя. Вы ничем  не рискуете и даже
можете составить  лицензионное  соглашение так, чтобы  вы  не несли  никакой
ответственности, даже  если в  собственности  есть изъяны. Звучит нелепо? Вы
будете удивлены.
     Изъян: никакой защиты потребителя.
     Дальше  --  больше.  Владелец  авторских прав  имеет  не  только  право
продавать свою собственность, не теряя ее, но и право подавать в суд на тех,
кто  продает  похожую собственность.  Понятно,  что владелец  авторских прав
имеет права на эту производную собственность.
     Понятно? Не спешите. Где проходит граница между творческой переработкой
и  копированием?  А что делать, если схожие  идеи  приходят в  голову разным
людям? Кто  из  них  получит право продавать свою идею снова и снова, послав
всех остальных к черту? Понятие "интеллектуальная собственность" не защищает
не только потребителей, но и других творцов.
     Хуже  всего  то, что за ужесточение законов ратуют в первую  очередь во
имя  "защиты" изобретателей и художников.  При этом люди не  осознают,  что,
предоставляя такие обширные права одним, мы тем самым лишаем прав других.
     И  неудивительно, что поборниками ужесточения авторских прав  выступают
организации,  которые от этого  больше всего выигрывают. Не сами художники и
изобретатели,  а торговцы  ИС --  компании,  которые  зарабатывают на  чужих
творческих  способностях.  Ну  и  юристы,  разумеется.  Конечный  результат?
Дополнения  к  законодательству,  подобные  печально  известному  Закону  об
авторских   правах   в  электронном   тысячелетии  (DMCA),   который  лишает
потребителей авторской собственности последних остатков прав.
     Если у  вас сложилось  впечатление, что я  считаю,  будто от авторского
права один вред, вы  ошибаетесь. Я  горячий сторонник авторских  прав,  но я
против того, чтобы права  автора заходили слишком далеко. Он не должен иметь
права  вить  веревки   из  потребителей.  И  я  говорю  это  не  просто  как
потребитель, но и как  производитель материалов, защищаемых авторским правом
-- этой книги и самой Linux.
     Как владелец авторских  прав, я имею определенные  права.  Но вместе  с
правами  приходят обязанности  --  или,  как  говорят  в  некоторых  кругах,
"положение  обязывает".   Поэтому  я  должен   пользоваться  своими  правами
ответственно, а не  применять их  как оружие против  тех, у кого таких  прав
нет. Как сказал  один великий американец: "Не спрашивай, что авторские права
могут сделать для тебя,  спроси,  что ты  можешь сделать для авторских прав"
(Перефразировка  известного  высказывания Джона Кеннеди: "Не спрашивай,
что твоя родина может сделать для тебя, -- спроси, что ты можешь сделать для
своей родины". -- Прим, пер) -- ну, или что-то в этом роде.
     Однако  авторское право, несмотря  даже на  Закон об авторских правах в
электронном тысячелетии,  -- это  все же  весьма  умеренная и цивилизованная
форма интеллектуальной  собственности. Существует  понятие  "добросовестного
использования",  и владение авторским  правом еще не  дает  собственнику все
права на произведение.
     Чего нельзя сказать о патентах, товарных знаках и коммерческих секретах
-- "тяжелых  наркотиках" ИС. В частности,  дискуссии  по поводу патентов  на
программное обеспечение приняли в технических кругах такие бурные формы, что
вопрос попал в  список тем, не подлежащих обсуждению в приличном обществе --
наряду с контролем над огнестрельным  оружием, правом на аборт,  медицинским
использованием марихуаны и сравнением  вкуса пепси и кока-колы. Ведь патенты
обеспечивают контроль над  изобретениями,  аналогичный  тому,  который  дают
авторские  права,  но  без  большинства  связанных  с  ними  компенсационных
возможностей.
     Особенно ужасно, что  патент --  в  отличие  от авторского права  -- не
предоставляется автоматически на каждое новое изобретение. Нет, сначала надо
пройти через  долгую и мучительную  процедуру подачи заявки в бюро патентов.
Ожидание ответа  от бюро патентов отчасти  напоминает  стояние в  очереди на
регистрацию  автомобиля, но  нужно  отдавать себе отчет,  что  вы  стоите  в
очереди вместе  с дюжиной  юристов и очередь эта длиною  в ДВА  ГОДА. Короче
говоря,  этим нельзя заняться походя  -- в пятницу  вечером,  если дети рано
заснули.
     А хуже всего то, что бюро патентов  на самом  деле не имеет возможности
проверить, действительно  ли  вы  изобрели  что-то совершенно новое.  Нельзя
сказать,   чтобы   у  них   работали  Эйнштейны   (Вообще-то   Эйнштейн
действительно служил в патентном бюро, когда работал над специальной теорией
относительности.  Но  он --  исключение. Даже большинство патентных служащих
это   признают.),   поэтому  довольно   сложно  провести   полноценное
исследование  новизны.  А  это значит,  что  во  многих  случаях были выданы
заведомо   необоснованные  патенты.  Одним  словом,  патентное  бюро   часто
оказывается совершенно импотентным.
     А  что  в  результате? Ясно, что  лишь  немногие  индивидуумы  получают
патенты. А вот компании получают  их тоннами.  Это хорошее оружие для защиты
от  других  компаний,  которые  грозят  подать  в суд  за  использование  их
патентов. Современная патентная система -- это по существу "холодная война",
где вместо ядерного оружия  используется  интеллектуальная  собственность. И
эта  война  немногим  лучше  той.   Изобретатели-одиночки,  столкнувшиеся  с
безумной  системой  и  не  имеющие  возможности  нанять  12  тысяч  юристов,
оказываются загнанными в бомбоубежища.
     А  если  вы  не  хотите  возиться  с  патентами,   можно  обратиться  к
сильнейшему средству мира ИС: коммерческим секретам. Прелесть в том, что при
этом  не  нужно  иметь  дело  с  Бюро  коммерческих   секретов   или  чем-то
аналогичным. Достаточно  просто объявить свою интеллектуальную собственность
секретной.  Можно  даже  рассказывать  о  ней  налево и направо, но при этом
добавлять, что она секретная.
     Раньше так  делали постоянно, и  именно поэтому были  введены законы  о
патентах. Чтобы побудить индивидуумов и компании делиться своими  секретами,
патентное законодательство обеспечивает в течение некоторого  времени защиту
на рынке, если вы  раскроете свой путь к успеху. Типичная форма баш  на баш:
вы нам скажете,  как вы  это сделали, а мы вам дадим эксклюзивные права на X
лет.
     До  изобретения патентов  люди ревностно хранили  свои  технологические
новинки  и  уносили свои секреты в  могилу.  Ясно, что  стремление  навсегда
скрыть   свои   технологии  было  губительным  для  технического  прогресса.
Предоставление  эксклюзивных  прав  сделало  патенты   мощным  стимулом  для
раскрытия секретов, поскольку вам больше нечего было бояться, что конкуренты
узнают, что вы делаете, и вы потеряете преимущество секретности.
     Однако времена  меняются. В наше  время даже  коммерческие тайны --  по
необъяснимым причинам  --  имеют  юридическую  защиту. Каждый здравомыслящий
человек понимает,  что  если  секрет раскрыли,  то это больше  не  секрет. И
только  в  странных  и  запутанных  лабиринтах  закона  об  интеллектуальной
собственности секреты могут продолжать  считаться секретами,  даже  если все
знают,  в  чем они  заключаются.  При этом  если  вы служите у неподходящего
работодателя, то  можете  даже попасть под суд за те знания,  которые есть у
вас в голове. Некоторые законы об интеллектуальной собственности просто-таки
пугают.
     Открытые  исходники в значительной степени предназначены для достижения
мира в этой войне,  связанной с интеллектуальной собственностью. Хотя мнения
о  роли открытых исходников  расходятся,  можно рассматривать  их как аналог
разрядки в области высоких технологий, устраняющий роль авторского права как
оружия в борьбе за интеллектуальную собственность.
     Открытое  программирование подразумевает использование авторского права
для  приглашения  всех к участию,  а не для борьбы с ними. Все тот же старый
лозунг:  "Занимайтесь  любовью,  а  не  войной"  --  только  на  чуть  более
абстрактном  уровне  (может  быть,  на  существенно более  абстрактном, если
подумать о некоторых моих знакомых хакерах).
     Но, как и  в  любом  серьезном философском споре, здесь есть и обратная
сторона медали. Тут-то и начинается мой внутренний разлад.
     Я   попытался   объяснить,   почему   множество   людей  считает,   что
интеллектуальная  собственность  и  в  особенности  ужесточение  законов  об
интеллектуальной  собственности --  это  страшное зло. Многие из сторонников
открытых исходников (да  и другие люди, честное слово) с радостью уничтожили
бы все "бомбы" и прекратили  "холодную войну" в области знаний. Но не  все с
этим согласны.
     С другой стороны, хотя интеллектуальная собственность и  несправедлива,
а законы  о  ней в значительной степени  направлены на защиту  прав  больших
корпораций в ущерб потребителям  и даже  индивидуальным творцам, но зато как
же  она прибыльна. ИС  делает сильных сильнее,  и именно  мощь  этого оружия
обеспечивает  ему  эффективность  на рынке.  Интеллектуальная  собственность
играет важнейшую  роль в технологической войне по той же причине, по которой
ядерное  оружие было  главным аргументом в "холодной  войне".  А  технологии
хорошо продаются.
     При  этом  порождается  очень  мощная  положительная  обратная   связь.
Поскольку интеллектуальная собственность приносит большие доходы, куча денег
тратится на создание все  новой интеллектуальной собственности. И  это очень
важно. Точно так  же, как  войны всегда служили мощным стимулом для развития
науки  и техники (исходно и компьютеры создавались исключительно  в  военных
целях),   так  и  виртуальная   война   вокруг  прав   на   интеллектуальную
собственность помогает  работать механизму прогресса и привлекает к развитию
технологий невиданные ранее ресурсы. И это хорошо.
     Конечно,  как интеллектуальный сноб  я убежден, что простое наращивание
ресурсов  мало  помогает  подлинному  творчеству.  Взгляните,  например,  на
современную музыкальную индустрию.  Вагоны долларов расходуются  ежегодно на
поиск очередного крутого исполнителя -- и все же никто не думает, что "Спайс
герлз"  (которые получили щедрое вознаграждение за  свой вклад в  искусство)
могут сравниться с  Вольфгангом Амадеем Моцартом (который умер  в бедности).
То есть одними денежными вливаниями гения не создашь.
     Но  интеллектуальный снобизм -- "гения не купишь за деньги" -- не может
служить  основой для долговременного  развития бизнеса. Творческие  личности
настолько  непредсказуемы  и  с ними  столько  возни,  что  при долгосрочном
планировании чистых  гениев не следует принимать в расчет.  Сегодня развитие
технологий  (и,  следует  с   грустью  признать,  музыки)  определяется   не
Эйнштейнами  (или  Моцартами),  а  огромной  армией  интенсивно  вкалывающих
инженеров (или, в случае музыки,  пышногрудых девиц), которые только изредка
демонстрируют всплески  таланта.  Увеличение  ресурсов не  ведет  к созданию
шедевров,  но обеспечивает медленный и  устойчивый  прогресс. И  в  конечном
итоге это к лучшему.
     Масса вкалывающих инженеров может представляться менее романтичной, чем
эксцентричный гений. Недаром  о безумных  ученых снимается неизмеримо больше
фильмов,  чем  о  трудягах-инженерах.  Однако, хотя  периодические  всплески
гениальности, безусловно,  желательны, с точки зрения бизнеса гораздо важнее
постоянный поток небольших усовершенствований.
     И  вот  здесь-то   на  первый  план  выступает   сила  интеллектуальной
собственности:  став  весьма  прибыльной,  ИС  превратилась для  современных
технологических  компаний  в своего рода  чашу  Грааля,  которая  кормит эту
огромную махину. И теперь,  благодаря ее  защищенности  техническое развитие
идет устойчиво быстрыми темпами. Возможно, творческое начало  и ослабело, но
зато процесс стал весьма надежным.
     Итак,  я вижу  обе  стороны медали, хотя  -- должен признаться  --  мне
хотелось  бы  видеть  мир  технологий  более  увлекательным  и  раскованным.
Хотелось бы, чтобы  там не всегда преобладали экономические факторы. Мечтаю,
что  когда-нибудь  законы  ИС будут  диктоваться  моралью,  а  не тем,  кому
достанется больший кусок пирога.
     Поверьте, я понимаю важность  экономических аспектов. И в то же время я
всей душой желаю, чтобы они не оказывали такого сильного негативного влияния
на   современные   законы   в   области    интеллектуальной   собственности.
Экономические  стимулы ужесточения прав  на интеллектуальную собственность и
сложность юридического определения "этики" и "добросовестного использования"
привели к еще большему расхождению между  двумя точками  зрения на ИС. Как в
споре между  двумя соседями,  ни одна  из сторон  не  желает признавать, что
правильное решение, вероятно, находится где-то между двумя крайностями.
     Как с  очевидностью  показало злосчастное принятие  Закона об авторских
правах в  электронном  тысячелетии, экономические стимулы процветают. Вопрос
сводится  к тому,  какой  закон об  интеллектуальной  собственности  поможет
прогрессу и при этом не будет полностью подчинен интересам наживы.
     Вопрос  стоит особенно остро  потому,  что  современные технологии (и в
особенности Интернет) так быстро ослабляют многие  традиционные формы защиты
интеллектуальной  собственности, что мы  едва успеваем отреагировать. Причем
интеллектуальная собственность  подвергается атакам с совершенно неожиданных
сторон. Кто мог вообразить, что бабушки  Среднего  Запада будут по Интернету
обмениваться пиратскими  копиями инструкций для вязания? Сегодня возможности
массового  копирования  произведений  искусства -- и сами  технологии -- так
распространены и легкодоступны, что учреждения, обладающие законными правами
на ИС, только успевают поворачиваться,  защищая свои  интересы. Они  из кожи
вон  лезут,  чтобы  такое  копирование  было   признано  противозаконным,  и
предпринимают все новые  попытки поставить  вне закона  технологии,  которые
могут быть использованы пиратами.
     Что  здесь не так? Беда  в  том, что многие  меры, которые препятствуют
незаконному использованию чужой интеллектуальной собственности, затрудняют и
ее законное использование. Классическим примером этого из  мира Linux служит
так называемое "дело о DeCSS".
     В  "деле  о  DeCSS"  индустрия  развлечений  подала  в  суд  на  людей,
работавших  над технологией  декодирования фильмов  на DVD, за  то,  что они
предоставили свою программу в общее  пользование, разместив ее в  Интернете.
Для суда  не имело значения, что  цель проекта была совершенно законной; тот
факт,  что  эта технология потенциально  могла  быть использована незаконно,
сделал незаконным  распространение  на  территории Соединенных  Штатов  даже
информации о  том, где найти  инструкции по декодированию. (Название "DeCSS"
отражает тот  факт,  что  проект был посвящен раскодированию содержания DVD,
зашифрованному  с помощью  системы  CSS. То  есть вы удаляете  CSS (de-CSS),
чтобы иметь возможность смотреть фильмы на своем компьютере.)
     Это прекрасный пример того,  как закон  о защите ИС используется не для
внедрения новшества, а для защиты места  на рынке, для контроля  за тем, что
могут и чего  не  могут  делать потребители.  Пример порочного использования
закона об ИС.
     Такое неправильное использование мощи интеллектуальной собственности не
ограничивается,  кстати,  технологическими  областями.  Другим  классическим
примером  может  служить  использование  закона  о  коммерческой  тайне  для
преследования   тех,   кто   пытался   проинформировать   общественность   о
саентологии.  Церкви   саентологов   удалось   доказать,  что   ее   писания
("продвинутая технология") подпадают под  закон о защите коммерческой тайны,
и использовать законы об ИС, чтобы помешать их разглашению.
     Какие  существуют  альтернативы?  Представьте   себе  закон  о   защите
интеллектуальной собственности, который принимает во внимание и права других
людей  тоже. Представьте себе  такой  закон,  который поощряет открытость  и
обмен информацией. Законы, которые говорят -- да, вы имеете право на секреты
как  технологические,   так  и  религиозные,  но  это  не  подразумевает  их
обязательной юридической защиты.
     Да, знаю. Я витаю в облаках.





     Конец контролю.

     Хотите добиться успеха --  приложите  все  силы для выпуска  наилучшего
продукта. А если он не принесет вам успеха, значит, так тому и быть. Если вы
не  способны  сделать хороший  автомобиль, то ваш  удел катиться  вниз,  как
произошло с американской автоиндустрией  в 70-е годы. Успеха достигает  тот,
кто обеспечивает качество и удовлетворяет потребности.
     А не те, кто контролирует потребителя.
     К сожалению, людьми и компаниями слишком часто движет одна жадность. Со
временем это неизбежно  ведет к проигрышу. Жадность влечет за собой решения,
вызванные  паранойей   и   потребностью  в   тотальном   контроле.   Плохие,
недальновидные   решения,   которые  приводят  к  катастрофе  или   почти  к
катастрофе.  Простым, всем известным  примером, может  слркить  феноменально
быстрый  успех  беспроводных  технологий   в  Европе  в  ущерб  американским
компаниям.  Пока  каждая  американская компания пыталась захватить  рынок  с
помощью своей закрытой технологии, европейские компании  объединились вокруг
одного  стандарта -- GSM  -- и  стали соревноваться  в  качестве продуктов и
обслуживания. Американские компании остались позади, запутавшись в различных
конкурирующих  стандартах.  А  европейские  компании  создали  --  с помощью
единого  стандарта  --  общий  рынок  и смогли  сообща  воспользоваться  его
расцветом.   Вот  почему  дети   в  Праге  начали  обмениваться   текстовыми
сообщениями  по  сотовым телефонам  за несколько  лет  до того,  как  дети в
Вашингтоне впервые услышали о новом способе списывать на экзаменах.
     Если пытаться делать деньги на контроле за ресурсами, то в конце концов
непременно   прогоришь.   Это   разновидность   деспотизма,   который,   как
неоднократно показывала история, до добра не доводит. Вспомним  1800-е годы,
американский  Запад.  Допустим,   вы  контролируете  источник  воды  местных
фермеров. Вы ограничиваете подачу воды  и берете высокую  плату. В некоторый
момент неизбежно становится  более  выгодным найти обходной путь и раздобыть
воду где-то еще. В результате  ваш рынок рушится.  Или  развитие  технологий
сделает  возможной доставку  воды  по трубам на  большие расстояния. В любом
случае обстоятельства меняются, ваша монополия  разрушается, и вы  остаетесь
ни с  чем. Так происходит постоянно,  и просто  удивительно,  что  опасность
неизменно застает людей врасплох.
     Обратимся к музыкальной  индустрии  последних лет двадцатого  века. Она
контролирует развлекательные  ресурсы.  Компания  владеет  правами на работу
певца.  Певец  создает  ряд хитов,  но  компания  помещает  на  каждый  свой
компакт-диск  не  более одного-двух.  Таким  образом  она продает  несколько
дисков  вместо  того  единственного,  который всем  нужен.  Потом изобретают
технологию   МРЗ.  Теперь  музыкальные  произведения  можно   скачивать   по
Интернету. МРЗ идет на пользу потребителям -- люди получают свободу выбора.
     Итак, если типичный диск  стоит  10 долларов, а вам  нужны  с него  две
песни, то выгоднее с помощью МРЗ  приобрести  эти и другие понравившиеся вам
песни по отдельности -- по полтора доллара  за штуку. Покупатель  больше  не
попадает  в  деспотическую  зависимость   от  производителя.  Ему  не  нужно
подчиняться  правилам, порожденным жадностью музыкальной  компании,  которая
хочет продавать музыку теми порциями, которые  выгодны  ей.  Понятно, почему
музыкальная индустрия до смерти  напугана технологией  МРЗ и ее сестр