поселился тот в поистине прекрасных местах. Ничего особого здесь, казалось бы, не было. Но, попав сюда, Артем ощутил прилив сил. Он ходил по полянам и рощам, гладил деревья и траву, и чувствовал, что счастлив. Ольга радовалась: хоть на какое-то время их утомительное и опасное путешествие прервалось, и она снова может должным образом заботиться о ребенке.
     На второй день Артем предложил Михаилу помощь по хозяйству, однако старик отказался.
     - Отдыхай, - сказал он, - у меня свои труды, у тебя свои. Негоже в чужие сани садиться. Тебе еще предстоит дорога дальняя, так что набирайся покуда сил.
     Сам же Михаил был постоянно чем-то занят. Или по хозяйству, или общением с гостями. Однако даже еду Ольге он не давал готовить. Все делал сам.
     Так прошла неделя. Однажды, гуляя, Артем вышел на берег и увидел там одиноко сидящего, прислонившегося к березке Михаила. Недавно он ушел сюда с одним из гостей. Очевидно, гость ушел, а старик решил посидеть и отдохнуть. Артем подошел и опустился на траву рядом с отшельником. Глаза Михаила были закрыты, однако Артем чувствовал, что тот знает о его присутствии.
     - Хорошо здесь, - произнес Артем, - спокойно.
     - Места здесь и вправду хорошие, - отозвался Михаил, не открывая глаз, - а покой, он в душе. Здесь уж не важно, на торгу ты или в лесу.
     - Тоже верно, - согласился Артем, - только надо ли тогда от людей уходить, если покой и так обрести можно?
     - Так и не за покоем я сюда ушел, - усмехнулся отшельник, открывая глаза. - Нравится мне здесь, вот и весь сказ. А от людей, сам видишь, как я ушел. Каждый день гости.
     - Так то для ордена? - спросил Артем.
     - Да что орден, - отозвался Михаил, - раз в месяц, а то и реже, птичка перелетная, вроде тебя, залетит, и то ладно. Люди, вишь, со всей округи посоветоваться идут. Слух прошел, что я-де мудр очень.
     - Так, а может, и вправду мудр? - спросил Артем, посмотрев в глаза старику.
     - Может быть, - безразлично пожал плечами старик, - только толку-то им от советов моих. Все равно мало кто им следует, да своих тумаков полную пазуху получают. Мудр, не мудр...
     - То есть как это не следуют? Кого же тогда мудрым называют? - удивился Артем.
     - А так, - усмехнулся Михаил, - приходит ко мне боярин и говорит, землицы хочу к вотчине прибавить. Я ему, не надо-де, князь за то на тебя осерчает. Что имеешь, потеряешь. Он и думает, да что этот старый хрыч в делах земельных понимает. Едет к себе, и хвать кусок земли у соседа. Ну, князюшка, само собой, серчает, да и всю вотчину того боярина палит да земли у него забирает. И сидит этот на пепелище своем да причитает: "Аи, мудрый Мишка, все как есть рассказал". Слышит то урядник княжий и ко мне идет да в ножки падает. Научи, говорит, как при князе воеводой стать. Я ему рассказываю, да говорю, что при князе милость немилостью сменяется да за чужие грехи головы летят. Он этого и слушать не хочет. Ему при князе состоять охота да хоромы новые отстроить. Ну, сказываю я ему, как и что. Он в воеводы выбивается да, когда его через год в цепях в острог везут, причитает: "Аи, мудрый Мишка, все как есть сказал". Вот так слава-то моя и растет, будь она неладна. И на том спасибо. Я от мира ушел, теперь святым почитают. Раньше, когда в миру жил, говорили, что-де злобный Мишка, колдун и волхв, беду навел. Несколько раз чуть не убили да два дома пожгли.
     - Да неужто никто так и не слушает тебя? - удивился Артем.
     - Есть и те, кто слушает, те крику не поднимают. Да и мало их, один из сотни, и то хорошо. Но они ко мне часто не наведываются. Быстро понимают, что к чему, да своим умом жить начинают.
     - Так, может, не советовать тебе никому ничего? - предложил Артем.
     - Грешно, если человек спрашивает, ему не ответить, - спокойно отозвался старик. - А потом, вдруг кто хоть чего поймет.
     - Самому-то тебе, с мудростью-то твоей, во дворце жить не охота? - поинтересовался Артем.
     - Можно и во дворце, - улыбнулся Михаил, - только что же я, когда меня в острог повезут, сам про себя: "Мудрый Мишка..." кричать буду?
     - Так, а может, и не повезут, ты же мудрый, - вставил Артем.
     - Ты прикинь, мил человек, дворцы-то они за так не раздаются. Это же сколько голов надо срубить, сколько бояр подкупить, сколько врагов нажить, пока во дворце поселишься. Можно, конечно, и врагов всех перебить, да новые появятся. Дворцов-то на свете меньше, чем людей, в них жить желающих. В острог, может, и не повезут, только до скончания века тебе острог этот сниться будет, потому как вход в него прямо от выхода из дворца твоего начинается. Мне и здесь хорошо. Природа, вон, глянь какая. Чистый дворец, даже краше. Дом я себе справный поставил. А то, что по хозяйству хлопочу много, так во дворце да при дворе князя хлопот больше. Ты сам про то ведаешь. По мне, уж лучше самому себе щи варить, чем в княжеских хоромах врагам глотки грызть. Да и совесть чище.
     - Ну а если здесь на тебя кто нападет? - спросил Артем.
     - А кому я нужен? - изумился старик. - Жита у меня для себя немного есть. Ежели кто голоден, так я сам его накормлю. А кто с мечом да копьем города на щит берет, им у меня неинтересно. Нет у меня ни золота, ни камней драгоценных. А если дурные люди придут позабавиться, так у меня есть чем их встретить.
     Артем посмотрел на старика и понял: этот встретит так, что мало не будет.
     - Интересно, - ответил Артем, - а в ордене-то ты зачем тогда, раз все у тебя так хорошо и ничего не надо?
     - А кто тебе сказал, что мне ничего не надо? - изумился Михаил. - Только золото да побрякушки мне не нужны. Когда пришел сюда, дом мне был нужен. Построил. Потом подворье потребовалось. Справил. Добрые люди помогли. Сейчас вот крышу перед зимой перекрыть надо. Только не надо мне власти для этого и сундуков с золотом. Топор нужен да времечка дней пяток. Только не хлебом единым жив человек. А вот того, что не хлеб, того, когда ты за золотом гоняешься, купец ли ты, боярин ли, мало тебе перепадет. Человек то получает, чего ищет. Ищешь денег - найдешь. Только вот хранить их за тебя Господь не обещал. Бели разбойник пограбит, не обессудь. Ты вот с Рункелем в Петербурге князя нового посадил. Легче тебе-то от того стало? А я вот здесь в свое удовольствие живу, с Богом разговариваю, разума набираюсь.
     - Как набираешься-то? Книг нет у тебя. Разговариваешь только с теми, кто к тебе за советом, как землицы прихватить да пост прибрать.
     - Книги вещь хорошая, до поры. Только знаешь ты все уже давно, да забыл. А чтобы вспомнить, помолчать надо да с самим собой побыть. А пока цель у тебя есть - князя на престол посадить али золота в сундуки набить, - не выйдет у тебя этого, времени нет.
     - Так и зачем же ты со всем этим в ордене состоишь? - спросил Артем.
     - А чего хорошим людям не помочь? - усмехнулся старик. - Я сейчас от дел-то отошел, а прежде много им послужил. По таким краям хаживал, какие тебе и не снились. Ханов свергал, царства крушил, в министрах ходил. А потом надоело. Вернулся на родину, да и стал жить тихо, никому не мешая да людям помогая. Ты пойми, когда отдаешь, то больше всего приобретаешь. А с орденом-то зачем расставаться? Не принимаю я необратимых решений. Хорошие там люди. У всех свои пути. Я вот уже навоевался.
     - Да, вот только Генрих, жаль, не смог так в свое удовольствие пожить, - грустно сказал Артем.
     - А ты его хоронил? - спросил отшельник.
     - Не понял, - встрепенулся Артем.
     - Я спрашиваю, точно ли ты знаешь, что умер он? - повторил старик.
     - Питер видел, что сердце остановилось, - ошарашено вымолвил Артем.
     - В Индии есть люди, йоги называются, - степенно произнес отшельник, - они тебе на сколько угодно сердце и дыхание остановят. Вернее, не совсем остановят, но замедлят настолько, что никто не различит. Хочешь, покажу? Только ты уж меня, мил человек, не хорони. Я еще пожить хочу.
     - Ты хочешь сказать, что Генрих сам вошел в это состояние, чтобы обмануть окружающих? - спросил Артем. Старик молчал. - Почему же он не появился, пока мы ехали сюда?
     - Как знать, может, один хотел побыть.
     - Что? - У Артема волосы встали дыбом.- А мы? А наша миссия? Он что, оставил нас?
     - Да пойми ты, не знаю я, что там произошло, только все эти ваши миссии для него бирюльки детские. Я встречал его. Порывистый был человек. Мощный. И с каждым годом становился все мощнее. Ему Земля уже тесная становилась. А уж свергать и назначать правителей и того подавно. Он раньше это понять должен был и из дела уйти. А он все в игры какие-то играл, университеты строил. Вот его и ударило. Может быть, понял он, что не дело ему больше с сабелькой по полям скакать. Уйти решил.
     - Куда, в отшельники, как ты?
     - А это уж у каждого свое. Мне и здесь хорошо. Я в этой реке весь мир вижу, мне больше не надо. Но если неймется, то не только по этому миру путешествовать сможешь, а и по другим мирам. Генрих человек непоседливый, он на месте сидеть не будет. Да что он. Ты вот смог, только случайно, в другой мир пройти. А человек сознательно по мирам ходить может. Только в этом мире его ничего держать не должно.
     - Я не понял тебя, - изумился Артем.
     - Вспомни, как ты в этот мир попал, - усмехнулся старик.
     - Ну как, - наморщил лоб Артем, - ехал на машине, попал в аварию и тут оказался.
     - Хорошо, а что ты при этом думал?
     - Да проблемы у меня были, рассержен я был.
     - И чего хотел?
     - Думал я, - Артем еще больше напрягся, - что живу я не так, как мог бы. Думал, что если бы жил в Германии или Россия приняла католичество, было бы все иначе и жил бы я много лучше.
     - А в своем мире тебе жить не хотелось?
     - Не хотелось, - подтвердил Артем.
     - А хотелось тебе жить в мире, где немцы в твоих краях правят. Ну, вот сюда и попал. В том мире тебя ничего не держало, а этот манил. Только сознательно так передвигаться можно. Но надо, чтобы ни в одном мире тебя ничего не держало - ни миссия, ни университет, ни сундуки с золотом. Твоя цель тебя привязывает. Или направляет.
     - Но ведь я хотел вернуться.
     - Что-то в тебе хотело, а что-то нет. Человек очень странное существо. Хочет и не хочет, идет и боится. А вот когда все устремлено в единую точку, то туда и попадаешь. Ты, когда сюда попал, там, видать, с жизнью простился. А здесь хочется жить - и жить хочется здесь, это понятия близкие.
     - Но почему я попал в этот мир именно в это время, а не в свое, в двадцать первый век?
     - А кто тебя знает. Может, думал о том, как должна была Русь принять католичество или что-либо еще. Может, думал, что должно было быть после этого. То, чего человек хочет, всегда получить может, а что этому сопутствует, никто не отменял. Хотел немцев в Петербурге, получил, кушай. Но для себя попал ты неплохо. Полезно тебе это было. Ты о чем у себя там мечтал?
     - Об автомобиле "фольксваген гольф".
     - Ну сбылась бы твоя мечта, о чем бы дальше мечтал?
     - Наверное, о "мерседесе", - улыбнулся Артем.
     - И обязательно бы его получил, - захихикал Михаил. - А так, о "гольфе" своем ты и мечтать не можешь, зато такое понял. Оно десяти твоих "мерседесов" стоит. Ты уж по мирам путешествовать умеешь.
     - Да не умею я, - запротестовал Артем.
     - Ой дурак, - протянул Михаил. - Тебя от того, чтобы по мирам ходить или вот в этой реке увидеть, что ныне в Индии происходит, только твое "не умею" отделяет. Ладно, парень, езжай в свои горы. Там, может, чего и поймешь, люди там замечательные есть. Учись у них. Только собой будь всегда. Подражать не надо. Даже Генриху. Вторым Генрихом тебе не стать, да и не нужен никому второй Генрих. Скажу по секрету, - зашептал он, - Артем вообще никому не нужен, кроме Артема. Людям покорность твоя нужна, работа твоя нужна. Чтобы возил ты их за обещания "гольфа" твоего. А Артем не нужен. Даже Генриху не Артем был нужен, а ученик. Он у тебя учился.
     - Как так?
     - Говорят, уча учи, уча учись. Генрих большую пользу извлек, с тобой общаясь. Это же какая невидаль, человек из другого мира. Ты ему вопросы, наверное, задавал такие, что сам он семимильными шагами вперед шел.
     - Объясни, не понимаю, - наморщил лоб Артем.
     - Дурья башка, - захохотал старик, - ученик, он такой вопрос учителю может задать, что и сам учитель додуматься не может. Учитель в первую очередь себе отвечает. Для себя формулирует и понимает. А что там ученик понял, вопрос десятый, дело самого ученика. Обидно, конечно, если не сообразил, но его беда. А чтобы ты умнее был, это уже твоя забота. Понял?
     Михаил поднялся и легкой походкой пошел к дому.
     - Постой, погоди, - крикнул ему вслед Артем.
     - Не, не, не, - донеслось до него, - Генрих начал, он пусть с тобой и продолжает. Неча мне с тобой, дылдой такой, возиться. Я Генриха увижу, скажу ему, чтобы за тобой приглядел. Эка детинушка, мечом машет - любо дорого, а простых вещей не понимает.
     - Постой! - Артем бросился за стариком со всех ног. Несмотря на то, что бежал он быстро, придерживая рукой болтающуюся на боку саблю, догнал старика, идущего легкой походкой, нескоро. Он хотел ухватить Михаила за плечо, но неожиданно услышал громкий топот множества копыт.
     Артем повернулся в сторону шума. Топот нарастал. Опытным ухом воина определил, что едет не меньше сотни, галопом. Он повернулся и увидел, что старик ушел уже далеко. Из-за деревьев вырвалась татарская сотня и направилась прямо на него. Уж на что Артем был готов к любому повороту событий, но видеть несущуюся на тебя конную сотню, когда ты один стоишь посреди поляны, серьезное испытание. Особенно не хотелось умирать сейчас, когда казалось, что оставалось всего чуть-чуть, чтобы понять нечто важное. Артем положил руку на рукоять сабли и остался ждать.
     Всадники неслись на полном ходу и лишь в нескольких метрах от Артема осадили коней. Молодой татарин, внезапно оказавшийся перед Артемом, похлопал коня по шее, чтобы успокоить, и вопросительно выкрикнул:
     - Артем-ага?
     - Я, - гордо произнес Артем.
     Татарин соскочил с коня и преклонил колено.
     - Я Абулхаир, - произнес он, коверкая русские слова, - сын хана Бокея, прибыл сопровождать и охранять вас.

Глава 74 В горах

     Теперь они уже ехали по степи, в сопровождении конной сотни степняков. Опытным глазом Артем определил, что все сопровождавшие их воины являются серьезными бойцами.
     Абулхаир был человеком очень улыбчивым, приятным, но, увы, плохо знающим русский язык. Поэтому общение их ограничивалось в основном взаимными улыбками и ничего не значащими фразами. Вначале Ольга боялась путешествовать с "нехристями", но потом успокоилась.
     Во время одного из привалов, когда Абулхаир угощал своих, как он говорил, "дорогих гостей" кумысом, Артем спросил его:
     - Абулхаир, как давно твой род сотрудничает с нашим орденом?
     Абулхаир на минуту напрягся, очевидно пытаясь понять суть вопроса, потом заулыбался своей широкой улыбкой:
     - Владыкам гор мой род служит со времен Тат-хагаты*. (* Татхагата - одно из санскритских имен Будды. Если речь идет о царевиче Шакьямуни, получается, что этот род служит уже около двух тысяч лет.)
     - Со времен Будды, ты имеешь в виду, - уточнил Артем.
     - Будда много, - довольно сказал просиявший Абулхаир. - Мой род со времен Шакьямуни служит. Владыки, которые тебя видеть хотят, со времен Бам-по-будды служат.
     - Что за Будда такой? - удивился Артем.
     - Давно был, - заулыбался Абулхаир, - много тысяч лет назад**. (** Согласно буддийским легендам, около 12,5 тысяч лет назад на земле жил Бампо-будда. Он и придал текущей земной цивилизации тот импульс, с помощью которого она начала свое развитие.)
     Более точные сведения получить от него явно было сложно, и Артем с удовольствием продолжил пить кисловатый кумыс, который так хорошо освежал в выжженной солнцем степи.
     Верхушки деревьев были уже тронуты осенней желтизной, когда они въехали в тот горный район, который был целью их путешествия. Проводив повозку за последний перевал, сотня степняков оставила их. Абулхаир поклонился и в самых изысканных выражениях пожелал счастливого окончания пути.
     Они проехали по тряской горной дороге еще несколько часов, когда наконец вдали появилось странное здание, как будто выросшее из скалы. Подъехав к нему ближе, Артем различил буддийскую атрибутику. Ступа, две лани, колесо. Ламаистский храм. На пороге храма их приветствовал буддийский священник с подозрительно европейским лицом, произнесший фразу на хорошем русском:
     - Добро пожаловать, гости дорогие. Вы можете называть меня Антон.
     - Так это буддийский храм? - спросил Артем, спрыгивая на каменистую землю.
     - Какая разница, в какую одежду одеваться, - улыбнулся Антон, - главное, чтобы было тепло и окружающие не докучали тебе из-за необычности твоего костюма.
     Они сидели на полу, устланном коврами и циновками, и пили чай. Все было вполне в восточном стиле. Антон вообще сидел прямо и по тому, как держал пиалу, казалось, делал это с детства. Артем, непривычный к такой позе и такой посуде, ерзал. Возможно, он даже обжигался бы, но на такой высоте, в горах, кипяток, только что разлитый по чашкам, упорно не хотел ошпаривать человека.
     - Хорошо вы здесь устроились, - улыбнулся Артем.
     - Главное, что здесь нас не беспокоят, - улыбнулся собеседник.
     - Ты знаешь, - произнес Артем, - боюсь, что придет время - и побеспокоят.
     - Знаю, - расцвел в улыбке Антон, - только очень нескоро, и мы будем к этому готовы. Ведь Генрих говорил тебе, мы везде и нигде.
     - Как вы все узнаете? - поинтересовался Артем.
     - О, много методов, - всплеснул руками собеседник. - И большинством из них тебе предстоит овладеть, раз ты решил быть с нами. Во-первых, когда знаешь устройство механизма, всегда можешь предсказать как он себя поведет. Мы изучили истории многих цивилизаций, предшествовавших этой, и знаешь - совпадений больше, чем различий. Во-вторых, мы знаем, чего хотят и как действуют наши враги, знаем законы, по которым развиваются народы. Впрочем, не буду тебя перетруждать сейчас разъяснениями. В-третьих, такие, как ты...
     - А что, много таких, как я?
     - Нет, но встречаются. Хотя выживают немногие. Ты уникален. Большинство гибнут в первые же дни. Или попадают в рабство. Изображают богов или прорицателей, чем ускоряют свой конец. Ты же сумел не только выжить, но и освоиться в этом мире.
     - Я так и не почувствовал себя здесь дома, - печально произнес Артем.
     - Потому что ждал чего-то от людей, а не жил своей жизнью, - ответил Антон и внимательно посмотрел на Артема. - Боюсь, что и в твоем мире тебе тоже было не слишком уютно.
     - Да уж, - согласился Артем. - Расскажи, как вы общались друг с другом? Мне казалось, что Генрих советовался с нами почти мгновенно.
     - Это уже совсем элементарно. Обычная телепатия. Никакой мистики. Просто наука слишком мало знает о подлинных возможностях человека.
     - А Питер...
     - Он, увы, не владел этим искусством. Такими способностями обладают далеко не все.
     - А я?
     - У тебя есть задатки, но потребуется много труда и специальное обучение, чтобы ты сумел применять это на практике. Когда это произойдет, ты сможешь не утруждать себя языковым барьером и не ограничиваться общением только со мной. Увы, здесь, в центре, немногие владеют русским или немецким. Впрочем, ты волен выбрать любую работу, в том числе и не требующую особой подготовки. Можешь и не работать у нас вовсе. Мы очень благодарны тебе за то, что ты сделал вместе с Генрихом. Поможем устроиться в любой точке мира. Собственно, ты уже о себе позаботился, создав вклад в итальянском банке.
     - Ну, если бы я хотел остаться в том мире, я бы не поехал сюда.
     - Поехать сюда было самым разумным шагом, раз уж тебя нашли наши враги. Они бы не дали тебе покоя, пока не подчинили бы полностью. Но сейчас мы вполне можем разместить тебя так, что никто тебя не найдет.
     - И все-таки я предпочел бы остаться с вами и научиться всему, чему смогу. По причине...
     - Можешь не объяснять. Ты сейчас придумаешь какую-нибу