, мягко ступая, но при его приближении казалось, что по дороге катится вал неведомой энергии.
     Навстречу шел монах, тяжело переставлявший свой посох, молодой еще мужчина, погруженный в некие тяжкие думы. Подняв глаза от дороги, он остолбенел. Менее всего он ожидал увидеть бывшего слугу знатного барона, служащего Ингрийскому князю, офицера ингрийского войска, полгода назад покинувшего Новгород, чтобы помочь своему повелителю воцариться в новых землях, вот так. Артем, встретившийся взглядом с монахом, был удивлен не меньше. Перед ним стоял Иван, брат Ольги, с кем он однажды сошелся в смертельном поединке и кому сохранил жизнь, рискуя своей. Путники, не сговариваясь, сошли с дороги и сели на траву друг против друга.
     - Вижу я, судьба сурова к тебе, - произнес монах смиренным голосом.
     - Судьба балует меня, как никогда, - спокойно отозвался Артем.
     - На все Божья воля, - промолвил монах.
     - Давно ли ты ушел в монастырь? - спросил Артем.
     - Через неделю после сражения под стенами Новгорода, - был ответ.
     - С Ольгой все хорошо... - начал было Артем, но наткнулся на останавливающий жест монаха.
     - Это в прошлом. Нет больше Ивана.
     - Ну что ж, Бог в помощь тебе, монах.
     - Благодарствуй. Спасибо тебе и за то, что было меж нами тогда. Рукой твоей сам Всевышний водил. Указал Он мне на грехи мои, но уберег от пламени адского. Часами я в монастыре на молении стоял, грехи замаливал.
     - А куда сейчас путь держишь?
     - Ныне иду по святым местам. Игумен благословил. Прощение у Господа вымолить хочу.
     Артем вдруг понял, что этого человека он все-таки сломал. Пощадив его жизнь, он разрушил все те ее устои, которыми он жил. И для Ивана рухнул мир. А начать воссоздавать новый, по крупицам, он так и не смог. Выбитый из горницы своего батюшки, где все было просто и понятно, он не сумел жить своим умом, а ухватился за другую, ближайшую и простейшую опору. "Будет теперь в церквах лоб себе расшибать, да по святым местам ноги до крови стирать, - подумал Артем, - ну да, может, хоть что поймет. Слава Богу, хоть его крови на мне нет". Он вдруг подумал о его отце, Матвее Тимофеевиче, лежащем сейчас на дне Ладожского озера, и спросил:
     - А семья-то твоя как?
     - Брат мой средний, Глеб, пал тогда, при осаде. Остальные слава Богу. Батюшка нынче, с благославения митрополита, с лодьями, продукты да книги святые старцам беломорским повез. - Он перекрестился.
     У Артема по спине пробежал неприятный холодок. Он поднялся и произнес:
     - Бог тебе в помощь, ступай своей дорогой, монах.
     - И тебя храни Господь, - сказал монах, поднимаясь и благословляя Артема.
     Они вышли на дорогу, и каждый пошел своим путем.

Глава 57 Ссора с митрополитом

     Уже на подходах к Новгороду Артем зашел на один из постоялых дворов. Как всегда, "Христа ради" ему дали немного подкрепиться. Он же обещал после трапезы поколоть дрова. Когда он уже заканчивал есть вчерашнюю кашу - ложкой, которую ему так же, как и два года назад, "Христа ради" подарили на первом постоялом дворе, - внимание его привлекла группа монахов, вокруг которой быстро собирался народ. Доев и отложив деревянную миску, он подошел к собирающейся толпе, протиснулся в первые ряды и был поражен новой встречей. В окружении четырех чернецов на лавке сидел митрополит, одетый в обычную монашескую одежду, и нараспев, громко, определенно работая на публику, причитал:
     - Горе, други мои, горе. Антихрист пришел на землю новгородскую. Горе. Всем честным людям погибель пришла. Горе.
     - В чем дело? - спросил Артем, и митрополит, услышав новый вопрошающий голос, явно в тридесятый раз начал рассказ.
     - Слуга антихристов на вече пришел, замутил он разум честному народу речами лукавыми. Прокричало вече, что желает под князем Ингрийским ходить, по его бесовскому уложению жить. Горе, ой горе. Не послушало вече посадника, изгнало из города. И священники православные антихристовыми речами прельстились, не послушали моей анафемы дому Ингрийскому и Петербургу, Богом проклятому, сослали меня игуменом в монастырь Староладожский. Горе, други, ой горе.
     Народ тревожно загудел. Артем хотел уйти. Барон в очередной раз одержал победу. Оставалось только порадоваться за его успех и поспешить в Новгород. Но тут образ трех горящих кораблей предстал перед его глазами. Вспомнились крики людей, гибнущих от меча и огня, тонущих в ладожских волнах. И тут он вдруг осознал, что имеет редкую возможность видеть того, кто повинен во всей этой бойне и мерзости. Одного из тех, кто во все времена плетет интриги, бросает людей в огонь сражений, морит их голодом, а потом, потерпев поражение, скрывается на прихваченных неправедным трудом заморских виллах, рассаживается на посольские должности - от Ботсваны до Парижа. Вот и этот. Люди, виноватые лишь в том, что верно служили ему, лежат сейчас на дне Ладожского озера, а его - игуменом в монастырь. Так ведь еще не уймется, на что-то надеется, агитирует. Он сделал шаг вперед и как мог почтительнее произнес:
     - В чем же горе, отче? В том, что вече уложение ингрийское приняло, или в том, что тебя в монастырь сослали?
     Митрополит остановил свое качание и вой и во все глаза уставился на Артема. Чернецы выгнули спины и зашипели. Конечно, митрополит не узнал Артема. Видел он его пару раз, да и то мельком. Да куда владыке запоминать каких-то слуг? Просто, как говорят кулачники, попал ему Артем "в душку", на вдохе поймал. Всего ожидал митрополит, будоража народ, но не этого.
     - Антихрист на земле православной, - громко возвестил он.
     - Да нет, отче, - спокойно ответил Артем. - Хотел ты власти, а власть из-под ног вышибли, вот ты и плачешься.
     - Кто ты таков, чтобы говорить столь богохульно? - взревел митрополит, вскакивая.
     - Ты уж себя с Богом не равняй, я не Бога хулю, а тебя, старый козел, - столь же спокойно, но с нарастающим напором ответил Артем. - Я барон Артемий Александров, состою на службе у князя Ингрийского, четвертого дня рубился с ратниками твоими, которых ты якобы на Беломорье послал, а на самом деле перехватить ингрийского посла и подло убить направил.
     Их глаза встретились, и митрополит отпрянул как от прямого удара в челюсть, споткнулся о скамейку и упал на спину. Чернецы попытались двинуться к Артему, потрясая клюками, но прыснули в стороны, когда тот перехватил посох в боевое положение. Митрополит начал подниматься.
     - Лжешь, лжешь, антихрист, - хрипел он.
     - Ну вот уж в антихристы меня произвел, - хохотнул Артем. - Быстрый ты. Как там звали того рослого да плечистого с лодьи, что барона искал? Ты к нему в ад заглянуть не хочешь? Он, наверное, голову там пришить никак не может. Это я его на эту голову укоротил. Слышишь?
     Это уже было выше того, что мог перенести митрополит. Он схватился за сердце, начал оседать и мягко упал на землю. Чернецы бросились к нему. Артем повернулся и пошел прочь. Здесь делать больше было нечего. Подойдя к жене содержателя постоялого двора, он спросил:
     - Ну, где те дрова, что рубить надо?
     - Иди, иди отсюда, ступай с Богом, - замахала та руками.

Глава 58 Возвращение

     Артем подошел к Новгороду к вечеру. Не остановленный никем, пройдя через весь город, он спокойно, как будто на нем был его костюм вельможи, а не одежда босяка, направился через мост, ведущий к кремлевским воротам. Один из стражников вышел ему навстречу, явно намереваясь прогнать наглеца. Однако, как только его глаза встретились с глазами "нищеброда", заготовленная хамская фраза так и застыла у ратника на губах, а копье, начавшее опускаться к груди босяка, встало на полпути.
     - Чего тебе? - как-то нерешительно произнес страж.
     - Мне нужен барон фон Рункель, - спокойно произнес Артем, останавливаясь. - Здесь ли он?
     - Барон здесь, - неожиданно сам для себя произнес страж. - Объявлен он ныне воеводой новгородским. Войско для похода на Псков супротив ливонцев собирает. А ты кто будешь?
     - Я барон Артемий Александров, доложи о моем прибытии.
     Стражник постоял с полминуты в нерешительности, потом крикнул напарнику:
     - Ступай в наместнический дворец, сообщи, что барон Александров прибыл к барону Рункелю.
     - Да какой там барон, Тимофей, глаза протри, - донеслось от ворот.
     - Исполнять, - рявкнул стражник и, указав Артему на место около ворот, уточнил: - Ждать.
     Через четверть часа из ворот вышел Питер. Рванулся к Артему, обнял.
     - Как ты? - произнес он радостно. - Я волновался, а барон говорил, что все будет хорошо.
     - Что же ты не веришь барону, - улыбнулся Артем. - Он знает, что говорит.
     - Ну, пошли в дом, - сказал Питер, снимая плащ и накидывая на плечи Артема.
     Питер проводил Артема в трапезную. Как только они вошли в комнату, из противоположных дверей появился барон. Подошел к Артему, посмотрел внимательно.
     - У тебя в руках был меч без меча? - быстро спросил он.
     - Да, - ответил Артем.
     Питер удивленно вертел голову, стараясь понять, о чем идет речь. Барон молча показал Артему на скамейку за столом. Артем сел, Рункель опустился на скамью напротив. Вскоре принесли еду и вино. Барон приказал всем, включая Питера, удалиться. Артем ел и пил, а барон молча смотрел на него. Когда наконец Артем закончил трапезу, барон подтянул себе второй кубок, наполнил его вином, налил Артему. Они подняли кубки, сдвинули их и выпили. Впервые нарушив молчание, Рункель произнес:
     - Ну вот, очередной этап обучения пройден. Ты теперь равен мне.
     - И что теперь? - спросил Артем.
     - Ничего. Живи.
     - Но ведь вы... - начал Артем.
     - Не время важно, - оборвал его барон, - важно понимание. В этом бою ты понял то, что должен был понять. Не обольщайся. Дальше проще не будет. Но то, что у тебя теперь есть, не сможет отнять никто и никогда.

Часть 4

ДАЛЬНЯЯ ДОРОГА

Глава 59 Планы

     Армия на марше - картина впечатляющая. Растянувшиеся на километры войска: кавалерия, пехота, обозы. Лязг железа, цокот копыт, скрип телег, над дорогой пыль столбом.
     За пределами дороги, на поляне, там, куда не долетала пыль, сидели Артем и барон. Их кони паслись рядом, собеседники же обедали, расположившись прямо на траве, перед расстеленным куском холста, служившим скатертью, и с удовольствием поглощая прекрасные блюда, приготовленные Питером.
     - Хорошо, а что дальше? - спросил Артем.
     - Когда отбросим орден, - отвечал барон, - главное будет объединить три разрозненные земли в единое государство. Сейчас Псков, Новгород и Ингрия - это отдельные государства. То, что они признали власть князя Андрея и приняли его уложение, не значит ничего. Это произошло по разным причинам. Из страха перед орденским набегом. Потому что посадник Святослав, став главой самостоятельного государства, стал заботиться исключительно о своей выгоде, нажился на распродаже конфискованных у немцев земель так, что собственные чиновники отвернулись от него. (Артем почему-то вспомнил приватизацию.) Для новгородцев лучшего претендента, чем князь Андрей, просто не оказалось. Псковское вече вообще в осажденном городе уложение и протекторат Андрея признало. Теперь, когда ситуация изменится, у них вполне может возникнуть желание снова отложиться. Ингрия вообще отдельный разговор. Преимущественно она заселена немцами. После изгнания германских поселенцев из Новгорода и Пскова эти земли снова оказались заселены сугубо русскими. Когда будем создавать единое государство, они постараются задавить немцев в Ингрии и установить свои порядки. Ингрийцы же при первом ослаблении князя постараются создать свое национальное правительство и отделиться. Этого допустить нельзя ни в коем случае.
     - Какой же выход?
     - Необходимо, чтобы все три страны слились в единое целое. Ингерманландский орден уже заложил основу этого, установив тотальный контроль над территорией. Сейчас это единство, основанное на силе меча, распалось. Теперь необходимо воссоздать его на взаимной выгоде. Должны быть свободная торговля и свободное поселение людей на всем пространстве, подвластном князю Андрею. Мы не можем пока распустить всю систему самоуправления Новгорода и Пскова, это вызовет недовольство людей. Князь желает перенести столицу в Новгород. Я буду противодействовать этому. Ингерманландия - самое нестабильное звено. Только если столица будет в Петербурге, есть шансы избежать попыток ее отделения. Мы создадим единую думу, которая бы состояла из двух палат и постепенно перетягивала бы все больше и больше власти от веча. В конце концов, у местных властей, как новгородских и псковских посадников, так и у ингрийского магистрата, останется полномочий не больше, чем решать, чем мостить ту или иную дорогу.
     - Послушайте, господин барон...
     - Генрих, я же просил называть меня Генрих.
     - Хорошо, Генрих, не чепухой ли мы занимаемся? Я ведь рассказывал вам... то есть тебе, как в моем мире разделились республики, входившие в одно большое государство, и больше десяти лет после этого видели друг в друге или смертельных врагов, или потенциальных сателитов и никак не хотели начать разговор на равных, к общей выгоде. Чем там все кончилось, я так и не узнал, потому что попал сюда. А национальный вопрос - это вообще вопрос без ответа. Даже в богатых странах периодически люди одной национальности начинают притеснять и изгонять чужаков.
     - Ты отчасти прав. Но лишь отчасти. Что касается твоего мира, чем там все закончится, ты сможешь узнать у наших мудрейших, как только появишься в центре ордена.
     - Но ведь здесь другой вариант мира.
     - Будущее не столь уж многовариантно. Существует весьма ограниченный набор путей развития. Но даже большая часть из альтернатив предполагает возврат к магистральному направлению развития. Возможные колебания сглаживаются. Поэтому твой вопрос - это простенькая задачка для младшего помощника кого-либо из мудрейших нашего ордена.
     - Так, значит, магистральное развитие задано и без нас? Тогда что мы здесь делаем? Зачем все эти сражения? Зачем этот ваш двухдневный диспут с посадником и митрополитом на вече? Зачем я погубил столько людей на Ладоге?
     - Лично я выполняю здесь задание моего повелителя, которому служу, - ответил барон. - Кроме того, эта работа позволяет мне лучше понять людей и мир, в котором живу. В конечном итоге, этот опыт позволяет мне совершенствоваться. Я учусь, это мой учебный класс. Питер служит мне. Он тоже член нашего ордена. Опытный шпион, хороший боец. Он считает, что живет ради спасения человечества от тьмы дикости. Это его путь. Что здесь делаешь ты, я не знаю. Ты сам должен ответить на этот вопрос. Что касается нашей роли, вот что я тебе скажу. Если бы мы же вмешались, произошло бы следующее. Уже в этом году должна была возникнуть война между различными группами рыцарей Ингерманландского ордена. Очень быстро сюда вмешался бы Тевтонский орден. Скажи мне, сколько длится та война, в которой мы сейчас участвуем?
     - Если от январского переворота, то уже скоро восемь месяцев.
     - Правильно. Если нам удастся разбить ливонцев в предстоящем сражении, то к концу года мы выгоним их из Псковского княжества. Больше они сюда не сунутся, если потерпят полное поражение. Им с Литвой и Польшей проблем хватает. Получаем войну протяженностью в год, после чего шанс на достаточно долгое мирное существование. Если бы мы не вмешались, война продолжалась бы не меньше тридцати лет и истощила бы эту землю полностью. Дело не в интригах. Просто цивилизация Западной Европы проходит сейчас этап нестабильности и гражданских войн. Он продлится еще лет двести. И раз уж эти земли попали под влияние этой цивилизации, значит, все это коснулось бы и их. Погибло бы много больше людей. Не только от меча, но и от голода и болезней. Но в результате все равно создалось бы единое русско-немецкое государство. Немцы, понеся большие потери в войне друг с другом, должны были бы прибегнуть к услугам русских, уравняв их с собой в правах. Как тебе такая перспектива?
     - Хорошо. А если бы мы не стали объединять сейчас три эти земли, а позволили бы им развиваться отдельно?
     - Не закончить работу еще хуже, чем вовсе не начинать. И Псковская и Новгородская республики уже завершают свой цикл существования. Максимум сто лет, и они потеряют самостоятельность. То, что было в твоем мире, это подтверждает. Но здесь эти земли стали бы предметом соперничества между Ингрией и Московским княжеством. Это могло бы вылиться в длительную вражду между ними и ослабить обоих. В худшем случае это привело бы к захвату всей территории, вплоть до Пскова и Вологды, шведами, а польские короли могли бы занять московкий трон. Тогда негативное отклонение наложило бы свой отпечаток уже на дальнейшую тысячу лет в развитии цивилизации. Только после этого срока история вернулась бы к своему магистральному направлению.
     - Ничего себе прогноз, и это все вы просчитали?
     - Это все предсказали мудрейшие нашего ордена. Мы с тобой лишь исполняем разработанные ими меры.
     Артем посмотрел на дорогу и идущих по ней людей, на окружающий идиллический пасторальный пейзаж. Не верилось, что здесь и сейчас творится история на тысячу лет вперед.
     - Хорошо, - спросил он, - а как тогда сложится дальнейшая судьба этого государства, если все пойдет по нашему плану?
     - Ближайшие двести лет оно спиной к спине должно развиваться с Московским княжеством. Их интересы не пересекутся. Москва будет отражать натиск степняков и развиваться на юг и восток. Ингрия - на север и запад. Потом настанут тяжелые времена. Обе страны войдут в период внутренней нестабильности. Возможно, даже начнут враждовать. В этот момент усилится давление на них со стороны Запада. Возможен очень длительный период войн и потребуются большие усилия, чтобы не быть подчиненными Стокгольмом и Краковом.
     - Варшавой, - поправил Артем.
     - Ну, это в твоем мире, - улыбнулся барон. - Я надеюсь, что этот момент будет пройден удачно. Наверное, не случайно, что и Московию и Ингрию создают два родных брата. Это будут действительно два братских государства. В восемнадцатом и девятнадцатом веках им предстоит играть важную роль в развитии Европы и мира. Опасные времена придут с коммунизмом.
     Артем чуть не подавился яблоком.
     - Вы знаете про коммунизм?
     - Конечно. Это неизбежный этап в развитии человечества, так же как и период путешествий и приобретения колоний или распространения машинного производства
     - Ну а сами вы коммунист или антикоммунист? - спросил Артем.
     - А ты - гвельф или гибеллин*? (* Гвельфы и гибеллины - две партии, враждовавшие друг с другом в средневековой Европе.) - вопросом на вопрос ответил барон. - Каждая эпоха рождает свои системы и антисистемы. Этот мир еще не подошел к тому этапу, когда этот вопрос будет актуален. Мир, который я представляю здесь, давно уже прошел его. На земле уже неоднократно создавались достаточно развитые цивилизации и проходили путь от зарождения до гибели. Все они в свое время сталкивались с коммунизмом. Хотя бы как с идеей. Некоторые проходили этот этап как академическое учение. Были случаи, когда коммунистическая система правления распространялась по всей планете. Для нас важно, чтобы развивались цивилизация и сознание людей. Делать это можно как в коммунистической системе, так и вне ее. Важна постановка задач и подходы к их решению.
     - И какова же будет роль Ингерманландии в двадцатом веке?
     - Стабилизатора. Стабилизатора экстремистских отклонений.
     - А дальше?
     - Вот тогда-то эта страна и приступит к реализации той главной задачи, для которой мы ее создаем. Мост между Востоком и Западом. Она должна стать тем связующим звеном, через которое эти разные цивилизации смогут обрести взаимопонимание и объединиться.
     - Да, захватывающая перспектива. То есть вы работаете на задачу, реализации которой не увидите.
     - Тем она и прекрасна. Мне всегда будет чем заняться.
     - И что, все страны мира имеют некую задачу в развитии цивилизации?
     - Безусловно. Может быть, не столь масштабную. Мы не участвуем в создании, развитии и гибели каждой из них. Все прои