зносый. И поразился, как много времени и сил ушло  на
то, чтобы добраться до этого, которого можно было тронуть рукой. Падаль...
Сдох, но все равно мешает - ползти и жить... Хромой с ненавистью плюнул  в
мертвое лицо, скривился от внезапной боли, переждал бешеные удары в  груди
и в висках. И снова пополз - в обход падали, дальше, дальше. Куда?  Он  не
знал, не понял еще, что властно зовет его единственный из слышимых звуков,
оставшийся непонятным - тихий и частый стук,  который  не  исчез,  который
окреп, стал громче, отчетливей...
     Слепящее  поднималось  все  выше.  Хромой   чувствовал   спиной   его
обжигающие лучи, чувствовал, как оживает согревающееся тело. Это  было  бы
хорошо,  если  бы  не  просыпалась  в  многочисленных  ушибах  и  ссадинах
множащаяся, гложущая боль. А потом снова будто плеснули на спину  холодную
сырость.
     Хромой замер, с натугой приподнял голову, увидел  черноту  впереди  и
камень по сторонам. И над головой тоже нависал камень. Пещера? Да.
     А манивший его стук гремел теперь совсем близко,  совсем  знакомо.  И
Хромой вспомнил, уронил  голову,  уткнулся  лицом  в  прохладные  замшелые
валуны, заскулил в безнадежной тоске. Потому, что все было зря. Зря  полз,
зря цеплялся за то, что казалось остатками жизни. Он ошибся - Духи не были
добры, не спасли. И Кошка не дождется его: он в Заоблачной Пуще.
     Почему, почему, за что? Почему Духи забрали его сюда так  внезапно  и
глупо? Зачем насмехались, зачем показали падаль Безносого? Зачем позволили
верить?
     Горькая беспросветная жалость - жалость к Кошке,  к  себе  -  сдавила
горло, выплеснулась тихим надрывным воем, и пещерное эхо  подхватило  его,
этот вой, усилило, понесло отголоски в темную глубь.  А  там,  в  глубине,
стих, наконец, дробный стук камнем  по  камню,  и  родился  новый  звук  -
тяжелые торопливые шаги. Громче, ближе... А потом был изумленный вскрик, и
на запекшиеся кровью и грязью космы Хромого легла тяжелая рука Странного.


     В маленьком очаге тихонько потрескивает хворост,  легкий  голубоватый
дым приятно щекочет ноздри.
     Хромой осторожно поставил горшок, вытер губы  ладонью.  Омерзительный
вкус выпитого сводил челюсти мучительной судорогой, и в горле стоял гадкий
комок, но Хромой терпел, изо всех сил борясь с тошнотой. Он уже знал:  это
пройдет. Скоро. Сейчас.
     Странный сочувственно глянул через плечо, снова  отвернулся  к  огню,
буркнул:
     - Не скули. Больше не будешь пить. Хватит. Здоров.
     Сколько времени Хромой здесь, в пещере? Слепящее успело только зайти,
взойти и снова зайти. А Хромой уже  здоров.  Затянулись  раны  и  ссадины,
сошли синяки, и кровь снова кровь - не вода. Странно?  Нет.  В  Заоблачной
Пуще не бывает иначе.
     Хромой напряг вновь ставшее послушным и гибким тело - нигде не болит.
Хорошо... А Странный горбится, неотрывно  смотрит  в  огонь.  Совсем,  как
раньше, когда он не был Духом, когда жил с Людьми.  Старики  говорили:  "В
Заоблачной Пуще  каждый  станет  таким,  каким  жил".  Старики  не  врали.
Странный здесь совсем такой, каким  помнит  его  Хромой.  И  еще  говорили
старики: "В Заоблачной Пуще каждый делает то, что любил, прежде чем умер".
Старики - умные. Много знают. Прежде, чем умер,  Странный  любил  выбивать
камнем непонятное на стенах пещеры. Здесь - тоже. А  еще  Странный  всегда
любил говорить непонятное. Наверное будет  говорить  и  здесь.  Но  может,
здесь Хромой поймет все? Ведь он теперь тоже Дух...
     Хромой нахмурился, до боли закусил губу: какая-то мысль  мелькнула  и
исчезла. Быстро исчезла - не успел запомнить,  успел  только  понять:  это
хорошая мысль, нужная. Самая нужная  сейчас.  Надо  снова  начать  думать.
Может она снова придет, эта мысль? Он  думал...  Да,  думал,  что  старики
умные, много знают о том, как бывает в Заоблачной Пуще. Очень много  знают
- все... Вот оно, вот! Почему старики все знают о Заоблачной Пуще?!
     - Странный... - голос Хромого дрогнул, рот  от  волнения  пересох.  -
Странный, можно вернуться назад, где Люди? Отсюда - можно?
     Странный неторопливо обернулся, лицо его скривилось. Он сердится?
     - Отсюда... Откуда, Хромой? Ты и я - где мы теперь?
     - В Заоблачной Пуще, - Хромой недоумевал.  -  Зачем  спросил?  Знаешь
лучше меня - дольше был Духом... Почему смеешься?
     - Я рад, - Странный отвернулся. -  Рад,  что  ты  не  стал  глупее  -
понимаешь все.
     Он помолчал, потом вдруг спросил:
     - Почему ты здесь, Хромой? Кто разбил твою голову?  Кто  убил  этого,
который был там, у воды? Я видел его раньше, в Племени.  Тогда  его  звали
Безносым. В Племя пришла беда? Говори.
     Хромой говорил долго. Он путался  в  словах,  часто  перебивал  себя,
возвращался по тропе рассказа назад - вставить забытое... И  когда  умолк,
наконец, рассказав все, Странный долго выжидал: может Хромой вспомнит еще?
Нет, не вспомнил. Тогда Странный мотнул головой, спросил хмуро:
     - Зачем тебе знать, есть ли дорога к людям из Заоблачной Пущи? Хочешь
назад, к Кошке?
     Хромой кивнул, покусал губы:
     - У нас маленький. Зовем Прорвочкой. Еще сосет... - он шмыгнул носом,
отвернулся торопливо, спрятал от Странного навернувшиеся на  глаза  слезы.
Тот не заметил, не стал насмехаться, спросил:
     - Думаешь, есть дорога... Почему?
     - Старики знают, как бывает в Заоблачной  Пуще.  Значит,  был  такой,
который вернулся, рассказал. И еще: Странный приходил к Хромому  и  Кошке.
Так было, - он судорожно вздохнул. - Расскажи дорогу. Плохо быть Духом. Не
хочу.
     Странный улыбнулся:
     - Значит, теперь ты - Дух?
     Хромой скривился досадливо:
     - Спрашиваешь и спрашиваешь... Зачем, если знаешь сам, знаешь  лучше?
Трогал меня руками. Они твердые, теплые. Живой не почувствует тебя,  ты  -
Дух. Я - чувствовал. Значит, тоже Дух. Скажешь:  "Нет"?  -  Хромой  выждал
немного. Ухмыльнулся. - Не скажешь. Не можешь сказать, потому  что  правду
говорю.
     Странный подпер голову кулаками, проговорил неожиданно:
     - Плохо живет Племя. И будет жить еще хуже. Люди стали убивать Людей.
Долго теперь будут убивать - всегда.
     Хромой не понял:
     - Безносый сдох - некому убивать. Э?
     - Безносый не сам придумал убивать, - Странный  хмыкнул.  -  Научили.
Нет Безносого, научат другого.
     - Кто? Научили - кто?
     Но Странный молчал, только морщился, глядя в огонь,  и  алые  отсветы
скользили по его лицу.
     Новая мысль вдруг поразила Хромого. Он подполз к  Странному,  схватил
за плечо:
     - Не хочешь  рассказать  дорогу?  Не  рассказывай.  Отведи.  Приди  к
Племени, научи найти Убийцу  Духов,  найди  того,  кто  сказал  Безносому:
"Убей". Люди не смогут сами...
     Странный сильно потер ладонями лицо, глянул в просящие глаза Хромого.
Странно глянул, никто еще так не глядел. Потом  улыбнулся  -  горько,  как
старый:
     - Хорошо. Пойдем. Пойдем, когда взойдет Слепящее.
     Морщась, переждал шумный восторг Хромого и опять сказал непонятное:
     - Ты можешь вернуться. Ты не Дух - живой. Человек.
     Хромой захлопал ресницами:
     - Почему?
     - Потому, что не умер.
     - Почему не умер? Убивал Безносый.  Только  щенок  не  убьет  дубиной
сзади сверху. Безносый не щенок - воин. Не  убил...  Убивал  поток,  долго
убивал, об камни. Не убил. Безносого убил, убил сильного. Недобитого -  не
убил. Целую жизнь - съел, кусочек - не смог. Так бывает?
     - Бывает, - Странный смотрел с непонятной  ласковой  жалостью.  -  Ты
ведь был у Людей Звенящих Камней, Хромой. Они  выпустили  тебя,  позволили
жить. Ты им нужен. Они тебя берегут. Сделали так, что с тобой не случается
плохое. Случается только хорошее. Они могут так.
     Хромой напряженно думал: обманывает Странный или  нет?  Не  придумал,
спросил:
     - А почему ты будто живой, если я трогаю? - Он  вдруг  растерялся.  -
Или ты - тоже не Дух, тоже живой?..
     Странный засмеялся тихонько:
     - Духа трудно отличить от живых. Ощупью  нельзя.  Другим  отличаются,
внутри.
     Хромой еще подумал, потом спросил:
     - Но я - живой?
     - Да, - Странный снова отвернулся к огню. - Ты - живой. Успокойся.


     Когда они поднялись на Плоскую Гриву, и впереди, до самого горизонта,
заиграла веселыми бликами гладь Озера, Странный остановился.
     - Дальше пойдешь один, - он глянул мельком в огорченное лицо Хромого,
перевел взгляд на Хижины, чернеющие среди озерного  блеска.  -  Не  скули.
Слушай. Пойдешь, скажешь: "Дух Странного покинул  Заоблачную  Пущу.  Готов
снизойти в Хижины, помочь Людям, наказать желающих зла.  Если  Люди  хотят
слушать Странного, пусть скажет Большой Тамтам". Запомнил? Тогда иди.
     Хромой побрел медленно, оглянулся. Странный стоял,  крепко  расставив
ноги, похлопывал себя по ладони короткой массивной дубинкой.  Дубинку  эту
Хромой заметил еще  в  пещере.  Странная  она  была,  эта  дубинка.  Такая
тяжелая, что Хромой - молодой сильный воин - не смог  удержать  ее,  когда
рассматривал, уронил на камень, сломал. Не дубинку сломал - камень.
     Хорошая дубинка. Тоже, наверное, Убийца Духов.  Но  не  из  Звенящего
камня - из непонятного... А раньше, пока Странный был жив, такой дубинки у
него не было. Нашел в Заоблачной Пуще? Или сделал? Если сделал -  как,  из
чего? Не забыть, спросить... Но это потом, не сейчас.
     Хромой  встряхнулся  всем  телом,  будто  вылез  из  холодной   воды,
отвернулся от Странного, быстро пошел к Хижинам, повторяя  слова,  которые
должен сказать Людям.
     Резвившиеся на мелководье щенки издали заметили фигурку двуногого,  с
визгом и воплями кинулись на мостки. И Косолап, следивший на берегу,  тоже
заметил, вскочил, вскинул копье. Потом узнал, уставился на подошедшего:
     - Хромой... А Безносого нет... Где Безносый?
     Хромой попытался обойти его,  не  останавливаясь:  зачем  говорить  с
глупым? Но Косолап не пустил на мостки, оттолкнул - сильно, сердито:
     - Почему молчишь? Очень  голодный  был,  съел  язык?  Говори!  Почему
Безносого не поймал?!
     Хромой рассвирепел:
     - Ты долго сидел на жаре! Слишком долго  сидел:  в  голове  растаяло,
вытекло через  уши!  Совсем  глупый  теперь!  Я  Щенка  ходил  ловить,  не
Безносого! Не сам придумал ловить.  Сказали:  "Хромой  и  Безносый,  идите
ловить Щенка". Все так сказали,  и  Каменные  Плечи  сказал,  и  Хранитель
сказал... Забыл, ты, нехорошего тебе в пасть?!
     - Это ты в  болоте  ползать  будешь,  нехороших  жрать!..  -  Косолап
посинел от крика, глаза его налились кровью. - Хранитель  твой  -  падаль!
Вилял языком, всегда вилял языком! Больше не виляет - сдох! И  Безносый  -
падаль, трупоед! Тоже вилял языком! А ты с ним ходил, долго  ходил,  -  не
смог поймать, потерял. Иди назад, не приходи, пока не поймаешь!
     Хромой набрал побольше воздуха в  грудь,  рявкнул  так,  что  Косолап
присел с перепугу:
     - Сдох Безносый!  Сдох!  Плохой  след  мне  показал,  долго-долго  по
плохому следу водил, потом убивать  стал.  Не  убил  -  сам  сдох!  А  ты,
вонючий, отойди в сторону, пусти. Не пустишь -  без  зубов  будешь  дальше
жить! Мне говорить надо. Не для тебя говорить - для всех!
     Хромой кинулся на Косолапа, но ударить  его  не  успел.  Чья-то  рука
перехватила вскинутый кулак, отбросила в сторону. А  мгновением  позже  от
легкого толчка той же руки отлетел  в  другую  сторону  Косолап.  Каменные
Плечи,  шагов  которого  не  расслышали  оглушенные   собственным   криком
спорщики, буркнул, не глядя на них:
     - Настоящие Люди убивали Настоящих Людей. Убивали - так было.  Теперь
хватит. Разве мало немых вокруг?
     Он помолчал, подергал продетое в нос кольцо, оглянулся на мостки, где
уже толпились сбежавшиеся смотреть на крикливую ссору:
     - Хромой говорил для Косолапа, но я услышал:  Безносый  сдох.  Хромой
был виноват перед  Племенем.  Теперь  не  виноват.  Теперь  Племя  забудет
плохое, будет помнить  хорошее.  Настоящие  Люди  запомнят:  "Хромой  убил
Безносого, делавшего зло". Так - правильно?
     Толпа на мостках одобрительно  загорланила,  кто-то  полетел  в  воду
из-за чрезмерной радости стоящих рядом.
     Каменные Плечи отвернулся, глянул в оторопелое лицо Хромого:
     - Хотел говорить для всех?
     Хромой кивнул.
     - Говори. Все здесь.
     - Дух Странного вышел из Заоблачной  Пущи.  Велел  сказать  Настоящим
Людям... - Хромой запнулся, стараясь вспомнить  получше,  поскреб  ногтями
макушку. -  Велел  сказать:  "Хочу  найти  Священный  Нож,  хочу  наказать
делавших зло. Приду к Хижинам, когда услышу голос Большого Тамтама".
     Люди стихли в испуге, некоторые попятились  к  Хижинам  -  прятаться.
Ведь Духи никогда еще не приходили к Племени, никто из живых не встречался
с ними. Никто. Кроме Хромого,  и  кроме  давно  убитого  Странным  Шамана,
которого почти никто уже не помнил. Да еще  Хранитель  часто  рассказывал,
что беседует с Духами. Но ведь Хранитель врал...
     Каменные Плечи задумчиво поскреб подбородок, подумал. Потом сказал:
     - Духу не нужно приходить. Незачем. Люди нашли тех,  кто  хотел  зла.
Никто не помогал - сами нашли. И наказали. Тебя не было - не знаешь.
     Он повернулся, двинулся к мосткам, на ходу буркнул через плечо:
     - Иди за мной. Сам увидишь...
     Каменные Плечи шел, не обращая внимания на толпу, и  кто-то  из  тех,
кто не успел или не додумался перебежать на настил, снова свалился в воду.
Хромой бы так не смог, но ему и не пришлось: когда он подошел  к  мосткам,
там уже было просторно.
     Они пришли к Святилищу, и Каменные Плечи ткнул пальцем в  непонятное,
примотанное ремнями к жердям у стены:
     - Смотри...
     Хромой посмотрел. Две руки, две ноги... Ребра выпирают  сквозь  сухую
грязную  кожу...  Человек?  Хромой  в  тягостном  недоумении   разглядывал
заплывшую кровавыми сгустками  плешь,  всматривался  в  лицо  -  страшное,
вздувшееся  черно-багровыми  кровоподтеками.  И  вдруг   узнал:   Щенок...
Мертвый? Нет, дышит. Трудно дышит, медленно.
     А Каменные Плечи кривился, будто съел нехорошее, говорил:
     - Помнишь, как Безносый сказал тогда всем? Безносый сказал: "Я видел:
Щенок вылез на берег, убежал в заросли". Безносый врал. Щенок  не  вылезал
на берег, не убегал. Щенок прятался под настилом в воде, между сваями. Там
его нашел Косолап, нашел после того, как ушли ты и Безносый.
     Безносый... Он знал, как тебя обмануть. В ту  ночь  я  послал  Голова
Колом следить за пещерой немых. Безносый повел тебя там,  где  шел  Голова
Колом, сказал: "Здесь шел Щенок, его след." Ты поверил.
     Каменные Плечи передохнул, заговорил снова:
     - Безносый был умный - всех обманул. И  тебя  обманул.  Знал:  Голова
Колом - воин. Пойдет следить за немыми - будет прятать след.
     Хромой слушал плохо, все  смотрел  на  Щенка,  кусал  губы.  А  когда
Каменные Плечи снова умолк, тихо спросил:
     - Зачем со Щенком так сделали?..
     Каменные Плечи скрипнул зубами, прорычал:
     - Знал нужное. Спрашивали -  не  говорил,  плакал.  Сделали  плохо  -
сказал... Про Хранителя сказал. И про Безносого... Это Хранитель  придумал
про амулет. Дал Щенку красивый  камень,  научил:  "Отнеси  Хромому,  пусть
сделает из мягкого камня нож. Такой, как Нож Странного."  Когда  ты  отдал
Щенку сделанное, Хранитель забрал у него.
     А ночью к Щенку пришел  Безносый,  ударил  дубиной.  Щенок  не  умер,
притворился. А Безносый подумал: убил Щенка. Сбросил  в  воду.  Ты  понял,
Хромой? Хранитель украл Убийцу Духов, оставил в Святилище дрянной  камень.
Безносый ему помогал. Потом Хранитель сказал всем, что я виноват, что меня
убить надо. Потом ты сказал всем про Щенка. А потом  -  помнишь?  Помнишь,
Хранитель выл: "Пусть Хромой не один  идет  ловить  Щенка,  пусть  идет  с
Безносым!" Помнишь? Так было!
     - Помню. Было, - Хромой поскреб затылок, глянул  искоса  на  Каменные
Плечи. - Что ты говорил - я все понял. Я не понял:  зачем  со  Щенком  так
сделали? Так не  надо,  плохо.  Виноват  Щенок  -  убейте.  Не  виноват  -
отпустите жить...
     - Нельзя отпустить, - Каменные Плечи  подошел  к  Щенку,  тронул  его
ногой. - Нельзя. И убить - нельзя. Много сказал. Пусть еще  скажет.  Пусть
скажет, где Нож Странного. Скажет - жить будет...
     Хромой испуганно дернулся:
     - Не нашли?! Убийцу Духов не нашли?!
     - Нет, - Каменные Плечи вздохнул, понурился. - Не нашли. И  Хранитель
не сказал, куда дел. Не успел сказать - слишком быстро умер...
     - А если Щенок не знает? Если не скажет?
     - Знает, - Каменные Плечи говорил тихо, в глазах его  была  тоска.  -
Скажет. Или к Настоящим Людям придет зло. Большое.  Надолго  придет...  Не
хочу, не хочу!... - он вцепился ногтями в лицо и тихо завыл.
     Хромой глядел на него, скреб макушку, думал. А вой не стихал, он креп
и множился, и остолбенелый Хромой понял вдруг, что воет не только Каменные
Плечи - воют многие. Он оглянулся, увидел, что Люди  пришли  с  Святилищу,
стоят вокруг... Хромого поразила непонятная схожесть этих  давно  знакомых
лиц, таких разных прежде. Как, почему? Он ведь не знал,  что  так  бывает,
когда на многих лицах стынет  одинаковое  выражение  жалкого  безысходного
страха. Не знал, потому что не видел такого раньше.
     Страх перед непонятным, страх перед грядущими бедами... Он был  почти
осязаем, он давил, выматывал сердца тягучей  надрывной  болью,  и  Люди  -
могучие воины, выносливые добытчицы-женщины - ощущали вдруг  беспомощность
своей силы против страшной мощи надвигающегося неведомого зла.
     А потом сквозь толпу проскользнула Кошка, подошла, прижалась к  груди
мокрым лицом. Хромой гладил вздрагивающие плечи, наклонялся, вслушивался в
едва различимый шепот:
     - Плохо без тебя... Так плохо было...
     И Кошка заскулила - тонко, жалобно, зашмыгала носом,  а  он  бормотал
растерянно, готовый и сам заскулить:
     - Зачем плачешь?.. Не надо... Ведь пришел уже, вернулся...
     Кошка запрокинула голову, взглянула в лицо:
     - Я  не  потому.  Страшно...  Потеряли  Нож  Странного,  нечем  стало
защититься от Злых. И они пришли, Злые, и теперь Люди делают Людям зло. Не
было еще так, страшно так, не хочу...
     Хромой взглянул на Каменные Плечи, на всхлипывающую толпу, крикнул:
     - Пусть придет Дух Странного! Пусть найдет Убийцу Духов!
     Никто не ответил, будто и не кричал Хромой.  Молчит  Каменные  Плечи,
горбится, прячет лицо в ладонях. И остальные молчат. И тогда  стиснутый  в
толпе Косматая Грудь понял: снова можно говорить. Если  сейчас  сказать  -
будут слушать, сделают. Он рванулся, вытолкался к Хромому, обернулся лицом
к стоящим:
     - Без Священного Ножа Настоящие Люди  станут  добычей  Злых.  Падалью
станут! - голос его сорвался на сиплый визг. - Кто, кроме Странного, может
найти Нож Странного?! Никто! Хромой, буди Большой Тамтам!  Пусть  говорит,
пусть зовет!
     И  тугая,  почти  прозрачная  от  древности  своей   кожа   загудела,
загрохотала под торопливыми кулаками Хромого. А когда она  смолкла,  когда
стих ворчливый гул в брюхе Большого Тамтама, в нависшей  тишине  прозвучал
твердый и звонкий голос:
     - Меня позвали, и я пришел.
     Полог Святилища шевельнулся,  метнулся  в  сторону  и  Дух  Странного
выступил из темноты, стал на настиле - жилистый, мускулистый, будто живой.
Вздох пугливого изумления прошелестел над оцепеневшей толпой. А Дух стоял,
похлопывал  себя  по  ладони  короткой  дубинкой,  спокойно  и   выжидающе
разглядывал Настоящих Людей.
     Косматая Грудь  хотел  говорить,  рассказать,  но,  увидев  властный,
запрещающий взмах руки Странного, попятился,  торопливо  вжался  в  толпу.
Все.  Кончилось.  Теперь  снова  не  будут  слушать...   Старик   украдкой
всхлипнул: так мало слушали, так  хотелось  говорить  еще!..  Если  бы  не
сказал, Странного не позвали бы. А теперь не  дает  говорить,  сам  хочет.
Обидно...
     Тем временем Настоящие  Люди  задвигались  понемногу,  зашептались  -
первый испуг прошел. Да, появился Дух, да, он пришел странно.  Ну  и  что?
Вед