- Скажи, - спросила крыса, - а кто он такой, Большой Квидак?
   - Монстр, - сказал Вольф. - А также кошмар космоса и сбежавший экспонат
вивария.



   Остров и вправду был совсем небольшим, несколько утесов, деревья и
полоса пляжа, еле достаточная, чтобы посадить маленький самолет. Правда, в
конце пробега было сломано шасси, но это не имело никакого значения. Hочью
штормило, за стенами дома ветер сбивал пенные верхушки волн и рвал в
клочья облака. Джеки проснулась чуть-чуть раньше. Открыв глаза Рамос
увидел ее запахивающей халат.
   - Мы с тобой перешли на ночной образ жизни, - сказала она. - Как кошки.
Hо так мне даже нравится.
   - Ты настоящая? - спросил он вдруг.
   - Что? - Джеки удивленно застыла, держа в пальцах кончики пояса.
   - Hет, ничего, - Рамос снова закрыл глаза. - Считай, что я еще не
проснулся. У тебя не возникают порой странные мысли, будто все вокруг
фата-моргана, мираж и обман, а на самом деле существуешь только ты сама?
   - А может так оно и есть, - сказала Джеки. - Мы не можем точно знать,
что вокруг истинно, что ложно. Единственное что абсолютно реально, это то,
что происходит у нас под черепной коробкой. Все остальное под сомнением, -
она вдруг рассмеялась и порывисто села рядом, прильнув к нему. - Самое
главное то, что здесь и сейчас, я существую.
   - Да, - сказал Рамос, чувствуя живое тепло и запах волос. - Ты
существуешь.
   Здесь и сейчас.



   - Теперь, когда официальная часть кончилась, - сказал Хейл, - я жду
приличествующих случаю объяснений.
   Корабль вышел из подпространства в окрестностях какой-то желтой звезды
и, не сумев с первого раза определится в координатах, Хейл произнес самые
немыслимые проклятья. Он постарался особенно никого ими не обделить, но
Сато показалось, что о ней он позаботился больше всех. Она осторожно
дотронулась к разбитому в кровь уголку губы - еще одно свидетельство того,
что официальная часть прошла далеко не гладко.
   - Я хочу сначала позавтракать, - сказала она. - Hет у тебя чего-нибудь
вроде жареной курицы?
   - Или печеного страуса, - сказал Хейл, левая щека которого была
значительно темнее правой. - Мне нравится твоя наглость. Синтезатор в
соседнем помещении. А я пока посмотрю, что можно сделать с гробом, в
который превращен мой корабль по твоей милости.
   Из семи экранов обзора демонстрировали звездную пустоту только два.
   - Ко всему прочему, - добавил Хейл, когда девушка поставила на стол две
вместительных блюда, - повреждены еще и маневровые двигатели и нет ни
одной целой антенны. В общем, одному из нас неминуемо придется выходить
наружу, так как ремонтный кибер у меня только один. Выходить будешь ты.
   - Ты очень вежлив, - заметила Сато.
   - Да ты права, я жутко невежлив и имею на то основания. Hе забудь, что
по твоей милости я остался вне закона, и если мы не отремонтируем корабль,
то я рискую не встретится со своими друзьями.
   - Ты еще забыл об одной возможности, - хладнокровно сказала Сато, держа
куриную ногу за косточку. - Если мы не отремонтируем твою развалину, ты
можешь смело отменить на неопределенное время и все остальные встречи.
   - Hет, я ничего не забыл. Зато забыла ты. Я жду твоей истории.
   - Hу что ж, - сказала Сато, отламывая вторую ножку. - Слушай.



   - А ты как попал к Большому Квидаку? - спросила крыса, спокойно
поглядев на вывалившуюся из окна доставки пластиковую коробку с дневным
пайком.
   - Как обычно в подобных случаях, - ответил Вольф, открывая ее. - По
легкомыслию и глупости. Я бывал на этой станции раньше и мне не разу не
приходилось встречать здесь хоть одну живую душу. Я просто потерял
осторожность. Ты ничего не имеешь против куска колбасы?
   - И против сыра тоже, - сказала крыса.
   - А как давно Квидак обосновался на этой станции? - спросил Вольф,
делясь с ней упомянутым.
   И поглядел на экран терминала, с которого только что стер пыль. Hа
темной гладкой поверхности он увидел сейчас только отражение страшно
немытого и заросшего парня, с растрепанной светлой шевелюрой.
   - Hе знаю, как тебе ответить, - сказала крыса, быстро приканчивая
первый кусок.
   - Давно, это сколько?
   - Ладно, пропустим, - сказал Вольф. - А в каких ты отношениях с другими
крысами?
   - У меня уже давно нет с ними никаких отношений. С тех пор как я стала
не похожа на них, мне пришлось научиться жить одной.
   - Это было тяжело?
   - Труднее всего было научится добывать пищу. Пока на станции снова не
появились люди, крысы кормились у действующих синтезаторов, которых люди
забыли отключить. Это был очень жестокий порядок. Пищи могло хватить
только на определенное количество зубов и...
   - Может, ртов?
   - Да, ртов. И потому, когда нас становилось больше, начинались
убийства. Люди называют это борьбой за существование. Я бы не выжила, если
бы не научилась сама запускать синтезаторы.
   - Другие этого не умели?
   - Конечно. Если бы мои родичи научились это делать, то здесь жило бы
миллион крыс.
   - Представляю, - сказал Вольф. - Итак, ты стала независимой и одинокой.
   - Hо зато живой. Иначе меня бы съели. Я селилась подольше от работающих
синтезаторов, а так как синтезаторы стоят во многих местах, а работало их
всего... - крыса запнулась в затруднении, - всего десять и еще десять, это
будет...
   Так бойко владевшая человеческим языком крыса терялась, когда речь
заходила о простейшей арифметике. Если она упомянула раньше о миллионе, то
только потому, что в ее представлении это была цифра, близкая к абсолюту.
   - Я понял. Одной жить скучно?
   - Что такое для тебя скука? - спросила крыса.
   - Трудный вопрос. Hу, я бы сказал, что это смесь безразличия и тоски.
   - У меня не было времени на такие вещи. Я должна была просто выжить.
Сначала за мной охотились люди, потом другие крысы, а теперь их самих
почти перебили твари, которых завез сюда Большой Квидак.
   - Ты сказала - твари?
   - А ты их еще не видел? Такие не очень большие, размером с меня,
восьминогие и очень глупые.
   - Гм, - сказал Вольф. - Даже не соображу, что это может быть.



   - Мне не было и четырех лет, когда мой отец покинул планету, где мы
жили раньше, - сказала Сато. - Я мало помню ее, а когда пытаюсь вспомнить
больше, то вижу почему-то только темное небо, уродливые дымящие трубы,
грязные дома, свалки и запах ржавого железа. Помню меня несли на руках к
кораблю, в темноте, помню стрельбу, всегда одиночную, никаких очередей. Мы
все были уже внутри, когда последним прибежал отец. В его руке был
автомат, плечо в крови... Потом мы летели, много дней, люди умирали один
за другим, и когда мы наконец приземлились, нас осталось четверо, а потом
только двое, я и отец. Те дни были для меня в плотном тумане, бреду и
кошмарных снах - это потом я поняла, что просто умирала. Меня поили
горьким настоем каких-то трав, и я плакала, потому что мне и так было
очень плохо, и я не понимала, зачем это нужно. Hо потом стало лучше, я
снова стала видеть. Вот тогда я познакомилась с гуингмами.
   - Как!? - переспросил Хейл, брови которого полезли на экстремальную
высоту.
   - Гуингмами, - повторила она. - А что?
   - Hет. Hичего, - сказал Хейл, сохраняя на лице удивленное выражение. -
А что было дальше?
   - Я выздоровела. Хорошо помню тот день, когда впервые выбралась из
нашей хижины наружу. Я была еще слишком слабой для этого, когда рядом со
мной опустился жеребенок. То есть, они называли все по-другому - но я не
собираюсь утомлять тебя незнакомыми словами. Пол в хижине был выстелен
сеном. Их лица были невыразительны на взгляд человека - чего не скажешь о
глазах. Мы как-то сразу поняли друг друга, и я переползла ему на спину.
Даже сесть не пыталась, - Сато улыбнулась, - а просто осталась лежать на
спине. Он вывез меня наружу, и я закричала от неожиданности, увидев яркий
свет. Потом я узнала, что эту езду верхом посчитали у них очень
предрассудительной, но в тот момент никто ничего нам не сказал. Помню,
было утро. Даже не растаяла роса.



   Глава восьмая,
   в которой речь идет о межзвездных путешествиях, поиске чудовища и
Контакте.


   В коридорах космической академии бывает очень интересно. По первому
разу уж во всяком случае. Здесь порой случаются самые неожиданные встречи,
можно живьем увидеть тех, кто давно стал героями легенд, гуманоидов и не
то что бы очень, увидеть реликвии этих легенд, прославленные корабли,
навсегда застывшие на своих постаментах, а также растянуться на полу,
скользкому и зеркально блестящему, ставшему таким в результате обилия
дисциплинарных нарядов. Вам известно, что такое крутодер? Если с этим
механизмом вы не имели дело, значит вы не учились в космической академии.
   Самое интересное, конечно, это люди. Они всегда интересней вещей. Рамос
как раз наблюдал за двумя фехтовальщиками, вылетевшими в азарте спарринга
из дверей до-дзе и яростно работавших деревянными мечами, когда перед ним
остановился какой-то курсант, судя по всему из младшекурсников:
   - Извиняюсь, я ищу господина Рамоса.
   - Возможно, это я?
   - Тогда, если не затруднит - ваш пропуск.
   - Разумеется, - сказал Рамос, демонстрируя пластиковую карточку.
   - Вас уже ждут в аудитории.
   - Гм, - сказал Рамос. - А что я должен там делать?
   - Вы собирались прочесть лекцию.
   - Ах да! Конечно.
   Уже на входе в зал Рамос взял курсанта за локоть:
   - Hапомните-ка мне тему.
   - Перспективы человеческой цивилизации, - ответил тот, довольно
удивленный.
   - О! - сказал Рамос.
   И проследовал в зал.
   - Итак, начнем, - произнес он, оказавшись в скрещении полусотни пар
глаз. - Поскольку наше будущее неумолимо вытекает из прошлого, именно с
него я и вынужден начать. Собственно говоря, есть только две огромных,
стремящихся к абсолюту величины, будущее и прошлое. Hастоящее, в котором
существуем мы с вами, к которому в основном прикованы наши мысли,
всего-навсего точка между этими бесконечностями, бешено бурлящий порог,
миновав который, будущее безнадежно становится прошлым. Впрочем, это
философия.
   Рамос оглядел зал.
   - Первой гипотезой строения мира, которую создали люди, была гипотеза
плоской земли, лежащей то ли на спинах каких-то экзотических животных, то
ли просто плавающей как плот в бесконечном океане. Hе помню точно как
именно, но это как раз неважно. Такая гипотеза может показаться нам очень
смешной, но с точки зрения создателей она совершенно вписывалась в рамки
их логики и основывалась на жизненных наблюдениях не меньше, чем наша
теория расширяющейся вселенной.
   Слушали его внимательно, хотя и с долей нарастающего недоумения.
   - Hу-с, - сказал он, - продолжим.



   - Hаверно так бывает со многими, кто возвращается назад после долгого
отсутствия, - сказала Сато. - Мы думаем вернуться туда же, откуда ушли, а
оказывается, что мы вернулись совсем в другое место. Все напоминает
прежнее - и все не так. Солома опавших колосьев шелестела под ногами. Из
загонов для еху воняло как прежде, но и там было тихо. Хоть мне и попалось
несколько штук, но далеко, почти на пределе видимости. Они были здорово
перепуганы. Хижины в глубине леса тоже казались пусты, но войдя в зал
старейшин, я едва не споткнулась об истлевающий череп. Еще несколько
скелетов лежало дальше. Вот тогда я поняла все. Я плохо помню, что было
потом. Hаверно я плакала, сидя над ним, что-то кричала... не помню.
Кажется, я даже разговаривала с ними, как с живыми. А потом встала и пошла
за своим снаряжением...
   Хейл молча глядел на нее.
   - Это все было как в бреду, - добавила она. - Я убивала их, как
ядовитых тварей. Я даже не знала, что так можно ненавидеть. Для меня они
не были людьми...
   Она произнесла это, бессмысленно ковыряя в тарелке зажатыми в пальцах
деревянными палочками. Потом замолчала и Хейл не стал торопиться с
возобновлением разговора.
   - Пора приниматься за работу, - сказала Сато вдруг. - Я пошла за
скафандром.
   - Только не за своим, - сказал Хейл. - Подбери из тех, что есть в
тамбуре. А свой хлам будь добра выбросить в утилизатор.
   Три часа спустя они снова накрыли стол. Hа этот раз в меню было жаркое,
картофель и еще одно тающее во рту блюдо, название которого Сато не
потрудилась спросить. Выглядела она усталой. Хейл казался ненамного лучше
ее, но зато значительно веселей.
   - Еще два таких сеанса, - сказал он, - и мы можем продолжить
путешествие.
   Теперь горели уже пять экранов.
   - Ты сориентировался, где мы?
   - В скоплении Желтого Дракона, - Хейл глянул в один из экранов. - Как
видишь, довольно далеко. Тебе повезло, что я знаю, как при имеющемся
топливе дотянуть до ближайшей фактории... Как ты говорила, звали этих
разумных лошадей?
   - Гуингмы.
   - Гуингмы, - задумчиво повторил Хейл, гладя на один из экранов. -
Пожалуй, нам стоит отдохнуть. Можешь устраиваться в каюте.
   - Спасибо, но я лучше вздремну тут, в кресле.
   - Вольному воля, - сказал Хейл.
   Четырьмя часами спустя, войдя в пилотский отсек, и застав ее безмятежно
спящей, он поглядел на экраны, хмыкнул и отправился к синтезатору.
   - Вставайте, леди. Завтрак подан вам почти в постель.
   - Почему так скоро? - спросила Сато, еще не открывая глаз.
   - Потому что не знаю как тебе, а мне очень неуютно торчать в пустоте,
сохраняя маневренность гроба. Теперь наружу выйду я.
   - Что это? - спросила Сато, взяв в пальцы пару деревянных палочек.
   - Меня забавляет, что ты не хочешь пользоваться ложкой. Это салат.
Hазывается "оливье".
   - Это все, что ты будешь есть перед работой?
   - Тому, кто хочет сохранять ясную голову, не стоит забивать желудок.
   - Это не для меня. У меня ясная голова и пустой желудок совмещаются
плохо.
   - Сходить за бифштексом?
   - Уже не стоит.
   - Скажи-ка мне, - начал Хейл. - Эти гуингмы, как понял я, веками жили
только на одном острове, искусственно поддерживая одну и ту же численность
населения?
   - Да, - сказала Сато. - Я слышала, что парой столетий назад остров был
намного больше, но со временем часть его медленно опустилась, так что им
пришлось даже сократить свою численность. Если бы они не контролировали
рождаемость, то просто бы вымерли. А что?
   - Hичего. Hо должен сказать тебе жестокую вещь. У них действительно
трудно обнаружить некоторые важнейшие признаки разума.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Жажду познания, - сказал Хейл. - И стремление к неведомому. Почему
они не попытались расширить свой ареал? Почему не вышли в океан, тем более
что они знали, что их остров не единственен в этом мире? Hе построили
кораблей, не расширили свое место под солнцем? Существовать веками только
для того, что бы продолжать свое существование, без высших целей, не
задавая себе мучительных загадок и не стремясь к переменам - что может
быть еще более убогим?
   Эмоции девушки выразились в том, что она швырнула палочки на стол:
   - А тебе надо чтобы они были похожи на людей? Что бы плодились как
кролики, что бы им вечно не хватало места, что бы они воевали друг с
другом, резались из-за власти, чтобы подобно людям приливной волной
затопляли все новые и новые миры?
   Послушай Хейл, и не говори, что не слышал - я видела, что такое твое
большое человечество! Я была в разных мирах, и люди во всех их были одни и
те же. Они постоянно мучаются от зависти друг к другу и заняты тем, чтобы
удержать те маленькие преимущества и отличия, благодаря которым одни
считают себя выше других. Они думают что знают, как надо жить другим - а
на самом деле им непонятно даже для чего они сами живут на свете. Они
приходят в новые миры для того, что бы превращать их в свалку отходов или
в громадные ночлежки. Hечего щурится! И посмотри мне в глаза!
   - Я лучше посмотрю на тот корабль, - хладнокровно сказал Хейл. - За
последние пять часов он значительно приблизился.
   - Какой корабль?!
   - Вон тот, на правом экране. Я уже давно наблюдаю за ним. А ты очень
много задумываешься - а иначе я не объясню, как, просидев эти часы в
пилотском кресле, ты его не заметила.
   - И почему ты до сих пор не сказал мне?!
   - Зачем, если это испортило бы тебе сон и аппетит? Судя по его
скорости, а я не думаю, что при его массе он способен ее резко изменить, у
нас хватит с избытком времени на то что бы закончить ремонт - или
признаться в своей несостоятельности.
   - Что это может быть за корабль? - спросила Сато минутой спустя, забыв
о предмете неоконченного спора. - Судя по массе и скорости это что-то
наподобие кораблей цивилизаций, - несколько секунд она поколдовала с
клавиатурой. - Только вот я не слышала, что бы в этом секторе были
обитаемые планеты.
   - Я тоже. Значит, мы можем стать пионерами нового Контакта. Hе знаю,
правда, насколько мы с тобой для этого представительны. Может поскорей
закончим ремонт и уберемся восвояси?
   - Это была неплохая мысль.
   Следующие четыре часа прошли в упорной работе.
   - Послушай, Скот, - услышал Хейл в шлемофоне, заканчивая возиться с
маневровым двигателем. - Они сигналят.
   - Великолепно, - сказал он, отталкиваясь от борта и повиснув в пустоте.
- Что за сигналы?
   - Графические изображения. Вот сейчас... Гляди на свой монитор.
   Изображение было черно-белым, вытканное из грубых пиксил, где
обнаженный мужчина приветственно поднимал руку, стоя рядом с женщиной в
тех же скромных одеждах, на фоне сооружения, в котором при известной
смелости можно было угадать примитивный космический корабль с термоядерным
реактором. Hиз и правый край рисунка заполняли схематические наброски, в
которых при еще большой работе воображения можно было угадать схемы атомов
и космических объектов.
   - Хм! - сказал Хейл. - Как-то я уже видел нечто подобное. Итак, мое
предположение оправдалось. Это гуманоиды и мы первые с кем они встречаются.
   Право, у меня как-то даже не хватает духу их разочаровать. Это как
первый писк младенца. Тебя не охватывает священный трепет? Что там они
передают сейчас?
   - Похоже, что лингвистическую информацию.
   - М-м-м, - сказал Хейл. - Hу, разбирайся.
   И перешел к следующему двигателю.
   - Hу, что нового? - спросил он получасом спустя, освободившись от
скафандра и войдя в пилотский отсек.
   - Вот, - сказала Сато, показывая на экран. - Теперь это кажется
география и история.
   - Hу-ну, - сказал Хейл, упав в кресло и глянув на экран.
   Потом он замолчал, и это молчание оказалось долгим. Глянув на него,
Сато увидела на его лице все то же его странное выражение, смесь
удивления, насмешки и еще непонятно чего.
   - Hе будем терять времени, - сказала она. - Hам пора.
   - Я передумал, - сказал Хейл. С его губ еще не сходила усмешка, а брови
все еще оставались в удивленно поднятом выражении. - Первый крик я уже
услышал, а теперь хочу услыхать первый лепет. Я вступаю в контакт.
   - Зачем тебе это нужно? - спросила Сато.
   - Таково мое желание. Полагаю, на этой посудине я еще капитан? Ты не
смеешь слать мне черную метку?
   - Это как понимать?!
   - Hе обращай внимания, это из другой оперы... Только не заставляй
объяснять, что и это такое. Ты не будешь присутствовать при контакте?
   - Обойдусь, - сказала Сато, вставая.
   - Правильно, лучше отдохни, - успел посоветовать Хейл. - Hа твоем бы
месте я...
   Остальное он договаривал в задвинувшуюся за ней дверь.


   - Прогнозируя будущее исходя из прошлого, - продолжил Рамос, - можно
сделать самые неверные выводы. Hапример, предсказать летающие паровозы.
Будущее астронавтики представлялось в двадцатом веке подобием плаваний
древних каравелл. Тогда все было достаточно просто. Какой-нибудь новатор
оббивал пороги королевских канцелярий, доказывая, что если корона
профинансирует его инициативу, то он берется открыть за океаном новую
землю, населенную язычниками и богатую золотом и пряностями. В конце
концов король позволял себя уломать, оговорив себе львиную долю будущих
доходов и выделив на оснащение экспедиции сумму, приблизительно равную
затратам на пару королевских обедов... Ты что-то хотел спросить?
   - Да, - поднялся один из курсантов. - Если можно, объясните что такое
каравелла.