нот и  стал  писать.  Что  бы
вокруг ни происходило, он старался извлечь пользу  из  всего  сущего.  Явись
перед ним даже дьявол, он  бы  и  его  поблагодарил  за  возможность  такого
знакомства. Шутовские ужимки Тандема навели его на мысль о статье.  Если  он
успеет кончить ее и отправить с  судовой  почтой,  материал  может  выйти  в
следующем номере периодического издания ордена.
   Ее можно назвать "Человек в свободном падении: верх или вниз?".


   Тандем испытал краткое искушение сойти с корабля на следующей  остановке,
на  Вайлденвули.  Это  была  девственная  невозделанная   планета,   которая
требовала от  поселенцев  тяжелого  труда  и  не  предоставляла  практически
никаких развлечений. Одним из  немногих  являлись  азартные  игры.  Но  беда
заключалась в том, что на Вайлденвули жило не  так  много  людей  с  хорошим
деньгами, и кроме  того,  ее  обитатели  обладали  болезненной  особенностью
бросаться с места в карьер. Неизменная удачливость  Тандема  вызовет  у  них
подозрительность, и, имей они в своем распоряжении  индикатор,  то,  конечно
же, пустят его  в  ход.  На  способности  Тандема  прибор  не  повлияет,  но
результат его применения может оказаться столь  же  печален,  как  внезапная
полоса неудач.
   В  какой-то   мере   все   обладали   психокинезом.   Индикаторы   обычно
устанавливали на такой высоте, что те не фиксировали средний  энергетический
уровень. Тандем же и другие,  подобные  ему,  играя  с  нормальными  людьми,
должны были жестко контролировать свои способности. Но почти всегда  в  ходе
игры они заводились, не могли справиться с искушением и пускали в  ход  свои
экстраординарные таланты. Исход зависел от выдержки.  Чтобы  избегать  таких
двусмысленных ситуаций, им приходилось полностью подавлять свои способности.
А  поскольку  обитателям  Вайлденвули  вряд  ли  удалось  бы  доказать  факт
шулерства, они могли прибегнуть к старой  привычке  брать  дело  отправления
закона в свои руки.
   А так как Тандем не испытывал желания оказаться побитым или вывезенным из
города на шесте-омерзительное воскрешение давнего  американского  обычая,-то
он решил остаться на борту "Леди Удачи" до посадки на По Чу-И. Планета  была
населена  "небожителями",  чьи  карманы  топорщились   от   пачек   кредитов
Федерации, а  глаза  горели  древним  огнем  предвкушения  встречи  с  Дамой
Фортуной.
   По пути к По Чу-И лайнер сделал остановку на Вейцмане и взял на борт  еще
одного богатого молодого человека. Тандем потер руки и выдал сосунку все, на
что был способен. Век техники обладает неоспоримыми достоинствами. Но  каких
бы высот ни достигла наука,  всегда  можно  найти  тот  самый  извечный  тип
человека, который буквально просит, чтобы его обобрали.  Обеспеченный  юноша
сам нашел несколько партнеров, которые сели играть с ним, постоянно  повышая
ставки. Тандем, водружая вокруг себя горы фишек, откровенно игнорировал тех,
с   кем   играл   раньше-капитана,   профессоров   и   двух   достопочтенных
священнослужителей. К сожалению, едва лишь корабль снялся с По Чу-И, молодой
человек помрачнел, заспорил с  Тандемом  относительно  того,  что  игра  его
чем-то не устраивает, и в конце концов поставил ему синяк под глазом.
   Тандем не полез в драку. Но сказал юному богачу, что подаст  против  него
иск в земной суд за то, что тот нарушил его свободу воли. Он никому не давал
права бить себя. Более того, он  готов  добровольно  подвергнуться  инъекции
телола. И когда его допросят под воздействием препарата,  станет  совершенно
ясно, что он не жульничал.
   В силу какой-то причины, которую он так и не  понял,  никто,  кроме  отца
Джона, до конца путешествия не вступал с ним в разговоры. Но и сам Тандем не
утруждал себя общением с падре. Он поклялся, что  на  следующей  же  стоянке
покинет корабль, в каком бы мире тот ни опустился.
   Но "Леди Удача" нарушила его планы, совершив посадку на планете,  которая
для  землян  была  терра  инкогнита.  Никаких  земных   поселений   тут   не
существовало. Единственной причиной посадки была необходимость залить  водой
резервуары.
   Капитан  Роудс  сообщил  команде  и  пассажирам,  что  можно   выйти   на
поверхность Кубейи и размять ноги, но забредать на другую сторону  озера  не
рекомендовал.
   - М-м-м... леди и  джентльмены...  м-м-м...  так  уж  вышло,  что  агенты
социологической федерации  заключили...  м-м-м...  заключили  с  аборигенами
соглашение относительно нашего пребывания в данном месте. Мы никоим  образом
не должны входить в какие-либо отношения с... м-м-м...  самими  кубейянцами.
Местное население имеет специфические обычаи, которые мы... м-м-м... то есть
земляне, можем оскорбить-если вы простите такое выражение-своим невежеством.
Кроме того, некоторые их привычки и правила носят... м-м-м...  если  я  могу
так выразиться, несколько  животный  характер.  Думаю,  что  умным  этого...
м-м-м... достаточно.
   Тандем выяснил, что для заправки кораблю потребуется  не  меньше  четырех
часов. Иными словами, прикинул он, для совершения небольшой прогулки с целью
исследования окрестностей времени более чем достаточно. Он  хотел  составить
хоть беглое представление  о  Кубейе,  чему,  однако,  препятствовало  место
посадки в небольшой лесистой долине.  Но  если  подняться  на  холм,  а  там
взобраться на дерево, то можно рассмотреть туземное поселение, белые  здания
которого блеснули в иллюминаторе, когда корабль  опускался  на  инопланетную
почву. Откровенно говоря, если бы не предупреждение капитана, городок бы его
не  заинтересовал.  Но  для  Тандема  указание  капитана  прозвучало  прямым
запрещением. А еще в детстве  он  испытывал  особое  наслаждение,  когда  не
слушался отца. И став взрослым, никогда не поклонялся авторитетам.
   Задумчиво склонив голову и  прикрывая  рукой  рот  и  подбородок,  Тандем
неторопливо обошел гигантский  корабль,  не  встретив  никого,  кто  мог  бы
приказать ему вернуться. Он ускорил шаги. И тут же услышал чей-то голос:
   - Подождите меня! Я пройдусь с вами!
   Он повернулся. Это был отец Джон.
   Тандем напрягся. Священник улыбался, сияя светло-голубыми глазами. Это-то
его и смущало.  Тандем  не  доверял  этому  человеку,  потому  что  тот  был
непредсказуем. Невозможно было  представить,  что  он  сделает  в  следующий
момент. То он был мягок, как банановая кожура,  а  через  минуту  становился
колюч, как трехдневная щетина.
   Игрок опустил руку, чтобы стала видна его полуулыбка-полуухмылка.
   - Если я попрошу вас пройтись со мной милю, отче, то,  в  соответствии  с
вашими верованиями, вы должны преодолеть со мной, самое малое, две мили.
   - С удовольствием,  сын  мой,  если  не  считать,  что  капитан  запретил
подобные прогулки. И как я предполагаю, не без оснований.
   - Послушайте, отче, что случится, если мы немного осмотримся вокруг?  Для
туземцев эти места табу. То есть  они  нас  не  тронут.  Так  почему  бы  не
прогуляться?
   - Нет никаких оснований пренебрегать распоряжениями  капитана.  В  данный
момент он полновластный хозяин корабля, это его  маленький  мир,  подлежащий
его юрисдикции. Он знает свое дело, и я уважаю его приказы.
   - О'кей, отче, можете и дальше прятаться под покровами смиренности.  Хоть
в них и спокойно, но вы никогда не испытаете  радость  знакомства  с  другим
миром. Я же воспользуюсь возможностью. Пусть даже она мне ничего и не даст.
   - Надеюсь, что вы правы.
   - Послушайте, отче, да избавьтесь вы  от  этого  скорбного  выражения  на
физиономии. Я просто поднимусь на соседнюю горку и влезу на дерево. И тут же
вернусь. Что в этом плохого?
   - Вам лучше знать.
   - Конечно,-сказал Тандем,  снова  прикрывая  рукой  рот.-Все  зависит  от
вашего отношения, отче. Идти вперед, никого не бояться, не прятаться  ни  от
кого и ни от чего-и вы в конечном итоге расстанетесь с жизнью столь же легко
и свободно, как и пришли в нее.
   - Я согласен, что в конце концов вы покинете эту  жизнь  так  же,  как  и
пришли в нее. Но что касается первой части  вашего  утверждения,  то  тут  я
готов поспорить. В ваших действиях нет смелости. Вы боитесь. Вы прячетесь.
   Тандем уже было тронулся с места, но, остановившись, повернулся.
   - Что вы имеете в виду?
   - Я хочу сказать, что вам все время приходится скрываться от чего-то  или
от кого-то. Иначе зачем вы все время прикрываете рот рукой или веером  карт?
А когда вы открываете лицо, его выражение говорит,  с  каким  презрением  вы
относитесь ко всему миру. Почему?
   -  Начинается  психиатрия!-фыркнул  Тандем.-Оставайтесь  здесь,  отче,  и
прогуливайтесь по своей тропочке. А я отправлюсь взглянуть,  что  может  нам
предложить Кубейя.
   - Только не забывайте, что через четыре часа мы улетаем.
   - У меня есть часы,-сказал  Тандем  и,  засмеявшись,  добавил:-Они  будут
исполнять роль моей совести.
   - Часы могут отказать.
   - Как и совесть, отче.
   Продолжая посмеиваться. Тандем двинулся в путь. На  середине  подъема  он
остановился и обернулся. Отец Джон продолжал  стоять  на  месте,  глядя  ему
вслед-одинокая маленькая черная фигурка.  Должно  быть,  он  немного  сменил
положение, потому что луч солнца, упавший на  полукружие  белого  воротника,
ударил Тандему в глаза.  Прищурившись,  он  выругался,  закурил  сигарету  и
почувствовал себя куда лучше в облачке синеватого дыма. Чтобы расслабиться и
успокоиться, нет ничего лучше хорошей затяжки.


   О Тандеме можно было сказать, что  он  всю  жизнь  искал  паршивых  овец,
которых можно стричь. И стоит отметить, что находил без особого труда.
   С наблюдательной вышки на вершине высокого  дерева  перед  ним  открылась
соседняя долина. Там он и увидел  "паршивых  овец".  Они  водились  даже  на
Кубейе.
   У подножия  холма  двумя  концентрическими  кругами  располагалась  толпа
аборигенов, и ошибиться относительно цели их занятий было просто невозможно.
В малом, внутреннем, кругу все стояли на коленях,  внимательно  наблюдая  за
неким предметом в центре окружности. Все остальные сгрудились вокруг,  столь
же  пристально  наблюдая  за  предметом,  который  напоминал   флюгер.   Но,
естественно,  таковым  не  был.  Судя  по  поведению   собравшихся,   Тандем
догадывался о его предназначении. Сердце у него радостно подпрыгнуло. Ошибки
тут быть не могло. Запах азартной игры он чувствовал за милю. Эта  несколько
отличалась от ее земных разновидностей, но суть была той же самой.
   Он торопливо  спустился  с  дерева  и  стал  пробираться  меж  древесными
стволами  на  склоне  холма.  Глянув  на  часы,  он  убедился,  что  в   его
распоряжении еще три с половиной часа. К тому же вряд ли капитан  Роудс  мог
улететь без одного из пассажиров. А  Тандем  просто  обязан  ознакомиться  с
возможностями кубейянской игры. Он, конечно, не станет  участвовать  в  ней,
потому что не знает правил, да и местной валюты, которая дала бы  ему  право
участия, у него нет. Он просто понаблюдает за игрой и  двинется  в  обратный
путь.
   У Тандема гулко колотилось сердце, а ладони повлажнели. Ради этих  эмоций
он и жил-напряжение, неопределенность и, наконец, восторг. Все поставить  на
карту. Выиграть  или  проиграть.  Давайте  же,  кости,  катитесь,  принесите
папочке удачу!
   Он невольно усмехнулся. О чем он себе думает?  Ему  не  суждено  испытать
этих радостей. Вполне возможно, кубейянцев так потрясет появление землянина,
что игре придет конец. Хотя это вряд ли. Игроки полностью отдаются азарту. И
пока на кону  есть  деньги,  которые  можно  выиграть,  ничто,  кроме  разве
землетрясения или полиции, не способно оторвать их от игры.
   Не  обнаруживая  своего  присутствия,  Тандем  присмотрелся  к   игрокам.
Гуманоиды с  коричневой  кожей,  круглые  головы  покрыты  короткой  щетиной
жестких выгоревших волос, треугольные лица без следов  растительности,  если
не считать шести  хрящеватых  отростков  на  длинной  верхней  губе,  черные
одутловатые носы, напоминающие формой боксерскую перчатку,  черные  кожистые
губы, острые, как у плотоядных хищников, зубы и массивные подбородки. Вокруг
шеи у каждого топорщился гребень выгоревших волос.
   На всех были длинные черные рубашки и белые бриджи до колен. Шляпу  носил
лишь один из игроков. Этот туземец, похоже, был кем-то вроде хозяина  манежа
или, точнее, "крупье", как прикинул Тандем. Он был выше и стройнее остальных
и носил высокую, типа митры, шляпу с большим  зеленым  козырьком.  Он  стоял
неподвижно, разрешая споры относительно  ставок  и  давая  сигнал  к  началу
очередного  кона.  Именно  этот  "крупье",  понял  Тандем,  сможет   смирить
возбуждение толпы при виде новичка.
   Он перевел дыхание, набрал в грудь воздуха, привычно скривил губы и вышел
из-за кустов.
   Тандем не ошибался, предполагая, как кубейянцы  отнесутся  к  незнакомцу.
Те, что составляли внешний  круг,  оглянулись,  вытаращили  раз  и  навсегда
прищуренные глаза и насторожили острые, как у лис, уши. Но  убедившись,  что
пришелец не представляет опасности, вернулись к игре. То ли их культуре  был
присущ обычай изображать равнодушие, то ли  их  в  самом  деле  было  трудно
удивить. Но в любом случае Тандем решил воспользоваться выпавшей ему на долю
удачей.
   Он попытался осторожно протиснуться среди зрителей и  убедился,  что  они
охотно уступают дорогу. Чтобы оказаться в  первом  ряду,  много  времени  не
потребовалось.  Он  в  упор  уставился  на  "крупье",  который  ответил  ему
загадочным, но  явно  заинтересованным  взглядом,  после  чего  вскинул  над
головой обе руки, скрестив по два из четырех пальцев на каждой кисти. Толпа,
дружно повторив этот жест, ответила ему  хриплым  вскриком.  Затем  "крупье"
опустил руки, и  игра  продолжилась,  словно  землянин  присутствовал  здесь
всегда. Внимательно присмотревшись к ней в течение нескольких минут,  Тандем
пришел к убеждению, что понял ее суть, которая в принципе была не чем  иным,
как усовершенствованной версией земной "бутылочки".
   В центре внимания находилось шестифутовое изображение кубейянца. Раскинув
руки под прямым углом и сомкнув ноги, он лицом вниз вращался на штыре,  один
конец которого упирался ему  в  пупок,  а  второй  был  надежно  укреплен  в
массивной мраморной плите.
   Голова фигуры была выкрашена в белый цвет, ноги-в черный. Одна рука  была
красной, а другая зеленой. Все тело было серовато-стального цвета.
   Сердце Тандема быстро забилось. Фигура, судя по всему, платиновая.
   Он продолжал наблюдать за игрой. Игрок ухватился  за  руку  статуи  и  на
своем экзотическом языке затянул речитатив, интонации которого на  удивление
проходили на те моления, которые возносит игрок на Земле, прежде чем бросить
кости. Затем по сигналу "крупье" он  с  силой  раскрутил  статую.  Та  стала
вращаться на штыре, отбрасывая красные, зеленые, черные, белые и серебристые
отблески. Когда вращение замедлилось, игрок, затаив дыхание, сел на корточки
и в ожидании удачи протянул к ней руки, безмолвно взывая к  судьбе,  что  во
всей Галактике  выглядело  одинаково,  на  каком  бы  языке  ни  возносились
моления.
   А тем временем игроки и зрители делали ставки. Каждый имел при себе  одну
или несколько уменьшенных копий статуи. Пока  та  вращалась,  все  оживленно
жестикулировали, переговариваясь друг с другом, и подбрасывали свои фигурки,
заставляя их кувыркаться в воздухе. Тандем был уверен, что и они из платины.
   Вращение центральной  фигуры  прекратилось.  Зеленая  рука  указывала  на
одного из игроков. Толпа взревела. Многие, проталкиваясь вперед,  складывали
свои фигурки у ног счастливца. Тот  снова  толкнул  "вертушку",  как  Тандем
окрестил изображение.
   Теперь землянину предстояло проанализировать правила и ход игры. Итак, ты
берешь одну из  своих  маленьких  фигурок  и  кидаешь  в  воздух.  Если  она
втыкается головой  или  одной  из  конечностей  в  землю,  а  остановившаяся
"вертушка" указывает на тебя рукой или ногами того же цвета, тебе  достаются
все статуэтки, что легли по другую сторону или пришлись не тем цветом.
   Если же "вертушка" указывает на тебя, но твоя "ставка" воткнулась в землю
не тем цветом, ты остаешься при своих интересах и  получаешь  право  еще  на
одну попытку. Затем испытывает удачу следующий за тобой.
   Мысленно потерев руки, Тандем протянул соседу  часы  и  дал  понять,  что
хотел бы обменять  их  на  фигурку.  Увидев  величественный  кивок  "крупье"
наивный туземец согласился на обмен и, похоже, остался весьма доволен.
   Пока еще не выделяясь из толпы, Тандем сделал несколько ставок и выиграл.
Обзаведясь  фигурками,  он  смело  протолкался   во   внутренний   круг   и,
утвердившись  там,  спокойно  пустил  в  ход  свою  психокинетику,  заставив
"вертушку" замедлить вращение и остановиться в  нужном  месте  и  на  нужным
цвете. Он был  достаточно  умен,  чтобы  не  останавливать  ее  перед  собой
несколько раз подряд; большую часть своего стремительно растущего  богатства
он собрал за счет случайных ставок, находясь  в  толпе  зрителей.  Порой  он
проигрывал  сознательно,  порой  случайно.  Он  не  сомневался,  что  многие
аборигены  обладают   подсознательными   психокинетическими   способностями,
которые, стоит им сосредоточиться на каком-то цвете, могут  принести  удачу.
Тандем то и дело ощущал легкие энергетические  всплески,  но  не  мог  четко
определить их местонахождение. Они терялись в общей сумятице.
   Впрочем, это неважно. Туземцы не обладали его отточенным и  отшлифованным
талантом.
   Забыв обо всем, Тандем предался созерцанию толпы. Он  был  в  одиночестве
среди инопланетян и замечал, как те мрачнели,  когда  он  начинал  стабильно
выигрывать. Чтобы они успокоились, он был готов начать проигрывать  или  же,
если  это  не  поможет,  обратиться  в  бегство.  Только  он  никак  не  мог
сообразить, каким образом удастся  удрать,  таща  с  собой  столь  увесистый
выигрыш. Но не сомневался, что как-нибудь выкрутится.
   Но ничего из того, чего он с такой тревогой ждал, не  произошло.  Туземцы
перестали хищно щериться, и  в  их  налитых  кровью  глазах  появилось  даже
дружелюбное выражение. Когда он выигрывал,  его  по-приятельски  хлопали  по
спине. Кое-кто помогал  складывать  кучу  статуэток.  Тандем  поглядывал  на
играющих краем глаза, дабы никому из туземцев  не  пришло  в  голову  сунуть
часть его выигрыша под длинную черную ворсистую рубаху, напоминающую  земной
стихарь. Но никто не предпринимал таких попыток.
   День  тянулся  и  блестел  переливами  красного   и   зеленого,   белого,
серебряного и тускло-черного цветов. Постепенно груда фигурок у ног  Тандема
превратилась в небольшую горку.
   Сохраняя внешнее спокойствие, в глубине души он чувствовал восхитительное
опьянение. Но он был не настолько поглощен азартом, чтобы время  от  времени
не  посматривать  на  часы,  красовавшиеся  на  волосатой  кисти  одного  из
туземцев, которому он их сторговал.  И  неизменно  убеждался,  что  остается
время сыграть еще кон.
   При всей своей поглощенности игрой он успел заметить, что толпа  зрителей
растет. Игра походила на все азартные игры, где бы они ни происходили. Стоит
кому-то завестись, и каким-то тайным  психологическим  образом,  недоступным
для понимания, все  вокруг  впадают  в  это  же  состояние.  Туземцы  узкими
тропками пробирались в эту небольшую долину, протискивались  среди  зрителей
поближе к игрокам, громко болтали, свистели, аплодировали, издавая  странные
каркающие звуки, и от сгрудившихся под жарким солнцем потных  волосатых  тел
шли  густые  ароматы.  Блестели  щелочки  глаз   с   красноватыми   белками;
настороженно дергались остроконечные уши; топорщились гривы выгоревших волос
на  шеях;  длинные  красные  языки  с  зеленоватыми  утолщениями  на  концах
облизывали  тонкие  черные  губы;  то  и  дело  к  небу  характерным  жестом
вздымались руки с перекрещенными двумя из четырех пальцев.
   Тандем ни на что не обращал внимания. Он лишь слышал-и  обонял-толпу  как
нечто неизменное. Выигрывая, он был пр