едь не услышат же они оттуда...

    Три красивые головки склонились над книгой.

    - Там и картинки есть! - обрадовалась Йоко. - Ох...

    И покраснев так, что даже под белилами это стало  заметно,  быстро
перевернула страницу.

    - Тише,  тише...  -  одернула  ее  Акико.  -  Что  в  этом  такого
удивительного? Неужели ты в свои годы не знаешь этих вещей? Подвинь-ка
лучше лампу. Ничего не разобрать... Неужели  у  всех  врачей  -  такой
отвратительный почерк?

    Удивлению Норико не было предела -  обычно  дамы  читали  сборники
стихов и увлекательные романы, но разве врачам положено писать стихи и
романы? Она подобралась поближе, стараясь заглянуть в книгу.

    - "Пэнь-цзу сказал: если мужчина и впрямь хочет извлечь  для  себя
большую пользу, то лучше всего иметь дело с женщиной, невежественной в
любовном искусстве", - прочитала Акико, сразу переводя с китайского на
японский. - Продолжать?

    - Продолжай, - неуверенно отвечала юная супруга государя. - Пока в
этом нет ничего зазорного...

    - "Следует сближаться с девушками, цветом лица подобными  ребенку.
Если    девушка    старше     четырнадцати-пятнадцати     и     моложе
восемнадцати-девятнадцати лет, то она вся отдается мужчине  с  великой
для него пользой. Возраст женщины не должен  превышать  тридцати  лет.
Если же ей еще нет тридцати, но она уже рожала,  то  пользы  от  такой
женщины быть не может", - и Акико негромко рассмеялась.

    - Хорошо, что наши  мужчины  не  читают  таких  книг,  -  заметила
госпожа Кокидэн. - Если вдуматься, они и "Кокинсю" с "Манъесю" не  все
до конца дочитали...

    Акико перевернула несколько страниц.

    - Обычные мужские глупости, - объяснила она в ответ на  удивленный
взгляд Йоко. - Про то,  что  мужчине  нужно  иметь  как  можно  больше
женщин, и тогда он достигнет долголетия. Особенно забавно, когда этими
глупостями забивает себе голову мужчина,  которому  и  с  одной-то  не
управиться.

    Госпожа Кокидэн смутилась, а Йоко одобрительно закивала.

    - Ага,  вот  тут  уже  более  занятно!  -  обрадовалась  Акико.  -
"Укрепить можно не только мужскую силу ян, то же относится и к женской
силе инь. Си-ван-му обрела путь достижения  бессмертия,  укрепив  свою
силу инь. Каждый раз, когда она соединялась с мужчиной, тот немедленно
заболевал, но ее лицо оставалось гладким и лоснящимся и не нуждалось в
припудривании".

    - Что же она делала с ними? - удивилась Йоко.

    Акико глазами пробежала ряды иероглифов  и  с  огромном  удивлении
пожала плечами.

    - Или я не поняла чего-то важного, или этот  Тамба  Ясуери,  когда
переписывал китайские трактаты, понаделал ошибок! - воскликнула она, и
сразу же на нее зашикали. - Вот что делала Си-ван-му:  "Она  регулярно
питалась молоком и играла на пятиструнной цитре"!

    Воцарилось потрясенное молчание.

    - Выходит, мне нужно поить своих дам только молоком  и  заставлять
их играть на цитре? - неуверенно спросила госпожа Кокидэн. - Да кто он
такой, этот Тамба Ясуери, чтобы мне слушаться таких странных советов?

    - Он был знаменитым врачом, к тому же родом из Китая, -  объяснила
Акико. - Он собрал старинные китайские трактаты об  искусстве  брачных
покоев и свел их воедино. Ничего более достойного  об  этом  в  Хэйане
просто нет...

    - Ну и очень плохо...  -  прошептала  Йоко.  -  Нет  ли  там  чего
поумнее, чем молоко и пятиструнная цитра?

    - Есть кое-что странное, - просмотрев страницу, сообщила Акико.  -
Он пишет, что женщина должна, соединяясь с мужчиной, иметь спокойствие
в сердце и твердость в мыслях. И не расточать преждевременно свое семя
инь. Если же ее семя инь  иссякнет,  то  она  будет  чувствовать  себя
истощенной, а это способствует простуде...

    Женщины  переглянулись.  Положительно,  даосская  премудрость   не
укладывалась у нах в рассудке.

    Норико слушала и ушам не верила.  Один  голос  Фудзивара  Нарихира
бросал ее в дрожь, а Тамба Ясуери еще  проповедовал  о  спокойствии  и
твердости в самые  долгожданные  мгновения!  Стоило  тайком  проносить
подобные глупости во дворец  Кокидэн,  да  еще  в  корзине  с  нижними
платьями...

    * * *

    Как раз в это время Фудзивара Нарихира,  Минамото  Юкинари  и  еще
несколько молодых придворных уже миновали дворец Рэйкэйдэн и шли вдоль
галереи дворца Дзенэйдэн, рассуждая, чем бы еще себя развлечь.

    - Говорят, во  дворце  Кокидэн  появилась  новая  дама,  -  сказал
То-дзидзю,  он  же  -  Фудзивара-но  Каминобу,   дальний   родственник
Нарихира, такой же молодой, но уже достигший солидного  положения  при
дворе. - Надо бы послать ей стихи. Посмотрим, как ответит!

    - Уж не она ли, Нарихира-сама? - шепнул Юкинари старшему другу.

    - О три сокровища святого Будды! - воскликнул Нарихира. -  Если  я
преждевременно покину этот суетный мир, то лишь по твоей  милости!  Мы
уже написали письма всем дамам из дворца Гекася, из дворца Коредэн, из
дворца Токадэн и даже из дворца Сигэйся! Скоро мы начнем писать письма
служанкам, ткачихам из государевых мастерских и кухонным девчонкам!  Я
от всей души желаю тебе, чтобы ты нашел  свою  красавицу  в  ведомстве
дворцовых уборок с метлой в руке!

    - Но мы в двух шагах от дворца Кокидэн,  -  заметил  То-дзидзю.  -
Можно послать стихи кому-то из  знакомых  дам,  вызвать  их  на  обмен
посланиями и таким образом узнать про новенькую.

    - У них дни удаления, видишь,  и  ситоми  опущены...  -  Фудзивара
Нарихира пригляделся. - Однако  дамы,  уложив  госпожу  Кокидэн,  сами
спать не торопятся. Можно даже подслушать,  о  чем  они  там  толкуют.
Представляешь, как они смутятся, когда мы им завтра на это намекнем!

    - Тише! - и То-Дзидзю увлек приятелей за угол. - Что-то у них  там
случилось.

    А случилось то, что госпожа Акико обнаружила за  ширмой  Норико  и
рассердилась. Если бы хоть Норико догадалась притвориться  спящей!  Но
всеми сразу стало  ясно  -  она  слушала,  о  чем  беседуют  дамы  над
крамольной книгой. И за это была выставлена на галерею.

    - Раз уж ты все равно не спишь, то последи, чтобы никто из молодых
бездельников нас не побеспокоил, - велела Акико.

    Норико и уселась на холодном полу, подоткнув под себя полы  зимних
платьев и приготовившись к бессонной ночи.

    -  Служаночка!  -  обрадовался  самый   юный,   четырнадцатилетний
Минамото Митидзане, дальний родственник Юкинари. - И прехорошенькая!

    - Это же девчонка Норико, - презрительно заявил Юкинари.

    - Вот и замечательно. Сейчас она передаст дамам наше  послание,  -
сказал Нарихира. - Юкинари-сама, ты еще не раздумал?

    - Нет, конечно!

    Молодые  господа  подозвали  слугу,  который  нес  их   письменные
принадлежности и светильник.

    Минамото  Юкинари,  еще   не   очень   привычный   к   поэтическим
перестрелкам, посмотрел первым делом на Фудзивара Нарихира.

    - Не знаешь, с чего начать? - понял тот. - Погляди вокруг.  Видишь
- снежная гора еще не растаяла, того гляди, опять пойдет  снег.  Разве
это не печально?

    - Начинать переписку с печали? - усомнился То-дзидзю.  -  Прилично
ли?

    - Попробую так... - Юкинари,  щеголяя  красивым  почерком,  быстро
вывел  пять  строк,  похожих  на  свисающие  весенние  ветви,  еще  не
раскрывшие почек:

    Летящий пеной белый снег, О, нынче ты не падай, умоляю,  Ведь  нет
здесь никого, Кто рукава мои из белой ткани Сумел бы осушить.

    - Даже переписывать не надо! - обрадовался маленький Митидзане.

    - Отдай девушке, что сидит на галерее. Скажи - господин  Фудзивара
Нарихира и господин Минамото Юкинари  шлют  дамам,  которые  не  могут
заснуть в такую ночь, - приказал Нарихира слуге.

    Тот приказание исполнил.

    Норико растерялась.  Госпожа  приказала  ей  и  близко  никого  не
подпускать к покоям придворных  дам.  Но  Фудзивара  Нарихира  подарил
столько шелка изумительных весенних цветов! Да и могла ли она отказать
этому человеку? Человеку, измучившему ее ожиданием?

    Норико на коленях вползла в помещение.

    - Интимная близость на рассвете полезна для тела и удобна, - очень
тихо  читала  Акико.  -  В  это  время  семя  светлое,  а  польза   от
совокупления  продолжительна.  Если  будет  зачат  ребенок,  он  будет
богатым и знатным, проживет долгую жизнь.

    - Если мне удастся родить государю сына,  мой  отец  так  наградит
тебя, что все дамы умрут от зависти, - прошептала госпожа Кокидэн.

    - Постойте, постойте, - прервала ее Йоко, заметив служанку. -  Что
еще случилось?

    - Молодые господа  посылают...  -  прошептала  Норико,  протягивая
послание.

    - Этого еще не хватало!.. воскликнула Акико и  сразу  зажала  себе
рот.

    Больше всех испугалась юная супруга государя.

    - Какой ужас! Если они нас подслушали, я не переживу этого...

    - Успокойтесь, успокойтесь... - Акико повернулась  к  служанке.  -
Немедленно скажи этим  господам,  что  дамы  уже  легли  спать,  забыв
потушить лампу. И никакого ответа не будет. А то  они,  чего  доброго,
действительно  заглянут  сюда  и  увидят  госпожу  Кокидэн!  Если  это
случится... ох, лучше и не думать... Ступай!

    Норико выскользнула наружу.

    Зимой в императорских дворцах было лишь немногим  теплее,  чем  на
дворе, так что особого холода она не ощутила.

    - Дамы уже спят, ответа на письмо не будет, - сказала она слуге  и
вернула послание.

    - Вот уж это неправда! - рассердился Нарихира, когда ему  передали
ответ. - Не спят они вовсе, а чем-то занимаются.

    - Если  там  новенькая,  то  все  из-за  нее.  Скорее  всего,  она
растерялась, застеснялась, а остальные ради  нее  решили  притвориться
спящими, - сказал То-Дзидзю. - Нужно послать  письмо  еще  раз.  Пусть
служанка подождет!

    Услышав его слова, Норико замерла. Это был приказ.

    - То же самое письмо? - спросил Юкинари.  -  И  упрямо  добиваться
ответа?

    - Нет, пожалуй, - подумав, решил Нарихира. - Тебе не дали  ответа,
а это уже повод для жалоб. Женщины любят,  когда  мы  жалуется  на  их
жестокость. Тогда они сами себе кажутся невесть какими красавицами.

    Минамото Митидзане посмотрел на него с большим недоверием.

    - Как же  прикажешь  жаловаться?  -  Юкинари  взялся  за  кисть  и
вздохнул. - Никогда еще в жизни не жаловался!

    - Ну, во всяком случае, намекни на  то,  что  дамы  все-таки  тебе
ответят.

    - Давайте-ка, я напишу, а Юкинари-сан  перепишет  своей  рукой,  -
предложил То-дзидзю, довольно опытный по части очаровательных жалоб.

    И действительно написал:

    - Ведь правду говорят -  Как  горько  ожиданье  У  запертых  ворот
Зимою, ночью бесконечной, Пока откроют их тебе.

    - Замечательно! - одобрил Нарихира. - Вроде и жалоба,  однако  тон
уверенный... Перепиши-ка, Юкинари-сама.

    - Нет, - вдруг возразил Юкинари, - не то! Я скажу иначе!

    Он взял кисть и вывел строки:

    - Наверно, радость Мне принесет в сновиденье Встреча с  тобой!  Но
будет еще грустнее Тебя вспоминать наяву.

    - Это уж вовсе  некстати,  -  поморщился  Нарихира.  -  Так  пишут
женщине, которая уже была твоей возлюбленной.

    - Или женщине, о которой мечтаешь, - заметил То-Дзидзю. - Впрочем,
стихи все равно не годятся. Мы пишем дамам, а не одной даме.

    - Я пишу одной, - и Юкинари сделал знак  слуге.  -  Отнеси  и  без
ответа не возвращайся.

    - Кончится тем, что о твоем безумии  донесут  государю,  -  сказал
Нарихира. - Слыханное ли дело - искать по  всем  дворцам,  среди  всех
дам, женщину, о которой знаешь лишь то, что она не дописывает до конца
свои стихи! Учти, безумцу никто не даст даже шестого ранга, а в лучшем
случае его свяжут и наймут ему заклинателя злых духов.

    Получив второе послание, Норико совсем растерялась. Издали на  нее
смотрел Фудзивара Нарихира - ей пришлось опять вернуться в  помещение,
где госпожа Кокидэн и две ее  дамы  читали  тайком  книгу  знаменитого
врача Тамба Ясуери "Брачные покои".

    Если бы кто-то из старших дам  узнал,  что  юная  госпожа  Кокидэн
пытается разбирать китайские иероглифы, ей бы вежливо, но  непреклонно
сделали строгое внушение. Женское дело - японское  письмо  "хирагана",
которым пишут любовные послания и стихи.  Можно,  конечно,  выучить  и
сотню иероглифов - чтобы отличиться в игре, когда по  правой  половине
иероглифа угадывают левую. Нужно знать иероглифы "гэн", "то", "сэй"  и
еще несколько.  С  них  начинаются,  если  писать  по-китайски,  такие
знаменитые фамилии, как  Минамото,  Фудзивара,  Киевара...  Если  член
такой семьи имеет придворную должность, его более не по имени зовут, а
по звучанию иероглифа и должности. Так принято - эти иероглифы и  дамы
знают. Но не более того. Китайский язык - мужское дело.

    Бывали случаи,  когда  придворные  дамы  тайком  читали  китайских
поэтов - обидно, когда мужчины вовсю цитируют несравненного Бо Цзюй-и,
делать вид, будто понимаешь все тонкие  намеки.  Бывали...  Но  их  по
пальцам сосчитать можно было.

    Вот почему три заговорщицы так перепугались.

    В  ту  минуту,  когда  Норико  появилась  в  помещении,  они   уже
сговаривались продолжить чтение следующей  ночью  и  прятали  книгу  в
изголовье.

    - Вернула послание? - строго спросила Йоко.

    Норико молча поклонилась. Это злополучное письмо лежало у  нее  за
пазухой. А снаружи ждали ответа  молодые  господа  -  в  том  числе  и
Фудзивара Нарихира.

    -  Раскладывай  постель,   -   приказала   госпожа,   пока   Акико
сопровождала свою повелительницу в северные покои.

    Йоко прислушалась - лишь шорох одежд, никто  не  проснулся,  никто
никого не окликнул, хотя вокруг  ложа  госпожи,  огороженного  с  трех
сторон великолепными плотными ширмами, лежит дюжина дам,  а  по  углам
спят еще служанки.

    Тут появилась и госпожа кошка. Она подошла к огорченной  Норико  и
по старой дружбе потерлась мордочкой о  ее  руку.  Девушка  приласкала
милого зверька. Когда Акико вернулась и  обе  придворные  дамы  быстро
улеглись, Норико так и осталась сидеть у догорающей лампы с кошкой  на
руках. Нужно было что-то предпринять.

    Фудзивара Нарихира так надеялся на ее помощь!

    Но помочь не удалось - и теперь приходилось выкручиваться.

    Поразмыслив, Норика решила вскрыть письмо, как если  бы  дамы  его
читали, и повторить молодым господам прежний ответ - все уже засыпают,
никто ничего написать не захотел.

    Она развернула приятно шершавую  бумагу,  посмотрела  на  подобные
свисающим ветвям строки. Кошка тоже потянулась к письму.

    - Ну, посмотри, посмотри, - позволила ей Норико. - Может, хоть  ты
что-то поймешь?

    Кошка  повернула  изящную  пордрчку  и  посмотрела  мерцающими  от
жаровни бездонными глазами прямо в глаза Норико.

    И тут девушке показалось, будто она летит вниз с огромной  высоты,
так что в ушах стоит свист. Это было страшно  и  все  же  изумительно.
Дыхание захватило, кровь ударила в щеки и  в  губы.  Норико  в  испуге
зажмурилась.

    Это уже было с ней однажды - перед самым рассветом. То же  падение
в пропасть, постепенно угасающее и перерастающее в полет, тот же огонь
в лице и отсутствие иных телесных  ощущений.  И  страх,  граничащий  с
восторгом.

    Очевидно, в  этом  диковинном  состоянии  она  поднялась  тогда  с
постели и  вышла  на  свежий  воздух.  Норико  потом  никак  не  могла
вспомнить, зачем  ее  понесло  в  обход  уединенной  усадьбы,  по  еле
намеченной тропинке к пустому водоему.

    Ею владела тревога... Да, непонятная  и  сильная  тревога.  И  она
ощущала свою силу. Сила требовала какого-то  действия.  И  совершилось
что-то, чего она не могла понять. Как будто  внутри  зажегся  яростный
свет...

    Когда Норико опомнилась, уже светало. Девушка посмотрела вниз -  и
увидела на дне водоема окровавленнога  монаха,  того  самого,  который
отличил госпожу кошку от оборотня. Он лежал, раскинув руки и ноги, все
еще  сжимая  посох,  а  на  груди  у  него  вцепилась  зубами  в  кэса
отрубленная голова...

    Кэнске говорил потом, что ее визг было слышно в самом Хэйане.

    Девушка хотела рассказать все это монаху - человек, который  знает
толк в оборотнях, мог бы ей объяснить и странное утреннее событие.  Но
связанный монах мало  того,  что,  придя  в  себя,  молчал,  как  гора
Татияма, - он ночью и вовсе исчез вместе с веревками.

    Ощущение повторилось - и Норико обнаружила себя на  галерее  возле
закрытых ситоми. Она не знала, сколько времени прошло - небо было  все
еще темным.  Судя  по  тому,  что  молодые  господа  не  ушли,  Норико
отсутствовала не так уж долго.

    Она должна была отдать им ответ на письмо Минамото Юкинари...

    Слуга подошел к ней.

    - Ну, как? - спросил он. - Написали хоть  словечко?  Или  нам  всю
ночь тут мерзнуть?

    - Велели передать, что легли, - сказала Норико, - и пусть  господа
больше сегодня им не пишут. А ответ - вот...

    И она достала из-за пазухи послание Юкинари.

    - Иди спать и ты, - посоветовал ей слуга.

    Решительно не понимая,  зачем  она  вернула  Юкинари  его  письмо,
Норико вернулась в помещение придворных дам, за свою ширму, где обычно
спала.

    Там сидела госпожа кошка. Ее глаза светились в темноте холодным  и
опасным  желто-зеленым  светом.  Но,  когда  Норико  легла  и  получше
завернулась в  свои  зимние  платья,  кошка  прижалась  к  ее  щеке  и
промурлыкала что-то очень ласковое и приятное.

    А тем временем Юкинари развернул бумагу  и  обнаружил  на  обороте
своего письма танка, написанную изысканным стремительным почерком:

    Однажды во сне Любимого я увидала, И вот с той поры В  сновиденьях
непрочных опору Стала в жизни себе искать.

    - Это новенькая! -  воскликнул  Фудзивара  Нарихира,  через  плечо
заглянув в послание. - Никто из женщин во дворце Кокидэн так не пишет!

    - По-моему, это - она... -  прошептал  Юкинари.  -  Нарихира-сама,
кажется, я нашел ее...



    * * *





    Пока Минамото Юкинари  искал  по  всем  государевым  дворцам  свою
загадочную возлюбленную, Бэнкей и тэнгу тоже зря  времени  не  теряли.
Обогнав молодых господ на несколько часов, они прибыли в Хэйан, где  и
расстались, уговорившись о дальнейших действиях.

    - Вот что скверно, - объяснил монах положение дел  легкомысленному
тэнгу. - Этот проклятый господин Отомо живет в Хэйане со своим  жутким
семейством, и мы не знаем, где именно! Насколько я могу судить,  Хэйан
огромен. И если Рокуро-Куби вылетят на добычу,  оставив  тела  у  себя
дома, то они неуязвимы.

    - Тут ты прав, старый разбойник, - согласился  Остронос.  -  Разве
что выследить их и сидеть в засаде, пока в одну прекрасную ночь они не
полетят охотиться. А тогда повытаскивать  их  отвратительные  тела  во
двор и спровадить в выгребную яму. Но кто этим станет заниматься?

    - Заниматься этим некому, о чем я тебе и толкую, - сказал  Бэнкей.
- Но нет ли другого способа сладить с Рокуро-Куби?

    - Когда они в обычном человеческом облике, с ними,  скорее  всего,
можно  управиться  любым  оружием,  если  не  заморочат  тебе  голову.
Неуявимы они только в ночное время, когда мрак дает силу  нечисти.  Но
днем они, я полагаю, не  станут  крутиться  вокруг  дворца  Кокидэн  и
разыскивать  Норико.  Если  она  их  видела  -   значит,   пугать   ее
преждевременно им не следует. Они появятся ночью...

    - Я и сам знаю, что охранять  девушку  надо  ночью,  -  согласился
Бэнкей. - Я у тебя спрашиваю  -  нет  ли  другого  способа  уничтожить
Рокуро-Куби?

    - А вот с этим вопросом обращайся к отцу-настоятелю, - посоветовал
ехидный тэнгу. - Он тебя послал по этому Пути - он пусть и  просвещает
тебя! Может, ты все-таки неверно понял его распоряжение? Что, если над
девушкой  тяготеет  карма,  и  ей  непременно  нужно  быть   съеденной
Рокуро-Куби?

    - Отступить - нельзя - преследовать... - задумчиво произнес монах.
- Знаешь что? Давай сперва будем пресл