да с перепугу не могли выпутаться из своих роскошных  одеяний,  к
тому же Фудзивара Нарихира прицепил к  поясу  длинный  шлейф,  который
окончательно их стреножил.

    Слепая окровавленная голова пронеслась над  самым  полом  и  смела
волосами один из светильников. Юкинари смог только  сжаться  в  комок,
чтобы увернуться от оскаленного рта.

    -  Если  мы  останемся  в  темноте,  мы  пропадем!  Пробивайся   к
светильникам, старший кэрай! - приказал Бэнкей.

    - Я не могу бросить женщину! - отвечал Кэнске. Он  прижал  госпожу
Акико спиной к стене и отбивался, как мог, от головы погонщика быков.

    - Кошка!.. Хоть ты!.. - взмолился Бэнкей.  Он  не  мог  отойти  от
распростертой на  полу  Норико.  Он  мог  только  отбиваться  от  двух
налетающих голов, господина Отомо и его красавца-внука, пока  ослепшая
внучка с визгом носилась над самым полом.

    Кошка поняла - она погналась за слепой головой, прыгнула -  и,  не
рассчитав, вцепилась в длинные, метущие по полу волосы. Запутавшись  в
них, она поехала по полу, как если бы запрягла Рокуро-Куби в  открытую
повозку.

    И тут Норико открыла глаза.

    Несколько секунд она смотрела на побоище, приоткрыв  рот.  Девушка
перестала осознавать себя в уютных дамских покоях дворца Кокидэн  -  а
оказалась вдруг в каком-то бескрайнем зале,  где  летали  человеческие
головы и лилась кровь!

    Норико резко села, а потом и вскочила на ноги.

    - Стой! - крикнул  Бэнкей,  опасаясь,  чтобы  она  с  перепуга  не
кинулась, куда глаза глядят, как раз на ядовитые зубы  Рокуро-Куби.  -
Стой!

    - Ко мне, Норико! - позвал Кэнске. - Монах, если ты прикроешь нас,
я выведу женщин отсюда!

    - А эти две обезьяны?! - Бэнкей мотнул головой в  сторону  молодых
господ и треснул посохом по лбу господина Отоми. Обычная  человеческая
голова от такого удара могла и расколоться надвое, но  у  Рокуро-Куби,
очевидно, кости делались крепче камня. Старик только  взвыл,  грянулся
оземь и, взлетая вверх, чуть не вцепился зубами в подбородок Бэнкею.

    Надо  отдать  должное  Норико  -  выросшая  на   севере   девушка,
повидавшая и осаду усадьбы дикими варварами, и  перестрелки  в  горах,
сразу нашла себе в бою место. Она кинулась к светильникам -  и  успела
как  раз  вовремя,чтобы   наподдать   ногой   голову   красавца-юноши,
попытавшегося сбить и загасить огоньки. Но еще  один  из  светильников
потух.

    Юноша налетел еще раз - и Норико отбила ногой нацеленный  в  горло
Нарихира удар.

    - Факел! - вдруг сообразил Бэнкей. - Делайте факелы!

    Госпожа Акико стала  срывать  с  себя  богатое  одеяние,  подбитое
ватой, и сматывать его в ком. Норико тем временем бесстрашно погналась
за слепой головой.

    - Ты с ума сошла, девчонка! - завопил Кэнске. - Тебя укусят!

    - Не укусят! - отвечала Норико, схватив  кошку  и  отодрав  ее  от
Рокуро-Куби вместе с клочьями волос. - Мне господин велел смотреть  за
госпожой кошкой! Я и смотрю!

    Вдруг раздался резкий свист,  такой  пронзительный,  что  у  людей
заложило уши. Это был сигнал - все четыре Рокуро-Куби взмыли  вверх  и
зависли чуть ниже потолочных балок, образовав круг, лицами наружу.

    - Вы нас видели, вы должны  умереть,  вы  нас  видели,  вы  должны
умереть! - прорычал господин Отомо - и принялся повторять нараспев:  -
Вы нас видели, вы должны умереть!..

    Круг колыхнулся и завертелся наподобие  колеса,  сперва  медленно,
затем все быстрее, и совершенно невозможно стало  понять,  что  бубнят
себе под нос мчащиеся Рокуро-Куби.

    Бэнкей напряг слух  -  он  единственный  мог  разобрать,  что  там
твердят чудовища, потому что лишь ему дала силы  и  обострила  чувства
решетка Кудзи-Кири. Кэнске же, не особо вникая в  тайный  смысл  этого
жуткого хоровода, взял  у  госпожи  Акико  свернутое  в  ком  одеяние,
насадил его на перекладину и поджег от светильника.

    - Держите, - не глядя, сунул он факел  придворной  даме.  -  А  вы
вставайте, молодые господа. Неровен час, опять тут свалка  начнется...
Попробуем прорваться.

    Госпожа Акико взяла факел одной рукой, а другой притянула  к  себе
Норико. Девушка двумя руками еле удерживала разъяренную кошку.

    - Бегите! - вдруг не своим  голосом  закричал  Бэнкей.  Он  первым
понял, что творят там, под высоким потолком, эти обезумевшие от  тупой
злости Рокуро-Куби.

    Они  читали  опасные,  умножающие  во  много  раз  их  возможности
заклинания, которые  могли  подействовать  с  необычайной  силой  -  и
уложить самих заклинателей в долгий, столетний, ежели  не  более  сон.
Очевидно, господин Отомо рассчитывал справиться с людьми и  успеть  со
своим семейством домой, чтобы наутро их  всех  приняли  за  умерших  и
похоронили.

    Бэнкей  не  знал,  каким  образом  люди  становятся   Рокуро-Куби,
получают они определенный запас колдовской силы на  весь  срок  жизни,
или же всякий раз могут пополнять ее. Но заклинания такого  рода  были
ему известны.

    Четыре головы разлетелись  во  все  стороны  из  своего  безумного
хоровода и зависли в четырех углах зала. А затем с визгом кинулись  на
людей. Бэнкей только  успел  заметить,  что  их  зубы  превратились  в
тигриные клыки, а лица налились ужасающей синевой.

    Кэнске, не успев поднять молодых господ, отбил факелом две  головы
подряд, Бэнкей сразу же разбросал посохом две  другие  головы,  и  тут
стало ясно - чудовища вовсе не хотели на сей  раз  кусать  людей,  они
налетели, чтобы задуть огонь.

    Никогда еще Бэнкей не видел, чтобы из  человеческого  рта  исходил
ледяной ветер. Изящные дворцовые  светильники  погасли,  сделанный  на
скорую руку и не пропитанный ничем горючим факел - тоже. Люди остались
в темноте.

    Монаху давала остроту зрения девятиполосная решетка. Кошка  видела
в темноте, потому что она кошка.

    А  остальные  перестали   понимать,   куда   подевались   свирепые
Рокуро-Куби.

    Бэнкей увидел, что сражаться может только он  один.  Чудовища  уже
знали, что низко летать не  стоит  -  кошка  может  выцарапать  глаза.
Значит, они будут нападать только сверху.

    - Крути перекладину над головой, - приказал Бэнкей старшему кэраю.
- Пусть женщины прижмутся к тебе.

    Сам он уже высмотрел, где под самым потолком едва заметно светятся
четыре голубоватые точки.

    Раздался свист. Заклинания дали Рокуро-Куби неслыханную  скорость.
Вскрикнула госпожа Акико - неизвестно чья голова,  налетев,  вцепилась
ей в плечо.

    Но на даме было несколько плотных платьев,  складки  ткани  забили
Рокуро-Кубо зубастую пасть, да и Норико догадалась - отпустила  кошку,
и  та  располосовала  когтями  правую  половину  лица  чудовища.   Оно
выплюнуло ткань и взмыло под самый потолок, а кошка прыгнула  на  пол,
чтобы не улететь вместе с Рокуро-Куби.

    - Долго мы так не продержимся, - сказал Бэнкей. -  Хорошенький  же
Путь придумал мне отец-настоятель! Нужно  разбегаться  всем  в  разные
стороны - может, хоть кто-то успеет выскочить.

    - Никто ничего не успеет, - возразил Кэнске. - И  ничего  хорошего
из этого не выйдет, кроме клыков в затылке...

    Рокуро-Куби, тихо посовещавшись вверху,  изобрели  новую  тактику.
Они опять завели хоровод, опять ускорили его зо предела,  так,  что  в
четном мраке возникло светящееся кольцо, и это кольцо спустилось вниз,
окружив Бэнкея, Кэнске, Норико, Акико, молодых господ и кошку.

    - Они сожмут кольцо и вцепятся  в  нас  одновременно!  -  разгадав
замысел, крикнул Бэнкей. - Прорываемся! Хоть кто-нибудь спасется!

    Рокуро-Куби уже неслись вплотную к людям, волосы слепого  чудовища
задевали человеческие лица.

    И тут снаружи раздалось хлопанье огромных крыльев.

    Верхняя створка ситоми с треском оторвалась и в зал, как всегда  -
ногами вперед, влетел Остронос.

    На поясе, скрытом под жесткими  перьями,  у  него  висела  круглая
корзина.

    Не ожидавшие такого гостя Рокуро-Куби разлетелись кто куда.

    - Сюда, Бэнкей! - заорал тэнгу. - Вот то, что тебе нужно! Зеркало!

    - Направь сам! - сразу поняв, что такое приволок в корзине  тэнгу,
крикнул Бэнкей. - Я не могу...

    - И я не могу!.. - отцепляя привязанную к корзине крышку,  отвечал
Остронос. - Оно жжется... А пошел ты!..

    Это уже относилось к голове красавца-юноши, спикировавшей на Тэнгу
из-под самых потолочных балок. Остронос рубанул голову крылом  поперек
лица и, судя по крику, перебил ей нос.

    - Тряпки!.. - завопил Бэнкей. - Здесь же полно тряпок!

    И тут Фудзивара Нарихира  пережил  величайшее  в  жизни  унижение.
Тэнгу без всякого почтения сорвал с него тщательно уложенный красивыми
складками, а теперь скомканный шлейф, выдернул ткань из-под Юкинари и,
замотав себе то ли руку, а то ли крыло, выхватил из корзины  небольшой
сверкающий диск.

    Нарядная ткань задымилась.

    Подняв диск над головой, Остронос нацелил его  на  красавца-юношу.
Тот как раз набирал скорость для новой атаки -  и,  налетев  на  поток
яростного света, исходящий от полированной поверхности, рухнул на пол,
заскакал огромным полыхающим мячом, воя и плюясь, пока не шлепнулся  в
последний раз и застыл, как каменный, выпучив глаза  и  вывалив  синий
язык. Нежные огоньки вспыхивали на его лице и гасли,  оставляя  черный
уголь.

    - Сюда! - махнул рукой Бэнкей. - Старик!

    Зеркало в руке тэнгу полыхнуло, голова старика покатилась по полу,
как от сильного удара,  и  пока  он  вопил,  сгорая  от  прикосновения
волшебного  луча,  Остронос  завертел  головой  в  поисках  следующего
Рокуро-Куби...

    - Нет! Не сюда! - закричал Бэнкей, прикрывая собой кошку.

    - Я нечаянно! - с и этими словами  Остронос  поймал  лучом  слепую
красавицу. Огненным помелом она  понеслась  по  залу  -  и,  влетев  в
случайно забытые ширмы, подожгла их.

    Дольше всех уворачивался погонщик быков, он пытался скрыться среди
потолочных балок, но тэнгу  взлетел  повыше  -  и  страшная  голова  с
громким  стуком  рухнула  на  пол.   Еще   мгновение   -   она   стала
угольно-черным шаром.

    Все было кончено - четыре Рокуро-Куби лежали на полу  бездыханные,
обуглившиеся. Оставалось только позвать слуг,  чтобы  они  вымели  эту
мерзость и окурили оскверненный зал благовониями.

    Но вместо слуг дворец окружали совсем уж ненужные  сейчас  люди  -
дворцовая   стража,   привлеченная   странным   шумом   и   взвизгами,
доносящимися  из,  казалось  бы,  безлюдного  строения.  А  когда   за
решетчатыми ситоми заиграли огненные сполохи, стража поняла, что  пора
вмешаться. И Кэнске первым услышал выкрикиваемые команды.

    - Удирать надо, - совсем по-простому обратился он к госпоже Акико,
во все глаза смотревшей на Остроноса. Но хитрый тэнгу движением  крыла
сверху вниз уже свел  с  лица  багрянец,  убрал  здоровенный  клюв.  И
придворная дама не могла понять, что ей померещилось с перепугу, а что
было на самом деле.

    - Господин Нарихира! - воскликнула наконец она. - Вставайте скорее
и выведите нас отсюда, пока не ворвались люди  с  водой!  Вовсе  ни  к
чему, чтобы нас тут обнаружили!

    - Сгореть заживо нам тоже ни к чему,  -  с  этими  словами  Бэнкей
подошел к молодым господам, примерился - и, взяв  за  шиворот  того  и
другого, резко  поднял  обоих  на  ноги.  -  Пошли.  Ведите,  господин
Фудзивара. Вы этот дворец лучше знаете.

    Аристократ яростно глянул на монаха - но выбирать не приходилось.

    -  За  мной,  -  скомандовал  Фудзивара  Нарихира,   высвободился,
подхватил длинные, метущие по полу штанины и  побежал  в  темноту  так
резво, как и положено бегать в восемнадцать лет.

    На Норико он даже не оглянулся.

    Юкинари последовал за ним.

    - Давай руку! - приказал Кэнске девушке. - И  вы,  госпожа,  тоже.
Как бы вам не споткнуться.

    - Я сперва госпожу кошку поймаю! - заявила девушка, увернулась  от
цепкой руки Кэнске и выбежала на середину зала, освещенного  пылающими
ширмами.

    - Да нет нигде твоей госпожи кошки! - воскликнул Кэнске. -  Сейчас
вот отлуплю!.. Как мать не лупила!..

    - Госпожа кошка давно в безопасности, - сказал Бэнкей. -  Если  бы
ей что-то угрожало - думаешь, я бы ушел отсюда?

    И Норико, скрепя сердце, позволила Кэнске взять  себя  за  руку  и
увести.

    - Я найду  тебя,  -  пообещал  Остронос,  взяв  замотанным  крылом
зеркало  и  уложив  его  обратно  в  корзину.  -  Уноси  ноги,  старый
разбойник! И скажи спасибо,  что  Белый  Тигр  не  изменил  имя  и  не
отправился погулять куда-нибудь на Окинаву! А то бы  я  его  до-о-олго
искал!

    С тем тэнгу и покинул зал через окно.

    Последним из дворца Дзидзюдэн уходил Бэнкей.

    * * *

    Живущие во дворце Кокидэн  дамы  не  придали  значения  осторожным
шагам  на  галерее.  Госпожа  Акико  и  Норико  через   пустые   покои
проскользнули в свои помещения. Но спать им в эту ночь не пришлось.

    Норико устроилась в своем  закутке  за  ширмой,  а  госпожу  Акико
позвал сквозь ситоми  знакомый  голос.  Раньше  Норико  бы  замерла  и
вслушивалась в каждое слово, а теперь, теперь...  Обиду  она  ощутила,
услышав этот голос, запоздалую обиду - и ничего больше.

    Госпожа Акико выбралась на галерею и  некоторое  время  совещалась
там с Фудзивара Нарихира.

    Молодой аристократ был обеспокоен  -  не  пошли  бы  слухи  о  его
участии в ночном переполохе. Да и Акико такая слава была бы ни к чему.

    Конечно, Юкинари первым делом приказал старшему кэраю молчать.  Но
одно дело - слуга, другое  -  служанка.  И  к  тому  же,  единственный
мужчина, чьего приказа Норико действительно бы послушалась, был старый
господин Минамото. И решено было подействовать на юную служанку добрым
словом.

    - Я хотела обратиться к тебе  с  просьбой,  -  несколько  смущенно
сказала госпожа Акико, пробравшись за  ширму  к  девушке.  -  Если  ты
выполнишь эту просьбу, то есть, если ты ее  честно  выполнишь...  Тебе
сделают богатые подарки.

    Девушка молчала. Ей сейчас было не до подарков.

    -  Никому  не  говори  о  том,  что  произошло  ночью  во   дворце
Дзидзюдэн... - прошептала придворная дама. - Об  этом  просит  тебя  и
твой молодой господин Минамото Юкинари. И господин Фудзивара  Нарихира
тоже об этом просит.

    Норико вздохнула. Ей казалось, что господин Нарихира мог бы как-то
иначе выразить свою признательность.  Но  если  он  вспомнил  о  своей
спасительнице  лишь  для  того,  чтобы  попросить  ее  о  молчании  да
предложить подарки...

    - Отпустите меня домой, - прошептала Норико. Хотя с такой просьбой
ей бы следовало обращаться к госпоже Гэн-но-тюро.

    - Тебе не нравится в государевом дворце?  -  удивилась  придворная
дама. - Разве тут скучно живется?

    Девушка промолчала.

    - Ты неудачно приехала, у госпожи Кокидэн  были  Дни  удаления  от
скверны. Но подожди немного - тут начнется веселая жизнь! -  пообещала
госпожа Акико. - И ты тоже заживешь неплохо. Если только  дашь  слово,
что будешь обо всем молчать.

    Девушка лишь ниже опустила голову, так  что  густая  челка  совсем
завесила ее лицо.

    Придворной даме стало любопытно - чем это  деревенской  девушке  с
дикого севера не полюбился  государев  дворец.  Конечно,  для  простой
служанки он не так притягателен, как для девицы из хорошей семьи, да и
чем дальше Норико от Хэйана - тем  больше  надежды,  что  тайна  будет
соблюдена.  И  все  же  Акико  решила  довести  соблазн  до  конца   и
посмотреть, что из этого получится.

    - Я могу удочерить тебя, - подумав, сказала она. - Это  совсем  не
так уж плохо - стать моей приемной дочерью. Ты попадешь в хороший род.
Будешь уже не просто дворцовой служанкой, а дамой! Дамам очень  весело
живется. Была ли ты когда-нибудь на  поэтическом  турнире,  в  котором
участвуют лучшие из лучших? Знала ли ты, как содрогается  душа,  когда
звучат стихи, а сам  государь  сравнивает  их  и  называет  победившее
стихотворение? Видела ли ты состязания наших стрелков из лука? Слышала
ли ты настоящую музыку - когда флейту берет в руки сам  государь?  Или
его учитель - военный министр Такадо?

    Норико  помотала  головой,  и  видно  было,  что  музыка,  даже  в
государевом исполнении, ее не прельщает.

    - А можешь  ты  вообразить  зал  во  дворце  Дзекедэн,  когда  там
проводят состязания цикад и  сверчков?  -  спросила  госпожа  Акико  и
искренне обрадовалась, увидев интерес в черных глазах девушки. -  Ряды
прелестных столиков, а на них маленькие бамбуковые клетки,  в  которых
стрекочут эти милые создания? Или же состязания редких вееров? Молодые
придворные привозят неведомо откуда  старинные  планочки  для  вееров,
заказывают мастерам новую роспись, а то еще  и  добывают  из  бабкиных
шкатулок подлинные сокровища!

    Но такие утонченные радости тоже оказались чужды сердцу Норико.

    - Если ты не привыкла целыми днями находиться в  помещении,  то  и
это не беда! - госпоже Акико показалось, что она поняла,  чем  девушке
не полюбился дворец. - Летом под черепичной крышей становится жарко, и
мы целые дни проводим на вольном воздухе. Мы даже ночью спим  в  саду!
Представляешь, как это забавно?  Нас  там  свободно  навещают  молодые
люди... без всяких бамбуковых штор и церемониальных занавесов...


    Норико только вздохнула.

    - Если ты будешь моей приемной дочерью,  то  сможешь  тогда  стать
женой любого из наших молодых господ! - сообразив наконец,  чем  могут
быть  заняты  мысли  четырнадцатилетней  девушки,  предложила  госпожа
Акико. - Конечно, не  госпожой  из  северных  покоев,  но  все-таки...
Бывали случаи, когда  дочь  простолюдина  рожала  наследника  знатному
сановнику, а тогда...

    Но и это заманчивое предложение только опечалило девушку.  Госпожа
Акико попросту не знала, что еще несколько дней  назад  та  мечтала  о
молодом господине...

    - Я хочу домой, - прошептала Норико.

    - На север?

    - Да, госпожа.

    - И почему  же  ты  так  хочешь  жить  на  этом  диком,  холодном,
варварском севере, когда у тебя есть возможность остаться в прекрасном
Хэйане? - удивилась придворная дама. -  Там  что  ни  день  -  варвары
нападают на усадьбы. Мне госпожа Йоко такое рассказывала...

    - Я хочу выйти замуж, - твердо отвечала Норико.

    - За кого? - удивилась Акико.

    - За мужчину...

    И девушка с  тоской  посмотрела  в  окно  -  там  над  прекрасными
кровлями государевых дворцов уже светлело небо.

    Придворная дама была далеко не глупа. Больше вопросов она задавать
не стала.



    * * *





    Медленно  катилась  небогато  убранная   повозка,   сопровождаемая
четырьмя кэраями, Кэнске и Бэнкеем. В повозке  ехала  Норико  и  везла
свое неожиданное  богатство  -  свертки  шелка,  изумительной  красоты
циновки и посуду, ларчики с нарядными расписными гребнями  и  золотыми
шпильками для волос. Все это  ей  подарили  госпожа  Акико,  Фудзивара
Нарихира и Минамото Юкинари.

    Норико возвращалась домой, на север.

    Уезжая, она очень беспокоилась о госпоже кошке - и монах  объяснил
ей наконец,  что  именно  благодаря  трехцветному  пушистому  оборотню
Рокуро-Куби чуть не погубили саму Норико.  Девушка  изумилась,  но  не
испугалась. Во всяком случае,  теперь  она  понимала,  что  за  чудеса
творились с ней в заброшенной усадьбе и во дворце Кокидэн. Она  только
спросила - не пойдет ли вмешательство оборотня во вред здоровью. Монах
посоветовал ей, добравшись до дома,  показаться  хорошему  заклинателю
злых духов, и она вроде бы успокоилась.

    Бэнкей шагал рядом с невысоким коньком, на котором ехал Кэнске,  и
вел с кэраем очень приятный для обоих разговор о засадах и нападениях,
отступлениях и долгих ночных переходах, о колчанах из вишневого дерева
и тисовых луках, о стрелах из бамбука  и  стоячих  щитах...  Монаху  и
старшему кэраю было что вспомнить.

    Но о побоище во дворце Дзидзюдэн они молчали.

    Только один раз оба одновременно вспомнили о нем  -