губами.
     - Эта бурда, которой торгует Торрелли, с  каждым  днем  становится
все хуже, - сказал он. - Она и всегда была свиным пойлом, но теперь уже
до того дошло, что даже Чарли Марш не станет ее пить.
     Тут все почувствовали, что отчасти свели счеты с Торрелли.
     - Пожалуй, - сказал Дэнни,- если Торрелли не образумится, мы будем
покупать вино у кого-нибудь другого.

ГЛАВА Х
 О том, как друзья утешали капрала, а взамен получили урок родительской
                                 этики

     Хесус Мария Коркоран был всегда исполнен человеколюбия.  Страдания
он  стремился  облегчать,  печаль  он  старался  смягчить,  радость  он
разделял. Никто никогда не видел Хесуса Марию  суровым  или  удрученным
своими заботами.  Сердце  его  было  в  распоряжении  любого  человека,
которому оно могло понадобиться. Его  силы  и  его  ум  всегда  были  к
услугам тех, у кого их было меньше, чем у Хесуса Марии.
     Это он четыре миля нес Хосе де ла Нариса, когда Хосс сломал  ногу.
Когда миссис Палочико потеряла свою любимую козу и могла  остаться  без
молока и сыра, это Хесус Мария искал козу,  нашел  ее  у  Большого  Джо
Португальца, остановил занесенный нож убийцы и  заставил  Большого  Джо
вернуть ее хозяйке. И это Хесус Мария как-то  вытащил  Чарли  Марша  из
канавы, где тот лежал в собственных нечистотах, - подвиг, для свершения
которого требовалось не только доброе сердце, но и крепкий желудок.
     Но Хесус Мария умел не только творить добро, он был  также  одарен
способностью оказываться  под  рукой,  когда  требовалось  творить  это
добро.
     И о нем шла такая слава, что Пилон однажды заметил:
     - Если бы наш Хесус Мария стал священником, у Монтерея появился бы
в календаре собственный святой, уж вы мне поверьте.
     Из какого-то бездонного кармана своей души Хесус  Мария  неустанно
черпал доброту, но от этого ее не становилось меньше.
     Хесус  Мария  имел  обыкновение  ходить  каждый  день   к   почте,
во-первых,  потому,  что  там  он  встречал  очень  много  знакомых,  а
во-вторых, потому, что на этом ветреном углу он мог любоваться  ножками
множества девушек. Не следует полагать, что в этом его  увлечении  было
хоть что-нибудь пошлое или низменное. Ведь не бросаем же  мы  подобного
упрека тем, кто  посещает  музеи  или  концерты.  Хесусу  Марии  просто
нравилось смотреть на женские ножки.
     Однажды, когда он уже два часа напрасно простоял, прислонившись  к
стене почты, он увидел грустное зрелище.
     Полицейский вел по тротуару юношу  лет  шестнадцати-семнадцати,  а
юношанес крохотного младенца, завернутого в лоскут серого одеяла.
     Полицейский говорил:
     - Ну и что ж, что я тебя не понимаю. Сидеть в канаве весь день  не
положено. Мы о тебе все узнаем.
     А юноша отвечал по-испански с каким-то необычным акцентом:
     -  Но,  сеньор,  я  ничего  плохого  не  сделал.  Почему  вы  меня
арестовали?
     Тут полицейский заметил Хесуса Марию.
     - Эй, пайсано! - окликнул он его. - Что бормочет этот парень?
     Хесус Мария отошел от стенки и обратился к юноше:
     - Чем я могу вам служить?
     Юноша обрадованно разразился потоком слов:
     - Я приехал сюда искать работы. Мне в Мексике говорили, что  здесь
есть работа, а ее вовсе нет. Я сидел и отдыхал, а этот человек  подошел
и забрал меня.
     Хесус Мария кивнул и повернулся к полицейскому.
     - Этот малыш совершил какое-нибудь преступление?
     - Нет, но он часа три просидел на краю канавы на улице Альварадо.
     - Это мой друг, - сказал Хесус Мария. - Я позабочусь о нем.
     - Ладно, только пусть он больше не сидит по канавам.
     Хесус Мария и его новый друг стали подниматься на холм.
     - Я отведу вас в дом, где я живу. Там вам дадут поесть. А что  это
за младенец?
     - Это мой сын, - ответил юноша. - Я  капрал,  а  он  мой  сын.  Он
сейчас болен, но когда он вырастет, он будет генералом.
     - А чем он болен, сеньор капрал?
     - Не знаю. Он просто  болен,  и  все.  -  С  этими  словами  юноша
приоткрыл личико младенца,  который  и  в  самом  деле  выглядел  очень
больным.
     Хесус Мария проникся к нему еще большим сочувствием:
     - Дом, в котором я живу, принадлежит моему другу Дэнни, и он очень
хороший человек, сеньор капрал. Он всегда рад помочь тому, кто попал  в
беду. Послушайте, мы пойдем туда, и Дэнни приютит вас.  У  моей  доброй
знакомой миссис Палочико есть  коза.  Мы  попросим  у  нее  молока  для
маленького.
     На лице капрала впервые появилась улыбка.
     - Хорошо иметь друзей, - сказал он. -  В  Торреоне  у  меня  много
друзей, которые огласились бы стать нищими, лишь бы помочь мне. - Он не
утерпел, чтобы не похвастаться. - У меня есть богатые друзья,  но  они,
конечно, не знают о моей беде.
     Хесус Мария распахнул калитку, и они вошли во двор.
     Дании, Пабло и  Большой  Джо  сидели  в  большой  комнате,  ожидая
ежедневного чуда  ниспослания  ужина.  Хесус  Мария  втолкнул  юношу  в
комнату.
     - Вот молодой солдат. Он капрал, - объяснил он.  У  него  с  собой
младенец, и младенец этот очень болен. Его  друзья  вскочили  на  ноги.
Капрал откинул край серого одеяла с лица младенца.
     - Он и правда болен, - сказал Дэнни.- Надо бы послать за доктором.
Но солдат покачал головой: - Не нужно докторов. Я  не  люблю  докторов.
Маленький не плачет и почти ничего не ест. Может, когда он отдохнет, он
поправится. Тут в дом вошел Пилон и внимательно оглядел ребенка.
     - Этот младенец болен, - сказал он.
     Пилон немедленно принялся отдавать распоряжения. Хесуса  Марию  он
послал к миссис Палочико занять козьего молока; Большому  Джо  и  Пабло
было приказано раздобыть ящик из-под яблок и устлать его сухой  травой,
а на нее положить овчинную куртку. Дэнни предложил свою кровать, но она
была отвергнута. Капрал стоял в большой комнате и  улыбался,  глядя  на
этих добрых людей. В конце концов младенец был уложен в ящик, но глазки
его оставались тусклыми, и он не стал пить молока.
     Пришел Пират с сумкой, полной  макрели.  Друзья  изжарили  рыбу  и
поужинали. Но малыш не стал есть даже макрель. То и дело один из друзей
вскакивал и бежал посмотреть на него. Поужинав, все уселись возле печки
и приготовились провести вечер в спокойной беседе.
     Капрал продолжал молчать и ничего не сообщал о  себе.  Друзей  это
немного обидело, но они знали, что он им все расскажет  в  свое  время.
Пилон, для которого всякое знание было словно скрытое в  земле  золото,
попробовал пробить пару шурфов в сдержанности капрала.
     - Не так-то часто случается увидеть молодого солдата с  младенцем,
- деликатно намекнул он.
     Капрал гордо улыбнулся.
     Пабло добавил:
     - Этот младенец, наверное,  был  найден  в  саду  любви.  А  такие
младенцы - самые лучшие, потому что в этом саду не  может  быть  ничего
плохого.
     - Мы тоже были солдатами, - сообщил Дэнни.- Когда  мы  умрем,  нас
повезут на кладбище на пушечном лафете и над нашей могилой  дадут  залп
из винтовок.
     Они умолкли, ожидая, поймет ли капрал, зачем все это было сказано.
Капрал с уважением посмотрел на них.
     - Вы были добры ко мне, - сказал он. - Вы были добры и  заботливы,
как были бы добры и заботливы мои друзья в Торреоне. Это мой сын и  сын
моей жены.
     - А где твоя жена? - спросил Пабло.
     Улыбка исчезла с лица капрала.
     -Она в Мексике, - сказал он, но тут же снова оживился. - Я говорил
с одним человеком, и он сказал мне очень интересную  вещь.  Он  сказал,
что мы можем вырастить из младенцев кого захотим. Он сказал:  "Повторяй
младенцу почаще, кем ты хочешь, чтобы он стал, и когда он вырастет, так
и будет". И вот я все время повторяю моему сыну: "Ты будешь генералом".
Как вы думаете, станет он генералом?
     Друзья вежливо кивнули.
     - Может быть, - сказал Пилон. - Правда, я про  такое  средство  не
слыхал.
     - Я повторяю двадцать раз в день: "Мануэль, ты станешь  генералом.
У тебя будут большие эполеты и шарф. У тебя  будет  золотая  сабля.  Ты
будешь ездить на красивом коне.  Какая  у  тебя  будет  хорошая  жизнь,
Мануэль!" Этот человек сказал, что он наверняка станет генералом,  если
я буду так говорить.
     Дэнни встал и подошел к ящику из-под яблок.
     - Ты будешь генералом, - сказал он младенцу. - Когда ты вырастешь,
ты будешь великим генералом.
     Остальные столпились вокруг и смотрели, не  возымело  ли  уже  это
заклинание какоголибо действия.
     Пират прошептал:
     - Ты будешь генералом, - и стал  раздумывать,  не  подействует  ли
такой метод на собаку.
     - Маленький очень болен, - сказал Дэнни.- Надо следить, чтобы  ему
было тепло.
     Они снова уселись.
     - Твоя жена в Мексике...- подсказал Пилон.
     Капрал  нахмурился  и  немного  подумал;  потом  он   ослепительно
улыбнулся:
     - Я расскажу вам. Таких вещей чужим людям не рассказывают,  но  вы
мои друзья. Я был солдатом в Чиуауа, и я очень старался: всегда  чистил
свою одежду и хорошо  смазывал  винтовку,  так  что  меня  произвели  в
капралы. И тогда я женился на красивой девушке. Не  знаю,  может  быть,
она пошла за меня только из-за моих нашивок. Но она была очень красивая
и совсем молодая. Глаза у нее были большие,  зубы  ровные  и  белые,  а
волосы длинные и блестящие. И скоро у нас родился вот этот сын.
     - Это хорошо, - сказал Дэнни.- Я хотел бы быть на твоем месте. Что
может быть лучше младенца?
     - Да, - сказал капрал. - Я очень обрадовался.  А  потом  мы  пошли
крестить его, и  я  надел  шарф,  хотя  в  уставе  об  этом  ничего  не
говорится. А когда мы вышли  из  церкви,  мою  жену  увидел  капитан  с
эполетами и серебряной  саблей. И скоро моя жена ушла от меня. Тогда  я
пошел к капитану и сказал: "Отдайте мне мою жену", а он сказал: "Видно,
тебе жизнь не дорога, что ты осмеливаешься так разговаривать  со  своим
начальником". -  Капрал  протянул  вперед  ладони  и  пожал  плечами  в
бессильной покорности судьбе.
     - Подлый вор! - крикнул Хесус Мария.
     - Ты собрал своих друзей. Ты убил этого  капитана,  -  с  надеждой
подсказал Пабло.
     Капрал смутился.
     - Нет. Ничего нельзя было сделать. В тот же вечер кто-то выстрелил
в меня через окно. А на другой  день  пушка  выстрелила  по  ошибке,  и
снаряд пролетел так близко, что ветер сбил меня с ног. Поэтому  я  ушел
оттуда и взял маленького с собой.
     Лица друзей исказились от гнева, в глазах их горела ярость.  Пират
в своем углу злобно заворчал, а его собаки принялись рычать.
     - Почему нас там не было! - вскричал  Пилон.  -  Мы  заставили  бы
этого капитана пожалеть, что он родился. Один  священник  причинил  зло
моему деду, и дед привязал его голым в  загоне  и  пустил  туда  бычка.
Многое можно придумать!
     - Я был всего только капралом, -  сказал  юноша.  -  Мне  пришлось
бежать. - На его глаза навернулись слезы стыда. - Капралу негде  искать
защиты, если его  невзлюбил  капитан,  поэтому  я  убежал  с  маленьким
Мануэлем. Во Фриско я повстречал этого мудрого человека,  и  он  сказал
мне, что я смогу сделать из Мануэля кого хочу. Я каждый день говорю ему
двадцать раз. "Ты будешь генералом. У  тебя  будут  эполеты  и  золотая
сабля".
     Перед такой трагедией приключения Корнелии Руис казались  скучными
и  пустыми.  Разумеется,  в  подобном  случае  настоящим   друзьям   не
полагалось бы сидеть сложа руки. Но все это произошло так  далеко,  что
ничего нельзя было предпринять. Они с восхищением смотрели на  капрала:
такой молодой, а столько уже пережил!
     - Хотел бы я, - мрачно произнес Дэнни, - чтобы мы сейчас оказались
в Торреоне. Пилон придумал бы для нас какой-нибудь план. Жаль,  что  мы
не можем поехать туда.
     Большой Джо Португалец не задремал ни разу за весь  вечер  -  даже
его потряс рассказ капрала. Теперь он подошел  к  ящику  и  заглянул  в
него.
     -  Ты  будешь  генералом,  -  начал  он  и  вдруг  воскликнул:   -
Поглядите-ка, что это с ним?
     Его друзья  столпились  вокруг  ящика.  Маленькое  тельце  сводила
судорога. Ножки  дернулись  и  согнулись.  Ручонки  беспомощно  хватали
воздух, а потом ребенок весь скорчился и забился.
     - Доктора! - крикнул Дэнни.- Надо позвать доктора.
     Но и он сам,  и  все  остальные  знали,  что  доктор  не  поможет.
Приближающаяся смерть облечена в плащ, который каждый узнает  сразу.  И
пока они смотрели, маленькое тельце застыло  и  перестало  бороться  за
жизнь. Ротик раскрылся, и ребенок умер.  Дэнни  сострадательно  прикрыл
ящик лоскутом одеяла. Капрал стоял, выпрямившись во весь рост, и глядел
прямо перед собой - он был словно оглушен и  не  мог  ни  говорить,  ни
думать.
     Хесус Мария положил руку ему на плечо и подвел его к столу.
     - Ты еще такой молодой, - сказал он. -  У  тебя  будет  еще  много
детей.
     Капрал застонал.
     - Он умер. Он никогда не станет генералом с шарфом и саблей.
     У друзей в глазах  стояли  слезы,  собаки  в  своем  углу  жалобно
скулили. Пират уткнул свою большую голову в мех Сеньора Алека Томпсона.
     Пилон заговорил мягко, словно благословляя;
     - Теперь ты сам  должен  будешь  убить  капитана.  Мы  чтим  столь
благородный план мести; но он не удался, и ты должен  будешь  отомстить
сам, а мы поможем тебе, если это будет в наших силах.
     Капрал поглядел на него безжизненным взглядом.
     - Отомстить? - спросил он. - Убить капитана? О чем ты говоришь?
     - Но ведь твой план было нетрудно разгадать,  -  сказал  Пилон.  -
Твой сын вырастет и станет генералом, а потом найдет капитана  и  убьет
его медленной смертью. Это был хороший план. Долгое ожидание, а потом -
удар. Мы, твои друзья, чтим тебя за такой план.
     Капрал с недоумением смотрел на Пилона.
     - О чем ты говоришь? - спросил он. -  Что  я  могу  сделать  этому
капитану? Ведь он капитан.
     Все были удивлены.
     Пилон воскликнул:
     - Так зачем же ты хотел сделать из младенца генерала? Что это  был
за план?
     Тут капрал немного смутился.
     - Отец должен заботиться о своем  сыне.  Я  хотел,  чтобы  Мануэлю
жилось лучше, чем мне.
     - Только и всего? - воскликнул Дэнни.
     - Ну, - сказал капрал, - моя жена была очень красива  и  вовсе  не
распутница. Она была хорошей женщиной, но капитан отобрал ее у меня.  У
него были маленькие эполеты и узенький шарф, а сабля у него была  всего
только серебряного цвета. Вот подумайте, - капрал развел руками, - если
этот капитан с маленькими эполетами и узеньким  шарфом  мог  забрать  у
меня жену, то чего только не сможет забрать генерал с широким шарфом  и
золотой саблей!
     Наступило долгое молчание. Дэнни, Пилон, Пабло, Хесус Мария, Пират
и Большой Джо Португалец старались понять такую точку зрения.  А  когда
поняли, то подождали, чтобы первым заговорил Дэнни.
     - Как жаль, - сказал наконец Дэнни,- что не  многие  родители  так
заботятся о счастье своих детей. И  нам  еще  грустнее,  что  маленький
умер, потому что, имея такого  отца,  он  лишился  поистине  счастливой
жизни.
     Все его друзья печально закивали.
     -  Что  же  ты  будешь  делать  теперь?  -  спросил  Хесус  Мария,
первооткрыватель.
     - Я вернусь в Мексику, - сказал капрал. - Я  хочу  быть  солдатом.
Может быть, если я буду хорошо смазывать винтовку, меня самого  сделают
офицером. Как знать!
     Шестеро друзей смотрели  на  него  с  восхищением.  Они  гордились
знакомством с таким человеком.

ГЛАВА XI
    О том, как на Большого Джо Португальца при самых неблагоприятных
                    обстоятельствах снизошла любовь

     Любить для Большого Джо Португальца означало  действовать.  И  это
рассказ об одном из его любовных похождений.
     В Монтерее лил дождь; с  высоких  сосен  весь  день  капала  вода.
Пайсано  ТортильяФлэт  не  выходили  из  дому,  но  над  каждой  трубой
подымалась спираль голубого  дыма  и  в  воздухе  разливался  свежий  и
душистый запах горящих смолистых поленьев.
     К пяти часам дождь на несколько минут прекратился, и  Большой  Джо
Португалец, который почти весь день провел на  пляже  под  перевернутой
лодкой, выбрался наружу и зашагал вверх  по  холму  к  дому  Дэнни.  Он
совсем окоченел и ужасно хотел есть.
     Когда он добрался до окраины Тортилья-Флэт, хляби  небесные  снова
разверзлись и опять хлынул ливень. В одно мгновение Большой  Джо  вымок
до нитки. Он вбежал в ближайший домик, чтобы укрыться  от  дождя,  а  в
этом домике жила тиа [ Тетушка (исп.tia).] Игнасиа.
     Этой даме было лет сорок пять, и  она  уже  давно  и  небезуспешно
вдовела. Она всегда была молчаливой и суровой, так как в ее жилах текло
больше индейской крови, чем это считалось приличным в Тортилья-Флэт.
     Когда вошел Большой Джо, она как раз  откупорила  бутыль  красного
вина и готовилась налить себе стаканчик, чтобы  полечить  желудок.  Она
попыталась сунуть бутыль под стул, но не успела. Большой Джо уже  стоял
в дверях, и с его одежды на пол стекала вода.
     - Входи и обсушись, - сказала тиа Игнасиа.
     Большой Джо, не  сводя  глаз  с  бутыли,  словно  терьер  с  жука,
переступил порог. По крыше грозно барабанил дождь. Тиа Игнасиа помешала
дрова в железной печурке.
     - Не выпьешь ли стаканчик вина?
     - Выпью, - сказал Большой Джо.
     Его глаза снова впились в бутыль, хотя он еще не  успел  докончить
первого стакана. Он выпил их три, прежде  чем  соблаговолил  произнести
хоть слово и алчный огонь погас в его глазах.
     Тиа Игнасиа смирилась с тем, что ее непочатая бутыль  безвозвратно
потеряна. И  она  стала  пить  с  ним,  чтобы  и  самой  хоть  немножко
попользоваться своим вином. Только когда Большой Джо  в  четвертый  раз
взял полный стакан, он наконец сел поудобнее и начал пить со вкусом
     - Это вино не от Торрелли,- сказал он.
     - Да, я беру его у одной итальянской дамы, моей подруги.
     Она снова налила стаканы.
     Сгустились ранние сумерки. Тиа Игнасиа зажгла керосиновую лампу  и
подбросила дров в печурку. Раз уж вино будет выпито,  пусть  оно  будет
выпито, подумала она и критически осмотрела дюжую фигуру Большого Джо.
     В груди у нее потеплело.
     - Бедный, ты работал на дожде, - сказала она. - Сними куртку,  дай
ей просохнуть.
     Большой   Джо   лгал   редко.   На   это   у   него   не   хватало
сообразительности.
     - Я спал на берегу под лодкой, - ответил он.
     - Но ты же промок насквозь, бедняга.
     Она испытующе посмотрела на него, ожидая, что ее внимание  вызовет
хоть  какойнибудь  отклик;  но  лицо  Большого  Джо   выражало   только
удовольствие от того, что он сидит в сухой, теплой комнате и пьет вино.
Он протянул ей пустой стакан. Весь день  у  него  во  рту  не  было  ни
крошки, и вино быстро туманило ему голову.
     Тиа Игнасиа сделала новую попытку.
     - Вредно сидеть в мокрой куртке. Ты простудишься.
     Дай я помогу тебе снять куртку.
     Большой Джо только плотнее уселся в кресле.
     - Мне и так хорошо, - сказал он упрямо.
     Тиа  Игнасиа  подлила  себе   вина.   Дрова   в   печурке   громко
потрескивали, и этот уютный звук заглушал стук дождя по крыше.
     Большой Джо и не думал вести себя любезно или хотя бы вежливо - он
просто не замечал присутствия хозяйки.
     Он большими  глотками  пил  вино.  Он  глупо  улыбался  печке.  Он
легонько покачивался в кресле.
     Тиа Игнасиа почувствовала, что ее охватили гнев и отчаяние.
     "Свинья, - думала она, - грязная скотина. Да лучше бы я привела  в
дом с дождя какуюнибудь корову. Другой человек хоть спасибо сказал бы!"
     Большой Джо снова протянул ей пустой стакан.
     Тиа Игнасиа сделала героическое усилие.
     - Хорошо в теплом домике в такую непогожую ночь, - сказала она.  -
Когда льет дождь, а печка хорошо топится, приятно о чем-нибудь дружески
поболтать. Ведь правда?
     - Само собой, - отозвался Большой Джо.
     - Может, яркий свет тебе глаза режет? - заботливо сказала  она.  -
Хочешь, я задую лампу?
     - Он мне не мешает, - ответил Большой Джо.-  Но  есл