ибо тут перекресток и дальнейшие  пути  неведомы.
За этой чертой может произойти все что угодно.
     Но вернемся к первому делению,  на  котором  начинается  серьезная
прочувствованная беседа, ибо тут Пилон сделал замечательный ход.
     - Пабло,- сказал он, - скажи, тебе никогда не надое- дает спать  в
канавах, мокрым, бездомным, всеми покинутым, одиноким?
     - Нет, - сказал Пабло.
     Голос Пилона стал мягким и вкрадчивым:
     - Так и я думал, мой друг, когда я был грязным, бесприютным  псом.
Я тоже был доволен своей долей, потому что я не знал, как приятно  жить
в маленьком домике с крышей и садом. Ах, Пабло, вот это жизнь!
     - Да, конечно, неплохо, - согласился Пабло.
     Пилон ринулся в атаку:
     - Послушай, Пабло, а не хотел бы ты снять часть моего дома?  Тогда
тебе больше уж не придется спать на  холодной  земле.  Или  на  жестком
песке под пристанью, где в твои башмаки  залезают  крабы.  Хочешь  жить
здесь со мной?
     - Само собой, - сказал Пабло.
     - Ты будешь платить мне всего пятнадцать долларов  в  месяц!  И  в
твоем распоряжении будет весь мой дом, кроме моей постели, и весь  сад.
Только подумай, Пабло! И если ктонибудь напишет тебе письмо, ему  будет
куда его послать.
     - Само собой, - сказал Пабло.- Это здорово.
     Пилон облегченно вздохнул. Только сейчас он понял, каким  бременем
лежал на его душе  долг  Дэнни.  Разумеется,  он  знал,  что  Пабло  не
заплатит за квартиру ни гроша. но это не уменьшало его торжества.  Если
Дэнни когда-нибудь потребует денег,  он  сможет  сказать:  "Я  заплачу,
когда заплатит Пабло".
     Они достигли следующего деления, и Пилон вспомнил, как счастлив он
был в детстве.
     - Никаких забот, Пабло. Я был безгрешен. Я был очень счастлив.
     - С тех пор мы ни разу не были  счастливы,  -  грустно  согласился
Пабло.

ГЛАВА IV
О том, как хороший человек Хесус Mapия Коркоран против воли стал орудием
                                  зла

     Жизнь Пилона и Пабло текла спокойно и  очень  приятно.  По  утрам,
когда солнце выплывало из-за сосен, а далеко  внизу  искрился  и  играл
волнами голубой  залив,  они  неторопливо  и  задумчиво  поднимались  с
постелей.
     Солнечное утро - это время тихой  радости.  Когда  высокие  мальвы
усыпаны сверкающими росинками, на каждом  листке  трепещет  драгоценный
камень, пусть ничего не стоящий, но зато прекрасный. Эти часы - не  для
спешки, не для суеты. Утро  -  время  неторопливых,  глубоких,  золотых
мыслей.
     Пабло и Пилон в синих бумазейных штанах и синих  рубахах  рука  об
руку спустились в  овраг  за  домом,  а  вернувшись,  расположились  на
крыльце греться  на  солнце,  слушать  рожки  рыботорговцев  на  улицах
Монтерея  и  обсуждать  сонно  и  рассеянно   происшествия,   волнующие
Тортилья-Флэт, ибо каждый раз, пока земля  оборачивается  вокруг  своей
оси, в Тортилья-Флэт успевает произойти тысяча важнейших событий.
     На крыльце они предавались  блаженному  покою.  Только  пальцы  их
босых ног порой постукивали по теплым доскам, отгоняя надоедливых мух.
     - Если бы это была не роса, а бриллианты, - сказал Пабло, - мы  бы
разбогатели. Мы бы  пили  без  просыпу  всю  жизнь.  Но  Пилон,  несший
проклятие педантизма, возразил:
     - Тогда бы у всех было много бриллиантов. И они ничего  не  стоили
бы, а за вино всегда надо платить.  Вот  если  бы  вдруг  пошел  винный
дождь, а у нас была бы цистерна, чтобы его собирать...
     - Только чтобы дождь шел из хорошего вина, - перебил Пабло. - А не
из того паршивого пойла, которое ты приволок в прошлый раз.
     - Я ведь за него не платил,  -  сказал  Пилон.  -  Кто-то  спрятал
бутылку в траве у дансинга. Чего же ты хочешь от найденного вина?
     Они сидели, лениво отмахиваясь от мух.
     - Корнелия Руис порезала  вчера  чумазого  мексиканца,  -  заметил
Пилон.
     Пабло поглядел на него со слабым интересом.
     - Подрались? - спросил он.
     - А вдруг она захочет выйти замуж за Дэнни? Эти португалки  всегда
хотят выходить  замуж,  и  еще  они  любят  деньги.  Вдруг,  когда  они
поженятся, Дэнни начнет  требовать  с  нас  плату  за  дом?  Этой  Розе
понадобятся новые платья. У женщин всегда так. Я их знаю.
     Пабло тоже, казалось, был обеспокоен.
     - Может, нам сходить к Дэнни поговорить? - предложил он.
     - Может, у Дэнни найдутся яйца, - заметил Пилон. - Куры  у  миссис
Моралес хорошо несутся.
     Они надели башмаки и медленно побрели к дому Дэнни.
     Пилон нагнулся, подобрал крышку от  пивной  бутылки,  выругался  и
отшвырнул ее.
     - Какой-то скверный человек  бросил  ее  здесь,  чтобы  обманывать
людей.
     - Я тоже вчера вечером на ней попался, - сказал Пабло,  заглядывая
во дворик,  где  поспевала  кукуруза,  и  мысленно  отметил,  что  она,
пожалуй, уже поспела.
     Дэнни сидел у себя на крыльце, в тени розового  куста,  и  шевелил
пальцами босых ног, отгоняя мух.
     - Привет, amigos, - вяло поздоровался он с ними.
     Они уселись рядом с ним, сняли  шляпы  и  разулись.  Дэнни  достал
кисет и бумагу и передал их Пилону. Пилона это немного  шокировало,  но
он ничего не сказал.
     - Корнелия Руис порезала чумазого мексиканца, - сказал он.
     - Я слышал, - отозвался Дэнни.
     Пабло заметил ядовито:
     - Нынешние женщины забыли, что такое добродетель.
     - Опасно иметь с ними дело, - подхватил Пилон. - Я слышал, что тут
в Тортилья-Флэт есть одна португальская девчонка, которая всегда готова
сделать мужчине подарочек, если он потрудится получить его.
     Пабло негодующе прищелкнул языком. Он развел руками.
     - Что же делать? - сказал он. - Неужто никому нельзя доверять?
     Они внимательно вглядывались в лицо Дэнни, но не заметили  на  нем
никаких признаков тревоги.
     - Зовут эту девушку Роза,  -  сказал  Пилон.  -  А  фамилию  ее  я
называть не стану.
     - Это ты о Розе Мартин? - заметил Дэнни без  всякого  интереса.  -
Чего же еще ждать от португалки?
     Пабло и Пилон облегченно вздохнули.
     - Да нет. Просто чумазый не знал, что Корнелия завела  себе  вчера
нового дружка, и попробовал войти к ней  в  дом.  Вот  Корнелия  его  и
порезала.
     - Вольно ж ему было не знать! - чопорно сказал Пабло.
     - А он был в городе, когда Корнелия завела  этого  нового  дружка.
Чумазый только и сделал, что попробовал войти  через  окно,  когда  она
заперла дверь.
     - Чумазый всегда был дураком, - сказал Пабло.- Он помер?
     - Да нет. Она только чуточку порезала ему руки. Корнелия  вовсе  и
не сердилась. Просто она не хотела, чтобы чумазый вошел в дом.
     - Корнелия не очень порядочная женщина, - заметил Пабло.-  Но  она
заказывает мессы по своему отцу, хоть он уже десять лет как помер.
     - Они ему пригодятся, - заметил Пилон. - Он был скверным человеком
и ни разу не попал за это в тюрьму,  и  он  никогда  не  исповедовался.
Когда старик Руис помирал, пришел священник его напутствовать, и  тогда
Руис  исповедался.  Корнелия  рассказывает,  что  священник  был  белее
полотна, когда выходил от больного. Только потом священник говорил, что
не поверил и половине того, в чем Руис ему исповедался.
     Пабло кошачьим движением прикончил муху, севшую ему на колено.
     - Руис всегда был лгуном, - сказал он. - Такой  душе  нужно  много
заупокойных месс. Но как по-твоему, будет ли толк от мессы, если за нее
платят деньгами, которые пропадают из карманов  людей,  пока  они  спят
пьяные в доме Корнелии?
     - Месса - это месса, - сказал Пилон. - Человеку,  который  продает
тебе стаканчик вина, все равно, где ты достал на него  деньги.  И  богу
все равно, чем платят за мессы. Он просто их любит, вот  как  ты  вино.
Отец Мерфи только и знал, что удить рыбу, и святое причастие весь сезон
отдавало макрелью, но ведь оно от этого не теряло  святости.  Пускай  в
таких вещах разбираются  священники.  А  нам  нечего  ломать  над  ними
голову. Где бы нам раздобыть яиц? Неплохо было бы сейчас съесть яичко.
     Пабло  нахлобучил  шляпу  на  самые  глаза,  заслоняясь  от  ярких
солнечных лучей.
     - Чарли Милер сказал мне, что Дэнни гуляет теперь с Розой  Мартин,
португалкой.
     Пилон в тревоге привскочил.
     - Как поживают куры миссис Моралес? - между прочим спросил Пилон.
     Дэнни печально покачал головой,
     - Все до одной передохли. Миссис Моралес закупорила бобы в  банки,
а банки разорвало, и она скормила эти бобы курам, а куры передохли, все
до единой.
     - А где сейчас эти куры? - заинтересовался Пабло.
     Дэнни отрицательно помахал указательным и средним пальцами.
     - Кто-то сказал миссис Моралес, чтобы она не ела этих  кур,  а  то
заболеет, но мы хорошенько их выпотрошило и продали мяснику.
     - Кто-нибудь умер? - осведомился Пабло.
     - Нет. Наверное, этих кур можно было есть.
     - А ты не купил на вырученные деньги немножко вин ца?  -  намекнул
Пилон.
     Дэнни насмешливо улыбнулся.
     - Миссис Моралес купила вина, и  я  вчера  вечером  был  у  нее  в
гостях. Она все еще красивая женщина, и во все не такая уж старая.
     Пилона и Пабло вновь охватила тревога.
     - Мой двоюродный брат Уили говорит, что ей стукнуло  пятьдесят,  -
взволнованно сказал Пилон.
     Дэнни отмахнулся.
     - Какая важность, сколько ей  лет?  -  заметил  он  философски.  -
Женщина она очень бойкая. Она живет в собственном доме, и  у  нее  есть
двести долларов в банке. - Тут Дэнни немного смутился и добавил: -  Мне
бы хотелось сделать подарок миссис Моралес.
     Пилон и Пабло уставились на свои ноги, всеми силами души  стремясь
отвратить надвигающееся. Но это им не удалось.
     - Будь у меня деньги, - сказал  Дэнни,-  я  купил  бы  ей  коробку
конфет. - Он выразительно посмотрел на своих жильцов, но они молчали. -
Мне бы только доллар или два, - намекнул он.
     - Чин Ки сушит каракатиц, - заметил  Пилон.  -  Пойди  к  нему  на
полдня потрошить каракатиц.
     - Хозяину двух  домов  неприлично  потрошить  каракатиц,  -  колко
возразил Дэнни.-  Вот  если  бы  мне  получить  хоть  часть  квартирной
платы...
     Пилон в сердцах вскочил на ноги.
     - Ты только и знаешь, что требовать квартирную  плату!  -  крикнул
он. - Ты готов вышвырнуть нас на улицу, в сточную канаву, а сам  будешь
нежиться в мягкой постели! Пошли, Пабло,- гневно закончил Пилон,  -  мы
станем денег для этого скряги, для этого кровопийцы.
     И оба гордо удалились.
     - А где мы достанем денег? - спросил Пабло.
     -  Не  знаю,  -  ответил  Пилон.  -  Может,  он  больше  не  будет
заговаривать 06 этом.
     Однако столь бесчеловечное требование глубоко их ранило.
     - Встречаясь с ним, мы будем звать его "кровопийцей-ростовщиком",-
сказал Пилон. - Столько лет мы были его друзьями! Когда он голодал,  мы
кормили его когда он мерз, мы одевали его.
     - Когда же это было? - спросил Пабло.
     - Неважно. Будь у нас то, в чем он нуждался бы, мы поделились бы с
ним. Вот какими друзьями мы были для него. А теперь он  растоптал  нашу
дружбу ради коробки конфет для жирной старухи.
     - Есть конфеты вредно, - сказал Пабло.
     Бурные переживания совсем измучили Пилона. Он  опустился  на  край
придорожной канавы, подпер рукой подбородок и  погрузился  в  отчаяние.
Пабло сел рядом с ним, но только для того, чтобы отдохнуть, так как его
дружба с Дэнни не была такой старинной и прекрасной, как дружба  Пилона
с Дэнни.
     Дно канавы было скрыто кустами и сухим бурьяном. Пилон, склонивший
голову под гнетом печали  и  негодования,  увидел,  что  из-под  одного
кустика торчит чья-то рука, а возле руки увидел бутыль вина, наполовину
полную.
     Он вцепился в локоть Пабло и указал вниз.
     Пабло уставился на руку.
     - А может, он помер, Пилон?
     Пилон уже успел перевести дух, и к нему вернулась обычная  ясность
мысли.
     - Если он помер, то вино ему ни  к  чему.  Бутылку  же  с  ним  не
похоронят!
     Рука зашевелилась, отодвинула ветки,  и  глазам  друзей  открылась
чумазая физиономия и рыжая щетинистая борода Хесуса Марии Коркорана.
     - Здорово, Пилон, здорово, Пабло,- ошалело сказал он.
     - Que tomas? [Что выпьете? (исп.)]
     Пилон спрыгнул к нему.
     - Amigo, Хесус Мария! Ты нездоров?
     Хесус Мария кротко улыбнулся.
     - Я просто пьян, - пробормотал  он,  и  встал  на  четвереньки.  -
Выпейте со мной, друзья. Пейте больше. Тут еще много осталось.
     Пилон положил бутыль на согнутый локоть. Он сделал четыре  глотка,
и содержимое ее убавилось на пинту с лишком. Затем Пабло отобрал у него
бутыль и стал играть с ней, как  котенок  с  перышком.  Он  пополировал
горлышко рукавом. Он понюхал вино. Он сделал три-четыре предварительных
глотка и покатал капельку на языке, чтобы раздразнить себя. Но  вот  он
сказал: "Madre  de  Dios,  que  vinol"  [Матерь  божья,  что  за  вино!
(исп.)]-поднял бутыль, и  красное  вино  весело  забулькало  у  него  в
глотке.
     Пабло еще не  перевел  духа,  когда  Пилон  уже  протянул  руку  к
бутылке. Он  обратил  на  своего  друга  Хесуса  Марию  взгляд,  полный
нежности и восхищения.
     - Ты нашел в лесу клад? - спросил он. - Какой-нибудь богач помер и
назначил тебя своим наследником, дружочек мой?
     Хесус Мария был само человеколюбие, и  в  его  сердце  никогда  не
иссякала доброта. Он откашлялся и сплюнул.
     - Дайте мне вина, - сказал он. - У меня пересохло в глотке. Я  вам
сейчас все расскажу.
     Он пил неторопливо и мечтательно, как пьет  человек,  который  уже
столько выпил, что может  больше  не  спешить  и  даже  позволить  себе
расплескать чуточку вина, нисколько об этом не жалея.
     - Две ночи тому назад, - сказал он, -  я  ночевал  на  берегу.  На
берегу недалеко от Сисайда. За ночь волны вынесли на берег лодку. Такую
хорошую лодочку, и с веслами. Я сел в нее и погреб в Монтерей.  За  нее
можно было бы выручить долларов двадцать, но покупателей не находилось,
и я получил всего семь.
     - У тебя еще остались деньги? - взволнованно перебил его Пилон.
     - Я же рассказываю вам, как все было,  -  с  достоинством  ответил
Хесус Мария.- Я купил два галлона вина и отнес их сюда в лес,  а  потом
пошел погулять с Арабеллой  Гросс.  Я  купил  ей  в  Монтерее  шелковые
подштанники. Они ей понравились - они такие мягкие и розовые. И  еще  я
купил для Арабеллы пинту виски, а потом мы встретили солдат, и она ушла
с ними.
     - Прикарманив деньги хорошего человека! - в ужасе вскричал Пилон.
     - Нет, - задумчиво сказал Хесус Мария. - Ей все  равно  пора  было
уходить. А потом я пришел сюда и лег спать.
     - Значит, у тебя больше не осталось денег?
     - Не знаю, - сказал Хесус Мария. - Сейчас погляжу. - Он порылся  в
кармане и  вытащил  три  смятых  долларовых  бумажки  и  десятицентовую
монету. - Сегодня вечером, - сказал он, - я куплю Арабелле Гросс  такую
штучку, которую носят, как пояс, только выше.
     - Маленькие шелковые кармашки на веревочке?
     - Да, - ответил Хесус Мария. - Только они не такие  уж  маленькие,
как ты думаешь.
     Он откашлялся.
     Пилон сразу исполнился нежной заботливости.
     - Это все ночной воздух, - сказал он. - Спать под  открытым  небом
вредно. Вот что, Пабло, мы отведем  его  к  нам  домой  и  вылечим  его
простуду. Грудная болезнь зашла уже далеко, но мы ее вылечим.
     - О чем вы говорите? - спросил Хесус Мария. - Я здоров.
     - Это тебе так кажется, - ответил Пилон. - Так казалось и Рудольфе
Келлингу. А ты сам был на его похоронах месяц  назад.  Так  казалось  и
Анхелине Васкес. А она померла на прошлой неделе.
     Хесус Мария испугался.
     - В чем же тут дело, как по-твоему?
     - В том, что человек, когда спит, дышит ночным воздухом,  -  важно
объяснил Пилон. - Твои легкие его не выдержат.
     Пабло обмотал бутыль большим сорняком, так хорошо  ее  укрыв,  что
любой прохожий проникся бы жгучим желанием узнать, какую тайну скрывает
этот сорняк.
     Пилон шел рядом с Хесусом Марией и порой нежно брал его под  руку,
чтобы он не забыл о своей болезни. Они отвели его в свой дом, уложили в
постель и, хотя день был жарким, укутали старым ватным  одеялом.  Пабло
произнес трогательную речь о муках  несчастных  страдальцев,  терзаемых
туберкулезом.  А  затем  медовым  голосом   заговорил   Пилон.   Он   с
благоговейным восторгом описывал, какое это счастье - жить в  маленьком
домике. Когда приходит ночь, когда иссякают дружеская беседа и вино,  а
за окном смертоносные туманы льнут к  земле,  как  призраки  чудовищных
пиявок, тогда живущему в таком домике не  нужно  выходить  на  улицу  и
устраиваться на ночлег во вредной сырости оврага.  Нет,  он  ложится  в
удобную, мягкую, теплую постель и спит, как малое дитя.
     Тут Хесус Мария уснул. Пилону и Пабло  пришлось  разбудить  его  и
дать ему выпить. Затем Пилон принялся трогательно описывать утро, когда
человек лежит в своем теплом гнездышке, дожидаясь, чтобы солнце  начало
припекать как следует. Ему не приходится дрожать на рассвете и  хлопать
руками, чтобы как-то их согреть.
     Наконец Пилони Пабло мертвой хваткой вцепились в Хесуса Марию, как
два эрдельтерьера, которые, безмолвно выследив дичь, вцепляются в нее с
двух сторон. Они сдали свой дом Хесусу Марии за пятнадцать  долларов  в
месяц. Он с радостью согласился.  Все  трое  пожали  друг  другу  руки.
Бутыль была извлечена из сорняка. Пилон основательно к ней  приложился,
так как знал, что самое трудное еще впереди. И вот,  пока  Хесус  Мария
пил, он небрежно и вкрадчиво произнес:
     - И мы возьмем с тебя всего три доллара задатка.
     Хесус Мария поставил бутыль и в ужасе уставился на него.
     - Нет, - возмущенно воскликнул  он.  -  Я  обещал  Арабелле  Гросс
купить ей такую штучку. А за дом я заплачу, когда придет срок.
     Пилон понял, что взял неверный тон.
     - Когда ты лежал на берегу вблизи Сисайда, бог  пригнал  тебе  эту
лодочку. Что ж, потвоему, милосердный бог  сделал  это,  чтобы  ты  мог
покупать шелковые подштанники для девки с консервного завода? Нет!  Бог
послал тебе лодку, чтобы ты не умер от ночевок на холодной земле.  Или,
по-твоему, бога заботит грудь Арабеллы Гросс?
     А кроме того, мы возьмем в задаток только два доллара, - продолжал
он. - За один доллар ты можешь купить такую  штучку,  что  хоть  корове
будет впору.
     Но Хесус Мария все еще не сдавался.
     - Вот что, - сказал Пилон, - если мы не уплатим Дэнни два доллара,
нас всех выгонят на улицу, а  виноват  будешь  ты.  Мы  будем  спать  в
канавах, и грех падет на твою душу.
     Хесус Мария Коркоран не вынес стольких ударов со стольких  сторон.
Он протянул Пилону две смятые бумажки.
     И тогда настороженность и недоверие покинули комнату, а  их  место
заняли покой, тишина и теплейшая  дружба.  Пилон  облегченно  вздохнул.
Пабло отнес одеяло к себе на кровать, и завязалась беседа.
     - Нам надо отнести эти деньги Дэнни.
     Первая жажда была утолена, и теперь они попивали вино из банок.
     - Почему Дэнни так нужны два доллара? - спросил Хесус Мария.
     И Пилон излил ему свою душу. Его руки запорхали,  как  две  ночные
бабочки, и только запястья и плечи мешали им вылететь за дверь.
     - Наш друг Дэнни ухаживает за миссис Моралес. Нет,  не  сочти  его
дураком. У миссис Моралес есть в банке  двести  долларов.  Дэнни  хочет
купить коробку конфет для миссис Моралес.
     - Конфеты есть вредно , - заметил Пабло. - От них болят зубы.
     - Это уж Дэнни решать, - сказал Хесус  Мария.  -  Если  он  хочет,
чтобы у миссис Моралес болели зубы, это его дело. А нам-то что до зубов
миссис Моралес?
     Лицо Пилона омрачилось тревогой.
     - Однако, - строго перебил он,  -  если  наш  друг  Дэнни  подарит
миссис Моралес много конфет, он их тоже будет есть.  И  значит,  болеть
будут зубы нашего друга.
     Пабло огорченно покачал головой.
     - Куда это годится, если друзья Дэнни, которым он  верит,  доведут
его до зубной боли?
     - Так что же нам делать? - спросил Хесус Мария хотя и  он  сам,  и