я  наберу  их  тысячу,  я  куплю   золотой
подсвечник для святого Франциска Ассизского. У меня была очень  хорошая
собака, и она заболела; и  я  обещал  проработать  тысячу  дней,  чтобы
купить золотой подсвечник, если собака поправится.  И,  -  он  протянул
вперед свои огромные ладони, - эта собака поправилась.
     - Одна из этих собак? - осведомился Пилон.
     - Нет, - сказал Пират. - Ту через несколько дней задавил грузовик.
     Итак, все было кончено, не осталось никакой надежды увернуться  от
денег. Дэнни  и  Пабло  угрюмо  подняли  тяжелый  мешок  с  серебряными
монетами, отнесли его в соседнюю комнату  и  положили  под  подушку  на
кровати Дэнни.
     Со временем мысль о том, что эти деньги лежат у них под  подушкой,
стала приносить им радость, но  в  эту  минуту  горечь  поражения  была
невыносима. И  ничего  нельзя  было  сделать.  Счастье  поманило  их  и
обмануло.
     Пират стоял перед ними, и в глазах его сверкали  блаженные  слезы,
ибо он доказал свою любовь к друзьям.
     - Подумать  только,  -  сказал  он,  -  сколько  лет  я  прожил  в
курятнике, не зная никаких радостей. Но зато теперь, - докончил  он,  -
зато теперь я очень, очень счастлив.

ГЛАВА VIII
О том, как друзья Дэнни в канун дня святого Андрея искали заколдованный
   клад. О том, как Пилон нашел его и как позже саржевые брюки дважды
                          переменили владельца

     Если бы Португалец был героем, он истерзался бы, служа в армии. Но
он  был  Большой  Джо  Португалец,  прошедший  хорошую   тренировку   в
монтерейской  тюрьме,  и  это   не   только   избавило   его   от   мук
неудовлетворенного патриотизма, но и укрепило  в  следующем  убеждении:
как каждый  день  своей  жизни  человек  делит  пополам  между  сном  и
бодрствованием, так и каждый год  человеческой  жизни  положено  делить
пополам между тюрьмой и волей. Однако пока шла  война,  Джо  Португалец
проводил в тюрьме значительно больше времени, чем на воле.
     В гражданской жизни человека наказывают  за  то,  что  он  делает;
однако военные уставы добавляют к этому совершенно новый принцип -  они
наказывают человека и за то, чего он не делает. Джо Португалец никак не
мог этого понять. Он не чистил своей винтовки, он не брился и  раз  или
два не возвращался из  отпуска.  Эти  прегрешения  усугублялись,  кроме
того, склонностью Большого Джо вступать в  словесные  перепалки,  когда
начальство пыталось его образумить.
     Прежде он проводил в тюрьме половину  своей  жизни;  из  двух  лет
службы в армии он провел в  тюрьме  восемнадцать  месяцев.  И  тюремная
жизнь в армии ему совсем не нравилась. Монтерейская тюрьма приучила его
к покою и приятному  обществу.  В  армии  его  принуждали  работать.  В
Монтерее его всегда обвиняли только в одном:  в  пьянстве  и  нарушении
общественного  порядка.  Обвинения,  предъявлявшиеся   ему   в   армии,
настолько сбили его с толку, что это, вероятно,  оставило  неизгладимый
след на его рассудке.
     Когда война кончилась и солдаты были распущены по домам,  Большому
Джо  еще  предстояло  отсидеть  шесть   месяцев.   Обвинение   гласило:
"Появление в пьяном виде в расположении полка. Нанесение сержанту удара
канистрой  из-под  керосина.  Попытка  отрицания  своей  личности  (Джо
начисто  забыл,  кто  он  такой,  и  поэтому  на  все  вопросы  отвечал
отрицательно). Кража шестнадцати фунтов  вареных  бобов  и  самовольная
отлучка на лошади майора". Если бы перемирие  еще  не  было  подписано.
Большого Джо, вероятно, расстреляли бы. Он вернулся  в  Монтерей  много
позже остальных ветеранов, когда те успели пообъесть все сладкие  плоды
победы.
     Когда Большой Джо соскочил с поезда, на нем была армейская шинель,
гимнастерка и синие саржевые брюки. В городе все  осталось  по-старому,
если не считать "сухого закона", а в заведении  Торрелли  все  осталось
по-старому, несмотря на "сухой закон". Джо сменял свою шинель на галлон
вина и отправился искать друзей.
     Истинных друзей он в этот вечер не встретил, хотя ему  в  изобилии
попадались те гнусные и криводушные гарпии и мошенники, которые  всегда
рады заманить человека в пучину порока. Джо,  не  отличавшийся  высокой
нравственностью, не испытывал никакого отвращения  к  пучине;  она  ему
нравилась.
     Довольно скоро вино его иссякло, а денег у него не было и  раньше.
И тут гарпии попробовали изгнать Джо из пучины, но  он  ни  за  что  не
хотел уходить. Ему в пучине было уютно.
     Когда  они  попытались  пустить  в  ход  силу,   Большой   Джо   в
справедливом и ужасающем негодовании переломал всю мебель, перебил  все
стекла в окнах, выгнал полураздетых визжащих  девиц  в  ночной  мрак  и
напоследок поджег дом. Вводить Джо в искушение было делом опасным: он и
не думал ему противиться.
     В конце концов  явился  полицейский  и  забрал  его.  Большой  Джо
испустил счастливый вздох. Теперь он  почувствовал,  что  действительно
вернулся домой.
     После короткого судебного разбирательства без участия присяжных он
получил тридцать дней тюремного заключения, с наслаждением разлегся  на
жесткой койке и проспал без просыпу десятую часть своего срока.
     Большой Джо любил монтерейскую тюрьму. В  ней  всегда  можно  было
рассчитывать на хорошую компанию. Стоило остаться тут  подольше,  и  он
успевал по очереди повидать всех своих друзей. Время летело  незаметно.
Ему взгрустнулось, когда пришлось  с  ней  расстаться,  но  грусть  эту
смягчала мысль, что он может вернуться сюда в любую минуту.
     Он с радостью погрузился бы вновь в пучину порока, но  у  него  не
было ни денег, ни вина. Он исходил все улицы в поисках своих  друзей  -
Пилона, и Дэнни, и Пабло, но так их и не встретил. Полицейский  сержант
сказал, что давно уже не забирал их в участок.
     - Значит, они все умерли, - сказал Португалец.
     В тоске он забрел к Торрелли, но  Торрелли  не  жаловал  людей,  у
которых не было ни денег, ни ценных вещей, и Большой  Джо  не  нашел  у
него утешения. Однако Торрелли всетаки сообщил eмy, что Дэнни получил в
наследство дом в Тортилья-Флэт и что все  его  друзья  живут  теперь  у
него.
     Большого Джо охватила нежность к друзьям и горячее желание увидеть
их. Вечером он отправился на холм в Тортилья-Флэт, чтобы отыскать Дэнни
и Пилона. Пока он поднимался по крутой улочке, уже совсем  стемнело,  и
тут навстречу ему попался Пилон, спешивший куда-то с озабоченным видом.
     - Здравствуй, Пилон. А я как раз иду к тебе.
     - Здорово, Джо Португалец, - торопливо  сказал  Пилон.  -  Где  ты
пропадал?
     - В армии,- ответил Джо.
     Мысли Пилона были заняты другим.
     - Ну, мне пора, - бросил он.
     - Я пойду с тобой, - сказал Джо.
     Пилон остановился и смерил его взглядом.
     - А ты помнишь, какая сегодня ночь?
     - Нет. А какая?
     - Сегодня канун дня святого Андрея.
     Тут Большой Джо Португалец понял все: это  была  ночь,  когда  все
пайсано, за исключением тех, кто сидел в тюрьме,  бродили  до  утра  по
лесу. Это была ночь, когда все  погребенные  в  земле  клады  испускали
слабое фосфорическое сияние. А сокровищ в лесу было спрятано немало
     За двести лет Монтарей много раз подвергался нашествию  врагов,  и
каждый раз люди закапывали свои богатства в землю.
     Ночь была ясная. Пилон, как это иногда с ним случалось, сбросил  с
себя жесткую дневную скорлупу. В эту ночь он был идеалистом,  дарителем
даров. В эту ночь он выполнял благородную миссию.
     - Ты можешь пойти со мной, Большой  Джо  Португалец,  но  если  мы
найдем клад, решать, что с ним делать,  буду  я.  Если  ты  на  это  не
согласен, то иди один и ищи свой собственный клад.
     Большой Джо не умел самостоятельно расходовать свою энергию.
     - Я пойду с тобой, Пилон, - сказал он. - А без клада я обойдусь.
     Когда они вошли в лес, наступила ночь. Их ноги ступали по ковру из
опавшей хвои. И Пилон понял, что ночь эта совершенна. Небо  подернулось
туманной дымкой. и лунный свет между деревьями  колыхался,  как  легкая
газовая ткань. Исчезла четкость форм, которую мы привыкли отождествлять
с реальностью. Стволы сосен казались не черными деревянными  колоннами,
а мягкими полупрозрачными тенями. В неверном свете смутные пятна кустов
непрерывно меняли свои очертания. В такую ночь привидения  могли  смело
разгуливать по земле,  не  страшась  людского  неверия,  ибо  это  была
колдовская  ночь  и  ее  чарам  не  поддался  бы  лишь  самый  тупой  и
нечувствительный человек.
     Иногда Пилону и Джо встречались другие искатели кладов, без устали
выписывавшие среди  сосен  сложные  зигзаги.  Они  шли  молча,  опустив
голову, и не окликали встречных. И кто мог сказать,  все  ли  они  были
живыми людьми из плоти и крови? Джо и Пилон знали, что по лесу бродят и
призраки тех, кто когда-то закопал тут клады, ибо в канун  дня  святого
Андрея они возвращаются на землю присмотреть, чтобы никто не тронул  их
золота. На шее Пилона поверх одежды висела ладанка с  изображением  его
святого, и поэтому он не боялся духов. Большой Джо шел,  сложив  пальцы
крестом. Хотя их и одолевал страх, они знали, что надежно  защищены  от
таинственных сил этой ночи.
     Пока они ходили так, поднялся ветер, и по бледному лунному  диску,
словно вода, чуть замутненная  серой  акварельной  краской,  заструился
туман. Зыбкий туман привел  в  движение  лес:  каждое  дерево  тихонько
кралось куда-то, и бесшумно, как большие черные кошки,  кружили  кусты.
Вершины деревьев  хрипло  шептались  на  ветру,  предсказывали  судьбу,
пророчили смерть. Пилон знал,  что  лучше  не  слушать  речи  деревьев.
Провидение будущего никому еще не приносило добра, а кроме  того,  этот
шепот нес погибель человеческим  душам.  Пилон  не  стал  слушать  речи
деревьев.
     Он зигзагами шел по лесу, а Большой Джо шел рядом  с  ним,  словно
громадный настороженный пес. Одинокие безмолвные люди проходили мимо  и
шли дальше, не окликнув их; и мертвецы бесшумно проходили  мимо  и  шли
дальше, не окликнув их.
     Далеко внизу, на маяке, завыла в сгустившемся тумане  сирена;  она
рыдала, изливая свою печаль по всем славным  кораблям,  разбившимся  на
безжалостном рифе,  и  по  всем  тем,  которым  еще  суждено  было  там
разбиться.
     Пилон содрогнулся, и ему стало холодно, хотя ночь была теплой. Еле
слышным шепотом он начал читать "Ave Maria".
     Им встретился серый человек, который шел,  опустив  голову,  и  не
окликнул их.
     Минул час, а Пилон и Большой Джо все еще бродили по  лесу  так  же
неприкаянно, как мертвецы, которыми была полна эта ночь.
     Вдруг Пилон остановился. Его рука нащупала локоть Джо.
     - Видишь? - шепнул он.
     - Где?
     - Вон там, прямо впереди.
     - Кажется, вижу.
     Пилону мнилось, что он видит смутный столп бледно- голубого света,
исходящий из земли в десяти ярдах перед ним.
     - Большой Джо, - прошептал он,  -  найди  две  палки  фута  в  три
длиной. Я боюсь отвести глаза. Я могу его потерять.
     Он стоял, как пойнтер над дичью, а Большой Джо кинулся за палками.
Пилон слышал, как он отломил две сухие сосновые ветки. Потом  раздалось
потрескивание - это  Большой  Джо  очищал  ветки  от  сучков.  А  Пилон
по-прежнему смотрел  на  бледное  призрачное  сияние.  Оно  было  таким
слабым, что порой вовсе исчезало. Иногда Пилону казалось, что  оно  ему
только чудится. Он не отвел взгляда, когда Большой Джо сунул ему в руку
две палки. Пилон сложил палки под прямым углом и медленно пошел вперед.
держа перед собой крест. Когда он приблизился, свет словно растаял,  но
Пилон уже заметил там, откуда он пробивался, совершенно круглую впадину
в ковре из сосновых игл.
     Пилон положил свой крест на эту впадину и произнес
     - Все, что лежит тут, принадлежит мне по  npaвy  открытия.  Прочь,
все злые духи. Прочь, души тех, кто зарыл клад.  In  nomine  Patris  et
Filius et Spiritus Sanctil [Во имя отца и сына и святого духа!  (лат.)]
- Тут он перевел дух и сел на землю.
     - Мы нашли его, друг мой Большой Джо, - вскричал он. - Много лет я
искал его, и вот нашел.
     - Давай копать, - сказал Большой Джо.
     Но Пилон досадливо помотал головой.
     - Когда все духи свободно бродят по земле? Когда даже  быть  здесь
опасно? Ты дурак, Большой Джо. Мы просидим тут до утра,  потом  заметим
место, а копать будам завтра  ночью.  Света  больше  никто  не  увидит,
потому что мы придавили его крестом. А завтра ночью  никакой  опасности
уже не будет.
     Теперь, когда они уселись на сухую хвою, ночь  показалась  им  еще
более жуткой,  но  крест,  словно  маленький  костер,  источал  теплоту
святости и спокойствия. Однако, как всякий костер, он  грел  их  только
спереди. А спины их были открыты холодной и злой нечисти, бродившей  по
лесу.
     Пилон встал, очертил место, где  они  сидели,  большим  кругом  и,
замыкая его, оказался внутри.
     - Да не переступит никакая нечисть этой черты, заклинаю ее  именем
пресвятого Иисуса, - проговорил он нараспев.
     Потом он снова сел. И у него, и у  Большого  Джо  стало  легче  на
душе. Они слышали приглушенные шаги измученных, неприкаянных духов; они
видели огоньки, мерцавшие на проходивших мимо  призрачных  фигурах;  но
спасительная черта надежно защищала их. Никакие злые силы ни  здешнего,
ни потустороннего мира не могли проникнуть в круг.
     - А что ты сделаешь с деньгами? - спросил Большой Джо.
     Пилон бросил на него презрительный взгляд.
     -  Видно,  ты  никогда  не  ходил  искать  кладов,   Большой   Джо
Португалец, ведь ты даже  не  знаешь,  как  это  делается.  Я  не  могу
оставить этот клад себе. Если я стану выкапывать его для себя, он будет
уходить все глубже и глубже в землю, как устрица в песок, и  не  дастся
мне в руки. Нет, так кладов не ищут. Этот клад я выкопаю для Дэнни.
     Вся жившая в  Пилоне  мечта  об  идеальном  вырвалась  наружу.  Он
рассказал Большому Джо, как добр был Дэнни к своим друзьям.
     - А мы ничего для него не делаем, - говорил он. - Мы не платим  за
жилье. Иногда мы напиваемся и ломаем мебель. Мы деремся с Дэнни,  когда
злимся на него, и обзываем его разными словами. Мы  все  очень  плохие,
Большой Джо. И вот все мы - Пабло, и  Хесус  Мария,  и  Пират,  и  я  -
потолковали между собой и кое-что придумали.
     Сегодня мы все пошли в лес искать клад. И клад этот  мы  ищем  для
Дэнни. Дэнни такой хороший, Большой Джо. Он такой добрый,  а  мы  такие
плохие. Но если мы принесем ему большой мешок сокровищ, он  обрадуется.
И потому, что сердце мое чисто от корысти, мне было дано найти клад.
     - И ты ничего себе не  возьмешь?  -  недоверчиво  спросил  Большой
Джо.- Даже на бутылку вина?
     В Пилоне в эту ночь не осталось даже крупицы скверного Пилона.
     - Нет, ни единой золотой пылинки! Ни единого цента!  Это  все  для
Дэнни, все целиком.
     Большой Джо был разочарован.
     - Я столько ходил и не получу  за  это  даже  стаканчика  вина!  -
пожаловался он.
     - Когда мы отдадим эти деньги Дэнни,- тактично сказал Пилон, - он,
быть может, купит немножко вина. Конечно, я  об  этом  и  не  заикнусь,
потому что клад принадлежит Дэнни. Но мне думается, что он, может быть,
и купит немножко вина. И в таком случае, если ты сделал ему  что-нибудь
хорошее, он, пожалуй, угостит и тебя.
     Большой  Джо  утешился.  Он  давно  знал  Дэнни  и  считал  вполне
вероятным, что Дэнни купит довольно много вина.
     Над ними струилась ночь. Луна зашла, и  лес  погрузился  в  глухую
тьму. Сирена на мысу выла, не умолкая. И всю ночь напролет Пилон хранил
непорочную чистоту души. Он даже принялся читать  наставление  Большому
Джо, как это свойственно новообращенным.
     - Быть добрым и великодушным дело стоящее, - сказал он.  -  Благие
деяния не только  возводят  нам  приют  блаженства  на  небесах,  но  и
приносят скорую награду здесь на земле. По животу  разливается  золотое
тепло, словно после глотка крепкой перцовки. Дух божий облекает тебя  в
пиджак, мягкий, словно из верблюжьей шерсти. Я не  всегда  был  хорошим
человеком, Большой Джо Португалец. Я признаюсь в этом по доброй воле.
     Большой Джо был прекрасно осведомлен об этом и без его признания.
     - Я был плохим, - в экстазе  продолжал  Пилон,  наслаждаясь  своей
речью. - Я лгал и воровал. Я предавался распутству. Я прелюбодействовал
и поминал имя божие всуе.
     - И я тоже, - радостно вставил Большой Джо.
     - А к чему это привело. Большой Джо Португалец? Меня томил  страх.
Я знал, что попаду в ад. Но теперь я вижу,  что  нет  такого  грешника,
который не мог бы обрести прощения. Хотя я еще не побывал у исповеди, я
чувствую, что перемена во мне угодна богу, ибо  его  благодать  осенила
меня. Если и ты тоже изменишь свою жизнь. Большой Джо, если ты оставишь
пьянство,  и  драки,  и  девочек  Доры  Уильямс,  то,  быть  может,  ты
почувствуешь то же, что и я.
     Но Большой Джо крепко спал. Он всегда быстро засыпал,  как  только
переставал двигаться. Пилон уже не так явственно ощущал  осенившую  его
благодать, потому что не мог больше рассказывать о ней Большому Джо, но
он продолжал сидеть и смотреть на место, под которым покоился  клад,  а
небо из темного становилось серым, и за туманами  занималась  заря.  Он
видел, как деревья обретали форму и выступали из сумрака. Ветер  затих,
из кустов выбежали маленькие голубоватые кролики и запрыгали  по  сухой
хвое. Глаза Пилона слипались, но он был счастлив.
     Когда рассвело, он ногой растолкал Большого Джо.
     - Пора идти домой к Дэнни. Уже день.
     Пилон отбросил крест, так как он уже больше не был нужен,  и  стер
спасительную черту, - А теперь, - сказал он, - мы должны запомнить  это
место по деревьям и камшям, потому что никаких заметок делать нельзя.
     - Давай выкопаем его сейчас, - предложил Большой J Джо.
     -  И  пусть  вся  Тортилья-Флэт  явится  к  нам  на   подмогу,   -
саркастически закончил Пилон.
     Они внимательно осмотрели все кругом, замечая:
     - Вот три дерева рядом справа и два слева. Вон там  кусты,  а  тут
большой камень.
     Наконец они ушли от клада, старательно запоминая дорогу.
     В доме Дэнни они увидели усталых друзей.
     - Вы что-нибудь нашли? -осведомились те.
     - Нет, - быстро ответил  Пилон,  предупреждая  признание,  готовое
сорваться с губ Большого Джо.
     - Пабло думал, что видел свет, но свет исчез  прежде,  чем  он  до
него добрался. А Пират видел призрак старухи, и с ней была его собака.
     Пират заулыбался.
     - Старуха оказала, что моя собака теперь счастлива.
     - Со мной пришел Большой Джо Португалец, он вернулся из  армии,  -
возвестил Пилон.
     - Здорово, Джо.
     - У вас тут очень  неплохо,  -  сказал  Португалец,  непринужденно
опускаясь в кресло.
     - Держись подальше от моей кровати, - предупредил; его Дэнни,  ибо
он знал, что Джо Португалец отсюда больше не уйдет. В том, как он сидел
в кресле, закинув ногу на ноту, чувствовалась домашняя небрежность.
     Пират вышел во двор, забрал свою тачку и отправился в  лес  рубить
дрова; но остальные пятеро  улеглись,  подставляя  себя  тем  солнечным
лучам, которые успели пробиться сквозь туман, и вскоре крепко уснули.
     Когда они проснулись, день был уже в  разгаре.  Пробудившись,  они
потянулись, сели и скучным взглядом уставились на залив, на  коричневый
танкер, который медленно выходил в  открытое  море.  Пират  оставил  на
столе свои сумки, и друзья, открыв  их,  достали  еду,  которую  собрал
Пират.
     Большой Джо направился по дорожке к покосившейся калитке.
     - Вечером увидимся, - крикнул он Пилону.
     Пилон провожал его  тревожным  взглядом,  пока  не  убедился,  что
Большой Джо спускается по холму в Монтерей, а не  поднимается  к  лесу.
Четверо друзей расположились поудобнее и в приятной дремоте следили  за
тем, как наступает вечер.
     В сумерках вернулся Джо Португалец. Пилон отвел его в угол  двора,
подальше от дома, и они коротко посовещались.
     -Мы возьмем инструменты вза