чтобы сохранилась хотя бы  память  о
последнем великом человеке. Он и нам предложил бы свободу выбирать. Но  мы
- люди гораздо менее ценные, чем историк. Нам незачем заботиться  о  своей
жизни.
     - Мы не пойдем за тобой, - мрачно добавил Дотим.
     - Вот как? - глаза Фригийца блестели недобро. Но Деметрий склонился к
его уху, что-то шепнул, и он сдержался.  -  Да,  меня  предупреждали,  что
аркадяне строптивы. И немножко  глупы,  -  Антигон  улыбнулся.  Голос  его
смягчился. - Не думаю, что наш разговор закончен. Мы сделаем так.
     Фригиец повернулся к людям, что его окружали и произнес:
     - Оставьте нас. Я буду говорить с ними один.
     Приближенные, в том числе и Деметрий, гуртом  отправились  к  выходу.
Тревожный  взгляд  Тевтама  скользнул  по  Калхасу,  и  пастух   внутренне
насторожился. "Все они чувствуют себя неуютно. Даже Антигон.  Почему?  Что
он от нас хочет?"
     - Встань, - резко сказал Дотиму Фригиец,  когда  полог  опустился  за
последним из ушедших. - Я  знаю:  ты  сидишь  уже  не  от  горя,  а  из-за
упрямства.
     Дотим подчинился, но тем большим вызовом горели  его  глаза.  Заметив
это, Фригиец рассмеялся.
     - Все-таки вы, аркадяне, звери. Знать бы, чем вас приручил Эвмен? Да,
видно, уже поздно.
     Он подошел поближе и поднял руку так,  словно  хотел  дотронуться  до
головы наемник. Дотим шарахнулся назад.
     - Ну, ну, не прыгай! - тон Фригийца был таков, словно он  говорил  со
сноровистой лошадью. - Одноглазый не тронет одноухого.
     Фригиец повернулся к Калхасу.
     - А ты, я вижу, меня не боишься.
     Калхас кивнул.
     - Не боюсь. Должен бы бояться, а не боюсь.
     Антигон вздохнул.
     - Ну ладно. - Он вернулся на свое место. - Моя рука все еще  раскрыта
для вас.
     - Благодарю, - Калхас склонил голову. - Но  я  уже  выбрал.  И  Дотим
тоже. Мы ждем приговора.
     - Приговора? - Антигон поднял брови. - Ты  ждешь  приговора?  И  боги
ничего тебе не подсказывают?
     Калхас улыбнулся.
     - Нет. К сожалению, боги приходят не тогда, когда хочу этого  я.  Они
руководствуются собственными желаниями.
     - А я думал, что твердость подсказана тебе богами, - сказал Фригиец и
покачал головой. - Тогда я тем более завидую Эвмену.  Он  хорошо  подбирал
людей.
     Дотим, кажется, пришел в себя и  встал  рядом  с  Калхасом:  плечо  к
плечу.
     - Ты чего-то хочешь от нас, - сказал  он.  -  Не  только  дружбы.  А,
может, даже больше, чем дружбы.
     - Правильно. - Фригиец испытывающее посмотрел на аркадян.  -  Я  хочу
предложить вам работу... Дело, которое устроит и вас, и меня. После чего я
открою перед вами ворота и...  не  стану  отнимать  золото,  что  в  ваших
поясах. Могу прибавить своего - но ведь вы - аркадяне, вы откажетесь!
     - Дело? - Калхас изобразил на лице удивление. - Какое может быть дело
у пленных?
     - Ты имеешь в виду: какое дело может  объединить  врагов?  -  спросил
Антигон. - Ты все еще считаешь меня врагом?
     - Считаю, - не стал скрывать аркадянин.
     - Жаль. Но я вижу, что ничего уже не изменить. Поэтому я и  предлагаю
простую работу. Только немного грязную. Нужно убить безоружного  человека.
А потом еще одного, возможно - вооруженного.
     -  Вот  тебе  и  раз!  -  присвистнул  Дотим.  -   Неужели   такой...
могущественный человек как Антигон Фригийский  не  может  приказать  своим
людям?..
     - Не может, - отрезал Фригиец. - Я предлагаю вам не простое убийство.
Я предлагаю отомстить за Эвмена.
     -  Отомстить?  -  недоверчиво  переспросил  Дотим   после   короткого
молчания. - Ты же говорил, что не знаешь, кто убийцы стратега!
     - Я не хотел, чтобы кто-либо посторонний узнал, что их поймали.
     - Так казни этих людей! - воскликнул Дотим.
     - Они - всего лишь исполнители. - Фригиец насупился. -  Конечно,  они
будут казнены. Но настоящие убийцы - те, кто их послал.
     - Так казни и настоящих убийц!
     - А вот здесь появляются сложности. Целый запутанный клубок.  Если  я
казню виновников, завтра в лагере начнется смута.
     - Кто-то из сатрапов, - догадался Калхас, а  через  мгновение  открыл
глаза еще шире: - А, может, Тевтам?
     Фригиец кивнул.
     - Там было двое аргираспидов и двое - из охраны Антигена.
     Дотим рывком повернулся к Калхасу:
     - Я всегда говорил, что эти мерзавцы не остановятся ни перед чем!
     - Зачем они это сделали?  -  спросил  у  Антигона  пастух.  -  Ты  же
перестал давать Эвмену пищу.
     - Пищу, но  не  воду.  Он  был  бы  жив  еще  много  дней.  -  Калхас
почувствовал, что Фригиец оправдывается. - На него не действовали уговоры;
я надеялся, что подействует это. Все мы люди: умереть от меча  или  удавки
просто. Умереть от голода гораздо сложнее...
     - Так зачем они это сделали? - повторил вопрос аркадянин.
     - Боятся. Эвдим, Антимах,  Антиген  -  под  стражей.  Певкест  бежал,
остальных я разоружил и лишил сатрапий.  Со  мной  один  Тевтам,  но  лишь
потому... - Фригиец замялся.
     - Потому, что за ним три тысячи ветеранов? - докончил за него Калхас.
- Правильно?
     - Да.  Но  Тевтам  понимает,  что  я  не  доверяю  ему.  Я  не  люблю
предателей. Отдав Эвмена мне, они потом отдадут меня кому-нибудь еще.  Чем
быстрее мне удастся избавиться от таких... союзников, тем лучше.
     - Так и  есть!  -  горячо  произнес  Дотим.  -  После  того,  как  ты
объединился с предателями, твоя армия начала гнить. Она вовсю гниет.
     - Я вижу, - горько сказал Антигон. - Но скоро это кончится.  Ситуация
сейчас даже сложнее, чем вы предполагаете. Под безоружным человеком я имел
в виду Антигена. Я посадил  его  под  стражу,  поскольку  он  отказывается
открыть ворота своей крепости в Сузах,  где  хранятся  сокровища  Царя.  Я
обещал сжечь его живьем в деревянном гробу. Тевтам был бы этому рад...
     - Рад? - изумился Дотим.
     - Да, рад. Он ненавидит Антигена. За то, что тот - удачливее, за  то,
что тот - хозяин Суз, за то, что тот до сих пор пользуется влиянием  среди
аргираспидов. За то, наконец, что  ночью  после  сражения  именно  Антиген
первым послал ко мне людей, именно он первым предложил мне сдать стратега.
     - Негодяй, - выдохнул Дотим.
     -  Тевтам  желает  смерти  Антигена,  чтобы  остаться  первым   среди
ветеранов.  Но  еще  больше  он  желал  смерти  стратега:  если  бы  Эвмен
согласился вступить со мной в союз,  аргираспиды  остались  бы  на  бобах.
Тевтам и Деметрий едва не обнажили оружие, когда мы обсуждали его  судьбу.
Мой сын просил сохранить Эвмену жизнь, Тевтам же так яростно  выступал  за
смерть, что вспыхнула ссора... Короче говоря, Антиген с Тевтамом  каким-то
образом сумели сговориться и сегодня их люди  убили  стратега.  Даже  если
слуги Антигена сделали это без приказа хозяина - не сомневайся, тот  такой
приказ отдал бы.
     - Сожги его в деревянной колоде, - процедил Дотим. -  Прямо  сегодня.
Только дай и нам посмотреть на то, как он корчится.
     Антигон  покачал  головой,  и  его  искусственный  глаз   нетерпеливо
сверкнул:
     -  Я  же  говорил,  Антиген   тоже   пользуется   авторитетом   среди
среброщитых. Даже то, что я посадил его под стражу,  вызвало  волнения.  А
если я сожгу его?
     - Ты хочешь, чтобы мы убили обоих: и Антигена, и  Тевтама,  -  сказал
Калхас. - Так?
     - По-моему, догадаться об этом было несложно, -  с  досадой  произнес
Антигон.
     - Тогда смерть аргираспидов можно будет свалить на друзей  Эвмена  и,
вроде бы, остаться чистыми перед ветеранами?
     - Да. - Антигон едва заметно улыбнулся. -  Я  даже  снаряжу  за  вами
погоню. Только она поскачет в другую сторону.
     -  Ты  надеешься,  что  таким   образом   решишь   все   проблемы   с
аргираспидами?
     - Не волнуйся, предсказатель, я не настолько  наивен.  Я  позволю  им
выбрать нового предводителя, а потом... После смерти Эвдима,  я  думаю,  в
Индии возникнут всяческие осложнения. Пусть старики еще раз прогуляются на
край ойкумены. Как бы замечательно они ни воевали, мне  такие  солдаты  не
нужны.
     - Значит Эвдим тоже умрет? - спросил Дотим.
     - Конечно. - Антигон величественно сложил руки на груди. - Он предает
всех и вся. Он не должен остаться в живых.
     - Ты, я вижу, убежден, что смерть  -  лучшее  лекарство.  Чем  же  мы
заслужили твою милость? - устало поинтересовался Дотим.
     - Я стараюсь не  чинить  вреда  тем,  кто  хранит  верность...  Если,
конечно, они не опасны. И тем более, если они нужны мне. Как нужны вы.
     - Что с семьей стратега? - быстро спросил Калхас.
     - Ни волоса не упало с их голов, - так же быстро ответил  Антигон.  -
Иероним о них позаботится. Он же устроит и  похороны  Эвмена.  Я  еще  раз
предлагаю вам встретиться с ним.
     - Ни в коем случае! - воскликнул наемник.
     - Нет, не стоит, - негромко сказал Калхас. - Пусть... Пусть все  идет
как идет. Лучше всего, чтобы он вообще не знал о нас.
     - Хорошо, - коротко промолвил Антигон. - Я понял, что вы согласны.
     Аркадяне в знак подтверждения склонили головы.
     - Может быть  вы  хотите  еды?  Вина?  Женщин?  -  широко  заулыбался
Фригиец.
     Дотим презрительно скривился.
     - Оставь это для мальчишек. Верни наше оружие и приготовь лошадей. Мы
сделаем это сейчас.
     - Ладно. - Фригиец заговорщически прищурился.  -  Я  распоряжусь  обо
всем. Отправлю вместе с вами Тевтама.  Он  узнает,  что  вы  должны  убить
Антигена. Я прикажу ему, чтобы  он  проверил,  когда  все  будет  кончено.
Остальное будет делом вашего оружия... Делайте что хотите - хоть режьте их
на части.
     Некоторое время Фригиец молча смотрел на аркадян -  словно  запоминая
их лица.
     - Ну что же, до свидания, друзья Эвмена!
     - Не "до свидания", а прощай! - прошипел Дотим.
     Калхас помялся, но потом почти забытое чувство  тяжелой  пустоты  под
ребрами заставило его произнести:
     - Может быть мне это мнится, а может - подсказывают боги. Считай это,
Антигон, советом, и не моим - подсказкой богов. Бойся пыли.  Она  погубила
Эвмена. Она когда-нибудь погубит и тебя.


     - Лучше хоть что-то, чем совсем ничего, - бодрился Дотим и с  вызовом
поглядывал на Тевтама.  Тот  отвечал  обычным  своим  туповато-равнодушным
взором.
     "Интересно, предчувствует он что-либо, или нет?" -  думал  Калхас.  -
"Неужели люди так бесчувственны к шагам приближающейся  судьбы?"  Судя  по
поведению македонянина, его не волновало ничего.
     А  ведь  должно  было  бы.  Аркадянам  вернули   оружие.   Калхас   с
удовольствием ощущал тяжесть прицепленного к поясу меча, его  рука  лежала
на рукояти широкого ножа  Тиридата.  Правда,  добрый  десяток  фессалийцев
окружал их и не позволял даже думать о бегстве до того... до тех пор, пока
они не сделают свою работу. Будет ли она тяжелой? Ни одного аргираспида не
сопровождало Тевтама. Только он, аркадяне и фессалийцы. Нет,  дело  тяжким
не будет. Калхас поймал себя на  том,  что  он  с  отвращением  думает  об
убийствах, которые они сейчас должны будут совершить. Однако  воспоминание
об Эвмене, о Тиридате, о  Филиппе,  о  попусту  проливших  кровь  "царских
юношах" позволило ему быстро справиться с  отвращением.  Он  покосился  на
Дотима. Тот, похоже, никаким отвращением не мучился. Лицо  его  напоминало
морду голодного зверя, почуявшего кровь.
     Антигена содержали в его же собственной палатке. Только  внушительный
караул из тарентинцев, расположившийся рядом с палаткой, показывал, что ее
хозяин под стражей.
     Командир фессалийцев вполголоса поговорил с  начальником  караула,  а
затем знаком предложил аркадянам подойти ближе.
     - Только не надо сильно шуметь, - сказал он.
     В отличие от  шатра  Фригийца  здесь  царил  полумрак.  Калхас  узнал
треножник, узнал ложе и столик,  которые  видел  еще  в  Тарсе.  Небольшая
человеческая фигура, укрытая плащом, свернулась клубочком  на  ложе  и  не
сдвинулась с места даже когда аркадяне вошли внутрь. Дотим пожал  плечами,
вытащил из ножен меч и кольнул лежащего пониже пояса.
     - А-ой! - человек подпрыгнул,  безумно  завертелся  на  месте,  потом
остановился, увидев Калхаса и глаза его постепенно обрели осмысленность: -
Прорицатель!..
     Изможденный, посеревший старик.  Но  это,  несомненно,  был  Антиген.
Только  необычайно  испуганный,  измотанный  страхом.  Он  сделал  быстрое
движение  -  теперь  между  ним  и  аркадянами  было  ложе.  Потом  слегка
наклонился вперед и выставил перед собой руки - получилось что-то  среднее
между мольбой и борцовской стойкой. В шатре действительно не было  оружия.
На краю ложа лежала тонкая бронзовая пилка для ногтей, но  пастух  никогда
не видел, чтобы ею пользовались не по назначению. Он немного  расслабился.
Фригиец не обманул, Антиген был полностью беззащитен.
     - Убери меч! - почти завизжал старик, глядя на Дотима. - Убери сейчас
же!
     - С каких это пор ты  стал  бояться  смерти?  -  язвительно  произнес
наемник.
     - Смерти? Вы пришли... чтобы угрожать мне смертью? -  Антиген  присел
еще ниже. - За что? Кто прислал вас?
     - Эвмен, - коротко ответил Дотим.
     - Эвмен?? - от ужаса лицо Антигена вытянулось. - Он же мертв.  Он  же
сегодня...
     - Ага! - торжествующе воскликнул наемник. - Ты знаешь! Тем лучше!
     Дотим, нахмурившись, сделал шаг к Антигену.
     - Стой! Подожди! Это  охранники.  Они  сказали!  Калхас!  -  умоляюще
повернулся к пастуху аргираспид. - Умоляю, останови  его!  Неужели  ты  не
помнишь?..
     Спасаясь  от  Дотима  Антиген  перескочил  через   ложе   и   схватил
предсказателя за руку. Речь его стала быстрой, старика колотила дрожь,  по
дряблой коже на висках тек пот.
     - Ведь это ты спас меня в Танафе! Зачем? Только для того, чтобы убить
сейчас? Это несправедливо. Боги не допустят этого. Я добыл  тебе  жену.  Я
мог забрать ее себе, но оставил для тебя. Я сделал тебя человеком, близким
стратегу. Неужели после этого  ты  дашь  меня  убить?  Одумайся,  прошу...
Зверь! - завопил он, когда Дотим занес меч, и укрылся за спину пастуха.  -
Что тебе этот зверь?
     - Отойди, Калхас, - нетерпеливо буркнул наемник.
     К своему удивлению прорицатель колебался. Он испытывал не  ненависть,
а жалость, смешанную с брезгливостью. Всего, чего угодно,  ожидал  пастух,
но только не такого поведения аргираспида.
     - Калхас, останови его! - умолял ветеран. - Ты не понимаешь, что  все
это на руку Антигону! Он хочет, чтобы мой гарнизон открыл ворота в  Сузах.
Но я не дам ему золота! Не дам, не дам! Пусть сломает зубы о Сузы - там на
несколько лет пищи, внутри источник,  сокровища  глубоко  под  землей.  Не
достанет! - неожиданно голос аргираспида стал плаксивым.  -  Он  угрожает,
что сожжет меня в деревянной скрыне. Варвар!  Думает,  что  испугает!  Все
равно не дамся!
     - Долго это будет продолжаться? - устало спросил  Дотим.  -  Чего  мы
ждем?
     - Да, хорошо, - встряхнулся пастух.
     Он с силой вырвал руку у Антигена и оттолкнул того к стене шатра.
     - Ты мог остановить македонян. И я тебя просил об этом.
     - Нет, не мог бы. Уже не мог бы! - аргираспид метнулся  в  сторону  и
опять укрылся за ложем.
     - Мог бы. Даже я, наверное, мог. Иначе зачем ты собирался меня убить?
     - Нет, нет! - кричал  Антиген.  -  Я  не  хотел  тебя  убивать!  Лишь
оглушить. Только оглушить!
     - Чушь, - Калхас отвернулся. - Дотим, давай.
     Пастух спиной ощущал, как наемник сделал шаг, занес  меч.  Но  вместо
удара он услышал странный кашляющий плач.
     Обернувшись, потрясенный Калхас замер. Антиген успел  схватить  пилку
для ногтей и вонзил ее в живот наемника. Дотим выронил меч - тот медленно,
неправдоподобно медленно упал вниз. Почти тут же македонянин дернул  пилку
вверх. Плач сменился хрипом. Дотим неестественно  всплеснул  руками,  ноги
его разъехались и аркадянин - так же медленно, как и меч, -  повалился  на
спину.
     Только теперь Калхас заставил себя действовать. Он прыгнул  вперед  и
ударом  кулака  опрокинул  Антигена.  Затем,  все  не  веря  случившемуся,
склонился над наемником. В глазах Дотима еще теплился светлячок жизни.
     - Терпи, терпи, - дрожащим голосом пробормотал  пастух.  -  Сейчас  я
отправлю к Фригийцу, сейчас приведут лекарей...
     - Уже? - обращаясь в  пустоту  прошепелявил  Дотим.  -  Пусть  Калхас
возьмет пояс. Пояс... - наемник втянул щеки и лицо его перекосила  гримаса
смертной боли. - Пояс...
     Серая тьма залила глаза Калхаса. Где-то в  темени  билось  сердце,  а
руки онемели - он даже не чувствовал их.  Вот  только  кто-то  был  рядом,
кто-то мешал его скорби, говорил нечто странное, гадкое, глупое.
     - И хорошо, и хорошо, - утирая с губ кровь весело причитал Антиген. -
Он должен был умереть. Фригиец будет  доволен,  клянусь  Зевсом.  Он  меня
испытывал,  испытывал.  -  Безумный  взгляд  македонянина  остановился  на
прорицателе. -  Нет,  его  хранят  боги.  Его  нельзя,  не  получится.  Но
Одноухий... это хорошо! Не сожжет меня Фригиец. Зачем меня сжигать?  Зачем
ему золото? У него столько золота!..
     Наконец Калхас прорвался сквозь серую пелену и увидел Антигена.  Рука
пастуха сама потянулась к мечу.
     - Эй! - старик заметил это. - Не надо!  Остановись,  мы  поговорим  с
Фригийцем, у тебя будут деньги... Остановись!..
     Защищая голову, он обхватил ее руками. Калхас  заметил,  что  Антиген
все еще сжимает в правом кулаке окровавленную  пилку.  Багряное  бешенство
вспыхнуло перед его глазами. И все это бешенство он вложил в удар.
     Кисти и голова Антигена отлетели в дальний угол шатра. Обезглавленное
тело старика рухнуло на ложе. Кровь волнами полилась с него на  пол.  Сжав
зубы, Калхас нашел более или менее чистую тряпку и  тщательно  вытер  меч.
Потом подошел к пологу, приподнял его и позвал:
     - Тевтам!
     Вождь аргираспидов торопливо  нырнул  в  шатер.  Некоторое  время  он
привыкал к полумраку. Затем подошел к Дотиму и  удивленно  осмотрел  тело.
Пожав плечами, неопределенно хмыкнув, шагнул к ложу. Кровь все медленнее и
медленнее бежала из обезглавленного тела Антигена. Словно  собака,  Тевтам
склонился над своим соперником. Его грудная клетка  судорожно  вздымалась:
аргираспид жадно вдыхал в себя горячий терпкий дух.
     Калхас подождал, пока македонянин насытится  зрелищем.  Потом  достал
из-за пояса нож и похлопал его по плечу.
     Тевтам с готовностью обернулся. Глаза его были полузакрыты, по  губам
блуждала отрешенно-счастливая улыбка. Он даже не видел широкого  железного
треугольника в руке пастуха.
     - Дотим назвал бы тебя мерзавцем, - негромка произнес предсказатель и
с силой полоснул по горлу Тевтама.
     Вождь  аргираспидов  судорожно  взвился.  Калхас  отскочил  назад   и
несколько мгновений тупо смотрел  на  то,  как  македонянин  хватается  за
воздух перед своим лицом. Когда Тевтам наконец опустился  на  пол,  пастух
бросил нож Тиридата рядом с ним.
     Он не испытывал ни сожаления, ни облегчения, только  пустота  и  боль
мучили душу. К горлу медленно подступал обманчивый  комок  тошноты.  Нужно
уходить... Нет, что-то он забыл, что-то важное.
     Калхас подошел к наемнику. Морщась,  словно  эта  ужасная  рана  была
нанесена ему, снял с того пояс. Потом  наклонился  и  осторожно  поцеловал
аркадянина в губы.
     На улице было холодно. Опять из пустого  неба  падали  редкие  жгучие
снежинки.
     - Все наконец? - нетерпеливо спросил командир фессалийцев.
     - Все, - хрипло сказал Калхас. -  Передай  Антигону,  что  он  должен
похоронить Дотима.



                                    7

     Вначале  был  холод  в  душе  и  горькое  ощущение  потери.  Эвмен  -
доброжелательный, спокойный, уверенный, надежный даже  в  ту  ночь,  когда
Эвдим поведал о заговоре: Калхас просто не мог  представить  его  мертвым.
Живое, умное лицо Эвмена стояло перед глазами пастуха и, как  он  ни  тряс
головой, избавиться от этого видения не мог. Губы сами собой  раздвигались
в ответной улыбке, но тем тяжелее становилось на сердце, тем  о