если  ты  уважаешь  традиции  Копры.   Традиции,
заложенные твоим прадедом сто лет назад...
     - Айзек прав! - крикнули из зала. - Пусть это будет Норман!
     Норман растерялся.
     - Но я не хочу... Я совсем не это имел в виду...
     - Решено, в общем! - сказал мужик, поднявшийся  из  первого  ряда.  -
Пока не отыщется скарб Айзека,  Норман  будет  за  главного.  А  теперь  -
поприветствуем нового старосту! Не хочу и говорить, что я  думаю  про  то,
что случилось. И мне уже заранее  жаль  того  подонка,  что  спер  Айзеков
скарб. Но черт меня подери, как ни смотри на это дело, а новый староста  -
чертовски хороший повод для того, чтобы слегка гульнуть!
     Сначала крики были вяловаты, а потом все разогрелись и стали орать во
всю глотку. Начиналась самая веселуха.
     Джульетта отвернулась, вытирая глаза.
     - Как они могли? - всхлипывала она. - Бедный папочка... после  всего,
что он для них делал... а им просто наплевать!
     Оливер без задних мыслей приобнял ее за плечи, чтобы утешить,  и  тут
она прижалась к нему, дрожа от волнения и всхлипывая  еще  горше.  Оливер,
несколько смущенный таким поворотом  дела,  машинально  поглаживал  ее  по
плечу.
     Гейлорд проталкивался через ревущую  толпу  к  выходу.  Увидев  дочь,
всхлипывающую в объятиях инопланетянца, он  резко  остановился.  Лицо  его
потемнело от гнева, казалось, он сейчас затеет драку. Но он лишь  заворчал
со сдерживаемой яростью, вышел за дверь и его плотная широкоплечая  фигура
растворилась в темноте.
     Потом уже не было времени на раздумья. Толпа рвалась из зала,  потные
тела слились в едином натиске.  Поток  подхватил  Оливера  и  Джульетту  и
выбросил их наружу.
     Начало празднества не заставило себя ждать.
     - Они решили развлекаться, что бы там ни было,  -  несчастно  сказала
Джульетта, - Они не хотят, чтобы такая чепуха, как разорение их  старосты,
испортила очередную веселуху... Ненавижу их всех!
     Она опять начала реветь. Кто-то сунул  ей  бутылку  самогона,  и  она
сделала большущий глоток.
     Люди вокруг метались,  истерично  вопили  и  визжали.  Во  все  более
сгущающимся тумане едва виднелись зажженные в соседних домах  огни.  Место
действия  вдруг  озарилось  колеблющимся  пламенем  сотни  факелов:   люди
наматывали тряпье на палки и поджигали его.
     - А ну, давай к мусорной воронке! - завопил кто-то. - Все к воронке!
     Крик  подхватили  десятки  глоток.  Оливер   и   Джульетта   бездумно
присоединились к толпе, повалившей прочь из деревни.
     Факельное шествие перло прямо по хляби и закончилось возле кратера на
краю деревни. Оливер пытался разобраться, что же происходит вокруг.
     Никогда  раньше  он  не  встречал  столько   грязи,   мусора,   таких
необузданных страстей, такой откровенной нищеты. Его стерильное воспитание
и не намекало даже о возможности существования такой распущенности,  такой
Н_Е_В_Е_Р_О_Я_Т_Н_О_Й _Г_Р_Я_З_И_!
     Вокруг него вопили и плясали. Пары обнимались и валились на хлюпающую
землю, катаясь и брыкаясь при свете факелов. Мужчины  швырялись  грязью  и
хохотали во все горло. На ком-то занялась одежда, и он покатился по земле,
сбивая пламя - никто и внимания на него не обратил.
     Джульетта висела на его руке, отхлебывая из бутылки и  угрюмо  косясь
на  деревенских.  Оливер,  пораженный  происходящим,  не  обращал  на  нее
внимания.
     В свете факелов туман казался блекло-желтым.  Было  холодно  и  сыро,
пар, выдыхаемый из ртов, висел белыми  облачками  в  неподвижном  воздухе.
Сквозь крики и пьяные песни слышался ритмичный топот ног  по  разжиженному
слою грязи и мусора, сплошь покрывающем почву.
     Толпа добрались до кратера,  и  люди  кинулись  вниз,  скатываясь  по
пологим склонам до самого дна. Покрытые  липкой  вонючей  грязью  копранцы
стаскивали в кучу к  центру  воронки  все,  что  могло  гореть  -  обломки
пластиковых  тарелок,   видеопленку,   бумагу,   куски   дерева,   тряпье,
компьютерные распечатки, разбитую мебель. Куча  вспыхнула,  и  все  вокруг
вмиг заволокло дымом. В огонь полетели пустые бутылки,  люди  танцевали  и
просто бродили по размякшим отбросам, устилающим кратер.
     - Не  хоч'чего  выпть?  -  поинтересовалась  Джульетта  заплетающимся
языком. Похоже, копранский самогон действовал быстро.
     - Спасибо, мне не хочется, - вежливо ответил Оливер.
     - Да ради бога! - вдруг обиделась  она.  -  Смотри  не  обделайся  со
страху...
     Оливер понял, что выпить придется. Он неохотно взял бутылку, задержал
дыхание, приподнял респиратор и сделал маленький глоток.
     У него захватило дух,  из  глаз  полились  слезы.  Поперхнувшись,  он
пролил  самогон  на  костюм.  Он  в  жизни  не   пробовал   ничего   более
омерзительного!  Он  и   вообразить   не   мог,   что   существует   нечто
н_а_с_т_о_л_ь_к_о_ крепкое!
     Джульетта не обратила внимания на его конфуз.  Она  отобрала  у  него
бутылку  и  отхлебнула  еще.  Тем  временем,  словно  повинуясь  какому-то
древнему инстинкту, люди взялись за руки и хороводом  пошли  вокруг  огня,
пьяно шаркая по мусору. В их глазах сверкали желтые пляшущие огни.
     - Пшли, ну? Че ты стал? - Джульетта тянула его за  руку.  -  Пшли  ко
всем!
     Он был слишком ошеломлен, чтобы сопротивляться. Они втиснулись в круг
орущей и хохочущей деревенщины. С каждым шагом  ноги  Оливера  все  глубже
тонули в грязи. Он брел по кругу вместе  со  всеми,  чувствуя,  что  пламя
факелов начинает гипнотизировать его. Это был  иной  мир.  Стены  широкого
кратера отсекли его от реальности.
     Пьяный танец продолжался недолго. Произошло нечто невероятное:  земля
начала трястись, и вдруг вырвалась у них из-под ног.  Оливера  бросило  на
спину. Земля совершила двойное сальто вокруг его  головы  -  то  же  самое
почувствовали и остальные. Бессмысленно  смеясь,  совершенно  пьяные,  они
поднимали друг друга на ноги, сталкиваясь и падая опять.
     - Что... это было? - задыхаясь, спросил Оливер.
     Джульетта помогла ему подняться на ноги.
     - А! Это каждую ночь такое. Земля трсется. Нчего страшного.
     Вдруг Оливер представил себе десятимильный пласт мусора,  покрывающий
каменное ядро астероида.  Он  представил  себе,  как  эта  глыба  оседает,
смещается,  сжимается  от  ночной  прохлады...  Толчки  возвратили  его  к
реальности. Вдруг  он  увидел  грязь  вокруг  себя  и  на  себе  самом,  и
почувствовал тошноту. Он увидел полуголых копранцев,  скачущих  по  жидкой
грязи, и в ужасе отвел глаза.
     - Мне нужно вернуться, у меня  работа  на  корабле,  и  я...  я  весь
грязный! Омерзительно грязный!
     Джульетта захихикала.
     - Никда не слышала про грязного инопланетянца! -  Она  пошатнулась  и
ухватилась за него, чтобы не  упасть.  -  Возьми  меня  на  корабль.  Х'чу
п'смотреть, какой он снутри.
     - Но...
     - Видеть не могу 'х всех. Никого из этих... Х'чу пойти с тобой.
     Оливер попытался  убедить  ее  пойти  домой,  но  безрезультатно.  Он
двинулся по  вонючим  мусорным  барханам  назад,  к  посадочной  площадке.
Джульетта повисла у него на плече. Оливер поправил респиратор, спасаясь от
вони испарений,  поднимавшихся  из  трещин,  появившихся  после  подземных
толчков.
     Кое-как он добрался до стоящего посреди посадочной площадки  корабля.
Он встал на нижнюю ступеньку трапа и высвободился.
     - Это было очень... интересно, - сказал он, деликатно  отпихивая  ее.
Не успел он закончить,  как  она  порывисто  потянулась,  сорвала  с  него
респиратор, разорвав ремешки,  и  отшвырнула  его  в  сторону.  Потом  она
схватила его за уши и поцеловала взасос, крепко и нетерпеливо.
     У  нее  были  полные  и  мягкие  губы,  целовалась  она  опьяняюще  и
чувственно. Она прижалась к нему,  под  истончившейся  рваной  одеждой  он
чувствовал ее теплое и живое тело.
     Но  она  выросла  в  грязи  Копры,  мира-помойки.   Оливер   внезапно
почувствовал, как отвратителен на вкус ее поцелуй, а ладони, которыми  она
держала его лицо, влажны и липнут от грязи.
     С внезапным воплем отвращения он оттолкнул ее от себя.
     - Это нечестно! Ты... Это нечестно! -  закричала  она.  -  П'чему  ты
такой _ч_и_с_т_ы_й_? - и она попыталась сорвать с него защитные перчатки.
     Оливер глотнул неотфильтрованного воздуха и подавился им. Его  легкие
запылали, а желудок содрогнулся от вони. Его скрючило от кашля.
     С него было достаточно. Он оттолкнул  ее  и  выхватил  респиратор  из
того, во что его швырнула Джульетта. Но она выбила респиратор из его руки:
     - Подыши нашим воздухом, чтоб ты сдох! Нам так он  годится,  черт  бы
его побрал!
     По ее щекам опять побежали слезы, она развернулась и, пьяно  шатаясь,
исчезла во тьме. Деревенские все еще орали и хохотали в  кратере.  Гулянка
продолжалась.
     Оливер в нерешительности стоял на трапе. Ему совершенно  нечего  было
сказать ей. Совершенно.
     Вонь разъедала его желудок и пожирала легкие. Туман обжигал  открытое
лицо, словно капли кислотных паров.  Задохнувшись  следующим  вздохом,  он
кинулся вверх по трапу в шлюзовую камеру.
     Швырнув костюм в дезактиватор, он наскоро привел  себя  в  порядок  и
прокрался по темному кораблю к себе в каюту. Ларкин, видимо, уже спал.
     Совершенно измученный, Оливер опустился на койку и посмотрел на  свое
отражение в зеркале и с отвращением увидел грязные  отпечатки  ладоней  на
лице. Раздевшись, он принял душ, и только тогда заполз в кровать.
     Но лежа в темноте, он вновь  и  вновь  вспоминал  об  окружающей  его
вселенской грязи, о вихрях тумана и шевелящихся барханах мусора, об омутах
вязкой стоячей жижи, тускло мерцающей при свете звезд.



                      4. КАПИТАН СТЕРИЛЛ И ГРЯЗНУЛИ

     Оливера разбудил отдаленный рев тормозных двигателей. Он потер глаза,
пытаясь проснуться, отшвырнул одеяло  и  подошел  к  иллюминатору.  Солнце
давно встало, было ясное утро.
     За  деревней,  на  бескрайней   грязевой   равнине,   четким   строем
приземлялись четыре корабля планетарной инженерии. Сквозь  утреннюю  дымку
их корпуса  отсвечивали  золотом  в  сочных  оранжевых  лучах  копранского
солнца.
     Оливер отвернулся от окна,  потянулся  и  зевнул.  Инженерная  группа
прибыла строго по графику. Теперь ему прибавится работы. Придется бегать с
бесчисленными официальными поручениями  Ларкина,  поддерживать  контакт  с
аборигенами...
     Вдруг в его мозгу, словно  бессвязные  куски  кошмарного  сна,  стали
всплывать воспоминания о вчерашнем вечере.
     Грязь, пьяные танцы, разгул...  Его  передернуло  от  отвращения.  Ну
ладно, пусть бы он наблюдал за этим  со  стороны.  Но  самому  предаваться
такому...
     Теперь, сидя в своей аккуратной, тщательно  вычищенной  каюте,  он  с
трудом верил, что мог позволить себе так невообразимо оскверниться там,  в
помойном мире.
     Он выкинул все это из головы, тщательно умылся,  обтерся  прохладной,
освежающей туалетной водой и надел свежую, приятную на ощупь одежду.
     И лишь одно никак не  хотело  уходить  из  памяти  -  воспоминания  о
Джульетте Гейлорд. То, что произошло прошлой ночью у подножия трапа,  было
мучительно  и  позорно.  Ее  бесстыдство  было  отвратительно,  но  в   то
мгновение, когда он ощущал ее поцелуй, ни о чем больше не  думая,  весь  в
грязи, она казалась ему возбуждающей и привлекательной.
     Но думать об этом не имело смысла.
     Оливер переключил мысли на служебные обязанности, вышел  из  каюты  и
направился в командную рубку.
     В рубке Ларкин говорил по радио. Оливер замешкался перед полуоткрытой
дверью, собираясь постучаться, и невольно прислушался к тому, что  говорил
атторней:
     - ...В этом мы можем оказать вам определенную помощь,  капитан.  Я  и
мой помощник намерены завершить эту работу  как  можно  скорей...  Что  вы
сказали? Ах да, общая ситуация.  Ну,  пока  все  складывается  как  нельзя
лучше. Туземцы поверили, что мы будем устанавливать новый  гравигенератор.
Они чертовски упрямы, совершенно не склонны к сотрудничеству,  однако,  по
крайней мере, они не причинят нам неприятностей до завершения работ.  А  к
тому времени они уже не смогут влиять на ситуацию... О нет, это совершенно
исключено.  Мой  помощник  знает  столько  же,   сколько   копранцы.   Так
безопаснее... Да, конечно... Да, это полная картина. Вы  можете  начинать,
капитан. Конец связи.
     В рубке послышались шаги Ларкина. Оливер попятился от двери - и очень
вовремя, так как Ларкин распахнул дверь и вышел в коридор.
     - А, Роуч! - сказал Ларкин. - Я  как  раз  собирался  посмотреть,  не
оправились ли вы после вчерашнего... э-э... празднества. Надеюсь, это  был
поучительный опыт?
     Ларкин тонко улыбнулся. Оливер предпочел проигнорировать сарказм.
     - Весьма поучительный, сэр.
     - Я только что был  на  связи  с  капитаном  Стериллом,  -  продолжал
Ларкин. - Он возглавляет группу планетарной инженерии,  прибывшую  сегодня
утром. Насколько я понимаю, у него уже  начались  неприятности  с  местным
населением. Видимо, стянули что-то из оборудования. Кажется,  они  решили,
что все, лежащее в пределах их досягаемости,  может  быть  ими  присвоено.
Настало время убедить их в обратном. Сейчас мы пройдем туда  и  попытаемся
устранить затруднение.
     Оливер проследовал  за  Ларкиным  в  дезактивационную  камеру.  Слова
Ларкина объясняли кое-что из подслушанного им разговора.  Кое-что.  Но  не
все. Оставалось непонятым, что имел в виду Ларкин, говоря, что и Оливер, и
копранцы неким образом обмануты. Словно был другой план, о  котором  знали
только Ларкин и инженерная команда.
     В это верилось с трудом. Может, Оливер поторопился с выводами? Может,
если бы он слышал весь  разговор,  подозрительные  фразы  разъяснились  бы
вполне невинным образом?
     Он решил ничего не выяснять - пока.
     В дезкамере они застегнули костюмы.
     - Что случилось с вашим респиратором, Роуч? - спросил Ларкин, увидев,
что Оливер достает из шкафа новый.  -  Фильтры  наверняка  не  успели  еще
засориться.
     - Я... потерял его вчера вечером. Снаружи, - промямлил Оливер.
     Ларкин одарил его тяжелым взглядом, пожал плечами и отвернулся.
     - Позвольте мне остаться в неведении относительно обстоятельств,  при
которых вы его потеряли, - сказал он.
     Оливер облегченно вздохнул. Он вряд ли смог  бы  придумать  достойное
объяснение.
     Они прошли через воздушный шлюз и спустились  по  пандусу.  Последние
следы утренней дымки  таяли  в  теплых  солнечных  лучах,  небо  полностью
прояснилось. Они прошли через загаженное поле космодрома, обошли деревню и
направились к месту приземления инженерной группы.
     - Вы  извлекли  что-нибудь  из  вчерашнего  общения  с  туземцами?  -
осведомился Ларкин. - Какую-нибудь полезную для дела информацию?
     Оливер напряг память, стараясь объективно оценить то, что он видел  и
слышал.
     - Здесь на удивление много интересного  материала.  Копранцы  гораздо
сложнее организованы,  чем  я  ожидал.  Они  не  только  адаптировались  к
загрязненной  окружающей  среде,  но  даже  научились  получать   от   нее
удовольствие.  Они  испытывают  странное  наслаждение  от  того,  что  они
грязные.
     Ларкин насмешливо фыркнул.
     - Чушь. Вы  неверно  поняли  ситуацию,  Роуч.  Они  просто  стараются
извлечь все возможное из своего жалкого унизительного положения. Появись у
них вкус к цивилизованной жизни, они бы быстро поняли, как обделены.
     - Я уловил вашу мысль. Но вы должны принять во внимание, что они ведь
видят примеры цивилизованной жизни на экранах  своих  телевизоров,  и  они
презирают ее, ставя свою собственную культуру выше. Согласно их принципам,
статус человека определяется исключительно размером его  коллекции  утиля.
Это  основополагающий  критерий.  Прошлой  ночью,  например,  обокрали  их
старосту, и они считают само собой разумеющимся, что он  больше  не  может
быть старостой - так как лишился статуса.
     Ларкин зевнул.
     -  Все  это  так  банально,  Роуч.  Не  могу  понять,  чем  это   вас
заинтересовало. Они хуже детей, застрявших на  анальной  стадии  развития.
Грязные крикливые переростки.
     Оливер пожал плечами.
     - Боюсь, это не совсем так, атторней, вы слишком упрощаете...
     Ларкин резко остановился и сердито повернулся к помощнику.
     - Роуч, вы что, намерены пререкаться со мной? Для профессионала моего
ранга, магистра социальной антропологии, ситуация ясна,  как  божий  день.
Проста  и  физически   омерзительна.   Я   надеюсь,   что   вы   признаете
авторитетность моего суждения.
     Оливер отвел глаза. Время споров прошло.
     - Конечно, мистер Ларкин.
     По  собственному  горькому  опыту   он   знал:   нет   ничего   более
бесполезного, чем перечить Ларкину.
     Они с трудом пробирались  через  окружающие  деревню  бурые  мусорные
барханы, в которые после каждого шага глубоко погружались ботинки. Оливер,
упакованный в плотный защитный костюм, обливался потом.
     Но инженерные корабли  были  уже  недалеко.  Вокруг  них  шла  сборка
сложной  механики.  Гусеничная  техника  с  дистанционным  управлением   и
саморазвертывающимся оборудованием выгружалась  и  монтировала  еще  более
сложные системы. За бульдозерами следовали передвижные  огнеметы,  запекая
коркой свежеразровненную грязь и вздымая облака пара  и  дыма.  В  воздухе
висели скрежет, грохот  и  гудение  техники.  Несколько  человек  в  белых
комбинезонах следили за ходом работ.
     Нижняя секция решетчатой вышки устанавливалась в  исходное  положение
как раз на глазах Ларкина и Оливера. Роботы готовили  мощное  бурильное  и
взрывное  оборудование.   Силовые   кабели   змеились   по   изборожденной
гусеничными траками земле. Вокруг сновали подвижные аппараты, их  гусеницы
крутились, разбрызгивая по сторонам липкую грязь. Панорама сборочных работ
живо напомнила Оливеру полузатопленное поле битвы.
     Он разглядывал механизмы, проходя мимо них к кораблю, но  не  заметил
ничего, что укрепило бы его подозрения. Если Ларкин и замышлял нечто иное,
чем установка генератора гравитации,  то  в  этом  месте  Оливер  ключа  к
разгадке не нашел.
     Они поднялись по пандусу корабля и прошли в  открывшийся  перед  ними
люк. Сбросив защитные костюмы, они направились в рубку,  где  их  встретил
капитан Стерилл.
     Он носил шлем гильдии исследователей и выглядел  воплощением  силы  и
здоровья, словно сошел прямо с рекламного  медицинского  плаката.  У  него
были  ярко-синие  глаза,  густые  брови,  решительный  рот  и   квадратный
подбородок.  Красивые  черты  лица  говорили  о   дисциплинированности   и
мужестве.
     Капитан пожал им руки. Оливер с удивлением  отметил,  какая  вялое  у
него рукопожатие. И он все время нервозно посматривал через плечо.
     Вскоре Оливер понял причину. В дальнем конце рубки на полу сбились  в
кучу три невообразимо грязных и оборванных старика. В рубке уже  неприятно
попахивало. В их  лицах,  донельзя  заросших,  проглядывало  что-то  вроде
гордой надменности.
     - Эти... люди появились здесь полтора часа назад, господин  атторней,
- сказал Стерилл с некоторой дрожью в высоком голосе. - Они, должно  быть,
приняли наши космические корабли за эти...  мусорные  контейнеры.  Видимо,
эти... э-э... люди живут на свалке.
     Оливер заметил, что руки капитана дрожат. Он потел и  нервно  вытирал
ладони о безукоризненно  чистый  комбинезон.  Казалось,  он  полон  дурных
предчувствий, и  Оливер  понимал,  почему.  В  нынешние  времена  всеобщей
цивилизованности и комфортабельной жизни,  в  Солнечной  Системе  осталось
немного  неисследованных  мест,  избежавших  окультуривания.   Несомненно,
капитан Стерилл впервые столкнулся с людьми не  только  нецивилизованными,
но еще и грязными. И его это совсем не радовало.
     -  Вы  можете  что-нибудь...  предпринять  с   этими...   людьми?   -
обеспокоенно спросил он.
     Ларкин осмотрел стариков, сморщив нос от отвращения.
     - Я вынужден обратить особое внимание на этот