лись о чем-то, ясно
чувствовалось: еще один смертельный случай, и мы останемся одни. К вече-
ру...
   - Господа, - прервал доктор, - как ни интересны все эти чудеса в  ре-
шете, а все же спать надо. Скоро два часа ночи. Я полагаю, что все  наши
вампиры и оборотни уже нагулялись и завалились спать. Итак, я ухожу, - и
доктор решительно встал с места.
   - Делать нечего, подождем до завтра, - сказал один из гостей.
   Не бойтесь, ни Карл Иванович, ни его "сказки" не сбегут, - шутил док-
тор.
   - А разве вы думаете, что все это сказки? - спросил удивленно Жорж К.
   - Какое вы еще дитя, Жорж, если могли в этом сомневаться,  -  заметил
один старик.

                                  XIX

   День прошел очень оживленно. Катались верхами, много гуляли по  лесу,
молодежь занималась гимнастикой и борьбой. Никто ни разу и не вспомнил о
вчерашнем чтении.
   Вечером усталые, голодные, но в хорошем расположении духа все были  в
сборе.
   Сытно поужинав, приступили к Карлу Ивановичу дочитать "сказки".
   Тот, против обыкновения, очень неохотно взял свой портфель и долго  в
нем разбирался.
   - Ну-с, какой ерундой вы нас сегодня угостите? - спросил доктор.
   - Быть может, можно сегодня и не читать?  -  точно  обрадовался  Карл
Иванович, закрывая портфель.
   - О, нет, нет, мы хотим знать конец, - запротестовала молодежь.
   - Вы кончили на том. Карл Иванович, что все слуги из замка убежали от
страха, - напомнил Жорж К.
   Карл Иванович вздохнул и начал.

                      ПРОДОЛЖЕНИЕ ПИСЬМА К АЛЬФУ

   К вечеру Петро объявил, что не отойдет от двери склепа, пока не  выс-
ледит "проклятого дьявола"...
   Ночь прошла тихо. Даже утром и днем Петро отказался сойти  со  своего
поста. Он взял у меня только кусочек хлеба.
   И день прошел хорошо.
   Минули еще сутки.
   Что делать с добровольным сторожем? Он ест  один  хлеб  и  совсем  не
спит. Долго ли он выдержит?
   Еще сутки.
   Никакие уговоры, никакие доводы не помогают.
   Я решился оставить упрямца еще на ночь, а утром подсыпать сонного по-
рошка в вино и заставить его выпить.
   Приготовив покрепче снотворное, я сидел у себя в комнате. Пробило два
часа.
   Вдруг в комнату, пошатываясь, входит Петро. Он  иссиня-бледен,  точно
мертвец, волосы всклокочены, сам весь дрожит. Беспомощно опустившись  на
стул, он залился слезами.
   Первых его слов разобрать было невозможно, до того стучали его  зубы.
Наконец я уловил:
   - Графинюшка... ужас... наша графинюшка ходит... мертвец...
   - Успокойся, Петро, расскажи все по порядку, я и сам думаю, что вино-
ват не американец, а графиня, - сказал я, стараясь казаться спокойным.
   - Наша графинюшка, это ангел-то во плоти и вурдалак, вампир... - и он
снова зарыдал.
   Когда припадок прошел, Петро сообщил мне следующее:
   И в эту ночь, как и ранее, он сидел на скамейке против входа в  склеп
и не спускал глаз с двери. Ключ от нее лежал у него в кармане.
   Ночь лунная, и все видно отчетливо.
   - Смотрю, - говорил он, - перед дверью стоит графиня. Белое, нарядное
платье,  локоны  по  плечам  и  на  голове  цветы  и   бриллианты.   Ну,
точь-в-точь, как она наряжалась, когда ехала на бал.
   На минуту я забыл, что она умерла, и бросился к ней:
   - Графинюшка, милая! - Она ласково посмотрела, да и говорит:
   - Петро, за что ты меня преследуешь?
   Тут я вспомнил, что она мертвая, отскочил, а она за мной.
   - Оставь меня в покое, и я тебя не трону, - и  голосок  у  ней  такой
нежный.
   - Бог с вами, - говорю, - графиня, ведь вы же умерли... и похоронены.
   - Умерла... и все-таки живу. Не мешай же мне. - И сама отстраняет это
меня с дороги рукой.
   Я хотел перекрестить ее, а она как бросится да схватит меня за плечи.
Сильная такая, глаза злые и лицо совсем, как чужое. Хочу вырваться и  не
могу, вот-вот повалит... Так мы все пятились, пятились и дошли до грядки
с чесноком.
   Я запнулся и упал к подножию креста. Она тоже повалилась.
   Ну, думаю, загрызет!.. Да Бог помиловал.
   Почуяла чеснок, соскочила, застонала тяжко, тяжко и исчезла.
   Долго я лежал: боялся пошевелиться. Ну, а потом и к вам, доктор.
   - Что нам делать? Ведь графинюшку-то я не могу колом, рука не  выдер-
жит... - прошептал верный слуга и опять заплакал.
   До утра мы сидели с Петро обдумывая, как поступить. Надо  обезопасить
замок и деревню от вампира, а в то же время, ради Карло и старого графа,
пощадить имя графини в народе.
   Мы еще ничего не решили, как пришли мне сказать, что умер сынишка ку-
чера, мальчик лет десяти.
   А затем потянулись, один за другим, слуги, прося расчета. Причина бы-
ла одна:
   - У нас в замке не чисто.
   Пришлось всех отпустить. Осталось два-три человека, которым абсолютно
некуда и не к кому было идти.
   Надо было волей-неволей посвятить в дело и твоего отца.
   С большими предосторожностями и понемногу я сообщил ему все.
   К моему удивлению, и на этот раз он остался почти спокоен.  И  только
спросил, кто, кроме меня и Петро, знает про "то".  И  когда  узнал,  что
никто, остался очень доволен.
   Видимо, он уже знал страшную тайну покойницы. Не оттого ли он и сидел
целые дни в склепе?
   Немедленно граф распорядился продать лошадей,  коров  и  прочую  жив-
ность, одним словом все, что требовало ухода, заперев почти все  комнаты
замка, и отпустил слуг с наградою.
   Затем по его приказу поденщики из города живо приготовили новый склеп
в скале, на два гроба.
   Не решаясь пригласить священника, на восходе солнца, когда по чистому
воздуху так хорошо доносится колокольный звон из деревни,  перенесли  мы
сами гроб с графиней из старого склепа в новое  помещение  и  с  разными
предосторожностями заделали его в стену.
   После того отец твой взял с меня и Петро страшную клятву молчать  обо
всем случившемся.
   Он щедро обеспечил нас.
   Петро, как милости, выпросил позволения остаться с ним в замке, где и
прожил пятнадцать лет.
   Как твой отец намерен был поступить с тобой и замком - он нас не пос-
вятил.
   Смерть унесла его неожиданно для него самого.
   Мы похоронили его в новом склепе, в том месте, которое он себе приго-
товил.
   Петро по обещанию пошел пешком в Рим, а я вернулся домой.
   Теперь, Карло, уходи. Я нарушил ради тебя клятву,  оставь  меня,  дай
отдохнуть, - и старик скорбно, тяжело поник головою. Я вышел.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   Где и как я провел эту ночь, не могу вспомнить... ходил и ходил...  И
вот на заре пишу тебе, Альф. Это последнее средство хоть немного  разоб-
раться в своих ощущениях и попробовать успокоиться и обсудить. Что это?
   Не сошел ли я с ума? А все слышанное, да и сам старик доктор в прида-
чу - не что иное, как один бред больного мозга.
   Или доктор существует и он сошел с ума от старости?.. или же, или это
все страшная правда?
   Какая правда?.. Правда... я сын вампира!
   Нет, я сумасшедший...
   Впрочем, что лучше? - Реши сам.
   Ах, почему ты не здесь, ты бы со стороны вернее это определил.  Альф,
спаси меня!
   Сознаю все безумие верить рассказам старика и...  верю.  Почему?  Как
опровергнуть его слова? Где кончается действительность и начинается  вы-
мысел? Все так логично и так неправдоподобно!.. Господи, а Рита! Я забыл
о ней!
   Что же с ней будет? Могу ли я жениться теперь? Имею ли я  право  вов-
лечь ее в свое несчастье?
   Нет, надо отослать ее на родину. Но как? Что ей скажу, что объясню!..
Это убьет, обесславит ее! Нет, это невозможно... Но что же делать... где
выход... Альф! Помоги, приезжай!
                                                                      Д.

                         ПИСЬМО ВОСЕМНАДЦАТОЕ

   Уже три дня, как я отослал тебе роковое письмо, Альф.
   А я все еще в городе - нет сил вернуться и взглянуть на Риту.
   Если б ты был возле, мне было бы легче... Знаешь ли, у меня есть лес-
ной дом, он далеко от деревни и хоть лежит у подножия замка, но  попасть
в него можно, только сделав порядочный крюк.
   Не кажется ли тебе, что это хорошее место для такого ученого, как ты?
   Никто мешать не будет. Я строго запрещу слугам ходить в лесном  доме,
а для тебя там будет смирная, хорошая верховая лошадь.
   Что ты на это скажешь?
   Ты можешь целыми днями рыться в своих книгах; я даже сам  не  буду  к
тебе ходить, а только писать. Но сознание, что ты близко, для  меня  уже
утешение и большая поддержка... Альф, Альф, сжалься надо мной. Кроме те-
бя, у меня нет никого.
   Приезжай.
                                                                      Д.

                         ПИСЬМО ДЕВЯТНАДЦАТОЕ

   Весть, сообщенная мне доктором, так страшна и так меня выбила из  ко-
леи, что я даже забыл, зачем сюда приехал.
   Сейчас я опять был у него и вот теперь-то я знаю,  что  значит  ужас,
невыносимый ужас. Все прежнее пустяки в сравнении с этими! Но слушай.
   Сегодня, придя к старику, я сказал ему первоначальную  причину  моего
приезда сюда, т.е. что невеста моя, Рита, не то что хворает, а  бледнеет
и скучает.
   Он вскочил, как укушенный.
   - Твоя невеста хворает, она слабеет, бледнеет; есть  у  нее  рана  на
шее? - воскричал он.
   Ноги у меня подкосились... Я не мог выговорить ни слова...
   - Отвечай, есть рана? Как же ты мне сказал что не нашел гробов отца и
матери, ты солгал мне ты выпустил "его"! - кричал старик, бешено  трясти
меня за плечи. Откуда у него сила взялась.
   Тут я очнулся.
   - Доктор, погодите, с моего приезда никто не только не умер в  замке,
но и не хворал, - наконец, мог я выговорить.
   - А в деревне?
   - И там не было покойников. Повторяю,  клянусь,  я  не  видел  нового
склепа, - сказал я серьезно и веско.
   Доктор несколько успокоился и пробормотал:
   - Слава Богу, я ошибся. Быть может, правда, что здешний горный воздух
не годится для здоровья такой южанки, как твоя Рита. Поезжай. Через день
я приеду в замок, как друг твоего отца. И ты только устрой, чтобы я  мог
видеть шею твоей невесты.
   - Это не трудно, доктор; Рита любит и всегда носит  открытые  платья.
Она знает отлично, что шея ее прелестна.
   И вот, только придя домой, я вспомнил эпизод с розовой,  сердоликовой
булавкой...
   А что если?! Господи, спаси и помилуй! Альф, а если... боюсь  выгово-
рить... если все правда... если Рита... Альф, ради всего святого  приез-
жай.
   Спешу домой, что-то там? Ах, я дурень, сидел здесь, а что там, что...
   Жду тебя.
                                                                      Д.

                           ПИСЬМО ДВАДЦАТОЕ

   Не нахожу слов, благодарю тебя, ты приедешь, да! Теперь мне не страш-
но, ты будешь со мной.
   Спешу тебя порадовать, у нас все спокойно. Правда, Рита слаба и блед-
на, но она ни на что не жалуется.
   Доктор сдержал слово и приехал.
   Рита приняла его ласково и дружественно.
   Он ловко выспрашивает Риту, как она проводит ночи,  не  чувствует  ли
тяжести, удушья и т.д. Какие видит сны.
   На все получаются самые спокойные ответы. Единственно, что до сих пор
мне не удалось показать доктору шею Риты.
   Она выдумала носить кружевные косынки, на шею  навязываются  какие-то
фантастические банты и ленты.
   А когда я стал просить снять это и позволить любоваться ее шеей,  она
грустно проговорила:
   - У меня до сих пор не было кружев и лент позвольте  мне  их  поносит
ь...
   Ну, как тут не отступиться!
   А когда я спросил, зажил ли укол  булавкой,  она  нервно  передернула
плечами и нехотя ответила:
   - Ну, конечно, что об этом говорить.
   Свадьбу Рита отложила.
   Лесной дом был готов для приема дорогого гостя. До свидания и  скоро-
го.
                                                                 Твой Д.

   Чтение кончено.
   Все молчат, всем не по себе, у многих залегла тяжелая дума.
   Что это?
   - И больше ничего нет. Карл Иваныч, - спрашивает  хозяин,  -  никаких
объяснений?
   - В связке нет больше писем, - отвечает и сразу Карл Иванович.
   - Господа, что же это, по-вашему, сказка, бред сумасшедшего? Или, на-
конец, истинное происшествие? - спрашивает один из гостей.
   - По некоторым мелочам можно предположить, что место действия -  твой
замок, Гарри. Неужели у тебя водились вампиры? - продолжает он.
   Гарри молчит.
   - А почему бы им и не водиться здесь, даже и теперь, раз вы признаете
возможности и верите в их существование, - насмешливо вместо Гарри отве-
чает другой гость.
   - Хватили, "даже и теперь"; за кого вы меня считаете, сударь.
   И ссора готова вспыхнуть.
   Зная вспыльчивый характер заспоривших, капитан Райт быстро вмешивает-
ся и говорит:
   - Постойте, сам я не был в склепе, но ты, Джемс, спускался и ты, Гар-
ри, тоже. Есть там большой каменный гроб графа, привезенного из Америки?
   - Нет, нету, - отвечает Гарри. - У нас есть только церковная  запись,
что старый граф привезен из Америки и похоронен в фамильном склепе.
   - Мало ли графов привезено и похоронено в  фамильных  склепах,  нынче
это не редкость, - вмешивается доктор.
   - И что за идея предполагать, что  все  эти  россказни  приурочены  к
здешнему замку. Во всех письмах ни разу  не  говорится,  что  дело  идет
именно о замке Дракулы. Подпись Д. может означать и "Друг" и первую бук-
ву от имени "Джеронимо", а это имя часто уменьшается в Карло. Да,  нако-
нец, отсутствие в склепе "знаменитого гроба" не лучшее ли доказательство
вашей ошибки, - продолжал доктор.
   - Жаль, нет больше писем, а то, быть может, мы бы  и  нашли  ключ  ко
всей этой загадке, - промолвил Гарри.
   - Вот пустяки, какая там загадка, я скорее склонен  думать,  что  все
эти письма - просто ловкая шутка заманить друга к себе на свадьбу, -  не
унимался доктор.
   - Что-то не похоже на шутку, - заметил Джемс.
   - А, по-твоему, надо верить, хотя бы и в давно прошедшее время, в су-
ществование вампиров? Нет, слуга покорный, -  раскланялся  доктор  перед
Джемсом.
   - А теперь прощайте, желаю каждому из вас видеть  графиню-вампира.  Я
иду спать, - и доктор, забрав сегодня привезенные газеты,  ушел  в  свою
комнату.

                          Конец первой части


                                Часть 2

                                                Я покончила с ним,
                                                Я пойду к другим,
                                                Чтоб на свете жить,
                                                Должна кровь людей пить.
                                                       (Невеста вампира)

                                   I

   Время шло.
   Наступили темные вечера. Гарри со своими друзьями и гостями давно пе-
ребрался из Охотничьего дома в свой замок.
   Там все было в  порядке.  Деньги  миллионера  преобразили  запущенное
графское жилище. На дверях и окнах вместо пыли и паутины повисли дорогие
кружевные занавесы и шелковые портьеры.
   Паркет в зале и картинной галерее блестел, как зеркало, и молодые но-
ги уже не раз кружились в вихре вальса с воображаемой дамой в  объятиях.
В других комнатах пол исчез под мягкими, восточными коврами.
   На столах, столиках, этажерках появилась масса дорогих и красивых ве-
щей, в большинстве случаев совершенно бесполезных,  но  как  необходимая
принадлежность богатой обстановки.
   Появились растения, цветы.
   Зажглось электричество с подвала до чердаков. Всюду было светло, уют-
но, весело.
   Даже старинные фамильные портреты, покрытые  свежим  лаком,  ожили  и
смотрели приветливее из своих старых рам.
   Красавица, в платье с воротником Екатерины Медичи, казалось, была го-
това не отставать от молодежи в упражнении в  танцах.  Она,  как  живая,
улыбалась со стены.
   Прекрасный рояль, отличный бильярд, масса самых разнообразных  игр  и
занятий наполняли день.
   Книги и журналы всего мира не успевались и просматриваться.
   Жизнь веселая и беззаботная била ключом. Каждый вечер замок горел ог-
нями, вина лились рекою.
   Разбежавшиеся было гости вновь начали съезжаться.
   Смерть виконта Рено была забыта.
   Неприятное впечатление от чтения писем неизвестного Д. отошло  в  об-
ласть сказок и никто о них не вспоминал.
   Все оживились.
   Даже капитан Райт, перебравшись в замок, перестал  хмуриться  и  мол-
чать. Напротив, он показал себя как интересного собеседника и  отличного
рассказчика. Его охотничьи и любовные приключения  могли  заинтересовать
кого угодно.
   Хозяин был весел и обещал все новые и новые удовольствия.
   Всем очень понравилась мысль устроить бал-маскарад.
   Надо было только заручиться согласием соседей и представителей  горо-
да.
   Это оказалось совсем нетрудно, тем более что Гарри обещал после обеда
сделать визиты и просить на настоящее новоселье.
   Бал-маскараду придавался вид шутки. Новая затея внесла и новое  ожив-
ление в общество. Обсуждались проекты костюмов, выписали портных,  мате-
риалы. Ежедневно почта и телеграф несли все новые и новые приказания.
   Балу предполагали придать индийский колорит. Конечно, раджою, индийс-
ким набобом, должен был быть сам Гарри.
   Доктор хотел быть брамином, "дважды рожденным".  И  как  знак  своего
достоинства требовал толстый золотой шнур.
   Джемс соглашался изображать одного из сказочных героев Рамаяны.
   - А чем будет капитан Райт? - спросил Жорж К.
   - Да ему больше всего подходит быть служителем богини Бовами, -  ска-
зал доктор.
   Большинство в первый раз слышало имя богини Бовами.
   Начались расспросы. Бовами или Кали считается супругой бога Шивы. Ши-
ва - это третье лицо индусской троицы (тримутри).  Шива  -  бог-разруши-
тель, и на алтарях, посвященных его супруге, всегда должна  быть  свежая
человеческая кровь. Поставкой жертв занимается секта тугов  или  душите-
лей.
   - Что, как богиня, на алтаре которой никогда не высыхает человеческая
кровь! Да это сказки. Вы смеетесь над нами! - слышались голоса.
   - Да, но эти сказки многим стоили головы, - ответил серьезно  доктор.
- Спросите Райта; они с Джемми могут кое-что рассказать.
   - Как, капитан Райт, у вас было приключение, которое чуть  не  стоило
вам жизни, и вы молчите...
   - Что же, я не прочь, - отозвался Райт. -  Только  одно  условие:  не
просите объяснения, что это было... сон, гипноз, галлюцинация...  Я  сам
не знаю.
   - Что тут не знать! Это правда, - вмешался Джемс.
   Райт начал:

                        РАССКАЗ КАПИТАНА РАЙТА

   В начале 18... года наш полк стоял недалеко от Дели; как видите, дело
происходит в Индии. Нам для постоя отвели заброшенный храм и  сад  како-
го-то местного бога.
   Сад был чудесный, полный тени и  роскошных  цветов.  Тропические  де-
ревья: пальмы, музы, чинары - все это переплеталось вьющимися лианами  и
представляло густую чащу, где змеи и обезьяны спокойно  от  нас  укрыва-
лись.
   Полковник жил в небольшом бунгало, а нам, офицерам, отвели для  поме-
щения самый храм. Что ж, это было недурно.
   Толстые каменные стены умеряли жар, а узкие окна  давали  достаточный
приток свежего воздуха.
   Мягкие маты и кисейные полога обещали спокойные ночи.
   Изысканный стол с обилием дорогого вина дополнили наше благополучие.
   Но мы были недовольны; скука, томящая скука пожирала нас. Полное  от-
сутствие общества, книг, а главное - женщин.
   Дели, с его городскими удовольствиями, хотя и был близко,  но  ездить
туда, ввиду неспокойного времени,  было  почти  невозможно:  требовалось
разрешение командира, и отпуск давался неохотно и на срок.
   Мы сильно скучали.
   Крупная картежная игра, излишество в вине, соединенные с  непривычной
жарой, расстраивали наши нервы и воображение.
   Рассказы достигли такой фантастичности, что оставалось только молчать
и верить.
   В самый разгар скуки нас посетил один  из  старожилов  Индии,  бывший
офицер, теперь богатый плантатор и зять одного из раджей.
   Он приехал по делу к командиру полка, но общество  офицеров  так  его
просило остаться на сутки и принять от него товарищеский ужин,  что  он,
наконец, согласился.