шимость, в этот момент она была особенно похожа на Аннет.
     - Ты сам сказал, что они не годятся  для  твоих  целей,  -  вызывающе
заявила она, готовая оправдать свои действия. - А для этого они годятся.
     Она пользовалась двумя жезлами, чтобы высечь в скале  буквы.  Мы  так
давно использовали для записи ленты, что письмо  вручную  оказалось  почти
забыто. Но на Бельтане недостаток снабжения привел к  оживлению  некоторых
древних умений, и Гита с энтузиазмом училась писать.
     - Грисс Лугард, - она читала уже написанное на скале. - Друг...
     Да, правда, он был нашим другом. Он сделал для нас все, что  смог.  Я
думаю, ему понравилась бы  надпись  Гиты  больше  перечисления  титулов  и
званий.
     Я взял у нее жезл. До сих пор не могу объяснить, зачем я это  сделал,
но, экономя каждую искорку энергии, добавил под неровным "друг" еще восемь
букв. Гита читала их одну за другой, по мере того как  они  появлялись  на
скале:
     - Д-у-д-о-ч-н-и-к. Дудочник. О, это тоже ему понравилось бы. То,  что
нужно, Вир! Я не могла уйти и оставить его так, без надписи.
     Романтика старых лент, скажет кто-нибудь. Но я знал: она  права.  Это
нужно было сделать. И я был рад, что она подумала об этом.  Как  последний
штрих я воткнул оба жезла в груду камней, они  стояли  прямо,  древки  без
знамен, памятник, который, может быть, не  увидит  больше  ни  одно  живое
существо, но который мы будем помнить долгие годы. Никто не  видел  нашего
ухода, никто не заметил и возвращения. И мы не упоминали об этом,  даже  в
разговоре друг с другом, а прямо отправились спать.
     "Утром", если над слоем скал и почвы действительно было  утро,  мы  в
последний раз проверили содержимое  своих  рюкзаков.  Запасы,  оставленные
Лугардом и более ранними исследователями, постепенно  истощались.  На  мне
был мундир службы безопасности, с которого  я  спорол  не  имевшие  теперь
значения  знаки  различия.  Мне  очень  нравился  значок   с   капитанской
звездой-метеором, и я часто думал, кто был этот капитан и что  происходило
с ним на других мирах. Мы спустились в ледовую пещеру очень рано, поступив
с Дагни так, как раньше  с  Лугардом:  закутали  ее  в  одеяла,  а  сверху
завязали пластилистами, которые предохранят ее, когда мы будем на плаву.
     Плот мы оставили у пробитой стены, и на нем уже лежали самые  тяжелые
вещи. Стоило немалых усилий спустить его на воду и затем удерживать,  пока
шла погрузка. Поднявшись на борт и отвязывая один из канатов - Тед  в  это
время отвязывал другой, -  я  вдруг  встревожился,  почувствовав  опасения
перед тем, что ждет нас впереди. Правильное ли решение мы  приняли?  Но  я
знал, что если мы хотим спасти Дагни, больше ждать нельзя.
     К счастью, течение оказалось  не  таким  быстрым,  как  я  думал,  но
достаточно сильным, чтобы нести нас. Один из прожекторов мы установили  на
носу (если можно говорить о носе плота), поэтому опасности впереди увидим.
Мы с Тедом расположились по обеим сторонам плота и держали наготове шесты,
чтобы отталкиваться от стен. Воздух оставался холодным, но нас уносило  от
ледовой пещеры, и вскоре температура стала такой же, как в нашем лагере.
     Я по часам следил за нашим продвижением. Мы отплыли в двенадцать,  но
я не знал, полдень это или  полночь.  К  пятнадцати  мы  все  еще  были  в
туннеле, один или два  раза  потолок  нависал,  так  что  нам  приходилось
ложиться, но настоящих трудностей не было.
     Мы уже десять часов находились в пути, и я не мог определить,  далеко
ли нас унесла вода. Неожиданно Эмрис вскрикнул и указал вперед,  рука  его
ясно была видна в свете прожектора:
     - Звезда!
     В тот же момент прожектор осветил куст, который никак  не  мог  расти
под землей, хотя мы по-прежнему плыли между скальными стенами.  Теперь  мы
почувствовали, как наши легкие наполняются свежим воздухом. До сих пор  мы
даже не отдавали  себе  отчета,  что  дышим  воздухом  с  сильным  запахом
подземелья. Итак, мы выбрались из пещер. Стояла ночь, и мы не  знали,  где
находимся. Я прополз вперед и ослабил крепление прожектора,  так  что  его
можно стало немного поворачивать справа  налево.  Кусты,  но  маленькие  и
чахлые. Скалы, и между  ними  полосы  песка.  Должно  быть,  уровень  реки
временами поднимается.
     Затем каньон, по которому мы  плыли,  расширился,  в  воду  врезалась
длинная песчаная отмель. Плот развернулся, поскольку только Тед управлялся
с шестом, и причалил к отмели с толчком, от которого все мы покачнулись. Я
повернул прожектор и  осветил  песчаный  пляж  с  кустами  жесткой  травы,
растущей выше от воды. Достаточно хорошее место, чтобы  дождаться  дня.  Я
сказал об этом, и остальные согласились. У  всех  болело  тело  от  долгой
неподвижности. Тед и я чувствовали себя лучше других, потому что  работали
с шестами. Мы выбрались на песок и начали  оттаскивать  плот  подальше  от
течения, чтобы его не унесло.
     Мы разбили лагерь, и я посмотрел на компас, который находился в наших
запасах. На второй карте реки не было. Должно быть,  картограф  о  ней  не
знал. Но судя по компасу, мы двигались на юго-запад; это означало, что  мы
находимся за горами, в местах расположения больших  заповедников.  Если  я
прав, то это  абсолютно  дикая  местность.  Но  недалеко  находятся  посты
рейнджеров, и если утром мы  увидим  какой-нибудь  знакомый  ориентир,  то
сможем найти один из таких постов. При виде  звезд  я  почувствовал  такое
облегчение, что не сомневался: все будет хорошо.
     Мы поели и расстелили постели. Усталость  навалилась,  как  еще  одно
одеяло. Я разместил Теда в одном конце лагеря со станнером  под  рукой,  а
сам лег на другом. Я  не  думал,  что  кто-нибудь  из  нас  способен  быть
часовым, но по крайней мере принять предосторожности нужно.
     Меня разбудил какой-то звук. Громкий резкий крик повторился. Я открыл
глаза, замигал от солнечного света и увидел птицу, бредущую в  реку,  пока
вода не  сомкнулась  над  ее  головой.  Водяной  гусь!  Мы,  должно  быть,
встревожили его своим присутствием. То, что мы его увидели, означало,  что
мы действительно в дикой местности. Я сел и огляделся.
     Больше никто не шевелился. Раннее утро,  свет  еще  сероватый,  мы  в
каньоне. Я посмотрел в  ту  сторону,  откуда  мы  пришли,  и  увидел  свой
ориентир, и очень  заметный.  Белый  Конус,  погасший  вулкан,  увенчанный
вечной снеговой шапкой. Значит, мы прошли под горами.
     Если Белый Конус в том направлении, это  должна  быть  Красная  река,
хотя волна, набегавшая на песок в нескольких метрах, не имела характерного
красноватого оттенка, как в заповеднике. Я  не  знал  другой  значительной
реки в этой местности. А ведь я собирался быть рейнджером и немало времени
провел за изучением аэрофотоснимков. Если это  Красная  река  -  а  я  был
уверен в этом, нам нужно лишь продолжить движение, и мы доберемся до моста
на дороге в заповедник. Штаб-квартира Анлав находилась недалеко от  моста.
Я вздохнул с облегчением. Хорошо! Почти так  же  хорошо,  как  если  б  мы
увидели коммуникационную башню Кинвета. Я  принялся  готовить  завтрак  на
походной плите. Горячая пища ознаменует праздничный выход из  пещер.  Один
за другим  поднимались  остальные,  так  же,  как  и  я,  готовые  тут  же
продолжить путь. На станции должен  быть  флиттер.  Если  все  в  него  не
войдут, Аннет возьмет с собой Дагни и всех, кого еще сможет,  а  остальным
придется ждать второго рейса. Я думал о будущем и вдруг вспомнил. Мы вышли
из тьмы на свет, но  что  произошло  здесь?  Может,  мы  здесь  в  большей
опасности, чем в пещерах. Я велел всем быть поосторожнее. Не думаю,  чтобы
все были со мной согласны, и поэтому отдал ясный  приказ,  хотя  не  знал,
будут ли они повиноваться.
     - Мы не знаем, что произошло. Для собственной безопасности мы  должны
это узнать. Возможно, сюда просто не дошли разрушения. Я надеюсь добраться
до штаб-квартиры Анлав. Там есть коммуникатор, и мы узнаем больше. Но идти
нужно осторожно.
     Кое-кто кивнул. Я ожидал возражений Аннет, но их не было. Она  слегка
улыбнулась и сказала:
     - Хорошо. Я согласна. Но чем скорее мы узнаем, тем лучше.
     Я удивился тому, что она  изменила  позицию.  Неужели  поверила,  что
Лугард говорил правду, и мы  снаружи  найдем  опасность,  а  не  помощь  и
комфорт?  Но  у  меня  не  было  возможности  расспросить  ее.  Вновь   мы
погрузились на плот и поплыли. Течение здесь было медленным, и нам с Тедом
все время приходилось отталкиваться шестами,  пока  мы  не  устали.  Тогда
Аннет передала Дагни Прите, а сама с Гитой заняла мое  место,  а  Эмрис  и
Сабиан - место Теда. Как мы ни старались, к темноте мы не достигли моста.
     Река, которая текла теперь  между  красноватыми  берегами,  приобрела
знакомый мне оттенок. Снова  мы  разбили  лагерь,  встали  на  рассвете  и
взялись за шесты. Поздним утром мы увидели мост.  Причалив  к  берегу,  мы
укрыли большую часть груза, взяв с собой лишь походное  снаряжение.  Гита,
Аннет, Дагни, Айфорс, Дайнан и Прита укрылись  в  кустах,  Сабиан  остался
часовым, а мы втроем пошли вперед. На дороге не было свежих следов.  Здесь
обычно пользовались  наземными  машинами.  Хопперы  распугивали  животных.
Недавняя непогода оставила на дороге полосы красной грязи,  подсыхавшей  и
трескавшейся  на  полуденном  солнце.  Никаких  следов,  кроме  нескольких
отпечатков лап животных. Эта нетронутая дорога тревожила, и я заметил, что
держу в руках станнер - тот,  что  принадлежал  Аннет,  -  посматривая  то
вправо, то влево, то оглядываясь, как будто боюсь внезапного нападения  из
кустов.



                                    10

     Это ведь самый большой заповедник? Тед приблизился ко мне, говорил он
негромко, как будто разделял мои опасения. Эмрис шел по середине дороги  и
немного сзади.
     - Да, Анлав.
     Я не думал, что нам нужно опасаться животных. Они  держатся  в  самых
диких местах заповедников. Впрочем, о мутантах, которые жили здесь,  этого
я сказать не мог. Анлав некогда был самой главной из  горных  лабораторий.
Но это было несколько лет  назад.  Сокращение  работ  заставило  на  время
перевести их центр в заповедник  Пилав.  Мы  миновали  поворот  и  увидели
станцию рейнджеров. Подобно всем остальным постам,  она  сознательно  была
построена  так,  чтобы  сливаться  с  местностью.  Стены   -   из   грубых
необработанных камней. На крыше, как  на  обычном  холме,  растут  терн  и
виноград, гараж прячется за кустами.
     Я приложил ко рту руки и издал опознавательный крик.  Мы  с  растущим
нетерпением  смотрели  на  дверь  станции.  Никакого  ответа.  Ничего   не
оставалось, как подойти в открытую. Если силовое поле включено, мы об этом
вскоре узнаем.  Предупредив  мальчиков,  я  пошел  вперед,  вытянув  руки.
Животные, натыкающиеся на силовое  поле,  испытывают,  как  мне  говорили,
слабый шок. Я не знал,  как  оно  подействует  на  человека.  Но  рука  не
встретила преграды, и я подошел к полуоткрытой двери. С каждым шагом росло
беспокойство. Анлав настолько важен, что на станции рейнджеров обязательно
должны быть люди.  Что  здесь  произошло?  От  моего  прикосновения  дверь
распахнулась. Я осторожно переступил порог и оказался в главном помещении.
Станция обычно состоит из трех рабочих помещений,  самое  большое  из  них
идет во всю длину здания; кроме того, несколько жилых  комнат  с  кухонным
оборудованием. В глубине находятся небольшая  лаборатория  и  кладовая.  Я
чуть не упал: по контрасту после яркого  солнца  глаза  почти  не  видели.
Запнулся  обо  что-то  на  полу.  Включив   фонарь,   я   увидел   обрывки
пластилистов, которые обычно используются для упаковки. Проведя фонарем по
комнате, я увидел другие следы беспорядка. Стул оттолкнули так  торопливо,
что он упал на спинку, и теперь ножки его торчали, как  стволы  станнеров.
На столе тарелки с засохшими остатками пищи. Коммуникатор выплевывал ленту
сообщений, пока она не кончилась  и  машина  не  остановилась.  Стойка,  в
которой обычно  держали  станнеры,  пуста.  Что-то  зашелестело,  когда  я
подошел. Пушистый зверек выскочил из-под стола и метнулся в кладовку. Пост
покинули не только внезапно, но и довольно давно.
     Я поискал панель освещения и дважды провел по ней рукой,  чтобы  свет
был поярче. Тед из двери спросил:
     - Никого нет?
     Я осмотрел жилые помещения. Одежда висела на  крючках,  четыре  койки
аккуратно застелены. Уходившие не упаковали свои вещи. Я убедился в  этом,
заглянув в стенные шкафы: там висели мундиры,  лежало  белье.  В  кладовой
порядок, но на полу следы грабежа: изгрызенные контейнеры,  рассыпанные  и
наполовину  съеденные  припасы.  Из-под  перевернутого  мешка  я   услышал
предупреждающее рычание.
     - Ушли, - ответил я на вопрос Теда, пятясь из  кладовой  и  не  желая
поворачиваться спиной, кто бы там ни прятался.
     Есть маленькие  зверьки,  которые  не  кажутся  несведущему  человеку
опасными, но их не стоит недооценивать.
     - Ответ можно найти лишь в одном месте.
     Я подошел к столу, рядом с которым на полу лежало кольцо ленты. Я  не
мог судить о мощности коммуникатора Анлава, но мне показалось, что  прошло
не менее одного-двух дней, прежде чем машина перестала передавать никем не
читаемую информацию. Лента покрыта кодом,  но  он  простой,  употребляется
лишь для краткости. Я прочел его без труда - обычные  сообщения  приборов,
установленных на пастбищах и звериных тропах, о перемещении животных.  Два
сигнала тревоги о появлении хищников на пастбищах; обычно в  таком  случае
высылались рейнджеры со станнерами.
     - Коммуникатор, - указал Тед на другую установку.
     Одним шагом я оказался  возле  нее.  Взяв  микрофон,  я  услышал  шум
включенной связи, который невозможно ни с чем спутать. Но других звуков не
было. Я нажал клавишу экрана - он оставался темным.  Никакой  передачи  не
было.
     - Вызывай! - Тед стоял рядом.
     - Пока не надо. - Я опустил  микрофон  и  нажал  кнопку,  отключающую
связь. - Пока мы не узнаем больше...
     Казалось, он будет спорить, но Тед кивнул.
     - Можем встревожить тех, кому не нужно о нас знать.
     - Именно. Давай поищем флиттер.
     В гараже мы нашли наземную машину  и  хоппер.  У  машины  был  открыт
капот, рядом  в  беспорядке  лежали  инструменты,  как  будто  работавшего
неожиданно куда-то вызвали. Тед подошел посмотреть.
     - Вставляли новый аккумулятор... он уже  вставлен,  только  закрутить
гайки.
     Эмрис взобрался в хоппер и, прежде чем я смог остановить его, включил
двигатель. Никакого ответа.  Должно  быть,  обе  машины  оставлены  именно
потому, что в спешке оказались бесполезны.
     - Вылезай! - прикрикнул я на Эмриса. - Помни, о чем мы говорили... не
торопись.  Если  выберем  хоппер,  нас  могут  засечь  на   экране.   Нет,
передвигаться можно только в наземной  машине,  у  нее  есть  искривляющее
поле. А если тебе так уж хочется действовать, - добавил  я,  когда  Эмрис,
недовольный и нераскаивающийся, вылез из хоппера, - отправляйся к мосту  и
приведи всех. Скоро пойдет дождь.
     Яркое утро сменилось сумраком. По небу двигались темные тяжелые тучи;
казалось, концентрирующуюся в воздухе влагу можно пить. Когда Эмрис  ушел,
я  повернулся  к  машине.  Тед  прав:  две  трети  работы  уже  проделаны.
Оставались лишь некоторые соединения. И если больше  никакого  ремонта  не
требуется, к нашим услугам средство передвижения, гораздо более подходящее
теперь, чем хоппер и флиттер. Хотя машина движется только  по  земле,  она
снабжена  специальным   полем,   искажающим   зрелище   для   постороннего
наблюдателя. С включенным полем машина невидима. Она  не  может  двигаться
быстро, зато остается незамеченной; впрочем, на радаре слабый сигнал можно
заметить. Машина служит для незаметного приближения к животным на открытой
местности. Если беженцы с  космических  кораблей  -  наши  недруги,  такой
транспорт им неизвестен.
     - Закрой капот, - сказал я Теду. Пока дождь не кончится, мы ничего не
сможем сделать. - Поторопим ребят.
     Мы попали под дождь и вернулись на станцию насквозь мокрые. Я положил
Дагни на одну из коек, и Тед быстро включил обогреватели. Затворив  дверь,
мы оказались укрытыми от непогоды даже лучше, чем на пещерной базе.
     - Что здесь случилось?
     Аннет  смотрела  на  тарелки,  на  стул,  который  никто  из  нас  не
побеспокоился поднять, на связки ленты на полу.
     - Персонал покидал станцию в спешке - не  знаю,  как  давно.  Давайте
убедимся, что у нас нет незваных гостей.
     Со станнером наготове я пошел в  кладовую.  Предупредив  всех,  чтобы
держались снаружи, я переключил  оружие  на  минимум:  зверек  под  ящиком
небольшой. Проведя парализующим лучом,  я  начал  переворачивать  ящики  и
корзины, пока не обнаружил добычу. Зверек спал, задрав  заостренное  рыло.
Это был инфлекс, лагерный воришка, не упускающий случая подкормиться возле
людей. Впрочем, он не так безвреден, как кажется. Зверь оказался самцом, а
у самцов в когтях есть желобки с раздражающим ядом. Я положил  зверька  на
ящик и продолжал поиски. Кажется, он один. Показав ребятам  его  когти,  я
вынес зверька за дверь и положил под выступ крыши, который отчасти защитит
его от ненастья. Свежий воздух и дождь быстро разбудят  его.  Аннет  нашла
коммуникатор и настроила его на волну порта. Я едва  успел  перехватить  у
нее микрофон.
     - Что ты!.. - начала она яростно.
     - Мы ведь договорились -  не  торопиться,  пока  не  будем  знать,  -
напомнил я.
     - У нас нет времени подсматривать  и  подслушивать!  -  Она  пыталась
вырвать микрофон. - Необходимо доставить Дагни к врачу, и побыстрее.  Если
вызовем, за нами пришлют флиттер.
     - Попробуй послушать. - Я подумал, что на нее подействует,  если  она
не поймает ни одной передачи. -  Фихолм  -  единственный  поселок  по  эту
сторону гор. Попробуй его.
     Я отдал ей микрофон и настроил  шкалу.  Если  передача  идет,  мы  ее
услышим,  даже  если  не  располагаем  направленным  лучом.  Слышался  шум
статического электричества, но никакой передачи. Я  переключил  на  прием,
готовый в любой момент прервать связь. Но до нас  доносился  только  треск
разрядов. Аннет наклонилась, чтобы прочесть, какую кнопку я нажал.
     - Не понимаю. Они должны передавать. В этот  час  не  может  не  быть
связи.
     - Может быть, некому передавать...
     Она яростно затрясла  головой,  отвечая  не  столько  на  мои  слова,
сколько на собственные страхи.
     - Коммуникатор никогда не оставляют. Попробуй экстренный вызов.
     - Нет. Послушай, Аннет. Если Лугард был прав, мы  можем  оказаться  в
худшем положении, чем сейчас. Мы ведь договорились  не  торопиться.  Здесь
есть наземная машина. Ее чинили, когда персонал покинул  станцию,  но  как
только погода прояснится, мы закончим ремонт. Наземные машины медлительны,
но у них есть защита. Обещаю: как только сможем -  двинемся  в  Фихолм.  А
оттуда перелететь через горы - пара пустяков. Скажи, разве  это  означает,
что ничего не случилось? - Я указал на комнату. - Уходя, они захватили все
оружие, какое было на станции.
     - Хорошо. Но как только сможем...
     - Двинемся, - пообещал я.
     Она отошла от коммуникатора и  наклонилась,  чтобы  поднять  стул.  А
потом пошла к плите и занялась  продуктами.  Я  начал  обыскивать  стол  в
поисках хоть какого-нибудь намека на происшедшее.  Ничего,  кроме  обычных
записей. Лента на полу, которую я еще раз  более  тщательно  осмотрел,  не
содержала  ничего,  кроме  сообщений  из  заповедников.  К  полудню  гроза
кончилась. Как только можно стало выходить, мы с Тедом  занялись  машиной.
Тед хорошо разбирался в двигателях и вообще оказался  хорошим  помощником.
Но нас не готовили к технической работе, поэтому дело продвигалось не  так
быстро, как хотелось бы. Не успели мы закончить и захлопнуть  крышку,  как
налетела вторая гроза. Пришлось вернуться на станцию.
     Ночь прошла беспокойно.