еще  двое  Чудищ.  С  собой  они  тащили
изрубленное и растоптанное тело одного  из  своих.  По  этому  поводу  они
провели поспешное совещание, а  затем  вожак  пролаял  приказ.  Крысоносец
поднял свою  ношу,  а  четверо  самых  крупных  его  собратьев  подошли  к
пленникам.
     Путы рассекли ножами, и их рывками и тычками подняли на  ноги.  Когда
стало ясно, что ни один их них не  мог  идти  самостоятельно,  последовало
второе совещание. По жестам Чудищ Форс догадался,  что  некоторые  из  них
были за то, чтобы сразу же убить их. Вожак был против  этого.  Два  Чудища
ушли и вскоре вернулись с молодыми крепкими деревцами, даже не  очищенными
от веток. Через минуту-другую Форс оказался привязанным к  одному  из  них
лицом вниз, и двое Чудищ потащили его, идя обманчиво легким шагом.
     Он никогда потом не думал о той ночи.  Несшие  его  Чудища  время  от
времени менялись, но сам  он  качался  в  прострации,  пробуждаясь  только
тогда, когда его больно бросали на землю. И  они,  наверное,  на  какое-то
время остановились, потому что он услышал звук.
     Он лежал на земле, плотно прижавшись к ней  ухом.  И  он  решил,  что
дробный стук, который он  слышал,  был  шумом  крови,  струящейся  по  его
охваченному лихорадкой телу - или же он был еще одним мрачным кошмаром. Но
стук продолжался, звучал все время, живой и пробуждающий память. Когда-то,
давным-давно, он уже слышал такой звук - и он имел значение.  Но  значение
было утеряно. Сейчас он осознавал только свое тело,  массу  боли,  которая
стала вещью, отдельной от его сознания. Форс удалился прочь - подальше  от
этой боли - а  то,  что  осталось,  не  могло  думать,  оно  могло  только
чувствовать и терпеть.
     Ого, теперь эта отдаленная дробь была прервана другим, более  близким
стуком - два звука зазвучали поочередно.  И  он  некогда  знал  и  тот,  и
другой. Он должен был следить за красными глазами,  уставившиеся  на  него
сквозь щели в клетке: голодные красные глаза,  которые  следили  и  ждали,
становясь все более голодными и требовательными. И  в  конце  концов,  эти
глаза будут подходить все ближе и ближе, а с ними будут  и  зубы.  Но  это
тоже не имело особенно большого значения.
     Где-то послышался крик, он пробил дыру в голове, вызвав звон в ушах.
     Теперь воздух наполняла дробь, билась в нем. Ого, теперь грубые  руки
подняли его и держали на ногах. Он снова был крепко привязан - или он  так
думал, его конечности слишком онемели, чтобы ощущать  путы.  Но  он  стоял
достаточно прямо, глядя вниз, с гребня холма.
     И он видел накатывающийся  на  него  сон,  который  не  имел  к  нему
никакого отношения. Там, внизу, были всадники, скачущие атакующей лавиной.
Они все кружили и кружили. Форс прикрыл  глаза  от  пылающего  света.  Все
кругом да кругом - казалось, они проносились почти в ритме  стука,  почти,
но не совсем. Стук доносился не от всадников. У него был другой источник.
     Форс безвольно висел. Но в его изломанном,  израненном  теле  мерцала
крохотная искорка настоящего Форса. Наконец, он заставил глаза  открыться.
В них засветился разум.
     Всадники все так же продолжали скакать по кругу и  на  скаку  швыряли
копья вверх по склону. Но  среди  них  появились  и  другие  люди,  быстро
перебегавшие с луками наготове. Стрелы тучей  застилали  солнце.  Круг  из
людей и лошадей стягивался вокруг холма все плотнее и плотнее.
     Затем Форс вдруг понял, что тело его было частью  защитной  баррикады
тех, кого здесь осадили. Его привязали здесь в качестве щита,  за  которым
осажденные могли скрываться и метать дротики. И эти  дротики,  великолепно
нацеленные, собирали внизу свою кровавую дань. Люди  и  лошади  с  криками
падали, конвульсивно дергаясь, а потом  замирали  неподвижно.  Но  это  не
останавливало круг осаждавших, и не лишало силы выпущенные ими стрелы.
     Один раз раздался громкий визг боли, и из-за барьера, частью которого
было его тело, выпало Чудище. Оно, спотыкаясь, бросилось вниз  по  склону,
направляясь к одному из  быстрых  лучников.  Они  встретились  в  яростной
рукопашной схватке. Затем какой-то  всадник  свесился  из  седла  и  умело
использовал свою пику. Теперь оба  тела  лежали  неподвижно.  Он  поскакал
дальше.
     Рядом с боком Форса раздался тяжелый удар. Глянув вниз,  он  забыл  о
бое. Его рука висела свободно, мертвый груз с перерезанным ремнем, все еще
обвивавшем пурпурное распухшее запястье. Стрела или копье перерезали  этот
ремень. Форс перестал испытывать к битве какой-либо  интерес.  Его  мир  в
этот  момент  сузился  до  его  собственной  руки.  Распухшая   плоть   не
чувствовала  ничего,  он  даже  еще  не  мог  пошевелить  ею.  Поэтому  он
сосредоточился  на  пальцах:  он  должен   пошевелить   большим   пальцем,
переместить его хоть на долю дюйма - он должен это сделать!
     Вот! Он чуть не закричал от радости. Рука все еще безвольно и  тяжело
висела у его бока, но он вонзил пальцы себе в бедро. Одна  ладонь  и  рука
были свободны - и это была его левая, невредимая рука! Он повернул голову.
Другое его запястье было прикручено к  другому  деревцу-шесту,  вбитому  в
землю. То, что Чудища использовали  его  как  часть  своих  оборонительных
сооружений, теперь было ему на пользу. Правая его рука не была вытянута на
всю длину. Если бы он мог поднять вверх  левую  руку  и  заставить  пальцы
работать, то, он был в этом уверен, смог бы отвязать и правую руку.
     Баррикада, частью которой он был, должно быть, скрыла его действия от
врагов - или же они были слишком заняты, чтобы проявлять к  нему  какой-то
интерес. Он сумел поднять руку и заставил пальцы вцепиться в путы на своем
правом запястье. Но развязать веревку - это было совсем другое  дело.  Его
онемевшие  пальцы  не  могли  даже   ощутить   что-нибудь   и   продолжали
соскальзывать.
     Он сражался со своими упрямыми, вышедшими из  повиновения  мускулами.
Сражался в битве столь же тяжелой, как и та,  что  бушевала  вокруг  него.
Стрела ударила в нескольких дюймах от него, одно из  копий  заставило  его
охнуть от боли, когда его древко  ударило  его  прямо  по  голени,  но  он
приказал своей руке работать. Боль от восстанавливающегося  кровообращения
была ошеломляющей, но он заставил себя думать только о боли в пальцах и  о
том, что должен набраться смелости и терпения, чтобы заставить их  сделать
то, что нужно.
     Вдруг что-то подалось. Он сжимал конец свободного ремня,  его  правая
рука безвольно упала. Он скрипнул зубами от боли, вызванной этим внезапным
освобождением. Но  сейчас  не  было  времени  нянчиться  с  ней,  и  горец
опустился наземь. Торопясь, Чудища набросили  вокруг  его  лодыжек  только
одну петлю. Он пилил ее наконечником  стрелы  до  тех  пор,  пока  она  не
лопнула.
     Было безопаснее временно оставаться там, где он был. Чудища не  могли
добраться до него, не перелезая через барьер и  таким  образом  подставляя
себя под удар. Распластавшись на земле, он мог  бы  избежать  града  стрел
снизу. Поэтому, слишком  ослабевший,  чтобы  двигаться  или  просто  четко
мыслить, он продолжал вжиматься в землю на том месте, где упал.
     Через некоторое время Форс услышал еще один звук,  донесшийся  сквозь
грохот боя. Он повернул голову на долю дюйма и лицом к лицу оказался перед
крысиной клеткой. Ее тоже доставили к  этому  брустверу.  Плененные  крысы
метались в ней, их бешеный  визг,  рожденный  страхом  и  ненавистью,  был
достаточно громок, чтобы достичь  его  ушей.  Вид  этих  грязных,  слишком
жирных тел возбудил его, как  ничто,  и  он  пополз  прочь  от  качающейся
клетки.
     Где находился второй пленник - степняк? Форс осторожно приподнялся на
локтях и увидел на некотором  расстоянии  от  себя  свесившуюся  голову  и
безвольное тело. Он снова опустил свою  голову  на  руки.  Теперь  он  мог
двигаться в какой-то мере... обе ноги и одна рука  подчинялись  ему...  он
мог скатиться с холма...
     Но степняку все еще угрожала верная смерть...
     Форс  пополз  мимо  клетки   с   крысами,   мимо   связанных   фашин,
перекошенного, поспешно воткнутого частокола из стволов молодых  деревцов,
мимо всего, что Чудища набрали и набросали в кучу, создавая  себе  укрытие
от копий и стрел. Он проползал за один  прием  лишь  несколько  дюймов,  и
между этими приемами были длинные паузы. Но он все же продвигался вперед.
     Дротик вонзился в землю как раз перед  его  вытянутой  рукой.  Чудища
наконец заметили его и пытались пронзить его дротиком. Но тот, кто в  этой
попытке поставил себя под удар, захрипел  и  упал  обратно  со  стрелой  в
горле. Глупо было предоставлять лучникам внизу даже  такую  незначительную
мишень. Форс пополз дальше.
     Теперь он был уверен, что сможет добраться до степняка. Он не обращал
никакого внимания на то, что  происходило  внизу  или  за  частоколом.  Он
должен сберечь все свои силы и волю для этого путешествия.
     Затем Форс присел на корточках у двух связанных  голеней,  протягивая
руку к узлам, которые  удерживали  изувеченные  запястья.  Но  руки  снова
упала. Две стрелы пригвоздили пленника надежнее, чем любая ременная петля.
Степняку теперь никогда не понадобится помощь.
     Форс опустился на жесткую истоптанную землю. Гнавшие его вперед  воля
и целеустремленность покинули его,  как  уходит  жизнь  через  смертельную
рану. Он чувствовал, как они уходят, но это его не беспокоило.
     Вокруг выросли скалы, и по утесам развевали свои лохмотья серые флаги
угрозы. Он слышал вой ветра в горной долине, видел  собирающиеся  над  ней
черные грозовые облака. Хорошо бы ему вернуться под защиту Айри - назад  к
очагам и крепким каменным стенам - прежде чем задуют холодные зимние ветры
и выпадет снег.
     Назад, в Айри. Он не знал, что он теперь был на  ногах.  Он  не  знал
также, что позади него раздались крики ужаса и бешеной ярости: вожак Чудищ
пал  замертво,  пронзенный  шальной  стрелой.  Форс  не  знал,   что   он,
спотыкаясь, брел вниз по пологому склону холма, его  руки  были  пусты,  а
через  баррикаду  позади  него  хлынула  орава  обезумевших  от  бешенства
длинноруких тварей. Они пытались отомстить  своими  клыками  и  зубами  за
вожака,  теперь  равнодушные   ко   всякой   осторожности,   дававшей   им
безопасность.
     Форс шел теперь по горной тропе. Люра была рядом с ним. Она взяла его
руку в свой рот и повела его - это было правильно, потому что снег и ветер
ослепляли его, и ему было трудно удержаться. Но прямо перед ним было Айри,
и Лэнгдон ждал его там. Сегодня вечером они вместе будут изучать крохотный
обрывок карты - карты города, который находился на берегах озера.  Лэнгдон
в скором времени собирался проверить показанное на этой  карте.  И,  после
того, как он, Форс,  станет  Звездным  Человеком,  он  тоже  последует  по
тропам, изображенным на старых картах - последует и найдет...
     Его рука неуверенно поднялась к голове. Люра так торопила его. Ей был
нужен костер и мясо. И было бы  очень  плохо  заставлять  Лэнгдона  ждать.
Потому что где-то там был город, тоже ждущий, город высоких башен и полных
складов и магазинов, потрескавшихся  дорог  и  забытых  чудес.  Он  должен
рассказать  обо  всем  этом  Лэнгдону.  Сам  он  никогда  не  видел  этого
полуразрушенного   города.   Гроза,   должно   быть,   вызвала   у    него
головокружение.
     Он пошатнулся - одно из Чудищ, пробегая мимо, ударило его. Это Чудище
мчалось вниз, чтобы присоединиться к толпе дерущихся внизу воинов.
     Сколько камней... ему было трудно удержаться на ногах среди них.  Ему
лучше сейчас быть немного поосторожней. Но  ведь  теперь  он  шел  к  себе
домой. Там, впереди, были костры...  костры,  ярко  светящиеся  в  темноте
ночи. И Люра все еще крепко держала его руку в своих острых  зубах...  Вот
если бы только ветер хоть немного утих... хоть на несколько минут...  звук
ветра был диким и странным... похожим на боевой клич сражающихся воинов.
     Но там было Айри... именно в том направлении...



                          18. СИЯЕТ НОВАЯ ЗВЕЗДА

     Было  уже  далеко  за  полдень.  От  церемониального  костра  в  небо
поднимался дым. Форс глянул вниз по склону, туда, где зеленая  трава  была
истоптана и превращена множеством ног в сплошное месиво. И эта масса  была
усеяна засохшими красными пятнами. Но люди внизу беззаботно сидели на  ней
- они глядели только друг на друга. Два ряда людей, повернувшихся лицом  к
костру, с обнаженным оружием руках. Между рядами сидели вожди племен. Люди
были в шрамах, оставшихся после тяжелого боя, и пустые места  в  их  рядах
никогда уже не заполнятся вновь.
     Форс забыл о своих синяках, следя за  тем,  как  Эрскин  занял  место
справа от своего отца. Женщина-вождь, давшая горцу права  своего  племени,
тоже была там. Ее плащ был искрой яркого цвета среди  однообразия  кожаных
курток и загорелых тел мужчин.
     А напротив был Мэрфи и его собрат в  длинном  плаще.  Только  Кантрул
отсутствовал. Главы семейных кланов  захватили  место,  которое  следовало
занимать Верховному Вождю.
     - Кантрул?..
     Ярл, стоявший рядом с Форсом, ответил на этот полувопрос.
     - Кантрул был воином... И, как воин, он вступил на долгую тропу,  как
ему и полагалось, захватив с собой огромное количество врагов. Они еще  не
назначили на его место нового Верховного Вождя.
     То, что еще хотел сказать Звездный Капитан, заглушил грохот говорящих
барабанов. На него эхом ответили окружающие холмы. И когда  эхо  растаяло,
Лэнард двинулся вперед, хотя ему и приходилось опираться  на  руку  своего
сына, чтобы не давить всем весом на перевязанную от колена до голени ногу.
     - Хо, воины! - Его голос по силе был сравним с боем барабанов.  -  Мы
принесли сюда копья на великую битву и устроили Птицам Смерти пир,  какого
не было на памяти отцов наших отцов! Мы шли с юга походом на эту войну,  и
победа теперь за нами. Наши стрелы ударили прямо в цель, а  наши  мечи  по
рукоять в крови. Не так ли, братья мои?
     Позади него из рядов воинов раздался низкий рев согласия. То тут,  то
там некоторые из воинов  помоложе  выкрикнули  пронзительный  боевой  клич
своего семейного клана.
     Но вот из рядов старшин в толпе степняков поднялся другой  человек  и
ответил своими гордыми словами:
     - Пики вонзились так же глубоко, как и мечи, и  степняки  никогда  не
знали страха в бою. Мы же сегодня отдали Птицам Смерти много мяса  врагов.
Мы не будем стыдиться перед лицом любого человека!
     Кто-то завел боевую  песню,  которую  Форс  уже  слышал  ночью  среди
палаток степняков. Руки потянулись к лукам и пикам. Форс поднялся на ноги,
вынуждая тело подчиняться воле. Он оттолкнул  в  сторону  протянутую  руку
Звездного Капитана, который хотел остановить его.
     -  Сюда  пробирается  огонь,  -  медленно  произнес  он.  -  Если  он
превратится в жаркое пламя, он пожрет всех нас. Дай мне выйти!..
     Когда он, хромая,  двинулся  вниз  по  склону  к  костру  Совета,  он
почувствовал, что Звездный Капитан идет позади него.
     - Вы сражались!
     Этот ясный, холодный голос донесся  откуда-то  изнутри  него  по  его
собственной воле... Это был холодный ветер, пронизавший холодные испарения
болота. Мысли, посеянные в его голове Эрскином, давно  уже  сформировались
столь ясно, что он совершенно был уверен в их правильности и ценности.
     - Вы сражались!
     - А-а-а-а! - Этот звук был похож на вой Люры,  которая  вспоминала  о
своей последней охоте.
     - Вы сражались, - повторил он в третий раз  и  знал,  что  теперь  он
овладел их вниманием. - Чудища мертвы. ЭТИ ЧУДИЩА...
     Эти подчеркнутые им слова привлекли всеобщее внимание.
     - Вы осматривали убитых врагов, не так ли? Ну, а я побывал в их руках
- и ужас, который испытали вы, для меня был вдесятеро сильнее. Но я говорю
вам, что вы можете смотреть на свою победу  как  с  гордостью,  так  и  со
страхом, потому что там, среди них, находится  страшное  предзнаменование.
Отцы моих отцов сражались с этими тварями, когда они еще не уходили далеко
от своих родных нор. Мой отец погиб от их когтей и клыков.  Мы  уже  давно
знаем их. Но теперь среди них появилось нечто  гораздо  большее...  нечто,
что угрожает нам, как никогда не угрожали  старые  Чудища,  прячущиеся  по
своим норам. Спросите об этом своих мудрецов, воины. Спросите у  них,  что
они нашли там, в куче мертвых тел за баррикадой -  то,  что  может  прийти
снова, чтобы и в будущем угрожать нам. Расскажите об этом  своему  народу,
ты, целитель тел, - обратился он к степняку в белой  одежде,  -  и  ты,  о
Госпожа, - сказал он женщине-вождю. - Что вы видели?
     Первой ответила женщина.
     - Я видела и слышала много... У меня не оставалось никаких  сомнений.
Я всем сердцем  надеюсь,  что  твои  предположения  ошибочны.  Там,  среди
мертвых, лежало Чудище, которое было иным... И, если судьба против  нас  -
тогда такое же родится среди них снова - и оно  будет  рождаться  вновь  и
вновь. И знания у него будут  обширнее.  И  оно  окажется  самой  страшной
угрозой для нас всех и для  всего  человечества.  Поэтому,  поскольку  это
может повториться, я говорю, что те, кто принадлежит к роду человеческому,
должны объединиться и выставить все вместе стену мечей против этих тварей,
порожденных древним злом городов, построенных Древними...
     - Да, это правда, мутанты могут возникать и среди мутантов.  -  Белый
Плащ заговорил после нее почти против своей воли. - И  у  этих  Чудищ  был
предводитель, который вел их и распоряжался ими, как этого не было никогда
прежде. Когда их странный вождь был убит, они были сломлены, словно все их
знания  были  перечеркнуты  этой  единственной  смертью.  Если  среди  них
появятся еще такие же, как этот, то они  окажутся  силой,  с  которой  нам
придется считаться. Мы очень мало знаем об этих тварях и не  знаем,  какой
может быть их мощь. Как мы можем угадать сейчас, против чего нам  придется
выступать через год, десять лет, поколение спустя? Эта земля обширна и  на
ней, может быть, скрывается много такого, что  может  представлять  угрозу
для нашего народа...
     - Земля обширна, - повторил Форс.  -  Что  ищешь  ты  и  твое  племя,
Лэнард?
     - Родину. Мы ищем место, чтобы построить наши дома  и  вновь  засеять
наши земли, пасти своих овец и жить в мире. После того, как горящие горы и
трясущаяся земля выгнали нас из долины наших предков -  священного  места,
куда спустились с неба их машины в конце Войны Древних, мы скитались много
лет. Теперь в этой широкой долине вдоль реки мы нашли то,  что  так  долго
искали. И никто, ни человек, ни зверь, не выгонит нас отсюда! -  Когда  он
закончил, его рука лежала на рукояти меча, и он смотрел на ряды степняков.
     Теперь Форс повернулся к Мэрфи:
     - А что ищет твой народ, Мэрфи из степи?
     Хранитель Анналов поднял  глаза  от  земли.  Все  его  внимание  явно
сосредоточилось на узоре из затоптанных стеблей травы.
     - С начала тех  дней,  когда  погибли  Древние,  мы,  степняки,  были
бродячим народом. Сначала мы были такими из-за злой смерти,  носившейся  в
воздухе  над  многими  областями  земли,  так  что  человек   должен   был
перемещаться, чтобы избежать тех мест, где его поджидали  смертельные  для
него эпидемии и голубые огни. Мы - это те  охотники,  бродяги,  пастухи  и
воины, которым не интересно оставаться привязанными к одному месту. Нам по
душе дальние странствия,  поиски  новых  мест  и  вид  новых  гор,  высоко
поднимающихся в небо.
     -  Так.  -  Форс  уронил  это  единственное  слово  в  молчание  этих
израненных войной бойцов. Прошло много времени, прежде  чем  он  заговорил
вновь.
     - Ты, - указал он на Лэнарда, - хочешь поселиться  в  одном  месте  и
строить дома. Это твой образ жизни  и  твои  обычаи.  Ты...  -  теперь  он
повернулся к Мэрфи, - передвигаешься с места на место, пасешь свои  табуны
и охотишься. Эти, - он с  гримасой  боли  согнул  занемевшую  руку,  чтобы
указать на вершину холма,