ьше хитрости. Чудища могли поверить, что его погнал  от
маяка слепой  страх,  но  это  не  мешает  ему  проявить  теперь  побольше
осторожности. Чтобы скрыть  свой  след,  он  попробовал  несколько  трюков
попроще, и подождал заключения Люры. Оно было  благоприятным,  погоня  все
еще продолжалась.
     За несколько часов до наступления вечера он повернул на  запад.  Форс
хотел пересечь дорогу, которая должна была идти к озеру  бобров  и,  таким
образом, к лагерю Кантрула, - если  только  пожар  не  заставил  степняков
покинуть это место. Он  ел  на  ходу  ягоды  и  пригоршни  зрелого  зерна,
сорванного на когда-то засеянных  древних  полях.  В  старом  саду,  через
который он проходил, росли твердые  полусозревшие  груши,  и  он  съел  их
достаточно, чтобы держаться на ногах. Все это он запивал водой из речки.
     Хуже всего была ночь. Он должен был  отдохнуть,  забравшись  в  ветви
дерева, достаточно близко к выступу скалы, чтобы спрыгнуть на  него,  если
будет нужно. Люра чутко дремала на этом выступе. Ее кремово-коричневый мех
сливался с обветренным камнем. Форс задремал и  проснулся,  чтобы  размять
затекшие мышцы, а потом снова задремал. До утра  он  дважды  передвигался,
уходя на расстояние мили от места прежнего отдыха, и  каждый  раз  выбирал
такое, с которого можно было бы быстро отступить.
     Когда занялся  серый  рассвет,  он  лежал,  растянувшись  на  обрыве,
нависшем над ручьем. Ручей, он был в этом уверен, вытекал из озера бобров.
Куски обугленного дерева, застрявшие среди валунов внизу, тоже говорили об
этом. Ручей все сужался - наверное, бобры начали ремонтировать проломанную
плотину. Форс лежал, каждый мускул его гудел и каждый  сустав  протестовал
против движений. Ему казалось, что он бежит уже много дней -  с  тех  пор,
как они с Эрскином покинули разрушенный город, они все время  двигались  с
небольшим отдыхом или вообще  без  всякого  отдыха.  В  ближайшем  будущем
отдыха тоже не предвиделось.
     К счастью, он стоял лицом вниз по течению, уставившись на  движущуюся
поверхность  воды.  Он  увидел  самое  странное  зрелище,  разыгрывавшееся
когда-либо  на  этом  забытом  берегу.  Вверх  по  реке  плыло   животное,
внимательно обнюхивая берега. Было похоже, что оно кого-то  искало.  Когда
оно достигло того места, где Форс опустился  на  колени,  чтобы  напиться,
прежде чем вскарабкаться наверх, оно вылезло из воды и присело  на  задние
конечности. Оно держало передние лапы около своего более светлого  брюшка,
высоко подняв голову и нюхая носом воздух вокруг себя.
     Это была крыса - огромная, с серой шкурой, из той древнейшей  породы,
с которой человек вел войну  испокон  веков.  Крыса...  Форс  вспомнил  то
солнечное утро возле остатков магазинов древнего города.  Такой  же  точно
зверь сидел, без всякой тревоги следя за ним и Эрскином. Крысы  процветали
в городах - это знали все. Но даже там люди по большей части не видели их.
Они жили под землей, в  зловонных  норах,  они  прорывали  себе  дорогу  и
переходили из подвала в подвал через остатки древней канализации.
     Крыса отряхнулась. Затем восходящее солнце блеснуло на ее шее,  когда
она подняла голову повыше.  Металлический  ошейник  -  наверняка  это  был
металлический ошейник. Но ошейник на шее крысы... зачем?.. Кто?..
     Кто жил в городах? Кто мог приручать и  использовать  крыс?  Он  знал
ответ.  Но  зачем?  Одна  крыса  не  была  особенно  опасной  -  не  столь
великолепный союзник, как, например, Люра  -  они  были  опасны  только  в
стаях. Стаи!..
     Крыса вспрыгнула на валун и начала насухо  вылизываться.  Она  только
что успешно выполнила поставленную  перед  ней  задачу,  и  теперь  у  нее
появилось время для себя. Форс не был введен  в  заблуждение  какой-нибудь
игрой света - когда голова зверя  дернулась  и  повернулась,  ошейник  был
четко виден. Он был сделан из плоских звеньев и, казалось, был тонким.
     Вдруг эта  тварь  прекратила  заниматься  своим  туалетом  и  замерла
совершенно неподвижно. Ее глаза-бусинки уставились вниз по  течению.  Форс
не мог сдвинуться с места. Он должен был увидеть, что здесь произойдет. Те
же самые мысли он уловил и от  Люры,  которая  распласталась  на  скале  в
нескольких футах от него. Ее зубы оскалились в безмолвном рычании.
     Сперва они услышали плеск. Этот звук был слишком  размеренным,  чтобы
быть естественным. Если бы ему можно  было  уйти  сейчас!  Но  он  не  мог
сделать этого.
     Шлепал по мели вокруг источенных водой камней, к  крысе  приблизилась
неуклюжая фигура. Форма ее была странной, но Форс вглядывался в нее до тех
пор, пока не понял, что горбатая спина этой твари в действительности  была
плетеной клеткой. Когда она приблизилась, крыса противно оскалила зубы, но
не пыталась убежать.
     Чудище подошло, лениво потянуло свою длинную руку и  подцепило  крысу
за ошейник, пока  та  щелкала  зубами  и  дико  царапалась.  С  легкостью,
приобретенной в результате  долгой  практики,  хозяин  крысы  бросил  свою
пленницу в клетку и захлопнул дверцу. Из последовавшего дикого визга  Форс
заключил, что там находилась не одна крыса. Но Люра уже уходила со  своего
наблюдательного пункта. Он знал, что она была права. Им самое  время  было
уходить.
     Но и убегая, он продолжал  недоумевать.  Почему  крысы?  Если  Чудища
ночью не отдыхали и посылали крыс, чтобы выследить его, если  это  правда,
то его  ночевки  на  деревьях,  должно  быть,  на  некоторое  время  сбили
преследователей с толку. Или крысы тоже лазали по деревьям?  Ему  хотелось
бы больше знать об их привычках. И  почему  никто  из  Звездных  Людей  не
обнаружил использования крыс во время столкновений с Чудищами? Не было  ли
это еще одним новым знамением прорыва  нечеловеческих  сил  из  их  вечных
убежищ, чтобы бросить вызов потомкам Древних?
     В его голове промелькнули все древние легенды  о  Чудищах,  когда  он
машинально запутывал след. След задержит, но не собьет погоню.  Считалось,
что Чудища были  потомками  обитателей  городов,  получивших  полную  дозу
радиации, чьи дети так изменились внутренне и внешне, что совсем перестали
быть людьми. Это было одно из объяснений.
     Но была также и другая гипотеза об их происхождении. Она  состояла  в
том, что Чудища были потомками полков вторгшегося врага. Полки солдат  как
мужского, так и женского пола высадились, чтобы оккупировать страну. О них
забыли, когда их собственная нация исчезла под атомными бомбами возмездия.
Солдаты были в замешательстве и совершенно  растерялись,  когда  перестали
приходить всякие приказы, но  упрямо  цеплялись  за  позиции,  которые  их
послали захватить. Они оставались там, несмотря на радиацию. Какая  бы  из
теорий ни была правильной, Чудища, хотя  они  и  возбуждали  отвращение  и
инстинктивную ненависть к ним среди людей, тоже были жертвами  трагической
ошибки Древних, так же разбившей их жизни, как были разбиты города.
     Форс медленно  вступил  на  первый  клин  земли,  опаленной  пожаром.
Впереди простиралась черная и безлюдная  пустынь.  И  там  не  было  почти
никаких укрытий. Или ему придется оказаться  окруженным  Чудищами  и  быть
обнаруженным Чудищем-крысоносцем, или снова двинуться по берегу реки.
     В  воздухе  висел  густой  запах  гари.  От  вони  и  облака   пепла,
поднимавшихся из-под ног, Форс кашлял. Наверное, лучше всего было идти  по
воде. То тут, то там все еще продолжало тлеть упавшее дерево.
     Кашляя и протирая глаза, Форс пробирался  через  камни.  Однажды  ему
пришлось плыть против течения. Здесь  следы  воды  были  не  намного  выше
уровня ручья. Это доказывало, что бобры, по  крайней  мере  частично,  уже
отремонтировали плотину.
     Затем он перелез через саму плотину. Перед ним было озеро, опоясанное
черным пепелищем. Если бобры не переселятся, им придется голодать. Пройдет
целый год, прежде чем тут  снова  начнут  прорастать  молодые  деревья,  и
сменятся несколько поколений, прежде чем  эти  деревца  станут  такими  же
высокими, как и раньше.
     Форс нырнул в воду. Даже здесь его не  покидал  запах  дыма  и  гари.
Здесь тоже плавали мертвые  тела:  оленя,  дикой  коровы  и,  недалеко  от
противоположного берега, лошади, на раздутом боку  которой  был  изображен
знак степняков. Форс проплыл мимо нее и направился к  впадающему  в  озеро
ручью, по которому он  и  Эрскин  вырвались  на  свободу.  Но  прежде  чем
покинуть озеро, он оглянулся.
     Через плотину бобров перелезала горбатая фигура  крысоносца.  За  ней
лезли три других. Они остановились наверху плотины, колеблясь, словно  они
боялись или воды, или все еще  дымившегося  берега.  Потом  появилось  еще
пятеро Чудищ.
     Форс отпрянул назад, за полукруг камней. План  Ярла  был  успешен.  У
него не было никакого  способа  догадаться,  сколько  Чудищ  находилось  в
засаде у холма с маяком, но следовавший сейчас за ним по пятам  отряд  был
достаточно многочисленным,  чтобы  заинтересовать  Кантрула.  Чудища  были
жестокими и страшными бойцами, и они никогда не ходили в  открытую  атаку.
То, что  сейчас  они  шли  так  открыто,  показывало,  насколько  они  его
презирали. Форс следил за ними. Он  увидел,  как  клетка  с  крысами  была
снята, и крысоносец вошел в озеро.
     Один из его товарищей оторвал от плотины кусок, чтобы сделать из него
плот для перевозки клетки. Затем все они поплыли, неуклюже,  но  уверенно,
по очереди толкая перед собой клетку.
     Форс пустил в ход каблуки, тормозя на покрытых илом  камнях.  Вода  в
ручье поднялась ему от бедер до пояса, он тяжело пробирался по его руслу и
пытался увернуться от плывущих по ручью  бревен.  Кусочек  зеленой  травы,
который он увидел там, где он ожидал увидеть только гарь и  пепел,  потряс
его. Глинистый берег над камышом был густо усеян следами копыт.  Некоторые
из этих следов были  еще  совсем  свежие  -  хорошее  доказательство,  что
степняки все еще были тут. Следы Люры перекрывали другие следы,  отпечатки
ее когтей на глинистом обрыве были глубоки.  Форс  ухватился  за  прочные,
жесткие корни куста и поднялся наверх.
     Он выбрался наверх и сделал два шага. Его подсекли, он  споткнулся  и
покатился по земле. И упав, он услышал  взрыв  злобного  смеха.  Рука  его
крепко сжала рукоять меча, и Форс обнажил его почти сразу же,  как  только
вобрал в легкие воздух. Он встал, меч был в руке, он был готов и ждал.



                           17. ПОСЛЕДНЯЯ ВОЙНА

     Форс увидел именно то, что и ожидал увидеть,  -  кольцо  сомкнувшихся
вокруг него жилистых серых тел. Чудища, должно быть, скрывались  в  траве.
Немного дальше Люра, тоже пленница, билась в туго сжимавшей ее шею  петле.
Она вырывала из земли большие клочья торфа, тщетно пытаясь освободиться.
     Следующий рывок аркана свалил его и поволок вперед под нечеловеческий
смех. Теперь он мог сделать только одно. Не  пытаясь  вновь  подняться  на
ноги или даже на  колени,  Форс  на  животе  рванулся  по  земле  к  Люре.
Казалось, этот шаг застал  врасплох  его  врагов.  Никто  из  них  не  мог
предотвратить этого. Меч перерубил веревку, душившую большую кошку.  В  то
же время его мысленный приказ молнией пронесся в ум Люры.
     - Найди Нага... и того, кто охотится с Нагом... Найди!
     Она с большей вероятностью присоединится к другой кошке, чем подойдет
прямо к Ярлу. Там, где  бегает  этот  черный  кот,  недалеко  находится  и
Звездный Капитан.
     Мощные лапы Люры собрались под ней. Затем она  прыгнула  по  огромной
дуге, пролетев над головой одного из Чудищ. Вырвавшись из  окружения,  она
полоской светлого меха скрылась в траве  и  пропала.  Форс  воспользовался
минутой  замешательства,  чтобы  рассечь  веревочные  петли  вокруг  своих
голеней и успел освободить одну ногу.  Чудища  снова  пришли  в  ярость  и
сосредоточили все свое внимание на оставшемся пленнике.
     Теперь у Форса уже не было никакой надежды. Он гадал, сколько  секунд
ему осталось жить, прежде чем  он  упадет,  утыканный  дротиками,  которые
метнут в него все Чудища. Но, когда сомневаешься  -  атакуй!  Совет  этот,
некогда данный ему Лэнгдоном, заставил его как  можно  крепче  сжать  меч.
Скорость! Причинить врагу как можно больше вреда. Не было  никаких  шансов
остаться в живых, пока Люра не разыщет Ярла, но он мог прихватить с  собой
на тот свет нескольких из этих тварей.
     Со скоростью стальной пружины, так же, как  и  Люра,  он  прыгнул  на
одного из Чудищ. Меч его был поднят и готов крутануться в яростном  ударе,
самом опасном из известных ему. И он почти сделал это,  не  останься  одна
его нога в путах. Ему удалось только вспороть серую шкуру, не  нанеся  при
этом глубокой смертельной раны, как он рассчитывал. Он только порезал одно
из Чудищ.
     Форс нырнул под удар, нацеленный ему в голову, и снова сделал  выпад.
Его рука с мечом обмякла, меч выпал из онемевших пальцев. Один из дротиков
попал в цель. Удар кулаком, нацеленный ему в скулу, прежде  чем  он  успел
поднять  левую  руку,  заставил  его  отшатнуться  назад,  перед   глазами
вспыхнуло красное пламя, потом он провалился в черное ничто.
     Боль вытащила его обратно, красный вихрь боли,  промчавшейся  по  его
жилам, как огонь, который шел от  его  раненой  руки.  Он  попытался  чуть
подняться и обнаружил, что его лодыжки и запястья были неподвижны. Он  был
привязан, распят на вбитых в землю кольях.
     Ему трудно было открыть глаза, левое веко приклеилось. Но  теперь  он
смотрел в небо. Так, значит, он еще не мертв, тупо подумал он. И поскольку
дерево, которое было в поле его зрения, было зеленым, он  все  еще  должен
был находиться недалеко от того места, где его взяли в плен. Он  попытался
приподнять голову, на мгновение осмотрелся вокруг мутным взглядом, а потом
его так затошнило, что он снова уронил ее и закрыл глаза, чтобы не  видеть
этого кружащегося неба и колеблющейся земли.
     Потом был шум - звенело у него в голове, пока он  снова  не  заставил
свои глаза открыться. Чудища  гнали  еще  одного  пленника.  Судя  по  его
прическе, это был степняк. И его свалили наземь одним ударом и привязали к
кольям рядом с Форсом. Чудища одарили его парой пинков, от которых трещали
ребра, а потом ушли, делая жестами знаки, которые не оставляли надежды  на
хорошее будущее.
     Голова казалась Форсу распухшей  и  тупой,  он  не  мог  собраться  с
мыслями, и туман окутывал его мозг. Лучше было просто лежать не двигаясь и
насколько можно терпеть боль в руке.
     Пронзительный визг вытащил его из тумана боли и тошноты. Он  повернул
голову. В нескольких футах от себя он увидел корзинку с крысами. Несшее ее
Чудище, издав вздох облегчения, сбросило ношу и присоединилось к трем  или
четырем своим собратьям, отдыхавшим под ближайшим  деревом.  Их  гортанные
приветствия ничего не значили для Форса.
     Ему показалось, что сквозь щели в корзине он видит искры красноватого
света - маленькие подлые глазки наблюдали за  ним.  У  крыс  был  какой-то
жуткий разум. Крысы вдруг сразу притихли, только иногда  какая-то  коротко
взвизгивала, словно делая какое-то замечание своим товаркам.
     Как долго крысы и Форс следили друг за другом? Время, как его  обычно
понимают, для горца больше  не  существовало.  Через  какой-то  промежуток
времени Чудища  развели  костер  и  стали  жарить  вырванные  куски  мяса.
Некоторые все еще были покрыты лошадиной шкурой. Когда запах жареного мяса
дошел до крыс, они словно взбесились. Крысы бегали по клетке, пока  та  не
закачалась, и визжали во всю мощь своих отвратительных, тонких голосов. Но
никто из их хозяев не сделал ни малейшего  движения,  чтобы  поделиться  с
ними кониной.
     Когда одно из Чудищ наелось, оно подошло к клетке и с криком потрясло
ее. Крысы затихли, их глаза снова показались в щелях  клетки.  Теперь  они
глядели только на пленников - красные, сердитые, голодные глаза.
     Форс попытался убедить себя, что то,  что  он  вообразил  себе,  было
неправдой, что из-за своих мук он просто не мог справиться с воображением.
Конечно же, Чудище не обещало крысам того,  во  что  Форс  не  осмеливался
поверить, чтобы не потерять всякого контроля над своим разумом и волей. Но
красные глаза следили и следили за ним. Он видел острые когти, пролезающие
между плетеных прутьев, и блеск зубов, и всегда следящие глаза...
     По тому, как удлинились тени,  он  понял,  что  было  уже  далеко  за
полдень, когда в лагерь явился третий и последний отряд Чудищ. С ними  был
вожак.
     Он был не выше других членов его племени, но надменная уверенность  в
его осанке и походке делала его на голову выше  других  Чудищ.  Безволосая
голова  была  узкой,  с  тем  же  носом-щелью  и  выступающими  клыкастыми
челюстями, но череп был наполовину более выпуклый, чем  у  любого  другого
Чудища. В его глазах светился холодный  ум.  В  том,  как  он  смотрел  на
окружающее, было некое отличие, которое Форс не пропустил. Это  Чудище  не
было настоящим человеком - нет. Но  оно  не  было  также  и  животным,  из
которых состояла стая. Можно было почти поверить в то, что именно он и был
той таинственной силой, которая вывела эту отвратительную банду из городов
на открытую местность.
     Теперь вожак подошел и встал между  пленниками.  Форс  отвернулся  от
клетки с крысами, чтобы твердо встретить взгляд этих странных глаз.
     Но горец не мог прочитать на  них  ничего  понятного,  а  выступающие
челюсти Чудища не выражали никаких эмоций, понятных человеку. Вожак  Чудищ
мог быть сильно возбужден, обижен или всего  лишь  полон  любопытства.  Он
уставился сначала на одного из привязанных пленников, а потом на  другого.
Следующий его шаг мог быть продиктован любопытством, потому что  он  вдруг
сел  между  ними,  скрестив  ноги,  и  произнес  первые  настоящие  слова,
когда-либо слышанные Форсом от Чудищ из города.
     - Ты - где? - Он спросил это у степняка, который не  захотел  или  не
смог ответить.
     Вожак  Чудищ  нагнулся.  С  расчетливостью,  которая  была  столь  же
жестокой, как и сам удар, с силой хлестнул пленника  по  рту,  разбив  ему
губы. Затем он повернулся к Форсу и повторил свой вопрос.
     - С юга, - прохрипел Форс.
     - Юга, - повторил вожак, странно искажая это слово. - Что на юг?
     - Люди - много, много людей. Десять десятков десятков...
     Но эта сумма была вне пределов понимания этой твари или он не поверил
в ее правдивость. Вожак закудахтал в жуткой пародии на  смех  и,  взмахнув
кулаком, обрушил  удар  на  раненую  руку  Форса.  Тот  потерял  сознание,
погрузившись в темноту, пронизанную болью.
     Крик снова привел его в сознание. Эхо этого крика все еще  звенело  у
него  в  ушах,  когда  он  заставил  свои  глаза  открыться,   попытавшись
разобраться в бешено плывущих пятнах света и  тени.  Второй  крик  боли  и
ужаса привел его в себя.
     Вожак Чудищ все еще сидел между пленниками и на вытянутой руке держал
извивающееся тело одной из голодных крыс. На клыках этой твари было что-то
красное, и еще больше красных пятен упало на ее грудь и передние лапы. Она
изо всех сил сражалась с вожаком, не пускающим ее к пище.
     Кровавые раны на руке и боку  степняка  рассказали  Форсу  обо  всем.
Искаженное лицо степняка было маской  мучительного  отчаяния.  Он  ругался
неразборчивыми словами, переходившими в пронзительный крик всякий раз, как
только вожак Чудищ подносил крысу поближе.
     Но отчаянные рычания пленника прервал крик ярости, изданный  вожаком.
Крыса изловчилась и куснула один из державших ее пальцев.  Вожак  Чудищ  с
рычанием перекрутил  извивающееся  тело.  Раздался  треск,  и  неподвижная
теперь тварь была отброшена. У нее был сломан хребет.  Вожак  поднялся  на
ноги, сунув укушенный палец в рот.
     Отсрочка - но  надолго  ли?  Чудища,  казалось,  чувствовали  себя  в
безопасности там, где они разбили свой лагерь. Они не шли вперед  на  ночь
глядя - но как раз в то мгновение, когда Форс  подумал  об  этом,  картина
изменилась. Из кустов  появились