направлении.
     - А я думаю, да, - сказал он. - Единственное, чего  мне  не  хватает,
это Камень Могущества. Ты дашь мне его. Если не добровольно,  то  боль  от
пыток заставит тебя сделать это. Или так, или иначе, но ты мне его дашь.
     - Нет, даже если ты будешь резать меня на кусочки, -  сказала  Тайна.
Негодование совершенно изменило ее голос.
     Барт вздохнул, выпрямился.
     - Если ты думаешь, что я тебя пощажу, то ты меня недооцениваешь.
     - Ты меня совершенно  не  интересуешь.  Только  я  знаю  тайну  Камня
Могущества. И я тебе скажу, что ты его не получишь.
     Барт снова откинулся на спинку трона.
     - Ты очень смелая, моя дорогая. Но сейчас мы не будем обсуждать  этот
вопрос. - Он снова небрежно махнул рукой. - Отведите  ее  в  мои  покои  и
тщательно охраняйте, пока я не приду. Я не задержусь.
     Когда  Слиты  утащили  Тайну,  Барт  поднялся   с   трона.   Высокий,
мускулистый, он легко спустился с возвышенности, и встал перед Голтом.  Он
был примерно такого же роста, как и барон, но гораздо тоньше и стройнее.
     - Ну, - сказал он спокойно. - Значит Сигрит хочет знать мою судьбу. И
он послал тебя, барон Железных Гор, найти меня. Ну,  что  же,  вольно  или
невольно, но он сослужил мне хорошую службу. Люди мрут  на  шахтах  Бурна,
как мухи, и мне нужны другие рабочие. Мне кажется,  что  ты  и  твои  люди
поработаете там. Правда, недолго, там не такие условия, чтобы люди  смогли
там долго прожить. Но с другой стороны... - он подошел близко к  Голту.  -
Но с другой стороны - и сделал широкий жест рукой, -  ты  видишь  все  это
богатство? Я хозяин всему. Здесь больше богатства, чем во  всем  остальном
мире! Ты хочешь разделить его со мной, Голт? Я знаю, что ты хороший  воин.
И может, мне лучше обогатить тебя, вместо того, чтобы отправить на  смерть
в шахту? Я привяжу тебя к себе богатствами, какие даже не снятся  в  твоей
нищей стране, где богатства измеряются мешками или штуками убитых  оленей.
- Он повернулся, взял в руки золотую голову ангела, оторванную от  статуи.
- Только здесь, в замке у меня столько  золота,  чтобы  купить  всю  армию
Сигрита! И это только небольшая часть! За все свое золото  я  могу  купить
весь Бурн и все Серые Страны вместе с дворянами и простолюдинами.
     Губы Голта скривились в презрительной улыбке.
     - Не со всеми, - сказал он.
     - Со всеми, кроме дураков. А когда у меня  будет  Камень  Могущества,
ничто не устоит передо мной. Ты знаешь о Камне Могущества?
     - Может быть, - сказал Голт.
     Барт испытывающе посмотрел на него. Затем пожал плечами.
     - Впрочем нет, - сказал он совсем другим тоном. - Ты из тех  идиотов,
что ценят преданность королю превыше всех сокровищ. Ты умрешь за  Сигрита,
но не предашь его никогда, ни за какие сокровища.
     - Сигрит живой, а золото мертво, холодно, тяжело, - услышал Голт свой
голос. - Я храню верность Сигриту.
     Барт холодно засмеялся.
     - Тебе нужно многому учиться. Ты со  своими  людьми  будешь  получать
образование на шахте Бурна. Через несколько недель, если, конечно,  будешь
еще жив, ты все увидишь в другом свете. Подумай, Голт... -  Он  выпрямился
во весь рост. - Я правлю здесь. Полностью. Абсолютно. А затем я  буду  так
же править всем миром. И те, кто не за меня - против меня.  Среднего  пути
нет. Те, кто со мной, будут благоденствовать, а враги  будут  повержены  и
уничтожены. Подумай об этом на шахте Бурна.  Время  у  тебя  будет.  -  Он
махнул капитану Слитов. - Возьмите его и остальной сброд, отведите  их  на
шахту и пусть там работают вместе с остальными.
     Человек-змея наклонил свою узкую голову.
     - Хорошо, Ваше Величество. -  Он  повернулся  к  Голту  с  обнаженным
мечом. - Иди, человек. - прошипел он. - Ты слышал приказ короля Барта. Иди
живее, а то я проткну тебя. Путь на шахту долог и труден!



                                    8

     Голт, ветеран войн и походов, думал, что привык переносить  трудности
и испытания. Но он понятия не имел, какие трудности ждут его  впереди,  на
шахте.
     Шахта Бурна находилась  в  двух  днях  пути  от  Биркенхольма,  среди
каменистых холмов, мрачных и пустых. Более жуткое место трудно  было  себе
представить.
     Голт и его отряд проделали весь путь пешком в сопровождении батальона
Слитов. Над головой кружил на своих огромных кожаных крыльях другой  отряд
охраны - Биры.
     И, находясь под таким  надзором,  бежать  было  невозможно.  Покрытые
шерстью крылатые чудовища с обнаженными  мечами  кружили  совсем  низко  и
находили огромное удовольствие в том, чтобы мучить несчастных людей. Слиты
- воины-змеи - уже доказали свою ненависть к теплокровным людям, но они  и
сейчас доказывали ее, безжалостно убивая истощенных усталых людей, которые
падали от изнеможения. К тому времени, когда отряд добрался до шахты,  все
уже представляли жалкую пародию на людей. Даже могучий Гомон, который  мог
спокойно выдержать  любые  лишения,  теперь  шел  с  опущенной  головой  и
поникшими плечами. Наконец они  подошли  к  комплексу  деревянных  зданий,
окруженных стеной.
     Это были бараки, плавильни, кладовые.  И  все  было  окружено  стеною
огромных каменных глыб, поверх которых шли отравленные острия.  На  постах
часовых находились Биры и Слиты. Новоприбывших привели в кузницу, где  под
угрозой мечей, на Голта, Гомона и всех остальных  повесили  тяжелые  цепи.
Цепи, сковывавшие кисти и  колени,  были  такой  длины,  чтобы  не  мешать
работе.
     Затем им вручили кирки и лопаты, погнали в шахту.
     Слиты загоняли их по длинным туннелям, освещенными  слабыми  лампами,
все глубже и глубже в мрачное, лишенное воздуха подземное царство. Наконец
они добрались до огромной, освещенной дымными факелами штольни,  где  было
много закованных в цепи людей. Голт даже  споткнулся  при  входе.  У  него
перехватило дыхание. Стены и потолок этой огромной пещеры  были  полностью
из сверкающего металла - неполированного, но такого чистого, что блеск его
слепил. Это было золото и серебро. Изможденные, бородатые, исхудавшие люди
непрерывно работали кирками, подгоняемые мечами надсмотрщиков Слитов,  как
только ритм работы замедлялся.
     В этих глубинах было на удивление жарко - тела рабочих выделяли тепло
и влагу, и  в  этом  непроветриваемом  помещении  тело  Голта  моментально
покрылось потом, не успел он еще поднять кирку. Но это тепло, казалось, на
Слитов  действовало  возбуждающе.  Они  были  везде:  кричали,  подгоняли,
угрожали, кололи мечами тех, кто, по  их  мнению,  недостаточно  энергично
махал киркой.
     Слита, которому поручили надзирать за Голтом и Гомоном, звали Рисс.
     - Берите инструменты, - прошипел он, с трудом  произнося  непривычные
слова, которые он,  по  всей  вероятности,  совсем  недавно  выучил,  -  и
работайте, пока я не скажу - хватит. Если вы  попытаетесь  отлынивать,  то
меч заставит вас работать. Никто не выйдет из шахты, кроме тех, кому здесь
нечего делать, кто умер. Ну, приступайте.
     Делать было нечего, надо было работать. Голт и Гомон  подняли  кирки,
от всей души желая, чтобы их удары  обрушились  на  Слитов.  То  же  самое
чувствовали и все те, кто еще остался от его отряда,  и  те,  кто  работал
здесь до них. Их было более трехсот человек. Вернее не человек,  а  жалких
теней, истощенных непосильной работой и плохим питанием скелетов.
     Голт и Гомон сначала со всеми силами, несмотря на жару  и  усталость,
обрушились на серебряную  стену.  Голт  не  знал,  что  оживило  Гомона  -
разговаривать в шахте было запрещено, а тех,  кто  нарушал  запрет,  ждало
наказание. Но самого его подбадривали воспоминания о  Тайне.  Он  вспомнил
нежность  ее  губ,  ласку  ее  прикосновения,  и  эти  мысли  делали   его
сумасшедшим и все свое  безумие  он  обрушивал  на  серебряную  стену.  Он
отбивал от стены огромные куски, но сам не сознавал, что делает.
     "Я должен спасти ее, - не переставая  думал  он,  работая  киркой,  -
спасти, хотя бы ценой жизни. Что с ней сделает Барт? Ведь уже  прошло  три
дня! О, боги и дьяволы!"
     И он снова изо всех сил вонзал в стену тяжелую кирку.
     Рядом с ним работал Гомон. Он не проявлял особого  рвения,  но  махал
киркой достаточно равномерно, так что меч Слита  не  касался  острием  его
тела. С другой стороны работал какой-то превращенный в скелет человек.  Он
с трудом поднимал тяжелую кирку. Дыхание со свистом вырывалось у  него  из
груди. Спина и бока были покрыты запекшейся кровью от  бесконечных  уколов
меча. Он не смотрел на Голта, но барон чувствовал, что время от времени он
искоса поглядывает на него.
     В первый день они пятнадцать часов работали в  шахте.  Куски  металла
они грузила на тележки, которые другие люди вывозили из шахты, запряженные
наподобие лошадей в эти тележки. И за это время Голт много раз видел,  как
падали обессиленные люди, у которых подгибались ноги от слабости. Слиты не
теряли времени на жалость. Их мечи  сверкали,  люди  вскрикивали,  получая
смертельный удар, и их тела вывозили наверх вместе с кусками  драгоценного
металла на тех же тележках.
     Наконец работа была закончена. К этому времени Голт был уже близок  к
безумию. Почему он не убил Барта, когда тот был  совсем  близко  от  него?
Надо было убить его, пускай даже пришлось бы погибнуть  самому  под  мечом
охраны. Он не был зол по натуре,  но  сейчас  ненависть  переполняла  его,
ненависть, которая заставляет дрожать все его  тело,  которая  сушила  его
горло и которая находила выход только в ударах киркой по серебряной стене.
     Тайна. Он любил ее. Голт еще раз  ударил  по  стене  и  замер.  Стоп.
Хватит безумия. Надо думать. Думать.
     - Хватит, - прошипел Слит. - Оставь кирку и иди наверх.
     Рядом с ним крякнул Гомон. Огромное тело его было покрыто  потом,  но
тяжелая  работа  не  сделала  его  покорным,   придавленным.   Его   глаза
встретились с глазами Голта, когда  они,  наконец,  отошли  от  серебряной
стены. Затем их и тех, кто остался в живых, погнали наверх и  никогда  еще
воздух не казался таким холодным, таким чистым,  таким  свежим,  как  этот
ночной воздух, который Голт с удовольствием вдыхал полной грудью.
     Их загнали в бараки, где  прямо  на  полу  валялись  жесткие  грязные
подстилки. Закованным в цепи  людям  было  приказано  ложиться  спать  без
всякой пищи. Гомон вздохнул, ложась рядом с Голтом. Ноги всех людей тут же
были прикованы к цепи, которая тянулась вдоль стены барака.
     - Ну вот, снова в цепях, - сказал он тихо. И  тут  же  меч  охранника
ткнулся ему в горло.
     - Молчать! - скомандовал Слит.
     Тот изможденный человек, что работал рядом с Голтом, занимая соседний
матрац. Все тело его было покрыто  незаживающими  ранами  и  кровоточащими
царапинами. Но Голт подумал, что это был когда-то очень  сильный  человек,
судя по его телосложению. Таким будет и он,  подумал  Голт,  если  ему  не
удастся вырваться отсюда. И снова ему вспомнилась Тайна.
     И хотя он был очень усталым, ему  потребовалась  немалая  сила  воли,
чтобы не сделать безумную  попытку  разорвать  эти  цепи  и  броситься  на
охранников с голыми руками.
     Он сдержал себя и погрузился  в  беспокойный  сон.  Наверное,  прошло
несколько часов, когда он неожиданно проснулся  в  темном  бараке.  Он  не
понимал, что разбудило его. Затем он ощутил прикосновение. Это толкал  его
изможденный сосед.
     - В чем дело? - прошептал Голт.
     - Ш-ш-ш-ш-ш. Говори тихо. Слиты  в  дальнем  конце  комнаты,  они  не
должны слышать. - Шепот был еле слышен  на  фоне  стонов  и  храпа  спящих
измученных людей. - Ты кто?
     - Голт, - он подкатился ближе,  насколько  мог,  насколько  позволяли
цепи. - Барон Железных Гор.
     - Я так и думал. Я видел тебя на турнире. Меня зовут Штурм, полковник
королевских всадников. Король послал меня сопровождать  Барта.  Тебя  тоже
послал король?
     - Да, - с горечью ответил Голт. - Я должен был выяснить судьбу  вашей
экспедиции. Я нашел вас и ничего хорошего мне это не сулит.
     - Ты знаешь, почему Барт предал?
     - Да.
     - Когда его планы дошли до меня, я воспротивился. И большинство  моих
людей тоже. Эти проклятые существа схватили нас и загнали в эту шахту. Нас
тут уже осталось немного, и все стали тенями, вроде меня.  Но  ты  и  твои
люди еще свежи, не изголодались, полны жизни.
     Он замолчал, так как в проходе послышались шаги. По бараку шел  Слит,
держа в одной руке меч, а в другой факел. Он осматривал каждого пленника и
Голт и Штурм притворились спящими, пока Слит  не  вернулся  к  себе  и  не
поставил факел на место.
     Снова донесся шепот Штурма.
     - Такие, как вы, могут сделать попытку вырваться  от  сюда,  но  надо
делать это побыстрее, пока вы еще  не  потеряли  силы.  Эти  шахты  быстро
разрушают человека. Через неделю будет поздно.
     - Вырваться в этих оковах? И я совершенно не знаком с местностью и  с
порядком охраны.
     - Я знаю. Я здесь уже год. Я все хорошо знаю. Нас двое -  твоя  сила,
мои знания - это может  привести  к  успеху.  Когда  мы  пойдем  в  шахту,
посмотри на восход и на вход в туннель, обрати внимание на доски.  Пока  я
больше не скажу ничего... -  Он  повернулся,  как  будто  слова  полностью
истощили его силы. Голт долго лежал без сна, пока до него не донесся  храп
соседа.
     Задолго до рассвета их растолкали, вывели на  улицу,  дали  по  миске
супа, жидкого и отвратительного по вкусу  и  запаху.  Голт  заставил  себя
выпить до капли это гнусное пойло. Он знал,  что  ему  нужно  поддерживать
силы. Штурм сказал правду - неделя такой работы, такого отдыха и такой еды
- и ни у него, ни у  Гомона  сил  не  останется  совсем.  Если  они  хотят
вырваться на свободу, а не умереть здесь потихоньку, они должны попытаться
сделать это как можно  раньше.  Когда  их  вели  по  туннелю,  ведущему  в
штольню, Голт старательно запоминал каждый поворот и все подробности пути,
насколько позволял неверный свет факела.
     В тех местах, где туннель был вырублен в  скалистой  породе,  там  не
было никаких креплений. Но при приближении к месту работы характер  грунта
менялся, он становился  более  рыхлым.  Там  были  установлены  деревянные
крепления, чтобы удержать толщу  земли,  которая  могла  бы  обрушиться  и
завалить всех. И,  несмотря  на  это,  когда  проезжали  тяжелые  тележки,
вызывающие вибрацию земли, с потолка сыпался дождь из камней  и  земли.  А
при входе в пещеру Голт понял, что имел в виду Штурм.
     Последние крепления были установлены не так, как все. Столбы  у  стен
были толстыми - толщиной с туловище человека, но они не прилегали к  стене
плотно, как другие. У входа  в  пещеру  туннель  немного  расширялся  и  в
образовавшуюся щель  можно  было  просунуть  руку.  Но  эти  столбы  такие
огромные и тяжелые, да и поперечный брус давит  -  Голт  покачал  головой.
Если он понял правильно Штурма, полковник обманывается. Он  слишком  долго
был здесь и, вероятно, у него немного помутился разум.
     Этот день был  еще  хуже  предыдущего,  хотя  это  трудно  было  себе
представить.  Изнуряющая  жара  и  непрерывная  работа  истощали  силы   с
невероятной скоростью. В этом, по крайней мере, полковник  был  прав.  Еще
несколько дней, и Голт полностью ослабеет. Он  начал  размышлять  об  этих
досках. Это  конечно  не  возможно,  но  все  же...  Эти  мысли  неотвязно
преследовали его. Ночью в темноте он сам толкнул Штурма.
     - Я видел бревна.
     - Да.
     - Что ты задумал?
     - Ты огромен и обладаешь большой  силой.  Тот  чернобородый  тоже  не
уступит тебе. В пещере нас всего  все  время  триста  человек,  а  Слитов,
вооруженных мечами и арбалетами - пятьдесят. Наверху у входа в шахту  есть
еще охранники, готовые спуститься вниз  при  малейшей  тревоге.  Пятьдесят
охранников внизу, если учесть слабость и истощение работающих, хватит,  но
сейчас пришли свежие люди, и Слиты должны были бы увеличить охрану, но они
не сделали  этого.  Если  блокировать  туннель,  подкрепление  подойти  не
сможет, и триста  человек  с  кирками  смогут  справиться  с  пятьюдесятью
Слитами. Конечно, у нас будет много потерь, но лучше умереть  быстро  и  в
борьбе за свободу, чем медленно и в рабстве.
     Голт размышлял. В это время снова прошел охранник с факелом. Когда он
отошел, барон прошептал:
     - Чтобы засыпать туннель, нужно выбить бревна.
     - Конечно. Это работа для многих огромных мужчин. Ты  и  чернобородый
смогли бы справиться с этим.
     - Вряд ли. Это выше человеческих сил. И мы уже ослабли.
     Штурм безнадежно вздохнул.
     - Ну что же, тогда все. Другой возможности я не вижу. Я здесь  долго,
и если бы эта возможность была, я бы  ее  не  пропустил.  Тогда  нам  всем
придется умереть в муках. И в оковах. И тогда все рухнет, может  даже  сам
Бурн. Если Барт найдет Камень Могущества...
     - Ты знаешь о нем?
     - Да. А ты думаешь, почему во Дворце в  Биркенхольме  все  разрушено?
Головы у статуй оторваны? Это он искал Камень. И теперь ты  говоришь,  что
Тайна у него в руках.
     Голт простонал.
     - Он не будет церемониться  с  ней.  Он  будет  отрывать  от  нее  по
кусочку, как поступил с Биркенхольмом, пока не узнает тайну. Но если ты  и
чернобородый не можете сделать это...
     Голт подумал.
     - Это единственная возможность?
     - Я уже говорил. Мы завалим туннель, покончим с охраной. Тогда у  нас
будет пятьдесят мечей и арбалетов плюс  наши  кирки.  Остальные  охранники
будут разбирать завал, и мы  по  частям  расправимся  с  ними  в  туннеле,
пробьемся наверх, захватим их оружие.
     - А они не оставят нас в земле, в завале погибать  от  голода  и  без
воздуха?
     - Маловероятно. Они боятся гнева Барта и  будут  стараться  побыстрее
освободить шахту, так как они должны каждый день отправлять в  Биркенхольм
определенное количество золота и серебра. Это золото добываем мы,  и  если
они нас  убьют,  им  придется  работать  в  шахтах  самим.  Они  не  будут
раздумывать, а сразу постараются  раскопать  нас,  и  наказать.  Тут-то  и
начнется самое главное.
     - Ну тогда, - сказал Голт после размышления, - если это действительно
так, этот шанс надо использовать.
     - Отлично, - у Штурма даже  дыхание  участилось.  -  Я  сообщу  всем.
Завтра после окончания работы мы задержимся.  Ты  и  чернобородый  пойдете
первыми. Как только вы пойдете, мы отвлечем  внимание  охраны.  Тогда  вам
нужно действовать и действовать быстро. Иначе все провалится.
     - Это  может  провалиться  в  любом  случае,  -  голос  Голта  звучал
решительно, - но во имя богов, мы попытаемся!
     Затем он повернулся к Гомону и разбудил его.
     Это был самый длинный день в  его  жизни.  Ему  казалось,  что  Слиты
заподозрили что-то. Может, у них  есть  свои  доносчики?  Они  были  более
грубыми,  более  требовательными  к  пленникам,  чем  обычно,   и   вместо
пятидесяти их было целых семьдесят. Они стояли в пещере настороже,  каждый
из них был вооружен арбалетом и мечом. Надежда на успех была очень слабой,
и она все таяла по мере того,  как  таяли  силы  Голта,  уносимые  тяжелой
изнурительной работой. И он и Гомон работали, не щадя  себя.  Чернобородый
гигант был готов на все, лишь бы не возбудить подозрение у Слитов, не дать
им повода нанести ему рану мечом. Когда  Голт  ощутил,  что  конец  работы
близок, он решил, что он не сможет сделать  ничего:  руки  и  ноги  совсем
онемели, как иссохшие ветки деревьев.
     Затем Слиты прошипели приказания.  Мгновенно  Гомон  и  Голт  были  у
стойки,  где  складывались  кирки  до  следующего  дня.  Другие   медленно
потянулись за ними.
     - Живее, живее, - шипели Слиты, острие меча кололо отстающих.
     Голт и Гомон переглянулись, и Гомон еле заметно кивнул. Два Слита шли
впереди. Голт и Гомон за ними, двигаясь по пещере ко входу в туннель.  Они
уже дошли до него, а основная  масса  все  еще  возилась  возле  стойки  с
инструментами. Шипение Слитов стало громче и яростнее.
     - Быстрее! К