Ричард МИД

                               ПОХОД ИЗГОЕВ




                                    1

     Огромный мраморный дворец в Мармбурге  со  своими  шпилями,  башнями,
куполами, галереями, массивными колоннами  отражал  красный  свет  солнца,
заходящего за рекой Джаал, и сверкал, как огромный  бриллиант.  В  большом
обеденном зале Сигрит, король Бурна и император Северных  Стран,  восседал
на троне среди своей знати. Дворяне собрались со всех уголков  государства
на  устроенный  королем  рыцарский  турнир  и  теперь   они   наслаждались
заслуженным отдыхом после дня трудных и не  всегда  бескровных  поединков.
Король был огромным мужчиной с густой светлой бородой и с волевым, как  бы
высеченным из камня лицом, и все же Голт, юный Барон Железных Гор, был  по
сравнению с ним гигантом. Он на правах победителя нынешнего турнира  сидел
по правую руку короля. Голт  одет  в  роскошный  камзол.  Плечи  его  были
широкими, покатыми, грудь  выпуклой.  Предплечья,  на  которых  выделялись
бугры могучих мышц, были толщиной с бедро обыкновенного человека.  Сегодня
на турнире никто не смог победить  его,  но  сейчас,  когда  вечер  только
начался, вино уже сделало то, что не смогли сделать лучшие бойцы империи.
     Голт выпил слишком много вина и меда. Капли холодного пота  выступили
на его лбу, голубые глаза неестественно блестели, речь стала  неуверенной,
запинающейся. Дважды за последние  пятнадцать  минут  он  прикладывался  к
своему кубку. Когда он потянулся в третий раз, король придержал его руку.
     - Тебе не кажется, мой друг, что тебе лучше поесть сейчас, чем пить?
     Голт взглянул на монарха, в глазах у него уже начало двоиться.
     - Прошу прощения, Ваше Величество!
     Сигрит рассмеялся.
     - После такого трудного дня, какой был у тебя, слабость поражает даже
сильнейших. Вино делает то, что не смогли соперники.
     Голт убрал руку. Он действительно был  очень  утомлен.  Но  ему  было
всего двадцать три года, он только что превратился в мужчину и  не  желает
слушать ничьих советов, даже короля.
     - Я в порядке, - сказал он. - Я в полном порядке.
     - Я в этом  сомневаюсь.  И  если  ты  будешь  продолжать  пить,  тебе
придется покинуть нас очень рано, как ни жаль. Мы так  редко  видим  тебя,
так далеко лежат твои владения и ты так занят после смерти твоего  отца  и
нашего доброго друга. Управлять огромными поместьями,  затем  ехать  через
всю страну, драться на турнире, как ты дрался сегодня - это трудная задача
для любого, а ты еще совсем молод. Ты устал больше, чем  тебе  кажется,  и
если бы ты был мой сын, я приказал бы тебе больше не  пить.  Вот...  -  он
придвинул к барону свое блюдо, полное всяких яств. -  Поешь,  а  уж  потом
можешь продолжать пить.
     Голт наклонился над едой. Вид еe вызывал в нем отвращение, и  все  же
он понимал, что король прав. Он слишком  много  пил  сегодня.  Как  сказал
Сигрит, ответственность и горе тяжким грузом легли на него. Только в  вине
он надеялся найти избавление.
     Сейчас он собрал все свои  силы.  Ножом  он  отрезал  огромный  кусок
жареной оленины, но, поднеся ко рту, покачал головой:
     - Я не могу, Ваше Величество.
     Сигрит вздохнул так громко, что его было слышно даже в царящем  здесь
шуме, который производили подвыпившие лорды, рыцари и их дамы.
     - Тогда тебе нужна небольшая прогулка по свежему воздуху. -  Тон  его
стал повелительным и не допускал возражений. - Иди прогуляйся  по  галерее
вдоль висячих садов. Пусть ветер с Джаала освежит твое лицо. Это  прояснит
твой мозг и возбудит аппетит.
     Голт вытер пот с лица рукой, покрытой шрамами, полученными во  многих
боях. Внезапно он ощутил настоятельную необходимость  прогулки  на  свежем
воздухе.
     - Да, - как всегда, слышал он свое бормотание как бы  со  стороны.  -
Как всегда, Его Величество прав. Я выйду из зала и пойду прогуляюсь,  пока
голова моя не освежится.
     - Хорошо, - сказал Сигрит.
     Голт встал и обнаружил, что очень нетвердо держится на ногах.  Он  не
без трудности перешагнул через скамью. - Вернусь через несколько минут,  -
сказал он и  начал  пробираться  через  холл  между  шутами,  трубадурами,
охотничьими  собаками  и  всеми  теми,  кто  заполнял  пространство  между
столами.
     Однако не успел он дойти до выхода, как  чья-то  рука  коснулась  его
плеча и остановила его.
     - Милорд, - сказал женский голос. - Ты уже покидаешь нас?
     Голт посмотрел на женщину. Это опять была она: эти темные,  огромные,
блестящие глаза неотрывно смотрели на него с того самого момента,  как  он
появился во дворце два дня назад. Они настойчиво преследовали его и  можно
было безошибочно сказать, чего они хотят. Голт отдернул руку. -  Да,  леди
Кирена. Но ненадолго. - Не в силах удержаться, он  окинул  взглядом  ее  с
головы до ног: ее волосы цвета вороньего крыла под  шапочкой  из  жемчуга,
полную грудь под простой белой, почти прозрачной  тканью,  соблазнительный
изгиб бедра...
     Им овладели безумные чувства: желание и страх. Желание,  потому,  что
она была совершенно прекрасна и недвусмысленно предлагала ему себя, обещая
неописуемое  блаженство.  Страх,  потому,  что  она  была  женой   другого
человека. - Я выпил чересчур много, и король отправил меня  освежиться.  Я
иду в висячие сады. Как только туман в моей голове рассеется, я вернусь.
     - Такой воин, как ты, имеет право на выпивку, - промурлыкала  она.  -
Разве не так, Гюнтер?
     Гюнтер Крилинг дважды терпел поражение сегодня от  юного  барона.  Он
был немного старше Голта, но значительно ниже ростом, хотя тоже  славился,
как великолепный боец. Его холодные темные  глаза  перебегали  с  жены  на
Голта.
     - Может быть, - натянуто сказал он и вернулся к своему вину.
     - Не может быть, а несомненно, - сказала Кирена. - Победителю  всегда
положен приз. Но ты же не оставишь нас надолго, барон Голт.
     - Конечно, - сказал Голт. - Я не задержусь.
     Затем он повернулся и пошел к выходу.
     Сигрит был прав. Холодный  вечерний  ветерок  с  Джаала  освежил  его
голову. Голт ходил взад-вперед по галерее вдоль цветущих и висячих  садов,
с этой высоты мог видеть почти весь город.
     Город никогда не переставал восхищать его. Его собственные поместья и
замки в Железных Горах были по-деревенски грубы и не цивилизованны.  Здесь
перед ним раскинулся  большой  город  с  широкими  улицами  и  бульварами,
чистыми красивыми домами. Даже небольшие дома были сделаны  из  мрамора  и
выглядели дворцами. Здесь царил покой. Здесь он был чужим. Там,  на  самом
краю империи, откуда он приехал, ему постоянно приходилось вести  войны  с
северными варварами, совершавшими набеги на его земли и замки.
     Или образование.  Сигрит  основал  здесь  центр  для  распространения
знаний, но только самых необходимых. Каждый человек  знает,  что  всеобщее
образование несколько сот лет назад привело к страшной  катастрофе.  Тогда
человек возомнил о себе так, что решил занять место среди богов, и боги  в
гневе ввергли мир во мрак. И только теперь люди начали немного приходить в
себя. Во всем были виноваты колдуны и они строго-настрого были запрещены в
Бурне и во всех Северных Странах. Но  конечно,  были  и  те,  кто  нарушал
запрет Сигрита.
     Сейчас, глядя на Мармбург, на  последние  лучи  заходящего  за  рекой
Джаал, и за развалинами старых замков  солнца,  Голт  ощущал  необъяснимый
страх. Ему казалось, что чья-то рука коснулась его, чьи-то глаза  смотрели
в его душу. Он понял, чем было вызвано это ощущение. Оно было вызвано тем,
что он был готов преступить закон Сигрита. На простолюдинов этот закон  не
распространялся, но Сигрит установил, что жены  дворян  неприкосновенны  и
Голт своим отуманенным алкоголем  мозгом  понимал,  чего  он  так  боится.
Потому что Кирена была рядом с ним с самого момента их первой встречи  два
дня назад.  Конечно,  не  в  прямом  смысле  слова,  но,  несомненно,  она
преследовала его, и Голт не был уверен, что он сможет долго сопротивляться
этому настойчивому желанию. Сейчас он думал об  этом,  расхаживая  взад  и
вперед по галереям и не торопясь  возвращаться  в  зал.  Он  понимал,  что
слишком пьян и не может управлять собой.
     Им правили сейчас не рассудок, а плотские желания. Быть рядом с  леди
Киреной в таком состоянии - это значит подвергнуть себя страшным мукам,  а
может...
     И поэтому он ходил и жадными глотками впитывал свежий воздух,  чистый
и сладкий, как будто мир только что родился. И не торопился  возвращаться.
Он должен отрезветь настолько, чтобы полностью взять контроль  над  собой.
Как же хорошо Сигрит знает человеческую натуру! Ведь он  настоял  на  том,
чтобы барон пошел проветриться.
     Завтра, размышлял Голт, он должен просить короля о помощи. Теперь  он
понимал,  что  должен  иметь  жену.  Женитьба  погасит  огонь   в   крови,
безжалостно сжигающий его. А к тому  же  он  теперь  Барон  Железных  Гор,
должен позаботиться о наследнике.  И  он  попросит  короля  подобрать  ему
подходящую жену, такую  же  одинокую,  как  и  он  сам.  Голт  редко  имел
возможность появляться при дворе и общаться с другими дворянами...
     Тем временем, размышлял он,  радуясь,  как  проясняется  голова,  тем
временем, он постарается не поддаться искушению. Сегодня  он  уже  выиграл
поединок, и пусть совесть останется чиста.
     Дойдя до конца галереи, Голт повернулся и остановился.
     По галерее навстречу  ему  шла  чья-то  женская  фигура  в  белом.  В
сумеречном свете она казалась привидением. Но затем он услышал свое имя.
     - Милорд Голт?
     Это был голос Кирены.
     Голт глубоко вздохнул.
     - Да, - сказал он.
     - Я решила, что тебе хочется пить и принесла вина.
     Она пошла к нему медленно, покачивая бедрами, и держа в руках большой
кубок с вином.
     Голт стоял неподвижно.
     - Мне кажется, миледи, - услышал он свой голос, - что  ты  поступаешь
неразумно.
     Она ласково проворковала:
     - Если бы женщина  всегда  поступала  разумно,  то  люди  вымерли  бы
давным-давно. - Она подошла совсем близко к  нему.  Он  ощутил  аромат  ее
духов и, он выругался про себя, тепло ее тела. Кирена поднесла кубок к его
губам:
     - Ты выпьешь?
     Голт закрыл глаза, глубоко вздохнул. Затем он  снова  где-то  вдалеке
услышал свой голос.
     - Да, миледи. Я выпью. - И он припал к кубку, сделал большой глоток.
     Когда он кончил, Кирена  поднесла  кубок  к  своим  губам  и  сделала
несколько глотков. Затем  она  поставила  кубок  на  каменную  балюстраду,
которая шла вдоль галереи.
     - Теперь наши губы имеют одинаковый вкус,  -  прошептала  она,  и  он
почувствовал,  как  ее  руки  обвились  вокруг  его  шеи,  как  ее  пальцы
запутались в его волосах. Голт со сдавленным хрипом обнял ее  и  прижал  к
себе  так  сильно,  что  почувствовал  каждую  линию,  каждый   изгиб   ее
податливого тела. Он прижался своими губами к ее жадному ждущему рту.
     Он не знал, сколько времени они  стояли  так,  в  темноте,  мягкой  и
пахнущей ароматом цветов. Он знал только, как ее губы жадно прижимались  к
нему. Он знал только, что она зажгла в нем огонь.  И  было  неудивительно,
что он не замечал ничего вокруг, пока внезапная жестокая сила  не  вырвала
Кирену из его рук и в горло его не уперлось острие меча.
     - Ты, пес! - прорычал Гюнтер. - Ты паршивый пес! - и он сильно  нажал
меч. Голт инстинктивно отступил назад. В глазах его рассеялся туман  и  он
увидел Кирену, распростертую на полу галереи.
     - Ты думаешь, что ты выше Сигрита, потому что победил на турнире?  Ты
знаешь, что я сейчас убью тебя? Раздавлю без жалости, как червяка! Меч его
был остр, как бритва, и Голт почувствовал, как теплая жидкость стекает  по
его коже. Еще немного давления, и его вена будет перерезана...
     Голт бросился в сторону и тут  же  пригнулся.  Первый  яростный  удар
Гюнтера чуть задел плечо Голта. А второй просвистел над его  головой.  Меч
барона  с  шипением  выскользнул  из  ножен  и  метнулся   вперед,   чтобы
скреститься с мечом Гюнтера.  Раздался  резкий  металлический  звук.  Голт
думал о том, как бы не убить противника. Он должен только обезоружить его.
Голт знал, что может это сделать, как уже сегодня ему удавалось это дважды
во время турнира.
     Он применил все свое искусство и  силы,  чтобы  потеснить  Гюнтера  и
освободить  себе  место  для  маневра.  Разгневанный  супруг  был  опасным
противником. Хотя он проигрывал в  силе,  но  не  уступал  в  искусстве  и
ловкости. И все же не мог он  сравниться  с  Голтом,  и  барон  постепенно
теснил  его  вдоль  галереи.  Дуэль  в  темноте   была   чревата   многими
неожиданностями, могло случиться всякое, и Голт был  очень  осторожен  при
каждом ударе, чтобы тот не привел к смерти. Используя все свое  искусство,
он понемногу оттеснил противника к свету, где он мог бы выбить у него  меч
из рук. А потом уже извиниться, покаяться перед королем перед  ним,  -  но
сначала он должен спасти свою жизнь, так как Гюнтер вознамерился убить его
и не желал слышать никаких извинений...
     Затем случилось что-то непонятное. Голт ударил, и Гюнтер обязан был с
легкостью отступить назад и отразить удар. Но вместо этого он вдруг  издал
какой-то звук и  упал  вперед.  Прежде  чем  Голт  успел  убрать  меч,  он
почувствовал тяжесть на нем. Острие наткнулось на  кость  и  Гюнтер  издал
сдавленный крик. Лезвие Гюнтера вывалилось из его рук и со звоном упало на
мраморный пол.
     Он опустился на колени, увлекая за собой меч  Голта,  за  который  он
ухватился руками. По лезвию тонкой струйкой стекала  кровь.  Гюнтер  снова
издал ужасный крик и затем, когда похолодевший от всего случившегося  Голт
выдернул меч из раны, он упал на пол лицом вниз.
     Из темноты раздался странно возбужденный голос Кирены:
     - Милорд, ты убил его!
     У Голта перехватило дыхание.
     - Клянусь богами, я не хотел этого. Он споткнулся и упал на мой  меч...
- Голт посмотрел на Кирену, которая поднялась с земли и  стояла  там,
где только что стоял Гюнтер,  перед  тем  как  упасть.  И  Голт  бессильно
опустил меч. - Или его толкнули, - сказал он угасшим голосом.
     - Какая разница? - Кирена подошла к нему, и он  ощутил  ее  ароматное
теплое дыхание.
     - Он сам напал на тебя, я  могу  подтвердить.  -  Ее  пальцы  гладили
бицепсы Голта. - И теперь его нет. У него не было детей, и если  мы  будем
вместе, король несомненно объединит наши  владения...  но  это  не  важно.
Важно то...
     Голт стоял неподвижно с окровавленным мечом в руке  почти  минуту,  а
она в каком-то безумии терлась об него всем телом.  Затем  Голт  пришел  в
себя и отшвырнул ее в сторону  еще  более  грубо,  чем  это  сделал  ранее
Гюнтер. Он с отвращением сказал:
     - Пошла прочь от меня, шлюха!
     Она сильно ударилась о колонну. В ее звенящем крике прозвучали  страх
и гнев:
     - Голт! Ты идиот! Ты знаешь, на что идешь?
     Ярость и отвращение в Голте были настолько сильными, что  он  не  мог
даже говорить. Наконец он собрался с силами и с трудом сказал:
     - Я отдаю себя на суд короля, - и не оглядываясь  пошел  в  обеденный
зал.
     Хотя юристы и адвокаты  были  в  Бурне,  Сигрит  ненавидел  их  и  не
позволял им вести важные дела.
     - Гиены, - говорил он, - они сосут кровь народа. - Так что и в случае
Голта ни один адвокат защищать его не мог.  Голт  знал  это,  когда  после
двухнедельного заключения, он под охраной шел в тронный зал Бурна.
     Зал   был   огромен.   Высокий   потолок,   разрисованный   фресками,
поддерживали колонны из радужного мрамора. Солнечный свет  проникал  через
большие полукруглые окна, и золотые зайчики отражались от  большого  трона
Бурна в дальнем конце зала,  на  котором  сидел  Сигрит,  король  Бурна  и
император  Северных  Стран.  Обычно  простой,  доброжелательный,   скромно
одетый, сегодня он был одет роскошно, под стать Львиному Трону, на котором
он сидел. Он был весь в алом, золотом и белом, на голове  золотая  корона,
вместо скипетра он держал Большой Меч Бурна. Дюжина вооруженных охранников
вели Голта по залу, держа мечи наготове. И молодому  барону  Железных  Гор
казалось, что это  самое  длительное  путешествие  которое  он  когда-либо
совершал. И когда он приблизился к  трону,  преклонив  перед  ним  колени,
поднялся и взглянул на короля, то ему показалось,  что  он  впервые  видит
этого человека.
     Губы Сигрита были плотно сжаты. Голубые глаза как  бы  заглядывали  в
душу барона, пальцы унизаны кольцами с драгоценными камнями, соперничая  в
роскоши с усыпанной бриллиантами рукояткой меча. Голт почувствовал, что он
не может сказать ни слова, он был полон трепета.
     - Ваше Величество, - сказал Альбрехт Вольфсгейм, родственник короля и
камергер. - Здесь убийца, Голт. - Альбрехт  стоял  рядом  с  предводителем
охраны Вольфсгейма Эро: полуволком. Когтистые руки Эро лежали  на  рукояти
меча, из открытого рта со страшными  клыками  выглядывал  кончик  красного
языка. Рядом с королем стоял Винчи, капитан  дворцовой  охраны  Мармбурга.
Голт хорошо знали любил его.
     - Да, - сказал Сигрит.
     Альбрехт рванул свиток.
     "Он обвиняется в нарушении королевского  закона,  в  том,  что  он
спровоцировал дворянина Гюнтера Крилинга на дуэль  в  стенах  королевского
дворца, дуэль была вызвана безнравственным поведением обвиняемого с  женой
Гюнтера леди Киреной, дело которой уже рассматривается в  суде.  Во  время
дуэли в стенах дворца обвиняемый убил Гюнтера, который был  дворянином  и,
следовательно,  находился   под   защитой   Королевского   Закона.   Такая
распущенность нравов и  убийство  дворянина,  как  сказано  в  королевском
указе, наказывается смертной казнью".
     - Ясно, - сказал Сигрит. - А теперь я хочу, чтобы все  оставили  нас.
Милорд,  Камергер,   Винчи,   охрана.   -   Его   глаза   остановились   с
неудовольствием на полуволке Эро. Их сохранилось много с  времени  великой
мировой  катастрофы,  но  к  ним  доброжелательно  относились   только   в
герцогстве Вольфсгейм,  где  они  ценились,  как  стойкие  и  мужественные
солдаты. - И ты, добрый Эро, - добавил он, чтобы Альбрехт не  почувствовал
себя обиженным.
     - Но, Ваше Величество, - запротестовал Альбрехт. -  Ведь  перед  вами
стоит убийца...
     Сигрит бросил на него холодный яростный взгляд.
     - Он не вооружен. - Король поднял Большой Меч Бурна.  -  Ты  думаешь,
что я беззащитен?
     - Прошу прощения, - пробормотал Альбрехт и рявкнул приказание охране.
Голт неподвижно  стоял,  пока  они  уходили.  Их  кованые  сапоги  звенели
подошвами по мраморному полу. Звуки их шагов эхом раскатились  по  залу  и
затихли под сводами потолка. Все вышли и  дверь  за  ними  захлопнулась  с
громоподобным звуком. Сигрит сидел неподвижно, пока все звуки не затихли и
не воцарилась тишина. Эта тишина показалась Голту совершенно  невыносимой.
Глаза короля непрерывно смотрели на Голта.
     - Ты не сказал ни слова  против  леди  Кирены,  -  наконец  заговорил
король.
     - Во всем следует винить только меня, - ответил Голт.
     - И понесешь наказание, - холодно ответил Сигрит. - Если бы ты не вел
себя по-свински и с ней.
     - Ваше Величество правы, - сказал Голт.
     - И все же она тоже виновата  в  том,  что  произошло.  Ее  дело  уже
рассмотрено и она навсегда изгнана из  Бурна.  Твое  преступление  гораздо
тяжелей. Нарушить королевский указ прямо в стенах дворца, убить дворянина,
- ты знаешь, как я неумолим в таких случаях.
     - Знаю, сэр.
     - И если у тебя нет веских оправданий твоего поступка, ты поплатишься
своей головой.
     Голт долго стоял  молча.  Было,  конечно,  обидно,  постыдно,  ужасно
умереть такой глупой смертью, и хорошо, что его отец умер и не видит этого
позора. И когда Голт обдумал все, что произошло с  ним  за  последние  два
дня, он почувствовал, что у него нет и желания жить. Сигрит не мог осудить
его так же сурово, как Голт осу