- Я бы хотела
сделать это сейчас, если можно.
     - У меня перед вами еще два пациента. Я пришлю  сестру,  она  сделает
необходимые анализы, а потом отведет вас в вашу палату. Операция состоится
часа через четыре. Подходит?
     - Да, - прошептала она.


     Она лежала на узкой больничной  койке  с  закрытыми  глазами,  ожидая
возвращения доктора Линдена.  На  стене  висели  старинные  часы,  тикание
которых напоминало контору.
     Образ ребенка преследовал ее. В этот момент он был  внутри  ее  тела,
ему было тепло и удобно, он был защищен от враждебных миров. Испытывает ли
он сейчас первобытный страх перед тем, что  его  ожидает?  Почувствует  ли
боль, когда нож убьет его? Она зажала руками уши, чтобы не слышать тиканья
часов. Она прерывисто дышала. Ее тело было  покрыто  потом.  Она  услышала
какой-то звук и открыла глаза.
     Доктор Линден склонился над ней с озабоченным выражением на лице.
     - С вами все в порядке, миссис Паркер?
     - Да, - прошептала она. - Я хочу, чтобы это поскорее кончилось...
     Доктор кивнул.
     - Именно это мы и собираемся сделать.
     Он взял шприц, лежащий на столе, и направился к ней.
     - Что это?
     - Это поможет вам расслабиться. Через несколько минут мы  двинемся  в
операционную.
     Он сделал Дженифер укол.
     - Ведь это ваш первый аборт?
     - Да.
     - Тогда позвольте вам объяснить эту процедуру.  Она  безболезненна  и
сравнительно проста. В операционной вам  дадут  полный  наркоз.  Когда  вы
будете без сознания, мы введем во влагалище расширитель, чтобы видеть, что
мы  делаем,  потом  будем  расширять  шейку  матки,   вставляя   несколько
металлических разжимов, а уж потом выскоблим матку с помощью каретки. Есть
вопросы?
     - Нет.
     Теплое, расслабляющее чувство овладело  ею.  Она  почувствовала,  как
исчезает напряжение, и стены комнаты начинают расплываться. Она  хотела  о
чем-то  спросить  доктора,  но  не  могла  вспомнить  о  чем...  что-то  о
ребенке... но это больше не казалось важным... Важным  было  то,  что  она
поступает, как следует. Все кончится через несколько минут, и  она  начнет
жизнь сначала.
     Она находилась в замечательно  беззаботном  состоянии...  осознавала,
что в комнату вошли люди... подняли ее и положили на металлический стол  с
колесиками, она спиной почувствовала холод металла через тонкий халат.  Ее
покатили по коридору, и она стала считать лампы, проплывающие над ней.
     Ей это казалось очень важным - посчитать правильно, но она  не  знала
почему... Ее вкатили в белую  стерильную  операционную,  и  она  подумала:
"здесь умрет мой мальчик, но ты не бойся, мой маленький Адам, я не позволю
им сделать тебе больно..." И внезапно для себя она заплакала.
     Доктор похлопал ее по руке.
     - Все в порядке... Это не будет больно...
     Смерть без боли, подумала Дженифер, это прекрасно. Она  любит  своего
ребенка. Она не хочет, чтобы ему было больно.
     Кто-то надел ей на лицо маску.
     - Дышите глубже...
     Она почувствовала руки, поднимающие ей халат и раздвигающие ноги.
     Это случится... Это  сейчас  случится!  Маленький  Адам...  маленький
Адам, Адам...
     - Расслабьтесь, - сказал доктор Линден.
     Она кивнула. Прощай, моя крошка... Она  почувствовала,  как  холодный
стальной объект начал двигаться вдоль ее бедер, медленно проникая  в  нее.
Это был враждебный предмет, который сейчас убьет ребенка Адама.
     Она услышала незнакомый голос, пронзительно кричавший:
     - Прекратите! Прекратите! Прекратите!
     Дженифер  посмотрела  на  удивленные  лица  окружающих  ее  людей   и
осознала, что это кричит она.  Маска  плотнее  прилегла  к  ее  лицу.  Она
пыталась сесть, но ремни удерживали ее. Ее засасывал водоворот, движущийся
все быстрее...
     Последнее, что она помнила, это огромная лампа  на  потолке,  которая
вращалась над ней, все приближаясь к ее голове,  пока  не  проникла  в  ее
череп.
     Когда она очнулась, она лежала в своей комнате на койке.  Через  окно
она видела, что снаружи было темно. Ее тело ныло,  и  ей  хотелось  знать,
сколько времени она была без сознания. Она была жива, а ее ребенок?...
     Она потянулась к  звонку,  прикрепленному  возле  кровати,  и  нажала
кнопку. Она нажимала на нее неистово, не в силах  остановиться.  В  дверях
появилась сестра и сразу же исчезла. Минуту спустя в комнату вбежал доктор
Линден. Он прошел к кровати и осторожно  снял  пальцы  Дженифер  с  кнопки
звонка. Она схватила его за руку и спросила охрипшим голосом:
     - Мой ребенок?... Он мертв?...
     Доктор Линден ответил:
     - Нет, миссис Паркер, он жив. Я надеюсь, что это  будет  мальчик.  Вы
можете назвать его Адамом.



                                    3

     Рождество пришло  и  ушло.  Наступил  новый  год.  Снегопады  февраля
сменились пронзительными ветрами марта,  и  Дженифер  поняла,  что  пришло
время прекратить работу. Она собрала своих сотрудников.
     - Я уезжаю, - сообщила она, - меня не будет пять месяцев.
     Они удивленно зашептались.
     Дан Мартин спросил:
     - Ведь мы сможем, в случае необходимости, связаться с вами?
     - Нет, Дан, этого сделать будет нельзя.
     Тед Харрис смотрел на нее сквозь толстые стекла очков.
     - Дженифер, вы не можете просто...
     - Я уезжаю в конце этой недели.
     Решительность,  с  которой  она  произнесла  эти   слова,   исключали
возможность  дальнейших  расспросов.  Оставшееся  время   было   посвящено
обсуждению дел.
     Когда все вышли, Кен спросил:
     - Ты все хорошо обдумала?
     - У меня нет выбора, Кен.
     Он посмотрел на нее.
     - Я его не знаю, кто этот сукин сын, но я его ненавижу...
     Она взяла его за руку.
     - Спасибо... Все будет в порядке.
     - Потом будет нелегко. Ты знаешь, Дженифер, что  дети  растут...  Они
задают вопросы... Он захочет знать, кто его отец.
     - Я справлюсь с этим...
     - Отлично, - его тон смягчился. - Если я смогу чем-нибудь  помочь,  я
всегда готов.
     Она обняла его.
     - Спасибо, Кен... Спасибо!


     Она оставалась в конторе после того, как все ушли. Она сидела одна  в
темноте и размышляла. Она всегда  будет  любить  Адама.  Никто  не  сможет
помешать этому. И она была уверена, что  он  все  так  же  любит  ее...  В
какой-то мере, думала она, было  бы  легче,  если  бы  это  было  не  так.
Непереносимая ирония заключалась именно в том, что, любя друг  друга,  они
не могли быть вместе, что их судьбы со временем будут  удаляться  друг  от
друга все дальше и дальше... Он будет жить в Вашингтоне с Мэри  Бич  и  их
ребенком. Возможно, он когда-нибудь окажется в Белом доме... Она думала  о
своем сыне, который,  повзрослев,  захочет  знать,  кто  его  отец...  Она
никогда не скажет ему об этом, так же как и Адам никогда  не  узнает,  что
она родила от него ребенка, поскольку это разрушит его жизнь.


     Она решила купить дом где-нибудь вне Манхэттена, где она сможет  жить
со своим сыном в их собственном маленьком мире. Она  ехала  к  клиенту  на
Лонг-Айленд и,  неправильно  повернув,  оказалась  в  Сент-Пойнт.  Высокие
деревья затеняли тихие улицы. Дома были удалены от дороги, каждый в  своем
частном, маленьком владении. На одном из домов, выстроенном в колониальном
стиле, висела табличка: "Продается". Участок был окружен оградой,  дорога,
ведущая от чугунных ворот к дому, была украшена фонарями. На лужайке перед
домом были  высажены  тисовые  деревья,  укрывающие  его  от  солнца.  Все
выглядело очаровательно. Она записала имя владельца и решила заехать  сюда
завтра.
     Агент по продаже недвижимости оказался настырным и  нахальным  типом.
Подобных торговцев она ненавидела. Но она покупала не  его,  она  покупала
дом.
     Он говорил:
     - Это красота. Истинная красота. Ему почти сто лет. Он в превосходном
состоянии. Абсолютно превосходном.
     Здесь  он  определенно  преувеличивал.  Комнаты  были  просторными  и
светлыми, но нуждались в ремонте. Это будет  занимательно,  подумала  она,
устроить и украсить этот  дом  по  своему  вкусу.  Наверху  была  комната,
которую можно было превратить в детскую. Она декорирует ее голубым и...
     - Не хотите ли пройтись по участку?
     Он занимал три акра, за домом начинался спуск  к  проливу,  где  была
пристань.
     Это будет самое прекрасное место для ее сына!  Здесь  ему  будет  где
побегать.  Потом  у  нее  будет  маленькая  лодка...  Здесь  они  будут  в
уединении, таком необходимом, в маленьком мире, принадлежащем только ей  и
ее сыну... И она купила этот дом.
     Она  не  представляла  себе,  насколько  болезненным  будет  для  нее
расставание с квартирой в Манхэттене, которую она делила с  Адамом...  Его
халат и пижама все еще были здесь, так  же  как  и  тапочки  и  бритвенные
принадлежности.  Каждая  комната  хранила  тысячи  воспоминаний   о   нем,
воспоминаний о прекрасном, мертвом прошлом. Она упаковала  вещи  и  уехала
оттуда.


     В новом доме она занимала себя работой с  раннего  утра  до  позднего
вечера. Посетила там местные магазины, где заказала мебель и шторы.  Потом
купила серебро и  фарфор.  Она  наняла  местных  рабочих,  чтобы  починить
неисправный водопровод и отремонтировать крышу. С утра и до вечера дом был
наполнен  малярами,  столярами,  электриками  и  оклейщиками  обоев.   Она
доводила себя до изнеможения в течение дня, надеясь спать ночью, но демоны
вернулись, мучая ее кошмарами.
     Она посещала антикварные магазины, покупая лампы,  столики  и  другие
произведения искусства. Купила также фонтан и статуи для сада.
     Постепенно все внутри дома приобрело законченный и красивый вид.
     Живот Дженифер становился все больше, и она сходила в поселок,  чтобы
купить соответствующую одежду. На всякий  случай  в  доме  был  установлен
незарегистрированный телефон,  номер  которого  она  никому  не  сообщила.
Единственным человеком в конторе, который знал, где она,  был  Кен  Бейли,
который поклялся соблюдать секретность.
     Как-то вечером он приехал навестить ее, и  она  показала  ему  дом  и
участок, испытывая огромное удовольствие от его восхищения.
     - Это красиво, Дженифер, действительно  красиво!  Ты  проделала  уйму
работы.
     Он посмотрел на ее вздувшийся живот.
     - Как скоро это случится?
     - Через два месяца.
     Она положила его ладонь на свой живот и сказала:
     - Послушай...
     Он ощутил толчок.
     - Он становится сильнее с каждым днем, - с гордостью сказала она.
     Потом приготовила ужин для Кена. Когда они приступили к десерту,  Кен
перешел к делу.
     - Я не хочу совать нос в чужие дела, но гордый папа,  кем  бы  он  не
был, должен был сделать...
     - Тема закрыта...
     - О'кей, прости... В конторе тебя чертовски не хватает. У  нас  новый
клиент, который...
     Она подняла руку.
     - Я не хочу слушать об этом...
     Они беседовали, пока не наступило время его отъезда. Ей  очень  этого
не хотелось. Кен был дорогим для нее человеком и хорошим другом.


     Она укрылась от мира всеми доступными для  нее  способами.  Перестала
читать газеты, смотреть телевизор  и  слушать  радио.  Ее  вселенная  была
здесь, в этих четырех стенах. Это было ее гнездо, ее чрево, место, где она
даст жизнь своему сыну. Она прочла все книги о воспитании детей от доктора
Спока до Эймса и Гессела.
     Когда  детская  была  полностью  декорирована,   она   заполнила   ее
игрушками. Она  зашла  в  магазин  спортивных  товаров,  где  смотрела  на
футбольные мячи и бейсбольные биты. Это смешно, сказала она себе,  он  еще
не родился... Потом все-таки она  купила  биту  и  перчатку.  Футбол  тоже
привлекал ее, но она решила, что это может и подождать.


     Прошел май, наступил июнь.
     Рабочие закончили свои дела, и дом стал тихим и пустынным.  Дважды  в
неделю она ездила в поселок за продуктами и каждые две недели она посещала
доктора  Харвея,  своего  врача.  Послушно  пила  больше  молока,  чем  ей
хотелось,  принимала  витамины  и  ела  все  полезное  и   питательное   и
становилась все более громоздкой и неуклюжей, ей стало тяжело двигаться.
     Она всегда была активной и, казалось,  ей  претила  неторопливость  и
неловкость. Но сейчас ей это почему-то не мешало. Торопиться было  некуда.
Дни стали длинными, сонливыми  и  умиротворенными.  Ее  внутренние  часики
замедлили свой ход. Она как бы резервировала свою энергию, переливая ее  в
другое тело, живущее в ней.


     Однажды утром доктор Харвей, осмотрев ее, сказал:
     - Следующие две недели, миссис Паркер...
     Это было так близко! Она думала, что  ей  будет  страшно.  Она  много
наслушалась рассказов старых жен о боли, несчастных случаях,  искалеченных
младенцах... Но страха она не чувствовала, только желание  увидеть  своего
ребенка, скорее родить его, чтобы можно было,  наконец-то,  взять  его  на
руки.
     Кен Бейли приезжал сейчас каждый день, привозя с собой  кипы  детских
книжек.
     - Он полюбит их, - говорил он.
     И Дженифер улыбалась, потому что он говорил "он". Хорошая примета!
     Они гуляли возле дома и организовывали пикники у воды,  на  солнышке.
Она не заблуждалась в  отношении  теперешнего  своего  вида.  Она  думала:
"Зачем он тратит свое время на безобразную, жирную леди  из  цирка?"  Кен,
глядя на нее, думал: "Она  самая  красивая  женщина  из  всех,  которых  я
когда-либо видел!".


     Первые боли появились в три часа ночи. Они были так  остры,  что  она
просто задохнулась.  Через  несколько  минут  приступ  повторился,  и  она
ликующе подумала: "Началось!".
     Она стала считать время между приступами, и когда  интервал  составил
десять минут, позвонила доктору.
     Затем ехала в больницу, прижимаясь  к  обочине  при  каждой  схватке.
Медсестра ожидала ее у входа, и несколько минут спустя доктор  Харвей  уже
осматривал ее. Закончив, он произнес:
     - Похоже, что все пройдет легко, миссис Паркер. Просто  расслабьтесь.
И пусть действует природа.
     Это оказалось нелегко, но Дженифер могла сопротивляться боли,  потому
что происходило нечто замечательное. Она трудилась почти восемь часов, и к
концу этого срока, когда ее тело было измучено  бесконечными  спазмами,  и
казалось,  что  конца  этому  уже  никогда  не  будет,  она  почувствовала
внезапное облегчение, ошеломляющую пустоту и блаженное умиротворение.  Она
услышала тоненький голосок. Доктор Харвей поднял ее ребенка со словами:
     - Не хотите ли взглянуть на своего сына, миссис Паркер?
     Улыбка Дженифер осветила комнату.



                                    4

     Его звали Джошуа Адам Паркер. Он весил восемь фунтов и шесть унций  и
был отлично сложен. Дженифер знала, что новорожденные  обычно  безобразны:
сморщенные, красные, похожие на маленьких обезьян. Но только не Джошуа! Он
был красив. Сестры в  больнице  беспрестанно  твердили  ей,  какой  у  нее
красивый ребенок. Сходство с Адамом было поразительным.  У  мальчика  были
отцовские серо-голубые глаза и красивой формы голова. Когда  она  смотрела
на него, она видела Адама. Это было  странное  чувство:  смесь  радости  и
печали. Как был бы рад Адам, увидев своего сына!
     Когда  Джошуа  было  два  дня,  он   улыбнулся   Дженифер,   и   она,
восхитившись, позвонила, вызывая сестру:
     - Смотрите! Он улыбается!
     - Это газы, миссис Паркер.
     - У других детей это, может быть, и газы, - упрямо сказала она,  -  а
мой сын улыбается.
     Дженифер волновалась, как она  будет  относиться  к  своему  ребенку,
будет ли хорошей матерью... Ведь дети так утомляют! Они  пачкают  пеленки,
требуют, чтобы их постоянно кормили, плачут и спят. И  с  ними  невозможно
объясниться!
     Я не буду к нему абсолютно ничего чувствовать  до  четырех  или  пяти
лет, думала она. И была неправа! С того момента, как родился  Джошуа,  она
любила его любовью, о способности к которой  она  даже  не  подозревала  в
себе. Ей владело дикое желание укрыть, защитить его. Джошуа был так мал, а
мир так велик...


     Когда она с сыном покидала больницу, ее снабдили длинной инструкцией,
но наставления лишь пугали ее.  Первые  две  недели  у  нее  жила  опытная
сестра. После этого она была предоставлена сама себе, и  ее  ужасало,  что
она может сделать что-нибудь не так, что приведет к  смерти  ребенка.  Она
боялась, что он в любой момент может перестать дышать...
     Приготовив в первый раз питательную смесь для  сына,  она  вспомнила,
что не простерилизовала соску. Она вылила смесь в раковину  и  все  начала
сначала. Закончив, она вспомнила, что забыла простерилизовать бутылочку...
Когда еда для Джошуа была готова, он уже заходился от крика.
     Были моменты, когда ей казалось, что она не справится со  всем  этим.
Неожиданно ею овладевали необъяснимые  приступы  депрессии.  Она  говорила
себе,  что  это  нормальное  послеродовое  состояние,  но  от   этого   не
становилось легче. Она постоянно чувствовала себя уставшей. Казалось,  всю
ночь она проводила возле сына, кормя  его,  а  когда  удавалось,  наконец,
сомкнуть глаза, крик Джошуа будил ее, и она снова ковыляла в детскую.
     Первое время она регулярно звонила врачу и задавала  разные  вопросы.
Но однажды доктор приехал и прочитал ей лекцию.
     - Миссис Паркер, я никогда не видел более здорового ребенка, чем  ваш
сын. Возможно, он выглядит хрупким, но  он  силен,  как  дуб.  Перестаньте
беспокоиться и наслаждайтесь им! И помните, что он переживет нас с вами.
     И  она  успокоилась.   Она   украсила   комнату   сына   занавесками,
расписанными белыми цветами и желтыми бабочками. В комнате стояла  детская
кроватка, манеж, столик и стулья.  И  еще  была  большая  коробка,  полная
игрушек.
     Она любила держать его на руках, купать, пеленать, гулять с ним в его
новой сверкающей коляске. Постоянно  разговаривала  с  ним,  и  когда  ему
исполнилось четыре недели, он наградил ее улыбкой. Это  не  газ,  подумала
она счастливо, это улыбка!
     Когда Кен Бейли впервые увидел Джошуа,  он  долго  смотрел  на  него.
Паническое чувство овладело  Дженифер.  Сейчас  он  поймет,  что  это  сын
Адама... Но Кен только сказал:
     - Он действительно красавец! Во всем похож на мать.
     Она позволила  Кену  подержать  его  на  руках  и  смеялась  над  его
неуклюжестью. Но при этом одна мысль преследовала ее: "Отец Джошуа никогда
не будет держать его на руках..."
     Миновало еще шесть недель, и пришло время возвращаться на работу.
     Ей очень не хотелось быть вдали от сына даже несколько часов в  день,
но мысль о возвращении в контору волновала ее.
     Она полностью отрезала себя от всего на такой  долгий  срок.  Настало
время снова вернуться в ее прежний мир.
     Она посмотрела на себя в  зеркало  и  решила,  что  прежде  всего  ей
необходимо привести свое тело в прежнюю форму. Она не соблюдала диету и не
делала никаких упражнений со дня рождения Джошуа. Сейчас она уделила этому
большое внимание и вскоре стала выглядеть, как раньше.
     Она начала искать помощницу. И  при  этом  экзаменовала  претенденток
так, как будто отбирала присяжных. Она побеседовала более чем с  двадцатью
кандидатками, пока не нашла  человека,  которому  можно  было  доверять  и
который ей понравился. Это  была  шотландка  среднего  возраста  по  имени
миссис Маски, которая проработала в одной семье пятнадцать лет и  оставила
ее только тогда, когда ребенок вырос.
     Дженифер поручила Кену навести о ней справки, и  когда  Кен  сообщил,
что та вполне надежна, Дженифер взяла ее.
     Спустя еще одну неделю Дженифер вернулась в контору.



                                    5

     Внезапное исчезновение Дженифер Паркер породило целую волну слухов  в
среде манхэттенских  юристов.  И  огромный  интерес  вызвала  весть  о  ее
возвращении.
     Синтия, Дан и Тед развесили в ее  кабинете  ленты,  а  вход  украсили
плакатом с огромными буквами: "ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!" Было также шампанское  и
торт.
     - В девять утра? -