авдой служит мне много лет. Наверное, подошло время, когда ему следует начать готовить себе замену...
     - Спустившийся с Небес, - снова заговорил Харсин Бен со стоном, который не мог сдержать, - я...
     - Ты потрясен и ошеломлен, я знаю, - кивнула огромная голова. - Но я ничего не хочу больше слушать. Это решено. Можешь идти.

Глава 4

УЧЕНИК АРХИТЕКТОРА

     Уныние, охватившее семейство Ибизинов с этого времени, стало почти осязаемым. Если Кхай и не мог всего понять, то ему удалось определить источник печали. Все началось со дня царского парада. Несколько раз Кхай натыкался на своих родителей, что-то с беспокойством обсуждающих тихими голосами. Кхайю доводилось уловить упоминавшееся имя фараона, и он знал, что именно Хасатут является источником отчаяния и несчастья.
     Намиша полностью ушла в себя, за несколько месяцев сильно похудела и теперь больше напоминала призрак. Частично это произошло по ее собственной воле - такой была ее реакция на внимание, которое проявил к ней фараон. Но отчасти виноват был и ее несчастный отец. Он не смел не подчиниться приказам Хасатута, чьи шпионы рыскали повсюду. Они, несомненно, тут же донесли бы о любом нарушении приказа бога на земле. Поэтому Харсин Бен приставил к Намише одного из рабов, который постоянно сопровождал ее. Девушке больше не разрешалось посещать вечеринки, которые так ей нравились. Теперь с наступлением темноты она должна была находиться в доме своего отца.
     Несколько раз Кхай спрашивал, что же плохого в том, что фараон обратил на них внимание. Всякий раз ему грубо отвечали на подобные вопросы и тут же отсылали прочь. Даже Адхан не объяснял ему, что же пошло не так. Когда, наконец, мальчик разобрался, что причиной отчаяния являются его собственная судьба и судьба его сестры, он еще больше запутался. Неужели его родители серьезно восприняли шутку фараона о том, что в один прекрасный день он сможет стать Кхайем-визирем, правой рукой фараона? И разве не считается самым высшим счастьем для девушки стать одной их невест царя-бога? В любом случае, четыре года казались Кхайю слишком долгими и он не мог понять, почему его родители так волнуются. Через четыре года ему будет около пятнадцати - почти мужчина! И тогда он, наверное, уже сам сможет выбирать, следует ли ему жить в пирамиде или нет.
     Один раз он заметил своих родителей в укромном уголке сада. Они говорили приглушенными голосами.
     Кхай незаметно подкрался к ним и услышал то, что можно было расценить как государственную измену.
     Его мать говорила, что" может, фараон не протянет четыре года. А Харсин Бен стал соучастником преступления, ответив:
     - Ха! Хотя он и болен, но не телом. Даже если бы он и был болен физически, то его лекари все равно поддерживали бы в нем жизнь, пока я не закончу пирамиду. В этом можно не сомневаться. А если каким-то чудом он умрет, неужели ты думаешь, колдуны позволят ему остаться мертвым? Нет не позволят! В Кемете и окрестных землях живут семь черных и семь белых магов. Фараон уже призвал к себе всех черных. Он заботится о них, а они - о нем. Они в состоянии обеспечить ему некое подобие жизни.
     - Муж, - проговорила мать Кхайя испуганным, дрожащим голосом, хватая ртом воздух, - скажи, те рассказы, что мы порой слышим о подземельях пирамиды, это ведь всего лишь сплетни старух? Вранье о том, что враги Хасатута...
     - Не обманывай себя, Мерайет! - резко перебил ее Харсин Бен, голос которого звучал непривычно резко. - Я знаю человека, видевшего мужчин и женщин, плясавших на нижних этажах пирамиды. Их лица почернели от смерти, а тела заполнились червями, потому что они давным-давно умерли! В доме фараона живут тиранцы, смешивающие черную магию с искусством бальзамирования. В результате получается уродство и извращение. Я не говорю о черных магах - семерых некромантах... Там есть комната, - продолжал он еще тише, - где внутренние органы мумий продолжают жить и пульсировать, словно их никогда и не извлекали из тел умерших .хозяев!
     - Харсин Бен, как ты можешь говорить мне подобные вещи? - взмолилась Мерайет. - Как ты можешь, когда знаешь, что Намиша и Кхай...
     - Тихо! - приказал муж, услышав шорох листьев. - Кхай?.. Это ты, мой мальчик? Подойди ко мне!
     Кхай появился из-за куста, за которым прятался.
     Его сурово отругали, велели немедленно забыть все, что он слышал. Но от этого еще больше возросло его любопытство.

***

     Кхайю очень хотелось узнать побольше о том, о чем шептались его родители, но он боялся спросить.
     В конце концов Кхай обратился к постороннему. Имтод Хафенид - молодой человек лет на пять или шесть старше Кхайя - считался учеником Харсина Вена Ибизина. Его отец был давним другом Харсина Бона. На своем смертном ложе три года назад Тутмес Хафенид попросил архитектора взять Имтода в ученики.
     Молодой человек унаследовал дом Тутмеса и кое-какие средства, достаточные для поддержания среднего уровня жизни. А если в дополнение к этому он обучился бы какому-то ремеслу, то, возможно, из него получился бы уважаемый гражданин. Имтод был слаб здоровьем для того, чтобы идти в армию, не имел склонности к занятию торговлей. Обучение у Харсина Бена стало тем немногим, чем он мог заняться. Оказалось, Имтод имеет склонность к точным наукам, так что если Харсин Бен обучит его, то и юноша сможет приносить пользу людям и зарабатывать себе на жизнь..
     Харсин Бен подписал с Имтодом договор, который заключался в Кемете между учителем и учеником, и Имтод пять дней в неделю обучался у нового учителя.
     Он был болезненным, некрасивым молодым человеком и обычно проводил время в старой мастерской архитектора, изучая наброски и планы или рассматривая модели пирамид, храмов и других больших сооружений. Именно там Кхай, к которому Имтод всегда относился дружелюбно, и решил обратиться к нему со своими вопросами.
     Однако сведения о фараоне, которыми располагал Имтод, были скудными, он мог сказать только, что Хасатут - это царь-бог и самый могущественный человек на Земле. Что касается странных вещей, происходящих в пирамиде, то все знали, что цари ведут себя иначе, чем обычные люди, а боги еще загадочнее, так что же можно ожидать от царя-бога, предки которого спустились со звезд? Да и вообще, почему Кхайя вдруг этим заинтересовался?
     И вместо того, чтобы узнать что-то новое от ученика своего отца, Кхай сам рассказал ему все, что произошло после царского парада. Он даже упомянул об опасениях своих родителей за его судьбу и судьбу сестры, об их сомнениях относительно благодеяний фараона и благополучия тех, кого он забирал с собой в пирамиду.
     Имтод слушал очень внимательно, подбадривая Кхайя, пока не вытянул из него даже мельчайшие детали.
     В конце концов, узнав все, что можно, Имтод предупредил Кхайя о том, что он никогда никому не должен повторять этот рассказ, и вернулся к своим занятиям.
     После ухода Кхайя Имтод долго сидел, размышляя. На лбу у него пролегла глубокая морщина. Четыре года, как сказал мальчик. Через четыре года фараон возьмет Намишу в невесты, а Кхайя - на обучение в пирамиду. А Харсин Бен противится исполнению планов Хасатута, не так ли?
     Имтод задумался, чему он сам сможет научиться у старика за четыре года. Он подозревал, что очень многому, если серьезно займется делом. Но будет ли этого достаточно, чтобы фараон назначил его следующим Главным Архитектором пирамиды вместо учителя?
     Ведь если Харсина Бена объявят виновным в предательстве, то потребуется кто-то, чтобы закончить великую работу.
     В Асорбесе было много архитекторов, но никто из них не обучался у Харсина Бена Ибизина и не знал его работу так, как его лучший ученик. Чем больше Имтод думал об этом, тем большие перспективы рисовал себе.
     Через четыре года он станет взрослым мужчиной, а если все сделает по-умному, то может оказаться самым молодым из приближенных фараона.
     Да и какое дело было Имтоду до Ибизинов? До этой высокомерной Намиши, у которой всегда задран нос; до наивного и глупого Кхайя, да и до самого Харсина Бена, не видящего гениальности своего ученика! Он всего лишь старик, несносный и нудный, вечно жалующийся то на одно, то на другое, всегда рассуждающий о том, как архитектору могут сойти с рук ошибки в строительстве дома или даже уродливого храма, но никогда - при постройке пирамиды; старик, всегда ворчащий о том, какая безвкусная и небрежная работа у Имтода.
     Но если предположить, что старый дурак в самом деле воздвиг плохую пирамиду? Если доказать, что Харсин Вен собирался причинить вред великой гробнице фараона? Когда последняя мысль появилась у Имтода, он кивнул и злорадно ухмыльнулся. Да, он выведет на чистую воду старую развалину, сам займет высокое положение и получит власть...
     Но не сейчас, не сейчас. Он подождет. Осталось всего четыре года...

***

     Когда прошедшие после злополучного дня недели перешли в месяцы, жизнь в доме Ибизинов, в которой ничего не осталось от былой гармонии, тем не менее понемногу выровнялась, и Харсин Бен обнаружил, по крайней мере, одно изменение к лучшему - в продвижении Имтода Хафенида по пути, выбранному ему его отцом. Создавалось впечатление, что ученик открыл в себе что-то новое и ему постоянно недостает занятий.
     Это было неожиданным, но приятным превращением.
     Старый архитектор был несчастлив: он видел, как на глазах тает его дочь, как пренебрежительно относится Кхай к занятиям в школе. Мальчишке больше нравились тренировки в стрельбе из лука у огромных казарм за пирамидой. Возможно, поэтому старик с радостью занимался с учеником. Хариш Бен был хорошим учителем, и ему в этом помогало одно качество: он хвалил ученика, если тот этого заслуживал, и всегда отмечал самоотдачу и упорство Имтода.
     Похоже, что старый Тутмес Хафенид оказался прав, и Харсин Бен радовался тому, что вера его друга в своего сына наконец оправдалась...

Глава 5

ВРЕМЯ ПРИБЛИЖАЕТСЯ

     В противоположность детским представлениям Кхайя и молитвам его матери, несмотря на бессонные ночи отца и почти полную отрешенность сестры, которая в последнее время проявлялась в таинственности, ночных побегах украдкой из дома, потоках слез от жалости к себе, - четыре года пролетели очень быстро. Назначенный день неминуемо приближался. За это время в доме Ибизинов произошло несколько изменений, и каждое явилось прямым результатом решения фараона.
     Отец Кхайя больше не протестовал против того, что его сын уклоняется от уроков в школе в пользу занятий у казарм. Наоборот, Харсин Бен открыто подбадривал Кхайя, побуждая больше тренироваться, потому что он втайне наделся, что фараон все-таки разрешит Кхайю сделать военную карьеру и не заберет его в пирамиду. Мальчик стал умелым стрелком и выиграл много призов, соревнуясь с другими молодыми людьми. Он надеялся в будущем вступить в отряд лучников. Его считали одним из лучших даже среди опытных ветеранов, которым далеко не всегда удавалось показать такой же результат, как юный Кхай.
     Что касается Адхана, то он стал блестящим математиком - преуспел в новой науке, которая шла бок о бок с измерениями и искусством строительства пирамид. Он работал вместе с отцом, проектируя гробницу фараона, строительство которой близилось к завершению. Два, максимально, три года - и останется только заполнить верхние полости пирамиды тысячами тон мелкого песка и покрыть ее внешнюю поверхность слоем чеканного золота. Для этих целей уже начали свозить мелкий песок с берегов Великого Моря. Его просеивали на месте строительства гигантского монумента. Для получения отделочного материала фараон стал опустошать золотые прииски в Восточной Пустыне и лесах к северу от Нубии. Несмотря на холодность Ньяки, Хасатут отправил разведчиков в самое сердце Черного Королевства, требуя ежегодную дань золотом.
     Последние четыре года тяжело дались Харсину Бену Ибизину - он постарел гораздо сильнее, чем можно было бы ожидать. Его волосы и брови побелели, как хлопок. Он все больше и больше полагался на своего ученика, Имтода Хафенида, поручая ему различные задания, за единственным исключением - самой великой пирамиды. И Имтод еще ни разу не подвел своего учителя. Ученик стал мастером, и из всех архитекторов Асорбеса только Харсин Бен мог считать себя лучшим.
     Имтод исполнял всю менее значительную работу своего учителя (которая кормила семью Ибизинов), потому что в последний год Харсин Бен становился все более и более рассеянным. Страх постоянно витал над его домом. По мере приближения зловещего дня старый архитектор становился все печальнее. Он выглядел подавленным. Теперь он ожидал вызова - Царского Приказа, который Хасатут неизменно посылал семьям своих будущих невест, сообщая, что их дочери должны будут принять участие в церемонии выбора невест. Но приказа не было. Да и относительно будущего Кхайя, про которое фараон говорил четыре года назад, не поступало никаких распоряжений. Томясь в ожидании, Харсин Бен терялся в догадках.
     Казалось, фараон забыл о своих словах, сказанных в тот судьбоносный день четыре года назад во время царского парада. Или это было только прихотью - сказал и забыл. Правда, в подобное Харсин Бен не верил. Но все же.., надежда оставалась. С тех пор прошло пятнадцать царских парадов, и Главный Архитектор фараона появлялся на всех. Иногда отсутствовал Кхай или Намиша - якобы по причине болезни или каникул. Кхай часто уезжал к друзьям в Бене или Охату. Харсин Бен старался, чтобы его дети лишний раз не попадались на глаза фараону. Ведь как гласит пословица, с глаз долой - из сердца вон.
     М хотя Харсин Бен во время парадов пребывал в постоянном напряжении, ни фараон, ни его помощники ни разу не заметили отсутствия молодых Ибизинов.
     За десять дней до шестнадцатого царского парада Харсин Бен Ибизин спросил мнение своего старшего сына. Адхан к тому времени вырос в красивого молодого человека, обладающего острым умом. Может, он предложит какое-нибудь решение проблем, волновавших отца? Однако на этот раз старший сын был сдержан и старался уйти от ответа. Когда отец поинтересовался, в чем дело, Ацхан посоветовал ему поговорить с Имтодом Хафенидом - может, удастся что-нибудь выяснить у ученика. До Адхапа дошли слухи о том, что Имтод проводит большую часть свободного времени в тавернах со шпионами фараона. Один из них, как было хорошо известно, подыскивал особо красивых девушек для церемонии выбора невест. Вдруг Имтод сможет точно сказать, окажется ли Намиша среди двадцати претенденток...
     Спустя два дня Харсин Бен вызвал Имтода к себе в кабинет и попытался осторожно поговорить с ним, порассуждав вначале о дружбе ученика с людьми, пользующимися доверием фараона.
     - Это правда, учитель, что я завел дружбу с людьми, чьи обязанности считаются несколько странными, - признался Имтод, внезапно побледнев сильнее обычного. - Но поскольку они выполняют эти обязанности от имени самого фараона...
     - Остановись, Имтод, - предупредительно поднял руку Харсин Бен. - Я не собираюсь тебя допрашивать.
     Ты должен сам выбирать друзей... Меня же волнует царский парад. До него остается всего неделя. Ты, конечно, знаешь, что четыре года назад фараон выбрал Намишу для участия в церемонии выбора невест. Это должно случиться на следующей церемонии, через неделю. Поскольку у тебя есть друзья среди слуг фараона.., я имею в виду тех людей, которых наш правитель нанял, чтобы...
     - Я понимаю, что вы хотите сказать, учитель, - ответил Имтод, давая Харсину Бену избежать дальнейшего смущения и неловкости. - Единственное, что меня удивляет, так это то, что вы не поняли, что, заведя подобные знакомства" я попытаюсь помочь вам.
     - - - Помочь мне? - нахмурился архитектор. - Я не...
     - Понимаете, - продолжал Имтод, - я надеялся, что моя дружба с этими людьми пройдет незамеченной, потому что вначале мой план был очень неопределенным. Очевидно, мне не удалось действовать так тонко, как хотелось, потому что если вы меня заподозрили, что же тогда думают те, чьи самые сокровенные секреты я пытался узнать? :
     - Что? - застыл Харсин Бен, не понимая, что имеет в виду ученик. - Ты можешь изъясняться более понятно, Имтод?
     - Учитель, неужели вы считаете, что я не видел вашего отчаяния? Вы не хотите, чтобы Кхайя и Намишу отобрали от вас, и они больше никогда не вернулись бы из недр пирамиды? Я уже давно подозревал, что вас беспокоит, поэтому завязал дружбу с людьми, по характеру и интересам сильно отличающимися от меня. И, учитель, - Имтод заговорил шепотом заговорщика, - я считаю, что у меня есть для вас новости, причем хорошие новости!
     - Новости? - переспросил старик хриплым голосом. - Ну так открой их мне! Говори, Имтод!
     - Немного терпения, Харсин Бен, - сказал ученик, впервые называя своего учителя по имени. - Вначале мне требовалось появляться в компании этих людей, чтобы завоевать их доверие, а когда я узнал, что Намиша точно войдет в число двадцати претенденток и, скорее всего, будет выбрана как одна из трех новых невест фараона, то я, рискуя собственной жизнью, засмеялся в лицо своим новым друзьям!
     - Что ты сделал?! - поразился Харсин Бен. - Почему?
     - Я засмеялся и заметил, что советники Хасатута очень опрометчивы и безрассудно относятся к своим обязанностям, если позволяют фараону брать в жены такую скучную и невзрачную девушку!
     - Что ты еде... - старик не мог поверить своим ушам. - Как ты посмел...
     - - Харсин Бен, учитель! Пожалуйста, выслушайте меня! Разве вы не понимаете, что я задумал? Я посеял зерна сомнения в их душах, и теперь, они дали всходы!
     - Что ты имеешь в виду?
     - Разве вы не понимаете? Намиша больше не невеста фараона. Ее вычеркнули из списка двадцати имен.
     Ей не придется участвовать в параде невест!
     Ты это сделал, Имтод? - удивление Харсина Бена постепенно переходило в радость. - Но почему ты не...
     - Вы еще не слышали всего, Харсин Вен, - быстро перебил его ученик. - Теперь о Кхайе...
     - Кхайе? - тут же с опаской переспросил старик. - Что с Кхайем?
     - Он не пойдет жить в пирамиду, - улыбнулся Имтод. - Он станет лучником в армии фараона.
     Харсин Бен медленно покачал головой, все еще не веря своим ушам. Он не мог скрыть своего удивления.
     - И здесь тоже ты постарался, Имтод? Это... Сбылись мои мечты! Как ты мог совершить такое чудо?
     - Только часть заслуг - моя, - ответил ученик. - Кхай добился удивительных успехов в стрельбе из лука, и это стало его спасением. От меня требовалось только в нужный момент высказать свое мнение. Остальное произошло само собой.
     - И, тем не менее, ты не упоминал об этом ранее, - нахмурился старик. - Почему, Имтод Хафенид? Разве я был таким тираном, что ты не мог мне довериться?
     Какое-то мгновение ученик не находил слов, но наконец ответил:
     - Нет, нет, Харсин Бен, совсем нет. А что если бы из моих усилий ничего не получилось? Что тогда?
     Зачем было давать вам надежду, а потом разрушить ее?
     - А когда ты узнал, что все в порядке? Давно?
     Снова Имтод не смог ответить сразу, но в конце концов он нашелся:
     - Только прошлой ночью. Ко я все равно ничего не сказал бы, если бы вы не спросили меня прямо.
     Я не хотел, чтобы вы знали, что я...
     - Спас меня и мою семью, Имтод Хафенид!
     И, подумать только, твой отец вынужден был умолять меня взять тебя в ученики. Я обязан тебе веем, что у меня есть!
     И Харсин Бен обнял ученика.
     Имтод задрожал и высвободился из объятий старика.
     - Вы ничего мне не должны, Харсин Бен, - с этими словами он встал. - Вы были моим учителем, и научили меня всему, что знаете сами. Теперь в Асорбесе нет архитектора лучше меня, за исключением вас, конечно. За это я вам благодарен. И мое умение тоже не прошло незамеченным.., даже в пирамиде.
     - В пирамиде? - удивленно приподнял седые брови Харсин Бен.
     - Да. Вчера вечером мне объявили, чтобы я появился перед фараоном во время следующего парада.
     - Хм! - хмыкнул старик. - Это очень странно!
     Очень...

***

     Когда ученик ушел, Харсин Бен пригласил к себе Адхана, сидевшего в соседней комнатке и слышавшего разго