копну вьющихся волос цвета воронова крыла. Это была голова женщины, тело которой было завалено трупами других несчастных.
     Дрожь пробежала по телу Кхайя, и он прислонился к стене публичного дома, потому что ноги отказывались его держать. Теперь он понял, почему название Вад-Гахар показалось ему знакомым.
     В этот раз Кхайя сопровождали Кинду и Нунди - его нубийские друзья, чьи жизни он спас когда-то.
     - Господин, с вами все в порядке? - спросил Кинду.
     - Да, - кивнул Кхай. - Вон там лежит женщина.
     Он не чернокожая, но и не белая. Ее волосы больше похожи на ваши. Принесите ее тело сюда, потому что, мне кажется, что я ее знал.
     Через несколько секунд тело стройной и длинноногой женщины лежало на одеяле. Это была Мхина, которая помогла Кхайю бежать из Асорбеса. Из груди женщины торчал ее собственный кинжал, а рука крепко сжимала рукоятку.
     Кхай омыл лицо Мхины, положил голову себе на колени и долго молчал. Телохранители оставили его и продолжили свою работу. Когда спустилась ночь, Кхай поднял голову. Его глаза потемнели от слез. Нубийцы последовали за кеметом, когда он понес женщину к верфям и положил ее тело в лучшую баржу, какую нашел. Потом он полил маслом тростниковые палубы, отвязал судно от причала и кинул на палубу горящую головешку. Долго смотрел Кхай вслед погребальному костру Мхины, уплывающему вниз по реке.

***

     В ту ночь Кхай разбил лагерь к югу от Вад-Гахара, а на следующий день переправил свою армию на пароме на западный берег. Это было не так сложно, как могло показаться вначале, потому что меньше половины его людей уже переправилась на другой берег у Охата. Теперь перевезли лишь повозки и колесницы.
     Армия Куша готовилась к последним этапам войны - к осаде и взятию Асорбеса.
     Уже начало смеркаться, когда над долиной Нила воцарилась тишина. Казалось, небо потемнело слишком рано и не на западе, а на юге. Да, небо над Асорбесом стало темным - и эта тьма двигалась!
     Кхай был одним из первых, кто заметил странное явление. Он стоял на берегу реки и глядел, как тьма расползается на юг. У него внезапно закружилась голова, и его зашатало. Полководец прикрыл глаза ладонью, прислонился к пальме и продолжал наблюдать за небом. У него снова закружилась голова. Он обвил руками ствол пальмы, плотно закрыл глаза и погрузился в забытье. И тут...
     - Кхай, - прозвучал голос у него над ухом, - не бойся и слушай меня. Это говорит маг ментализма. Я научился всему, что я умею, еще юношей в Синае у старого мага с востока. Теперь же я нашел тебя, чтобы вновь предупредить.
     Кхай потряс головой и дико посмотрел вокруг себя.
     Одно дело, когда предупреждения делались во сне, пусть даже эти сны работа семи мудрейших в Куше, но совсем другое, когда видения начинаются при свете дня!
     Как только Кхай затряс головой, ему стало еще хуже, так что он снова закрыл глаза, и голос стал более настойчивым:
     - Не сопротивляйся мне, Кхай, потому что времени мало. Мои послания обращены также к Манеку Тотаку и Гендухру Шеббитону. Манек слышит меня и может спастись. Гендухр не послушается - и погибнет!
     Теперь Кхай уловил настойчивость в голосе мага и понял, что должен дослушать послание до конца.
     - Хорошо, - вслух произнес он. - Говори.
     - К тебе летят птицы, летучие мыши, насекомые, мухи, саранча и осы. Они сожрут всю зелень, все, что движется. Над ними у нас, семи мудрейших, нет власти. Семь черных магов сильны!
     - Ты говоришь, что мы обречены? - в ужасе спросил Кхай.
     - Погибнут все растения и все, что движется! - повторил голос мага намного тише. Его голос звучал словно эхо в длинном туннеле.
     Головокружение прошло, и Кхай открыл глаза. Теперь и он слышал крики ужаса. В страхе воины показывали на юг.
     Небо словно ожило - по нему двигалась черная туча.
     Она закрывала свет и напоминала огромное темное покрывало. Люди испугались, лошади ржали и били копытами, тяжесть, нависшая в воздухе, давила, страх охватил всех воинов Куша.
     - Слушайте меня, - закричал Кхай, заглушая крики. - Завяжите лошадям глаза. Выполняйте немедленно! Пусть ничего не видят. Когда орда тварей спустится с небес, не шевелитесь. Оставайтесь неподвижными, если потребуется - хоть всю ночь. Если вас ужалят, не подпрыгивайте. Если вас укусят, не кричите. Так сказали семеро мудрейших! Если хотите жить - подчиняйтесь.
     Воины передавали друг другу слова Кхайя, и они разлетелись по лагерю, словно огонь, разносимый ветром. Вскоре тысячи услышали приказы генерала. Они набросили одеяла на лошадей, которым быстро завязали глаза. Люди укрылись кто как сумел, спрятались под повозками и колесницами. Минуты летели быстро, как секунды. Очень скоро небо почернело, и воздух наполнил гул крыльев.
     - Не шевелитесь! - в последний раз крикнул Кхай.
     Его крик опять подхватили и стали передавать друг другу. А Кхай лег у корней пальмы и замотал тканью голову. Нунди, подбежав к нему, набросил на полководца одеяло и скорчился рядом со своим повелителем, накрывшись с головой огромной шкурой. В следующую секунду гул миллионов крыльев заглушил все остальные звуки, и внезапно стало темно, как ночью.
     Крылатые твари садились на одеяло Кхайя - множество различных существ, больших и маленьких.
     Их вес был невыносимым.
     - Не шевелись, - прошипел Кхай в ухо Нунди. - Ни на дюйм.
     Через несколько минут послышался звук, подобный топоту ног, всплески, бульканье, словно целая армия маршировала по болотистой местности. Удивившись и ужаснувшись, Кхай прислушивался еще пару секунд, а затем прошептал:
     - Именем всех богов, они что-то едят!
     Где-то заржала лошадь, но тут же захлебнулась в агонии. Началась суматоха, животные задергались, а потом закричал один из людей! Нунди дернулся, услышав этот ужасный, наполненный страхом крик, но его тут же заглушили звуки, напоминающее гоготание гусей и тяжелые судорожные вздохи, словно человек пытался вдохнуть воздух и не мог. Нунди дрожал всем телом. Затем все стихло и снова послышался звук работающих челюстей.
     Рука Кхайя нашла горло нубийца, и он прошептал:
     - Нунди, тихо! Не двигайся - или вспомнишь, почему меня называют Кхай-Мститель!
     Нубиец затих.
     Они лежали, скорчившись, час или два, пока Кхайю не стало казаться, что его суставы вот-вот треснут. Мускулы полководца были напряжены до предела. Вокруг по-прежнему звучало жуткое чавканье, время от времени - иногда рядом, иногда в отдалении - в ужасе кричала лошадь или человек. И когда Кхай уже думал, что больше не в силах терпеть эти муки, крылатые твари поднялись с одеяла, и через мгновение звук миллионов крыльев снова наполнил воздух. Невыносимый гул стоял минуту, две, а потом затих вдали.
     Наступила тишина, и вот Кхай сдвинул одеяло чуть-чуть в сторону и вдохнул свежий ночной воздух сквозь крошечное отверстие. Его суставы заскрипели, как у старика, когда он откинул одеяло в сторону и посмотрел на звезды над головой. Над рекой висел густой белый туман.
     - Вставайте! - хриплым голосом крикнул Кхай, с трудом поднимаясь на ноги. - Зажигайте огни, множество огней.
     Его крик подхватили и передали дальше. Воины вокруг зашевелилось. Армия Куша возвращалась к жизни.
     Нунди топал ногами в темноте, разминая затекшие члены. Кругом все откашливались, прочищали легкие, глубоко вдыхали воздух с большим облегчением.
     Рядом Кхай заметил лошадиный скелет - чистые, белые кости. С ними смешались кости человеческие.
     Рука скелета обвивала шею лошади. И на обглоданных костях серебрился лунный свет...
     Один из воинов Кхайя подошел поближе и взял его за локоть. От удивления Кхай вздрогнул.
     - Господин, - шепотом обратился к нему воин. - А из чего нам складывать костры?
     - Из веток, дурак! - резко ответил Кхай, нервы которого были на пределе.
     - Веток, господин?
     - Веток, листьев и... - Внезапно Кхай замолчал, оглядевшись. И в эту минуту он почувствовал себя лишь маленькой букашкой в огромной и неизведанной Вселенной.
     - Каких веток, господин? - вновь спросил воин...

Глава 4

ОСАДА АСОРБЕСА

     Только утром Кхай увидел, что принесло с собой темное облако - на много миль вокруг не осталось ни листика, ни травинки, ничего зеленого. На деревьях уцелели только самые большие ветви, да и те оказались очищены от коры. Вокруг Кхайя на многие мили простирался лес голых стволов. Сама почва на несколько футов в глубину стала похожа на сухую пыль.
     На берегу Нила не осталось ни ила, ни водорослей, ни качающегося тростника. Огромная лента реки текла меж голыми берегами, насколько хватало глаз. Теперь она была не зеленой, а серой.
     Асорбес...
     Кхай сжал зубы от горечи и ярости, размышляя о городе за высокими стенами, о фараоне, Анулепе, черных гвардейцах и семи черных магах, состоящих на службе у Хасатута. Потом генерал подумал о Манеке Тотаке. Нашла ли его летающая смерть? И что случилось с армией Гендухра Шеббитона?
     Получив предупреждение синайского мага, Манек действовал примерно так же, как и Кхай, так что его потери были относительно небольшими. А Гендухр Шеббитон решил, что стал жертвой приступа сумасшествия. Он был простым человеком, хотя и отличным военачальником, и не поверил магу. От ужаса перед видением у него случился нервный припадок. Воины видели, как он носился по лагерю, размахивая мечом, рассекая им пустой воздух, гоняясь за призраками, которые через несколько часов стали реальностью.
     Ему повезло, что двадцать пять тысяч воинов - большая часть его армии - отсутствовали в главном лагере, сражаясь с кеметами между Фемором и Асорбесом. В лагере оставалось лишь десять тысяч. Крылатый ужас обрушился на них и... На следующее утро вернувшиеся с победой кушиты увидели лишь голую землю и армию скелетов. Менее двух тысяч лошадей уцелели, убежав из лагеря, но некоторых из них все равно пришлось убить - они обезумели.
     Из десяти тысяч воинов Гендухра выжил один. Он был сильно пьян, завернулся в одеяло и спал, когда спустилась смерть на крыльях. Он проснулся трезвым, но тут же сошел с ума. Он был очень молод и теперь сидел среди множества костей, время от времени смеялся и тряс седой головой...

***

     Позднее в тот же самый день всадники прибыли в новый лагерь сына Гендухра, Гахада. Они приехали от генералов Манека Тотака и Кхайя Ибизина с приказом узнать о потерях Гендухра.
     Тем временем Кхай подвел свою армию поближе и остановил своих воинов у реки менее чем в пяти милях к северу от Асорбеса. Манек остановил свою армию на таком же расстоянии к югу. К середине дня армии заняли позиции, окружив Асорбес. Армию Гахада Шеббитона усилили пять тысяч солдат Кхайя и еще пять тысяч воинов Манека Тотака. На восточном берегу реки, переправившись через Нил к северу от Мероу-Эха, ждала армия Ньяки. Они готовы были встретить кеметов, если кто-то из них решит бежать на восток.
     И вот, наконец, Асорбес оказался осажденным...
     Манек Тотак прошелся среди воинов и натолкнулся на четырех огромных нубийцев - телохранителей Аштарты, которых из Нубии привел Кхай Ибизин.
     Аштарта оставила четверых у себя в Куше, а этим разрешила отправиться в Кемет. Теперь же кандасса использовала нубийцев, как курьеров, чтобы передать Ньяке свои заверения в дружбе и пожелать ему удачи в предстоящей войне. После того, как Манек поговорил с ними и уже собрался уходить, один подошел к полковнику и спросил:
     - Господин Манек! Теперь, когда мы находимся в сердце Кемета, ваша армия соединится с армией Кхайя-Мстителя?
     - В конце, да, - ответил Манек. - А почему ты спрашиваешь?
     Огромный чернокожий гигант улыбнулся.
     - У нас много друзей в отрядах Кхайя, - пояснил он. - Мы хотели бы увидеться с ними.
     - А, - понимающе улыбнулся Манек. - Мы, кушиты, хотим того же.
     - И у господина Кхайя будет много великолепных историй для своих детей, когда он станет царем Куша! - воскликнул нубиец.
     Улыбка тут же сошла с лица Манека. Взяв нубийца за руку, он внимательно посмотрел ему в глаза.
     - , Кхай? Ты говоришь, он станет царем?
     - Не нужно притворяться, господин Манек, - тихо прошептал нубиец. - Вы - названый брат полководца-Мстителя. Вам должно быть известно, что он ухаживает за кандассой.
     Манек едва скрыл свою ярость. Ему с трудом удалось улыбнуться, а потом он ответил:
     - Конечно, я знаю! Конечно. Но откуда.., откуда это известно тебе?
     - Да я сам видел, как он заходил в шатер к царице под покровом ночи!
     - Ты его видел? - Манек продолжал улыбаться.
     Но улыбка, застывшая на его бледном лице, больше походила на гримасу. - Ты его видел - и не остановил?
     - Я охранял кандассу от ее врагов, господин, - засмеялся нубиец, - но не от ее любовника!
     - Ее любовника, - медленно повторил Манек. - Да, конечно. - Он засмеялся, но смех его прозвучал на более высокой ноте. Голос кушита дрожал. - А я считал себя единственным доверенным лицом Кхайя.
     Как я ошибался!.. Но ты должен мне рассказать о том, как ты это заметил...
     С этими словами полководец отвел нубийца туда, где они могли поговорить так, чтобы им никто не мешал. И беседовали они довольно долго...

***

     Позднее в тот же вечер огромные ворота Асорбеса открылись, и десятки тысяч воинов-кеметов и наемников вышли из города, заняв оборонительные позиции внутри более широкого круга" осаждающих. Армия фараона превосходила воинства Куша, по меньшей мере, в пропорции два к одному. Но кеметы не предпринимали попыток атаковать.
     Когда все перемещения в армии фараона прекратились, и ворота снова закрылись, семеро черных магов вновь воспользовались колдовским оружием. На этот раз не было никакого предупреждения, и Кхай лишь много позднее узнал, почему семеро мудрейших не смогли обратиться к нему. Черные маги наложили заговор, чтобы отмести любое возможное вмешательство. Получилось так, что ужас не был направлен непосредственно на врагов Кемета, хотя, конечно, в конце концов колдовство должно было принести нужный результат.
     Вначале все подумали, что вернулся хамсин, потому что неожиданно между защитниками и окружившими город врагами пронесся порыв горячего воздуха. Он принес с собой такую отвратительную вонь, что кушитам пришлось закрывать лица платками. Их тошнило.
     Через некоторое время, когда уже начало смеркаться, могильный запах - а пахло так, словно воздух шел из гробницы - исчез. Воины Куша облегченно вздохнули. Но вскоре появились первые результаты злой магии семи черных колдунов.
     Долина Нила до этого уже сильно пострадала, но новый ужас казался последним штрихом - новым, разрушительным ударом по плодородной почве. Заклятие колдунов принесло болезнь растений - причем такую, о которой раньше никто и не предполагал.
     Вначале медленно, а потом все быстрее и быстрее трава, кустарники и деревья там, где пронесся отвратительно пахнущий ветер, пожелтели и увяли. Яд распространялся все дальше и дальше. На месте сочной зеленой травы вскоре остались лишь сухие и безжизненные колючки. Еще до того, как полностью стемнело, все деревья высохли на корню. Некоторые сами по себе стали ломаться и падать. Кустарники превращались в пыль при легком прикосновении, а плодородная земля стала мертвым песком. Как и во время предыдущих колдовских атак, урон можно было оценить только на следующее утро, когда наконец солнце взошло над Кеметом...
     Пустая земля, покрытая лишь пнями и сухой травой, простиралась от горизонта до горизонта. Единственная узкая полоса, оставшаяся зеленой, лежала за спиной кеметской армии, под стенами Асорбеса.
     Исчезли не только леса и поля, но и животные, обитавшие там, так что теперь план фараона стал предельно ясен. С помощью семерых черных магов он значительно усилил позиции своей армии и ослабил позиции осаждающих!
     Армия фараона теперь занимала единственную полосу плодородной земли. Запасы провианта можно было найти только в самом Асорбесе. Стада Хасатута все еще паслись на зеленых пастбищах под стенами города, а его солдаты пили молоко, ели мясо и мед. Что касается кушитов, то им негде было пополнять свои припасы.
     Значит, осада не может продолжаться так, как планировалось изначально, а поэтому Асорбес следовало взять безотлагательно. Незадолго до полудня всадник прискакал к Манеку Тотаку и сообщил, что к нему едет генерал Кхай для беседы. Во время ее должен был присутствовать и Гахад Шеббитон. Им втроем следовало быстро составить новые планы и быстро привести их в исполнение.
     Манек к тому времени уже все для себя решил.
     Задолго до того, как прибыл Кхай, Манек направился к стенам Асорбеса в сопровождении небольшого отряда своих воинов и заявил, что хочет встретиться с военачальником кеметов. Манек и полководец армии фараона говорили долго и с глазу на глаз, уединившись в небольшом шатре, установленном на нейтральной территории. Когда, наконец, Манек вернулся к своим воинам, то Кхай его уже ждал. Гахад Шеббитон запаздывал, и когда Манек зашел в свой шатер, Кхай был один.
     - Разве это не опасно? - спросил Кхай, после того, как они поприветствовали друг друга и пожали руки. - Зачем ты один отправился на встречу с полководцем армии фараона?
     - Опасно? - удивился Манек. - Встречались уважающий себя честный кеметский командир и я. Мы не были вооружены, а я сильнее, чем он. Какая ж тут опасность?
     Кхай пожал плечами.
     - Ты меня удивляешь, - наконец сказал он. - Манек Тотак мирно беседует с "проклятым кеметом", причем "уважающим себя и честным"!
     "Но тот хотя бы не претендует на трон Куша", - заметил про себя Манек, а вслух сказал:
     - В последние месяцы и так уже пролито много крови невинных людей.
     Кхай снова казался удивленным.
     - Правда? И ты обнаружил способ прекратить кровопролитие?
     - Да, - кивнул Манек. - По крайней мере, я так считаю.
     - Ну? - подбодрил его Кхай. - Продолжай.
     - Тебе может не понравиться мой план, - предупредил Манек.
     - Выкладывай, Манек, потому что я уже начинаю беспокоиться.
     - Ну и что ты скажешь... - начал Манек и рассказал Кхайю, что произошло между ним и военачальником кеметов.
     Только каждое произнесенное им слово было ложью. Но генерал Кхай Ибизин никак не мог этого знать...

Глава 5

ПРЕДАТЕЛЬСТВО

     - Это невероятно, - сказал Кхай, когда Манек закончил рассказ. - Ты утверждаешь, что кеметские солдаты готовы к мятежу и хотят устроить военный переворот? А когда они добьются своих целей, то откроют ворота и выпустят на свободу всех рабов Асорбеса?
     - Да, - кивнул Манек.
     - А затем они передадут нам Хасатута, Анулепа, черную гвардию и семерых черных магов?
     Манек снова кивнул.
     - И что они с этого получат?
     - Во-первых, мы сохраним им жизни, а, самое главное, у них появится новая правительница - Аштарта, и жизнь, как они считают, пойдет по-другому.
     Они отделаются от фараона, которого страшно боятся, а также от визиря Анулепа, который, не задумываясь, прикончит любого из них ради собственных корыстных целей. Придет конец семи черным магам, чары которых принесли много вреда Кемету, превратив его в мертвую землю. Город избежит разрушения и разграбления, не погибнут тысячи невинных жителей и со временем кеметы снова станут могущественной нацией - только в этот раз под властью Аштарты. Их оружие присоединится к нашему. Вместе мы создадим несокрушимую империю, которая будет существовать долгие годы... Вот что они получат. Чего еще им желать?
     Кхай нахмурился.
     - Мне кажется, это слишком хорошо, чтобы быть правдой, - заметил он. - Ты уверен, что они не стараются просто протянуть время, пока проклятые некроманты фараона не придумают еще что-нибудь?
     - Выиграть время? Нет, они хотят немедленно видеть тебя. Они желают знать, как ты отнесся к их предложению. Я прямо сейчас могу организовать следующую встречу - стоит лишь помахать желтым флагом. Это сигнал, о котором мы договорились. Как ты правильно говоришь, не надо терять время. Иначе черные маги нашлют еще какой-нибудь заговор...
     - А ты пойдешь вместе со мной на переговоры с кеметскими военачальникам