и? - все еще с неуверенностью спросил Кхай.
     - Конечно.
     - М-да! - хмыкнул Кхай. - И они схватят нас обоих, поймают, как крыс в капкан.
     Манек вздохнул. Кхай подумал, не проявляет ли он сам излишнюю осторожность.
     - Мой друг, - обратился к нему Манек, - даже если это так, то наши армии в состоянии разбить кеметов и без нашей помощи. Как тебе известно, у нас достаточно опытных военачальников. Кто мы такие по большому счету? Просто два человека. Кроме того, если мы согласимся говорить с кеметами, они отведут свои силы к самым стенам города. Мы не можем просить большего.
     Кхай долго молчал. Он встал, вышел из шатра и оглядел вражеские позиции.
     На западе догорал закат. Через час станет темно.
     - Если мы согласимся на переговоры, то когда они отведут свои отряды? - уточнил Кхай.
     - Немедленно. И мы поедем на переговоры в колеснице. В случае предательства успеем вернуться назад, к нашим войскам.
     Манек подошел к Кхайю и тоже оглядел позиции кеметов, потом взглянул на плодородную долину, уничтоженную колдовством.
     - Ну, Кхай, - обратился к нему Манек, - мне кажется, что мы одним ударом можем решить все проблемы, не так ли?
     - Я считаю, что нам нужно дождаться Гахада Шеббитона перед тем, как ехать на встречу. Он скоро прибудет. Я разговаривал с ним, когда проезжал через его лагерь. А пока посмотрим, как кеметы станут отводить свои войска. Где этот флаг, который ты упоминал?
     Сигналь, что мы согласны.

***

     Через полчаса Кхай и Манек выехали из лагеря кушитов. Манек поднял над головой копье, к которому был привязан кусок желтой материи. Потом генералы стали ждать. Стемнело. Стоя рядом со своей колесницей, Кхай и Манек наблюдали за кеметами, отступающими к стенам Асорбеса. Тем временем подъехал Гахад Шеббитон. Он слез с коня и поприветствовал друзей. Могучий Гахад был одного с ними возраста и показал себя хорошим полководцем. Манек объяснил ему, что происходит, а потом сказал, что если что-то пойдет не так, ему следует созвать всех военачальников, устроить совет и решить, как лучше поступить.
     Когда на небе зажглись первые звезды, Кхай и Манек поехали к одинокому шатру, стоявшему у самой границы круга жизни на участке травы; не тронутой колдовским заговором. С противоположной стороны им навстречу пешком двигались две фигуры, одетые в форму кеметских военачальников. Они оказались у шатра одновременно с Кхайем и Манеком.
     Официальное представление прошло несколько натянуто. Кхайю совсем не понравился внешний вид двух полководцев армии фараона. Однако Манек горел желанием начать переговоры, так что все четверо вошли в шатер и сели за стол, стоявший в центре.
     И тут у Кхайя появилось нехорошее предчувствие.
     Он нервничал, не доверяя участникам переговоров.
     Словно поняв, что ему неуютно, кеметские военачальники достали сосуд с вином и четыре серебряные чаши.
     Один из них разлил вино и тут же осушил свою чашу.
     Второй кемет, Манек и Кхай последовали его примеру.
     Когда Кхай поднес свою чашу к губам, он заметил, что у Манека на лбу выступил пот - лоб полководца Куша блестел в пламени светилен. Вино показалось Кхайю горьким и внезапно он понял, что не ошибся. Яд был в его чаше до того, как туда налили вино.
     - Осторожно, Манек! - крикнул он, поднимаясь со своего места.
     Трое военачальников повернулись к Кхайю. Тот покачнулся. И тут Манек опустил голову и отвернулся, но до того, как он это сделал, Кхай увидел отвращение в его глазах.
     Кхай, шатаясь, отошел от стола. Внезапно мир вокруг начал кружиться у него перед глазами. Кемет упал и увидел, как огромные куски земли с травой отодвигаются в сторону, и кеметские солдаты вылезают из ям в земле. Голова у него закружилась еще сильнее. Однако перед тем, как потерять сознание, полководец услышал обрывки разговора. Манек говорил:
     - Подождите еще несколько минут, пока совсем не стемнеет. Затем хорошенько врежете мне, чтобы появилась шишка, которую все заметят. Когда я упаду на землю, пусть один из ваших солдат проткнет мне мечом рубанку. Неважно, если он слегка заденет кожу. Даже лучше, если заденет, но не больше. А что касается генерала Кхайя, то фараон должен оставить его в живых, таков уговор. Я привезу назад к кандассе не будущего царя Куша, а безвольное тело. Вы все поняли?
     Ему ответил один из кеметских военачальников:
     - А ты сам, Манек Тотак, доверяешь нам? А если мы решим и тебя забрать в Асорбес?
     Манек мрачно усмехнулся.
     - Кто же тогда успокоит тысячи разгневанных воинов, которые тут же ринутся в бой и уничтожат вас?
     Кто их станет сдерживать? У вас на пороге окажутся не только Куш, но и Сидон, и Нубия, и Дарфур. Меньше чем через месяц вас сотрут с лица земли, это я вам обещаю. А так фараону вернут его Кемет, вернее, то, что от него осталось, а я получу Куш. Другого пути нет.
     Больше Кхай не слышал ничего и очень долго...

***

     В предгорье Гилф-Кебира Аштарта заглянула в шатер своих служанок и заснула там. Прошло уже пять дней с тех пор, как Манек предал Кхайя на подступах к Асорбесу. Сейчас Кхай и Манек лежали на скамьях в шатре Аштарты в состоянии, подобном смерти. По указанию семи мудрейших их оставили одних.
     Пока усилия магов не принесли успеха, однако мудрейшие не выглядели обеспокоенными. Они повторяли, что обоих военачальников не следует тревожить; ничего больше сделать нельзя. Если Манек добьется успеха в будущем, в еще не рожденном мире, то в конце концов он вернется вместе с Кхайем, причем это должно случиться скоро, пока жизнь полностью не ушла из тел.
     Когда щеки обоих мужчин порозовели, веки задрожали, вернулось дыхание, а внутри с новой силой забились сердца, в царском шатре никого не оказалось. Прошло несколько минут и, наконец, Кхай проснулся. Его глаза открылись, и он уставился в потолок царского шатра.
     Какую-то секунду он одновременно был двумя людьми: Кхайем из Куша и Полом Арнотом из Лондона. Затем, по мере того, как мир грядущего становился более туманным, воспоминания Арнота отступили. С другой стороны, память Кхайя обострялась и подсказывала ему все детали предательства Манека Тотака!
     Кхай резко сел - как раз вовремя, чтобы увидеть, как рядом с ним просыпается Манек. Секунду полководцы смотрели друг другу в глаза, затем светловолосый гигант слетел во своей скамьи и, рыча от ярости, схватил Манека за горло. Он хотел задушить его или просто сломать ему хребет, но вначале решил выяснить ответ на мучивший его вопрос. Слова Кхайя прозвучали, как рычание дикого зверя:
     - Перед тем, как умереть, объясни мне: почему ты предал меня?
     - Ради Куша! - выдавил из себя Манек.
     - Ради Куша? - Кхай ослабил хватку на горло Манека. - Ты что, сумасшедший?
     - Нет, не сумасшедший. Но я не допущу, чтобы кемет сидел на троне Куша. Вот и все! А теперь убей меня!
     - Что ты имеешь в виду? К чему ты клонишь?
     - Ты - любовник Аштарты, не так ли?
     Кхай нахмурился еще сильнее.
     - Ревность, - наконец разочарованно сказал он.
     - Нет! - запротестовал Манек. - Я не ревную.
     Мне не нужна Аштарта, но она должна выйти замуж за человека, рожденного и выросшего в Куше!
     - Ты дурак! - рявкнул на своего бывшего приятеля Кхай. - Ты же мог уничтожить весь Куш, который так любишь! Где мы сейчас? Это шатер Аштарты?
     Тебе лучше рассказать мне все, что произошло с тех пор, как ты передал меня в руки собак фараона.
     И говори побыстрее, пока я в самом деле тебя не убил.
     Кхай позволил Манеку встать, и они сели друг напротив друга. Затем Манек рассказал все, запинаясь вначале, а потом стараясь побыстрее закончить рассказ, чтобы только развязаться с этим делом. После, они несколько минут сидели молча.
     - Манек, - заговорил наконец Кхай, - наши армии ждут в Кемете. - Они ничего не знают о том, что случилось. Никто не знает. Только мы двое. Ты вернешься вместе со мной и поведешь своих людей против Асорбеса или предпочтешь другое?
     - Что? - Манек не верил своим ушам. - Мне не нужна твоя милость, Кхай. И что за "другое" ты имеешь в виду?
     - Ты останешься в Куше - как предатель.
     - Я не предавал Куш! - запротестовал Манек.
     - Объясни это кандассе, - Кхай встал. - В любом случае, ты станешь предателем, если не вернешься со мной в Кемет. Твоей армии нужен полководец. Достоин ты их доверия или нет, они пойдут вслед за тобой в ад.
     Кхай направился к выходу из шатра.
     - Подожди! - Манек вскочил на ноги. - А ты будешь мне доверять, если я пойду вместе с тобой?
     - Это твой единственный шанс восстановить свое доброе имя, - проворчал Кхай. - Мне придется тебе поверить.
     Манек посмотрел на белый песок, устилающий пол царского шатра, и кивнул.
     - Мне хочется обмануть фараона, - заявил он. - В любом случае он не оправдал моих надежд. Предполагалось, что ты никогда не проснешься, а если взглянуть на тебя, становится понятно, что сейчас ты готов к борьбе. Хорошо, Кхай Ибизин, я вернусь к Асорбесу вместе с тобой!
     И они вместе вышли из шатра. ,

Глава 6

КРАСНЫЕ СТРЕЛЫ

     Аштарта узнала об успехе путешествия Манека через пространство и время, когда ее разбудили служанки. К тому времени Кхай с Манеком уже впрягли в колесницу пару лошадей, сели в нее и неслись к Кемету. Сзади к колеснице были привязаны еще две запасные лошади, чтобы сменить тех, что впереди, когда они устанут. Воины, сопровождавшие Манека к Аштарте, видели, как два полководца уезжали, и теперь с криками бегали по лагерю кандассы, запрягая лошадей, готовя повозки и колесницы, чтобы последовать за своими полководцами. Через четверть часа все они уехали.
     Аштарта не знала, плакать ей или смеяться. Разбудили Имтру. Маг тоже находился в смущении и радости одновременно. Он радовался, что Кхай вернулся к жизни, и чувствовал смущение из-за того, что полководец так быстро уехал, не сказав никому ни слова.
     Но у Кхайя были для этого основания. У его воинов почти кончились запасы. Они нервничали. Готовые ринуться в бой, они могли начать ссориться между собой от вынужденного безделья. Да и непонятно было, что замышляет фараон? Какие заклятия шепчут семь черных магов в темном склепе под основанием великой пирамиды? Задержка в Куше даже на несколько минут могла оказаться роковой. Пришлось бы отвечать на вопросы, придумывать ложь.
     Но все же именно Манек путешествовал сквозь столетия в поисках Кхайя, чтобы спасти ему жизнь.
     Светловолосый гигант был обязан ему своим пробуждением.
     Кхай хлестал лошадей, заставляя бежать все быстрее. Потом он обратился к Манеку, перекрикивая стук копыт, грохот колесницы и ветер, бьющий в лицо.
     - Манек, - прокричал он, - что ты помнишь из того, другого мира?
     - Очень мало. Лишь то, что нашел тебя там. Теперь все это кажется мне сном.
     - Сном? - повторил Кхай. - Да, наверное. Мы проснулись. Но у меня есть предчувствие, что впереди нас ждет настоящий кошмар!

***

     Через два дня, когда солнце начало клониться к закату, Кхай с Манеком добрались до места, где лагерем стояли воины Тотака. Воины, сопровождавшие Манека в лагерь Аштарты, так и не сумели нагнать двух полководцев. Кхай подождал, пока Манек приказывал своим воинам немедленно сниматься с места и двигаться в сторону Асорбеса. Затем Кхай ускакал к своему лагерю. Чтобы добраться туда, ему требовалось проехать через лагерь Гахада Шеббитона, и хотя полководец, несущийся в колеснице, вызвал неистовую радость у людей Гахада, Кхай не остановился.
     Встреча, которую устроили Кхайю в его собственном лагере, походила на ту, что устроили Манеку: вожди племен от радости кричали до хрипоты, воины приветствовали его, и несмотря на усталость, настроение Кхайя тут же поднялось, и сердце его наполнилось гордостью. Крики стали громче, когда полководец сообщил, что на следующий день поведет их на штурм Асорбеса.
     Отдохнув несколько часов, Кхай принял у себя нескольких рабов, бежавших из Асорбеса. Их было шестеро, все - молодые нубийцы, которые не стыдились, а гордились выжженными на своих лбах анками. Эти знаки были символами угнетения, и рабы собирались выкрасить их в ярко-красный цвет, став солдатами Куша, чтобы все кеметы, увидев их, знали, что пощады ждать не придется. Кхай приветствовал их целеустремленность, но его больше интересовало, как им удалось бежать.
     Рабы рассказали, что на второй день после того, как Манек отвез его в Куш, кеметские солдаты снова выдвинулись вперед и заняли первоначальные позиции. Армия Манека им не мешала, и кеметы решили, что теперь преимущество на их стороне. У кушитов не хватало двух военачальников и трети воинов. Равновесие снова склонилось в пользу Кемета. Но до того, как кеметы смогли вступить в бой, Адонда Гомба - старый нубийский царь рабов - поднял в городе восстание. Чтобы подавить восстание, фараону пришлось вернуть часть армии в город. Теперь его воины снова стали занимать начальные позиции. Значит, ситуацию в Асорбесе вновь контролировал фараон.
     Что касается Адонды Гомбы, то когда восстание рабов было подавлено, он спрятался в одном из своих тайных убежищ, но во время общей сумятицы шести нубийцам удалось перекинуть веревку через северную стену и спуститься по ней. Убежать хотели двенадцать, но кеметский солдат перерезал веревку мечом, и остальные беглецы не успели спуститься.
     Услышав такие новости, Кхай удивился:
     - Значит, старый царь рабов еще жив? И так же, как раньше, он делает мелкие пакости кеметам?
     Полководец прищурился, глубоко задумавшись.
     Воспоминания об Адонде Гомбе навели его на интересную мысль. Чем больше он думал о ней, тем больше она ему нравилась. Кхай позвал нескольких своих людей, велел найти художника, затем оторвал три квадратных куска белой ткани от куска, закрывающего вход в его шатер. Когда появился художник, Кхай попросил его на каждом из кусков ткани нарисовать следующие символы:
     Первый - символ Адонды Гомбы - круг с треугольником внутри; затем - грубый план Асорбеса со сломанными северными, южными и западными воротами; третий - желтое солнце, поднимающееся над зеленым Нилом, и подпись Кхайя - пирамида, по одной из граней которой вниз скользит человек. Чтобы исключить сомнения в том, кто автор послания, полководец велел поставить еще одну подпись: голубой глаз. Затем он быстро снял наконечники у трех стрел и обернул их кусочками ткани, и потом приделал их обратно.
     Закончив работу, он позвал лучших возниц, сел в колесницу, и они галопом помчались на запад, по кругу объезжая Асорбес через лагерь Гахада Шеббитона и землю, где раньше стояли шатры воинов Манека Тотака. Кварталы рабов Асорбеса лежали с этой стороны города. Кхай вспомнил грязные, залитые помоями и отбросами улицы, которые видел много лет назад. Если ему удастся послать стрелы в квартал рабов, по крайней мере, одна из них дойдет до Гомбы. Тогда завтра на рассвете, когда армии Куша подойдут к воротам города, рабы Гомбы будут ждать их, чтобы помочь - рабы нападут на воинов фараона, охраняющих ворота.
     Первые отряды армии Манека только еще начинали прибывать и занимать свои старые позиции, когда колесница Кхайя повернула к Асорбесу и понеслась прямо к городу. Южные ворота были открыты и кеметские солдаты выходили из города, чтобы занять свои позиции на пастбищах под стенами. Они скрылись в городе, когда Манек увел свою армию, но теперь, заметив, что он возвращается, готовились защищать Асорбес. Увидев колесницу Кхайя, многие из них остановились в удивлении. Кем бы ни оказался возница, он был или очень смелым человеком, или сумасшедшим, потому что, не сворачивая, приближался к стенам, словно собирался в одиночку взять город штурмом.
     Еще через несколько секунд Кхай очутился на расстоянии полета стрелы от солдат, стоящих у ворот. Но, не останавливаясь, он несся дальше. Кеметы стали пускать в него стрелы, но никто не попал, потому что движущаяся колесница была очень трудной мишенью.
     Затем, менее чем в сотне ярдов от Асорбеса Кхай приказал повернуть и двинулся вдоль стен на запад. Вокруг колесницы свистели стрелы. Кхай устроился позади возницы, упершись ему в спину для устойчивости, и выпустил три стрелы, послав их через стену. Он использовал свой самый лучший, самый могучий лук и посылал каждую из стрел, натягивая лук изо всех сил.
     Все стрелы перелетели через стены Асорбеса.
     Стрел, падающих вокруг колесницы, стало больше, некоторые втыкались в землю, некоторые в дерево.
     Кхай держал над головой щит, защищая и себя, и возницу. Потом он приказал тому свернуть к лагерю Манека. Секунду спустя они были уже вне пределов досягаемости защитников Кемета, а еще через несколько минут оказались у шатра полководца. Кхай рассказал Манеку о своем плане. С рассветом они нападут на город, но вначале нужно подготовиться. Кхай старался быть кратким, но, тем не менее, не упустил ни одной детали. Когда он закончил, Манек тут же пригласил своих военачальников к костру и передал им указания Кхайя. Чтобы осуществить задуманное, воинам Куша предстояло работать всю ночь.
     Затем Кхай поехал на север в лагерь Гахада Шеббитона и повторил свои указания. А потом поспешил назад к воинам своей армии и послал двух десятников-нубийцев и небольшой отряд через реку к Ньяке.
     К утру, перебравшись через Нил, два отряда Ньяки должны были встать лагерем на западном берегу, готовые остановить всех кеметов, решивших бежать из Асорбеса через восточные ворота - единственные ворота, которые не станут атаковать войска Аштарты.
     К тому времени, как все было сделано, спустилась ночь, и Кхай отправился в свой шатер. Он сидел там какое-то время и пил красное вино перед тем, как лечь и попытаться заснуть. Его голова раскалывалась.
     Это казалось странным - головные боли были Кхайю несвойственны. Перед тем, как заснуть, он почувствовал - боль прошла, и полковнику показалось, что кто-то тихо прошептал ему на ухо:
     - Хорошо, Кхай, хорошо! На тебя навалилось много проблем. Ты устал от быстрой езды. Ты давно не принимал посланий от нас. А теперь спи и дай магу сновидений поговорить с тобой. Тебе следует кое-что узнать. Так что спи, Кхай, спи - и прислушивайся к своим снам сегодня ночью, если хочешь выжить в предстоящей битве!

Глава 7

ЗЕЛЕНЫЙ ОГОНЬ

     Кхай проспал несколько часов, прежде чем сон снова перенес его под звезды Куша, на плато Гилф-Кебир.
     Вся долина Нила раскинулась перед ним. Она протянулась на восток к темному ночному горизонту. Рядом с Кхайем стояли маг с коричневой кожей и маг стихий воздуха, огня, воды и земли.
     Поприветствовав магов, Кхай поинтересовался, где Манек Тотак и Гахад Шеббитон. И почему их нет, чтобы выслушать совет мудрейших?
     - Нам не требуется их присутствие, Кхай, - ответил маг сновидений, - потому что если бы мы сказали им то, что должны сообщить тебе, то это ничего не изменило бы. Нет, сегодня ночью они не видят снов".
     Это хорошо, потому что завтра их ждет трудный день.
     Однако случится то, что должно случиться, и этому нельзя помешать.
     - Твои слова звучат зловеще, - заметил Кхай, нахмурившись.
     - Да, зловеще - потому что мы знаем, с рассветом семь черных магов обрушат на вас новое заклятие;
     У Кхайя волосы встали дыбом и он переспросил:
     - Новое заклятие?
     Толкователь сновидений покачал головой. Теперь заговорил долговязый маг из Сидона:
     - Хотя я не уверен, какое именно заклятие используют колдуны, я считаю, что это будет заклятие одной из стихий - земли, огня, воздуха или воды, но какой именно - я не могу сказать.
     - Тогда объясните мне, что я должен делать, - попросил Кхай. - Как мне избежать этого ужаса и захватить Асорбес?
     - Ты ничего не можешь сделать, Кхай, - ответил маг стихий, - но я могу сделать многое. Поэтому мы привели тебя сюда, чтобы предупредить. Пока я не знаю точно, какой именно силой воспользуются наши враги, я не в состоянии им помешать. Однако, когда я узнаю... Никто не может сравниться со мной в управлении стихиями. Семеро черных магов не смогут мне противостоять, и мои братья соединят свою волю с моей.
     - И все будет х