ты.
     Несомненно, кандасса посчитает себя обязанной принять условия, о которых договорился Манек Тотак, а если нет... Легионы Кхайя Ибизина будут ждать там, под стенами Асорбеса, пока гонцы не привезут им приказ самой царицы. Если она прикажет заключить мир - тогда они отступят, хотя и с большой неохотой.
     Но если она велит продолжать войну...

***

     Манек Тотак промчался много миль по высохшим болотам и вырубленным лесам. Полководец спешил на запад в сопровождении пятидесяти воинов. Они ехали по пустыне, где еще недавно цвела саванна. Сам Манек находился в колеснице рядом с одним из своих ближайших помощников. Сзади следовали его воины верхом на низкорослых лошадях. Они следили за повозкой, где на груде мягких шкур и кусков материи неподвижно лежал Кхай Ибизин, издали напоминавший восковую статую. Он никак не реагировал на покачивания и толчки повозки, несущейся по неровной земле.
     Манек оставил восемьдесят тысяч своих воинов во временном лагере в миле или около того от мертвого леса, на просеке, окруженной высохшими и поломанными деревьями. Большая часть воинов приехала на повозках, в которые были впряжены лошади, некоторые - на колесницах, а остальные пришли пешком.
     Только малая часть их прискакала верхом на низкорослых горных лошадках. Манек оставил всех их в лагере ждать своего возвращения. Полководец выбрал пятьдесят человек и вместе с ними и повозкой, на которой лежал бесчувственный Кхай, отправился к лагерю царицы. Он послал вперед всадника, чтобы предупредить кандассу о своем приближении и подготовить к тому потрясению, которое ей предстоит испытать. Война с Кеметом была почти выиграна, но полководец Кхай потерян.
     Манек прекрасно понимал, что ему нельзя оставлять свою армию рядом с армией Кхайя. Это могло привести к нежелательным последствиям. Ему не нужны были лишние проблемы. Их армии состояли из людей трех различных народов, каждый из которых, в свою очередь, состоял из нескольких племен. И так было уже достаточно плохо, что подчиненные Кхайя отказались повиноваться Манеку и продолжали осаду Асорбеса. Усугублять ситуацию полководцу совсем не хотелось. Поскольку многие из царьков, предводителей племен, составлявших ту и другую армии, в недавнем прошлом враждовали между собой, они могли бы повернуться друг против друга в отсутствие Манека. Именно поэтому полководец отвел подчиненные ему войска подальше от города и оставил ждать своего возвращения или приказа царицы.
     Во время отступления от стен Асорбеса его армия двигалась колонной длиной в две с половиной, а шириной в полмили. Сейчас же Манек чувствовал себя беззащитным. Сопровождавшие его пятьдесят человек казались ничтожно малым отрядом. Ему было несколько неуютно, хотя он и знал, что на этой стороне Нила ему ничего не угрожает. Все эти земли теперь принадлежали кандассе - если, конечно, она захочет ими править.
     Однако Манек считал, что царица одобрит сделку, заключенную им с фараоном. Аштарта высоко ценила честь и была мудрой женщиной. Она должна понять, что если бы Манек не заключил соглашения с Хасатутом, то Кхай Ибизин теперь был бы мертв.
     Но пока полководец Кхай оставался в живых - если, конечно, то состояние, в котором он находился, можно назвать жизнью. Однако он мог теперь командовать армиями Аштарты не лучше новорожденного младенца.
     Кроме того, он не мог претендовать на руку Аштарты.
     Манек приказал своему вознице попридержать лошадей, пока их не нагнала повозка, на которой везли Кхайя. Полководец кушит посмотрел сверху вниз на безжизненного кемета. По высокому лбу Тотака, скрытому бронзовым шлемом, пролегла глубокая морщина.
     - Ну что ж, старый соперник, - пробормотал Манек себе под нос, - смотри, к чему ты пришел... Ты всегда был ее любимцем и знал это, хотя я об этом не догадывался, а ты ни разу не намекал. Она любила нас обоих, но меня - как брата. Тебя... - Манек заскрежетал зубами и приказал вознице ехать вперед, - тебя она любила, как мужчину, за твою бледную кожу, светлые волосы. Интересно, а понравишься ли ты ей сейчас, когда не можешь вымолвить ни слова, а твои глаза пустым взглядом уставились в небо?
     - Я вижу, с какой болью вы переживаете состояние полководца Кхайя, - заметил возница Манека. - Что же такое с ним случилось? Наверное, это какая-то болезнь, которую он подхватил в плену у фараона за стенами Асорбеса. Или это постарались черные маги Хасатута?
     - Почему ты меня об этом спрашиваешь? - повернулся к нему Манек. - У меня и без того много неприятностей, а ты хочешь, чтобы я решал головоломки колдунов. Оставь полководца Кхайя в покое.
     Все, что можно для него сделать, будет сделано. Вперед, возница. Я устал от этого путешествия! Никогда в жизни я так не уставал!
     - Мой господин, я только...
     - Молчать! - рявкнул Манек. - И взгляни-ка вон туда. Мне кажется, что я увидел сигнал, посылаемый зеркалами вон с тех гор.
     - Да, господин. Зеркала уже давно посылают знаки. С самого восхода солнца. Скоро мы приедем в лагерь кандассы. Она уже ожидает вашего появления вместе с полководцем Кхайем, ведь наш посыльный Добрался до нее вчера вечером. Царица не ложилась спать, ожидая вас. Зеркала рассказывали об этом, но вы не смотрели на них. Вы были заняты более важными делами и не следили за разговором зеркал, не читали их посланий.
     - Да, ты прав, - Манек не видел смысла отрицать очевидное. - Я все время думал о полководце Кхайе.
     Это был воин из воинов.
     - Вы правы, господин. Он был великим воином, несмотря на то, что родился в Кемете. Как вы думаете, найдется ли лекарство, чтобы вылечить его?
     - Думаю, нет, - быстро ответил Манек. Затем, заметив удивленное выражение лица возницы, добавил:
     - Зачем питать ложные надежды? Ты знаешь, в каком он состоянии - лежит, как мертвый. И он в самом деле умирает. Но если лекари Куша в состоянии его спасти, они сделают это... А теперь хватит болтать, думай о своих обязанностях. Доставь меня домой, в горы Куша.
     В Куш.., к царице, которая ждет меня.

Глава 4

ШАТЕР ЦАРИЦЫ

     Трепанация была известной Хатон-алу операцией: его отец проделал подобное изгнание духов из одной молодой женщины лет тридцать тому назад. Правда, лекарь не был уверен в том, какие заклинания следует произносить и в какой позе уложить оперируемого, как встать участвующим в ритуале, но был готов попробовать. Его коллеги могли бы присоединиться к нему для произнесения самых действенных лечебных заклятий.
     Аштарта не очень верила в лечебную магию врачевателей, а поэтому приказала им покинуть ее шатер.
     Лекари использовали и магию, и науку, что не особо нравилось царице. Аштарта принимала магию саму по себе, у нее имелись многочисленные доказательства эффективности многих магических искусств, однако она подозревала, что в оккультных науках лекари были лишь любителями, а не профессионалами. Пусть вправляют конечности и зашивают раны, но если ранена душа... Истинные маги завоевали уважение Аштарты, причем многократно подтверждали свои способности, поэтому, по совету Имтры, царица пригласила их в свой шатер.
     Их было всего семь по числу мистических искусств Древних - могущественных богов-магов, которые когда-то, в далекие времена младенчества Земли, пришли со звезд... Баланс в войне с Кеметом склонился в пользу Аштарты - а это являлось прямым результатом неимоверных усилий семи мудрейших. Их магия очистила от черных сил территорию Африки на тысячу лет вперед. Эти черные силы, если б не вмешались семеро мудрейших, могли бы изменить жизнь не только в Африке, но и во всем мире, причем - навсегда!
     Перед началом последнего наступления Куша семь магов отправились в самый труднодоступный район Гилф-Кебира и оставались там, помогая оттуда армиям Куша. Теперь же с дюжину всадников были отправлены на их поиски с приказом немедленно проводить их к кандассе. Ожидая появления магов - что могло случиться и через несколько дней, - Аштарта подробно расспрашивала Имтру о возможностях мудрейших.
     Как объяснил старик, существовала алхимия, которая родилась вовсе не в Кемете. Она была древним искусством, когда Нил еще струился малым ручейком: заговоры или гипноз; некромантия или общение с мертвыми; гадание по языкам пламени или управление стихией огня; толкование снов; управление стихиями воздуха, воды и земли; и, наконец, ментализм - использование разума как физической силы - все эти искусства были воплощены в семи магах в той или иной степени.
     Сам Имтра, всю жизнь занимавшийся изучением наследия Древних, разбирался во всех семи искусствах.
     Имтра долго объяснял царице, на что способны семь магов. Все это время полководец Манек Тотак сидел и слушал старика. Хотя глаза молодого мужчины ввалились, он казался очень внимательным и сосредоточенным для человека, не спавшего уже несколько суток. Очевидно, он, как губка, впитывал все, о чем говорил маг. Этот неподдельный интерес не прошел незамеченным для Аштарты. Однако царица объяснила его беспокойством за судьбу Кхайя Ибизина. И все же... Аштарта не была удовлетворена рассказом Манека и ей совсем не нравился договор о перемирии, заключенный с фараоном.
     Имтра перешел к объяснению возможностей ментализма, который в более поздние времена станет известен как телепатия, телекинез и левитация. Неожиданно царица подняла руку, жестом попросив его замолчать. Она тоже очень устала, а монотонный голос Имтры усыплял.
     - Потом, потом, - сказала она старику. - Сейчас я поговорю с полководцем.
     - Аштарта, - тут же ответил Манек, выпрямляясь. - Наверное, я оскорбляю тебя своим присутствием.
     Я весь в грязи после долгого путешествия. Может, мне...
     - Ты не оскорбляешь, - перебила она его. - И никогда не оскорблял. Но я уверена, что усталость замедлила работу твоей мысли и языка, потому что я до сих пор нахожу неубедительным то, что ты рассказал мне. Объясни мне еще раз, как полководец Кхай оказался в руках слуг фараона. Ничего не упускай, потому что на карту поставлено будущее Кемета - если вообще у земли фараонов есть будущее.
     Втроем они сидели вокруг тела Кхайя, а тот, как мертвец, лежал на широкой скамье, застеленной мехами. Имтра вздохнул и откинулся на спинку стула, сложив руки на груди и ненадолго расслабившись.
     В своем нынешнем настроении кандасса была совершенно несносной. За последние несколько часов Имтре пришлось выслушать ее гневные крики, отчаянные рыдания и настойчивые вопросы. Теперь снова пришла очередь Манека Тотака, и Имтра радовался, что его хотя бы на время оставили в покое.
     Кандасса, казалось, забыла, что приказала объяснить их видения на поверхности пруда Яйт-Шеш, и маг был доволен. Видение царицы оказалось очень трудным для толкования. Оно, по мнению Имтры, было пропитано символикой. Свое же собственное видение он считал простым, но знал, что если расскажет о нем Аштарте или даже намекнет на то значение, которое, как он подозревал, единственно правильно, то разобьет ей сердце. Пусть вначале на Кхайя посмотрят семь магов, а потом он расскажет, что увидел на темной поверхности, объятой языками синего пламени.
     Пока Имтра, задумавшись, тихо сидел на своем месте, Аштарта снова взялась за полководца.
     - Ну, Манек? Я жду, - требовательно сказала она.
     - Ваше Высочество, - ответил полководец, - я уже рассказал все, что знаю...
     - Расскажи снова и не вздыхай. Как случилось, что они схватили Кхайя?
     Женщина протянула руку и дотронулась до щеки неподвижного полководца.
     Сначала казалось, Манек вот-вот возмутится, но потом он пожал плечами и опустил взгляд. Вместо того, чтобы разозлиться, он уставился в пол, посыпанный белым песком. Он понимал, Аштарте не понравилось то, как он уладил дела. Возможно, она винила именно его в том, что случилось с Кхайем. Манек и в самом деле был виновен.
     Мы разбили лагерь недалеко от стен Асорбеса, - начал Манек после недолгого молчания. - Наши армии громили кеметов... Но людям требовался отдых. Мы поставили шатры в четырех или пяти милях от города. У нас было мясо, потому что пастухи фараона не успели загнать скот в город до того, как мы его окружили. Мы даже захватили двух пастухов, гнавших стада в город. Они оказались очень молоды и мы их отпустили... Мы ели и отдыхали, а в это время черные маги фараона наслали на нас свои чары... Я уже рассказывал об этом...
     На следующий вечер мы отправились на переговоры с военачальниками кеметов. Тогда враги и схватили Кхайя. Как это получилось... - Манек покачал головой. - Невероятно, но мы вели себя так глупо. Мы ничего не подозревали. Удивительно, что они не взяли в плен и меня...
     - Вот-вот, расскажи мне об этом, - перебила царица. - Объясни, почему они схватили Кхайя, пока ты...
     - Ваше Высочество! Ваше Высочество! - в шатер без разрешения вбежала смущенная служанка. - Ваше Высочество, мудрейшие здесь! Они появились, как вы и приказали. Но всадники, посланные за ними, еще не вернулись. Маги говорят.., что узнали о вашем желании их видеть.., и пришли!

Глава 5

БОЛЕЗНЬ КХАЙЯ

     Уже спускалась ночь, когда Манека Тотака "разбудил один из его воинов. Аштарта выгнала полководца из своего шатра, как только прибыли семь магов. Царица хотела поговорить с ними наедине. Имтре она разрешила остаться, хотя его способности не шли ни в какое сравнение со способностями мудрейших. Манек тоже предпочел бы остаться, но он был воином и ничего не смыслил в оккультных искусствах. Кандасса заявила, что пошлет за ним, когда у нее появятся новости. Теперь она явно пришла к какому-то решению и хотела видеть полководца.
     Манек готовился предстать перед царицей, но его терзали недобрые предчувствия. Он помыл лицо холодной водой из кувшина, расчесал бороду. Выйдя из маленького, наскоро установленного шатра, он направился к Аштарте. Его очень волновало, что скажут маги о Кхайе. Не так давно он с насмешкой отмахнулся бы от магии в любой ее форме и доверился бы твердой руке и острому клинку, а не колдуну, чародею или старому Имтре, вечно бормочущему что-то себе под нос. Однако в последнее время он убедился в разрушительной силе магии, а поэтому изменил свое мнение. Теперь он знал, что без семи магов Куш никогда не выиграл бы войну с Кеметом.
     Их сила была.., необъяснимой - нечеловеческой.
     Ходили слухи, что так же, как Хасатут, эти семь магов происходят от самих Древних! Именно поэтому (по крайней мере, так гласили легенды!) они отличались от обычных людей, и эти отличия не ограничивались их фантастическими возможностями...
     Когда Манек выходил из шатра Аштарты, он увидел приближение мудрейших. На этот раз он поразился точно так же, как и во время своей первой встречи с ними. Странные и опасные люди. Они прибыли из семи стран, граничащих с Кеметом: из Сидона, Куша, Дарфура, Нубии, Тира, Аравии и Синая, и тем не менее, походили на горошины из одного стручка. Все были очень старыми, но бодрыми и славились исключительно острым умом. Их выделяла одинаковая осанка: маги всегда держались гордо и прямо. Еще у них были слишком большие головы, что отличало их от остальных людей, как особую расу. Однако если они в самом деле являлись потомками Древних, то этого следовало ожидать.
     Войдя в шатер кандассы, Манек склонился перед ней и повернулся к семи магам. Хотя он не видел их с момента начала военных действий, но прекрасно знал, какую роль они сыграли в разгроме армий фараона.
     Полководец поприветствовал каждого по очереди, признавая свой личный долг перед ними, и долг Куша, земель Сидона и Нубии. Манек старался по возможности не встречаться с ними взглядом, тем не менее внимательно их разглядывал и пытался определить настроение и понять, насколько они сочувствуют несчастному Кхайю.
     Однако маги оказались совершенно непроницаемы, в особенности желтокожий. Манек ломал голову над тем, пришли ли они к какому-нибудь решению. Без сомнения, чародеи потратили много времени на раздумья. Полководец снова позволил себе бегло осмотреть лица всех семерых, расположившихся у одной из стен шатра со сложенными на груди руками, облаченных в длинные белые одежды.
     Манек не знал их имен, но легко определял их происхождение. Если идти слева направо, то первым стоял желтокожий маг, из восточных земель - еще совсем недавно он был пророком в Аравии; бледнолицый, длиннобородый тирский маг; чернокожий нубиец с курчавыми волосами - из лесов в южной части страны; долговязый, словно весь ушедший в рост, - маг из болот в приграничных областях Сидона; юркий, наблюдательный маг с коричневой кожей и проницательным взглядом - из горных районов Дарфура; синайец с обветренным загорелым лицом - с раскаленных восточных берегов Великого Моря; и, наконец, отшельник-маг из Куша, странник, путешествующий по горам, долинам и равнинам на западе. Все они собрались, чтобы дать совет Аштарте, пришли, когда царице потребовалась их помощь. Манек Тотак почувствовал, как у него по спине пробежал холодок.
     - Полководец, - послышался голос царицы, привлекая к себе внимание Манека, - ты кажешься бледным. Что-нибудь не так?
     - Ничего, Ваше Высочество. Только.., меня беспокоит состояние полководца Кхайя.
     Царица кивнула:
     - Оно беспокоит нас всех. И не без основания.
     Манек посмотрел на Аштарту, стоявшую рядом с больным, и только сейчас заметил огромные круги под глазами царицы. Он подошел к тому месту, где лежал Кхай, взглянул на него сверху вниз, а затем опять повернулся к кандассе. Несколько секунд они неотрывно смотрели друг другу в глаза.
     - Полководец, - послышался слегка дрожащий голос Имтры, который, волоча ночи, вышел вперед из затененной части шатра. - Полководец Кхай Ибизин не болен - в том смысле, который мы вкладываем в слово "болезнь". Лекари никогда не смогли бы ему помочь, потому что случившееся с ним находится вне пределов их понимания и возможностей. Однако когда я был у священного пруда Яйт-Шеш, мне явилось видение, и мое толкование этого видения только что подтвердили мудрейшие. Нельзя, конечно, исключать шанс, что мы все ошибаемся. В таком случае, полководцу Кхайю уже ничем не помочь. Однако если мы правы...
     - То что тогда? - подбодрил Манек старика. Во рту у молодого полководца неожиданно пересохло, он перестал ощущать какой-либо вкус, ожидая продолжения речи Имтры.
     - Нам потребуется доброволец для выполнения опасного и рискованного задания.
     - Задания?
     - Да, Манек, - раздался голос кандассы, хриплый от переполнявших ее эмоций - она решила вновь вступить в разговор. - Ты знаешь Кхайя с тех пор, как он присоединился к нам, придя из Кемета. Вы были соперниками в играх, сражались бок о бок, как воины, стали друзьями и полководцами. Ты знаешь его лучше, чем кто-либо. Ты готов стать добровольцем и попробовать спасти друга?
     - Я.., я сделаю все, что вы хотите от меня, Ваше Высочество, вы же знаете это. Но что это за задание, о котором вы говорите?
     - Мы можем объяснить его суть, Ваше Высочество? - послышался голос, принадлежавший желтокожему магу, напоминавший шорох листьев и дуновение ветра.
     Как один, все семь магов шагнули вперед и встали вокруг скамьи, на которой лежало неподвижное тело полководца Кхайя. В этот круг также попали Имтра, Манек и кандасса.
     Желтокожий маг остановился напротив Манека Тотака, затем повернул свою огромную голову к кандассе. Его миндалевидные глаза ярко блестели в свете лампы.
     - С вашего разрешения. Ваше Высочество? - обратился он к Аштарте.
     - Пожалуйста, продолжай, - тут же кивнула царица. - Время не терпит.
     Теперь головы семерых магов склонились, подобно бутонам насекомоядного растения вокруг мошки.
     - Колдуны, служащие фараону, забрали душу Кхайя Ибизина, - сообщил Манеку желтокожий маг. - Они совершили над ним погребальный обряд, который проводится над телами умерших людей благородного рода! Они послали его Ка через столетия, чтобы он вселился в новое тело еще не рожденного младенца.
     Уставившись в глаза желтокожего мага, Манек поинтересовался:
     - И как я могу ему помочь?
     - Нам не слишком известен этот ритуал, - продолжал маг тихим голосом, больше напоминающим шепо