ешил отвечать. Внутренне он был готов взять то, что дают,
так как терпеть не мог торговаться, да и все равно не  знал,  что  сколько
стоит.  Но  для  поддержания  престижа  требовалось   тщательно   взвесить
предложение.
     С улицы донеслись голоса, и в  дверь  ввалился  посетитель  -  шумный
краснолицый  здоровяк  в  кожаных  штанах   и   полотняной   рубахе.   Его
огненно-рыжие усы грозно торчали в стороны, длинные  волосы  были  собраны
сзади в хвостик. Он широко улыбнулся Пэдуэю и восторженно взревел:
     - Ho, friond, habais faurthei! Alai skaljans sind waidedjans.
     "О Боже, еще один язык!" - подумал Пэдуэй.
     - Простите... Не понимаю.
     Здоровяк немного сник и перешел на латынь:
     - Глядя на твою одежду,  я  решил,  что  ты  из  Херсонеса.  Не  могу
молчать, когда на моих глазах надувают такого же простого гота, как я!
     Он  разразился  оглушительным  смехом.  Пэдуэй  даже   вздрогнул   от
неожиданности; и тут же помолил Бога, чтобы никто этого не заметил.
     - Благодарю. Сколько же стоят эти монеты?
     - А сколько он тебе предложил." Пэдуэй сказал.
     - Тебя гнусно обманули! - воскликнул гот. -  Ну-ка,  заплати  ему  по
справедливости, Секстус, не то ты у  меня  проглотишь  все  свое  серебро.
Ха-ха-ха, вот было бы забавно! С.Дентатус тяжело вздохнул.
     - Хорошо, хорошо. Полтора солида. Так можно и  ноги  протянуть,  если
каждый будет лезть не в свое дело! Пока  ростовщик  отсчитывал  на  стойке
девяносто сестерций, гот спросил:
     - Ты откуда, чужестранец? Из земель гуннов?
     - Еще дальше, - ответил Пэдуэй, - из Америки. Не слыхал?
     - Признаюсь, нет. Это любопытно. Я чертовски рад, что встретил  тебя,
по крайней мере будет что рассказать жене. А то она уверена, что стоит мне
попасть в город, как я прямиком бегу в бордель, ха-ха-ха! - Гот порылся  в
маленькой сумочке и вытащил  массивный  золотой  перстень  и  неограненный
камень. - Секстус, смотри, опять выпал... Укрепи-ка его, а? И  не  вздумай
подменить! Когда они вышли на улицу,  гот  понизил  голос  и  доверительно
сообщил:
     - Сейчас я в городе по делу - на мой дом наложили заклятье.
     - Заклятье?
     - Дома мне тяжело  дышать.  Я  хожу  вот  так...  -  Он  астматически
запыхтел. - А стоит выйти - все нормально!..
     - Скажи-ка, -  задумчиво  произнес  Пэдуэй,  -  ты  животных  в  доме
держишь?
     - Только собак. Скотину мы, конечно, в дом  не  пускаем.  Хотя  вчера
заскочил поросенок и удрал с моим ботинком.  Пришлось  бегать  за  ним  по
всему двору. Вот зрелище было, ха-ха-ха!
     - Не держи собак в доме  и  каждый  день  хорошенько  проветривай,  -
посоветовал Пэдуэй. - Может быть, одышка пройдет.
     - Гм-м, любопытно. В самом деле?
     - Не знаю. Некоторым тяжело дышится из-за собачьей шерсти. Попробуй,
     - И все же, думаю, это заклятье,  Я  перепробовал  уйму  средств:  от
лечебных снадобий до зуба святого Игнатия. Без толку! - Он чуть замялся. -
Не сочти за обиду, дружище... Кем ты был у себя в стране?
     Пэдуэй стал лихорадочно соображать, ища выход из тупиковой  ситуации,
и вдруг вспомнил о принадлежащих ему нескольких акрах земли в Иллинойсе.
     - Земледельцем, - довольно уверенно заявил он.
     - Здорово! - взревел гот, так хлопнув Пэдуэя  по  плечу,  что  Мартин
едва не упал. - Я - добрая душа, но не люблю, понимаешь, знаться с  людьми
много ниже или выше меня по положению, ха-хаха! .. Невитта.  Невитта,  сын
Гуммунда. Будешь проходить по Фламиниевой дороге - заглядывай. Мои земли в
восьми милях отсюда к северу.
     - Спасибо. Меня зовут Мартин Пэдуэй. Где здесь можно снять  приличную
комнату?
     - Если бы я не собирался сорить деньгами, то выбрал бы место ниже  по
реке. У Виминала полно постоялых дворов. А  хочешь,  помогу?  Мне  спешить
некуда. - Гот пронзительно свистнул и заорал:
     - Hermann, hiri her!
     Германн, одетый в точности как его  хозяин,  поднялся  с  мостовой  и
затрусил навстречу, ведя на поводу двух лошадей. При каждом  шаге  широкие
кожаные штанины бились друг о друга, издавая громкое "хлоп-хлоп".
     -  Как,  говоришь,  твое  имя?  -  спросил  Невитта,  когда  они  уже
целеустремленно шли по улице.
     - Мартин Пэдуэй. Попросту - Мартинус.
     Пэдуэй не хотел злоупотреблять покладистым  нравом  Невитты,  но  ему
отчаянно нужна была информация. Поэтому, для приличия немного  выждав,  он
поинтересовался:
     - Ты не подскажешь, к кому в Риме можно обратиться в случае  нужды  -
ну, там, врач, законник...
     - Конечно, подскажу! Делами чужеземцев занимается Валерий Муммий, его
контора подле  базилики  Эмилия.  Что  касается  лекаря,  то  лучше  моего
приятеля Лео Ваккаса никого не сыскать. Он грек, однако  парень  неплохой,
Хотя лично я считаю, что мощи арианского святого ничуть не хуже, чем самые
мудреные травы и настои.
     - Вполне вероятно, - согласился Пэдуэй, записывая имена и адреса. - А
банкира посоветуешь?
     -  Ростовщика?  Предпочитаю  не  иметь  с  ними  дела  -  кому  охота
забираться в долги? Но если уж припекло, ступай к Томасусу-сирийцу,  рядом
с Эмилиевым мостом. Только гляди в оба!
     - Он нечестен?
     - Томасус? Конечно, честен! Просто с ним нельзя зевать,  вот  и  все.
Эй, похоже, подходящее место.  Невитта  забарабанил  в  дверь.  На  пороге
появился грязный нечесаный человек.
     Комната здесь действительно сдавалась - плохо освещенная, смрадная...
как везде в Риме. За нее просили семь сестерций.
     - Предложи половину, - театральным шепотом произнес Невитта.
     Пэдуэй так и сделал. После долгих и скучных торгов сошлись  на  пяти.
Невитта крепко сжал руку Пэдуэя в своей огромной красной ручище.
     - Не забудь, Мартинус, как-нибудь приходи.  Я  всегда  рад  послушать
человека, который говорит на латыни еще хуже меня, хаха-ха!
     Он и Германн сели на лошадей и исчезли в конце улицы.
     Пэдуэю было жаль с ними  расставаться.  Но  у  Невитты  свои  дела...
Мартин проводил новых знакомых взглядом и вошел в мрачный пахучий дом.

     ГЛАВА 2

     Пэдуэй проснулся рано.  Во  рту  был  неприятный  привкус,  в  животе
постоянно бурчало, словно играл оркестр кузнечиков.  Возможно,  все  из-за
ужина - не то чтобы плохого,  но,  безусловно,  непривычного,  в  основном
состоявшего из тушеного мяса с луком. Хозяин копоны, должно  быть,  немало
удивлялся, почему этот странный посетитель то  и  дело  елозит  руками  по
столу - Пэдуэй машинально искал отсутствующие нож и вилку.
     Ночь он провел плохо - непривычно спать на постели, состоящей лишь из
набитого соломой матраца; да  и  тот  обошелся  ему  в  лишний  сестерций.
Ужасный зуд поутру заставил Мартина задрать майку. Ну разумеется,  красная
сыпь недвусмысленно показала, что ночь он провел в конечном счете не один.
     Пэдуэй встал и умылся с мылом, купленным накануне вечером, - тогда он
приятно удивился, что мыло уже вошло в обиход.  Оно  сильно  смахивало  на
сгнивший тыквенный пирог, а внутри было мягкое и  липкое  из-за  неполного
гашения соды. Руки и  лицо  Мартина  горели,  будто  он  натер  их  мелкой
шкуркой.
     Затем Пэдуэй предпринял попытку побриться с помощью оливкового  масла
и  лучшей  бритвы,  которую  могло  произвести  шестое  столетие.  Процесс
оказался таким болезненным, что Мартин задумался: а может,  пусть  природа
берет свое?
     Вот так  переплет!  И  денег  от  силы  на  неделю...  Знай  он,  что
провалится  в  прошлое,  непременно  подготовился  бы:  захватил  с  собой
энциклопедию, книги по металлургии, математике, медицине и  так  далее.  И
обязательно оружие с комплектом боеприпасов.
     Но у Пэдуэя не было ни оружия, ни энциклопедии. У него вообще  ничего
не было - только то, что носит современный человек в карманах. Ну и голова
на плечах. На нее вся надежда.
     Необходимо найти  такой  способ  использовать  свои  знания,  который
обеспечил бы ему приличную жизнь и при  этом  не  доставил  неприятностей.
Нельзя, к примеру, просто взяться за постройку  автомобиля  -  потребуется
двести лет, чтобы произвести необходимые детали, а потом еще  столько  же,
чтобы собрать их в единое целое. Не говоря уж о горючем.
     Утро выдалось теплым, и Пэдуэй  решил  оставить  жилетку  и  шляпу  в
комнате. Но потом бросил взгляд на дверь с примитивным замком, из которого
торчал бронзовый ключ - достаточно большой, чтобы  вручать  его  от  имени
городских властей заезжим знаменитостям. Мартин  не  сомневался,  что  при
желании мог бы открыть этот замок лезвием ножа. Пришлось  одежду  брать  с
собой.
     Завтракать он отправился в уже знакомую копону,  украшенную  огромной
вывеской: "ВЕСТИ РЕЛИГИОЗНЫЕ СПОРЫ ЗАПРЕЩАЕТСЯ", и, перекусив,  спросил  у
хозяина, как найти Томасуса-сирийца.
     - Ступай по Длинной улице до арки Константина, потом по  Новой  улице
до базилики Юлиана, потом поверни направо на Тосканскую...
     Пэдуэй заставил хозяина повторить дважды  и  все  равно  потратил  на
поиски почти целое утро. Проходя мимо Ульпиевой библиотеки,  он  с  трудом
подавил в себе желание послать  все  к  черту.  Мартин  любил  библиотеки,
обожал читать старинные манускрипты и вовсе не жаждал встречи со  странным
банкиром, в  странной  обстановке,  по  странному  поводу...  Более  того,
предстоящее дело нагоняло на него ужас. Но таков уж был Мартин Пэдуэй: его
решимость проявлялась именно в момент наибольшего  испуга.  И  он  мрачно,
целеустремленно зашагал дальше.
     Томасус-сириец занимал убогий  двухэтажный  домик.  Негр  у  двери  -
очевидно, раб - провел Пэдуэя в некое подобие гостиной. Вскоре появился  и
сам хозяин - лысый толстячок с катарактой на левом глазу. Банкир  подобрал
полы своей изрядно потрепанной тоги, сел и молвил:
     - Ну-с, молодой человек?
     - Я... - Пэдуэй сглотнул  и  торопливо  выпалил:  -  Меня  интересует
ссуда.
     - Большая?
     - Точно пока не знаю. Я хотел бы начать новое дело  и  должен  сперва
прощупать рынок: цены, спрос и все остальное.
     - Ты хочешь начать новое дело? В  Риме?  Гм-м-м...  -  Томасус  потер
ладони. - Что можешь дать в залог?
     - Ничего.
     - Ничего?
     - Я предлагаю тебе рискнуть,
     - Но... но любезный, неужели ты никого в городе не знаешь?
     - Знаю только одного фермера-гота - Невитту, сына Гуммунда.  Он  меня
сюда и послал.
     - А, Невитта... Да, я с ним знаком. Он готов за тебя поручиться?
     Пэдуэй задумался. Невитта, несмотря на  свою  душевную  щедрость,  не
производил впечатление человека, щедрого на деньги.
     - Нет, - признался Мартин. - Вряд ли.
     Томасус закатил глаза к потолку.
     - Ты слышишь, о Боже? Вваливается какой-то варвар, едва лепечущий  по
латыни, набирается смелости  заявить,  что  у  него  нет  ни  ценностей  в
обеспечение, ни поручителя, и нагло просит у меня ссуду! Господи,  да  где
это слыхано?
     - Я постараюсь тебя убедить, - вставил Пэдуэй.
     Томасус сокрушенно покачал головой и зацыкал зубом.
     - Чем у тебя в избытке, так это  самомнения,  молодой  человек.  Как,
говоришь, твое имя? - Пэдуэй повторил то, что сказал Невитте.
     - Ладно, выкладывай свою идею.
     - Ты  правильно  изволил  заметить,  -  начал  Мартин,  надеясь,  что
говорит,  должным  образом  сочетая  почтение   и   чувство   собственного
достоинства, - я чужеземец и только накануне прибыл из Америки. Это  очень
далекая страна, и люди, разумеется, живут там совсем иначе,  чем  в  Риме.
Если ты поможешь мне в производстве некоторых  предметов  нашего  обихода,
которые здесь неизвестны...
     - Боже! - вскричал Томасус, трагически воздев  руки.  -  Ты  слышишь,
Боже(TM) Он не хочет, чтобы я поддержал его в каком-нибудь  благоразумном,
серьезном деле, о  нет!  Он  самонадеянно  хочет  развернуть  производство
каких-то новомодных штучек, о которых  никто  и  слыхом  не  слыхивал!  ..
Совершенно исключено, Мартинус, я и думать об этом не стану. А что ты имел
в виду?
     - У нас есть напиток, который делают из вина, - бренди.  Полагаю,  он
будет пользоваться здесь успехом.
     -  Какое-то  варварское  пойло?  Нет,  мне  и  в  голову  не   придет
рассматривать такое предложение! Хотя я согласен, Риму отчаянно не хватает
многих товаров. С тех пор, как  столицей  объявили  Равенну,  в  городскую
казну перестали поступать государственные налоги. Рим неудачно расположен,
он никому,  в  сущности,  не  нужен.  Но  где  искать  помощи?  Никого  не
допросишься, Король Теодохад все время только стихи пишет. Тоже мне, поэт!
..
     Пэдуэй потихоньку начал вспоминать что-то из римской истории  шестого
века.
     - Кстати о Теодохаде... Королева Амаласунта еще не убита?
     - Как же! - Томасус бросил на Мартина подозрительный взгляд. - Убита.
Прошлым летом.
     Это означало,  что  Юстиниан,  "римский"  император  Константинополя,
вскоре предпримет успешную и роковую попытку вновь  завоевать  Италию  для
империи.
     - Но почему ты задаешь такой странный вопрос." - продолжил Томасус.
     - Можно... можно мне сесть ? - пролепетал Пэдуэй и рухнул на  скамью.
Колени его дрожали. До сих пор происходящее казалось ему каким-~о  хитрым,
нереальным маскарадом. Собственный вопрос об убийстве королевы Амаласунты,
помог осознать наконец весь ужас, всю опасность существования в этом мире.
     - И все же, чужеземец, почему ты задал такой странный вопрос?
     - Странный?  -  невинно  удивился  Пэдуэй,  сообразив,  где  допустил
ошибку.
     - Ты спросил, не убита ли она гидре. Словно наперед знал  ее  судьбу.
Ты прорицатель?
     Пэдуэй вспомнил совет Невитты глядять в оба. Да, Томасусу палец в рот
не клади!
     - Не совсем... - Он пожал плечами. - Я еще прежде  слышал,  будто  бы
между двумя готскими правителями пробежала  кошка,  и  Теодохад  не  прочь
избавиться от соперницы. Ну... мне просто интересно,  чем  это  кончилось,
вот и все.
     - Удивительная были женщина, - произнес сириец. -  И  недурна  собой,
даже в сорок лет. Ее утопили в  собственной  ванне.  Лично  я  думаю,  что
нашего слюнтяя подзуживала его жена, Гуделинда. У самого Теодохада духу бы
не хватило.
     - Может, она ревновала, - словно оправдываясь, предположил Мартин.  -
Так как насчет изготовления этого, как ты выразился, варварского пойла?..
     - Что? Вот упрямец! Совершенно исключено,  В  Риме  надо  вести  дело
очень  деликатно  -  не  то  что  в  каком-нибудь  новом  городе.  Вот   в
Константинополе... - Томасус вздохнул, - Где легко разбогатеть -  так  это
на востоке. Но я не хотел бы там жить.  Благодаря  стараниям  Юстиниана  у
еретиков, как он их называет, там  слишком  много  хлопот.  Между  прочим,
какой ты веры?
     - А ты? Хотя мне, разумеется, все равно.
     - Я несторианин.
     -  Что  ж,  -  осторожно  произнес  Пэдуэй,  -  а  я   принадлежу   к
конгрегационалистам, -  Это  было  весьма  далеко  от  истины,  но  Мартин
полагал, что агностицизм вряд  ли  популярен  в  помешавшемся  на  религии
древнем Риме. - Практически то же несторианство... Так вот, о производстве
бренди...
     - Не может быть и речи, молодой человек! Просто немыслимо!  Что  тебе
нужно для начала?
     - Большой медный котел и медная трубка, а  также  вино  как  исходный
материал. Ну и помощников - быстрее дело пойдет.
     - Нет, риск слишком велик. Извини.
     - Послушай, Томасус, а если я покажу тебе, как вдвое сократить  время
на ведение банковских книг?
     - Ты что, математический гений?
     - Нет, но у меня есть система, и я могу обучить твоих людей.
     Томасус закрыл глаза, словно левантинский Будда.
     - Ну, если тебе нужно не больше пятидесяти солидов...
     - Бизнес - всегда риск, ты же знаешь.
     -  В  том-то  и  беда...  Хорошо,   согласен.   Если   твоя   система
действительно так хороша.
     - Под какой процент? - спросил Мартин.
     - Как обычно. Три процента.
     Пэдуэй был поражен. Потом он осведомился:
     - Три процента... за какой срок?
     - В месяц, разумеется.
     - Слишком много!
     - А чего же ты хочешь?
     - У меня на родине шесть процентов годовых - это уже немало.
     - Чтобы я ссудил деньги под такой процент?! Ты слышишь, Господи? Тебе
бы жить среди диких саксов... Но ты мне нравишься.  Для  тебя  -  двадцать
пять процентов в год.
     - Все равно много. Я мог бы подумать о семи с половиной.
     - Разбой!.. Меньше двадцати и речи быть не может.
     - Нет. В крайнем случае девять.
     - Увы, мы не договоримся. А жаль -  с  тобой  интересно  иметь  дело.
Пятнадцать.
     - Исключено, Томасу". Девять с половиной.
     - О Господи, ты слышал?! Он хочет меня разорить!..  Уходи,  Мартинус,
ты зря тратишь время, Больше никаких уступок с моей стороны. Двенадцать  с
половиной.
     - Десять.
     - Да понимаешь ли ты латынь?!  Все,  молодой  человек,  до  свиданья,
приятно было познакомиться. - Когда  Пэдуэй  встал,  банкир  шумно  втянул
сквозь зубы  воздух,  будто  его  смертельно  ранили,  и  проскрежетал:  -
Одиннадцать.
     - Десять с половиной.
     - Сделай одолжение,  открой,  пожалуйста,  рот...  Нет,  ты  все-таки
человек. Я думал, может, у тебя акульи челюсти. Или  клыки...  Ну,  ладно.
Щедрость и доброта меня когда-нибудь погубят.  А  теперь  давай  посмотрим
твою счетную систему.
     Часом позже три раздраженных писаря сидели напротив Пэдуэя и смотрели
на него - один  с  удивлением,  другой  с  настороженностью,  а  третий  с
неприкрытой ненавистью, Мартин только  что  закончил  операцию  деления  с
арабскими цифрами, в то время как служащие, используя римские, едва начали
бесконечный процесс "проб и ошибок", которого требовала их система. Пэдуэй
перевел свой ответ снова в римские цифры, записал их и показал Томасусу. -
Прошу. Пусть кто-нибудь проверит: перемножит делитель  на  частное.  А  их
возню можно прекращать - всю ночь просидят.
     Служащий  средних  лет,  тот,  кто  глядел   на   Мартина   с   явной
враждебностью, списал цифры  и  мрачно  стал  проверять.  В  конце  концов
закончив, он отшвырнул перо.
     - Этот человек - колдун! Он проводит все вычисления  в  уме,  а  свои
глупые пометки делает, чтобы нас запутать.
     - Вовсе нет, - возразил Пэдуэй любезно. - Я могу научить  тому  же  и
вас.
     - Чтобы я брал уроки у длинноштанного варвара?! Да я... - Но тут  его
оборвал Томзсус, приказав без пререканий делать, что велено. - Я свободный
римский гражданин, - ощерился служащий, - и двадцать лет  веду  конторские
книги.  Если  тебе  нужен  холуй  для  этой  дьявольской   системы,   купи
какого-нибудь трусливого раба-грека! С меня достаточно!
     - Посмотри, что  ты  натворил!  -  жалобно  вскричал  Томасус,  когда
служащий схватил свой плащ и с шумом  выскочил  за  дверь.  -  Теперь  мне
придется нанимать другого, а при нынешнем дефиците работников...
     - Ничего, - успокоил Пэдуэй. - Двое оставшихся,  освоив  американскую
арифметику, легко управятся за троих. И это еще не все.  У  нас  есть  так
называемая двойная бухгалтерия, которая позволяет в любое время знать свое
финансовое положение, гарантирует от ошибок...
     - Ты слышишь, Господи? Он хочет перевернуть все банковское  дело!  ..
Пожалуйста, не торопись, Мартинус, иначе ты сведешь меня с ума! Дам я тебе
ссуду, куплю оборудование, только не вываливай на меня все  свои  новейшие
методы сразу! - Томасус передохнул и продолжил уже более сдержанно: -  Что
это за браслет, на который ты иногда поглядываешь?
     Пэдуэй показал свое запястье.
     - Своего рода солнечные часы, только переносные.
     - Часы? Гм-м... Попахивает магией. А ты в самом деле не колдун'? - Он
нервно рассмеялся.
     - Нет-нет, - заверил Пэдуэй. - Это простое  механическое  устройство,
вроде... вроде солнечных часов.
     -  Ах,  вот  как,  понимаю...  Но   зачем   стрелочка,   показывающая
шестидесятые доли часа? Кому в здравом уме понадобится знать время с такой
точностью?
     - На моей родине это считается полезным.
     - Что ж, другие края, другие нравы... А может, ты  дашь  сейчас  моим