отступил,  пропуская  повозку.  Киллер,   как
заправский возница, пролетел мимо дверей коттеджа и круто развернул повозку,
оказавшись снова лицом к крыльцу. До сих пор по ним никто не стрелял...
   Джерри поднялся на крыльцо и ударил жезлом в дверь, стоя сбоку - как  его
учили. Он ждал, чувствуя, как напряглись все нервы. На  крыльце  возвышалась
небольшая поленница, и еще несколько  штабелей  дров  выстроилось  у  стены.
Осторожно вытянув руку, он повернул ручку и толкнул дверь - дверь со скрипом
отворилась в пустоту.
   - Эй, есть кто дома?
   В мешке лежал фонарик, которым  можно  было  бы  посветить,  если  только
батарейки не сели, но мешок он оставил в повозке. Он сунул  руку  в  дверной
проем, пошарил по  стене  и  наткнулся  на  выключатель.  Вспыхнул  свет.  В
помещении никого не было. Он рывком пересек комнату и распахнул  по  очереди
две выходящие в нее двери - за  ними  оказались  спальни.  Если  только  под
кроватями не прятались пожилые  леди,  коттедж  был  пуст.  Он  вернулся  на
крыльцо и позвал Киллера - тот спрыгнул с повозки,  оступился,  чертыхнулся,
скривившись, и на одной ноге запрыгал проверить сарай и конюшню.
   По крыльцу забарабанили капли дождя.
   Что оказалось для Джерри полным сюрпризом, так  это  пианино,  старенький
инструмент орехового дерева. Он не видел пианино вот уже... больше лет,  чем
ему хотелось бы думать.
   Дом представлял собой скорее дачный коттедж, чем постоянное жилье.
   Половину его занимала гостиная - она же кухня. Другая  половина  делилась
на две спальни - побольше и поменьше, в  каждой  -  кровать  и  тумбочка.  В
гостиной стояли пианино, стол с четырьмя стульями, диван и кресло у  большой
железной печки, служившей и для обогрева, и для готовки. Комната  освещалась
электрической лампочкой без абажура,  но  две  керосиновые  лампы  на  столе
позволяли усомниться в надежности электроснабжения. Интересно, откуда  здесь
электричество, подумал Джерри:  подъезжая  к  дому  он  не  заметил  цепочки
ведущих к нему столбов. Дождь стучал все громче; надо бы помочь  Киллеру.  В
холодильнике лежали три  здоровых  бифштекса,  полдюжины  яиц,  около  фунта
бекона, молоко... Предполагается, что они не задержатся здесь надолго.
   Повозка подкатила к крыльцу. Джерри  выскочил  наружу,  крикнул  Киллеру,
чтобы тот стоял где стоит, и принялся разгружать  оружие.  Киллер  пробрался
назад и передавал ему мечи и дротики. Джерри втащил их внутрь  и  свалил  на
диван. Потом вернулся на крыльцо, и Киллер сунул ему мокрый комок - не иначе
собственную одежду, поскольку сам скакал под дождем нагишом.  Потом  передал
"ли-энфильды" и "узи"; пулемет Гатлинга и лазеры остались лежать.
   Подумав, Джерри захватил и пулемет - в отличие от лазеров, эпоха  которых
еще не наступила, он был вполне годен  к  бою,  так  что  оставлять  его  на
конюшне было бы опасно.
   Пустую повозку Киллер отогнал на конюшню. Джерри начал  перетаскивать  на
крыльцо дрова. Меранские одежды защищали его от дождя. Киллер разделся вовсе
не для того, чтобы сохранить одежду сухой, - просто  ему  нравился  холодный
душ, а потом, как настоящий грек, он никогда  не  ощущал  себя  комфортно  в
одежде. Да и эксгибиционизм был ему не чужд.
   Джерри вернулся в коттедж и обследовал его  внимательнее.  Мебель  носила
следы длительного использования - исцарапанное дерево,  потертая  обивка  из
линялого ситца в цветочек, продавленный диван. Одна  из  кроватей,  судя  по
всему, ожидала того, кого они должны были встретить  и  кому  предназначался
третий бифштекс. Вторая... ну, они с Киллером скорее всего будут  поочередно
дежурить, хотя при необходимости он ляжет и на диван, не помрет. Обе спальни
запирались изнутри на надежные задвижки. Он прикоснулся к клавишам - пианино
оказалось настроенным. Еще он нашел ведро,  небольшой  жестяной  таз  и  три
больших полотенца - значит, Оракул предвидел и дождь.
   Когда Киллер, хромая, зашел в дом,  Джерри  возился  с  печкой  и  только
махнул в сторону полотенец. Киллер дрожал от холода,  но  мотнул  головой  и
взял ведро.
   - Я наберу, - запротестовал Джерри. - Где колодец? - Но Киллер уже ушел.
   Он вернулся с полным ведром, запер за собой входную дверь и, обсыхая, еще
раз обследовал комнату. Дождь уже барабанил вовсю; с желобов стекали  ручьи.
Черт знает что, а не ночь.
   Прежде чем одеться, Киллер сам устроил еще один обыск дома, по  сравнению
с которым предпринятая Джерри проверка казалась торопливым взглядом поверху.
Он залезал под кровати. Он заглядывал в холодильник, за него и под него.  Он
залез во все тумбочки и шкафы, а также под ковры. Он подозрительно покосился
на пианино и спросил, что это за чертовщина такая.
   Джерри сказал ему, и он  скривился  -  Киллер  не  любил  ничего  сложнее
блок-флейты. Он понюхал канистру с  керосином  и  поболтал  ее  -  много  ли
осталось; он перепробовал все выключатели, радостно скалясь, когда свет  гас
и вспыхивал снова. Потом нахмурился на маленький ящик, стоявший на полке над
столом вместе с лампами, спичками, мыльницей и двумя пустыми кастрюлями.
   - Это рация! - сказал Джерри, не замечавший ее до сих  пор.  Он  повернул
ручку, и рация, к его удивлению, ожила, хотя  он  не  поймал  ничего,  кроме
атмосферных помех.
   Киллер ухмыльнулся, взял со стола жезл и отошел в  дальний  угол.  Шум  в
рации сделался тише.
   - Как ты догадался? - спросил Джерри.
   Киллер хохотнул, довольный тем, что утер нос Джерри в его же  собственном
времени.
   - Я видел такие раньше, только поменьше. И потом,  жезлы  могут  сбить  с
толку многие ваши технические штучки.
   Разумеется, Киллер бывал во Внешнем Мире сотни раз, не то что  Джерри,  у
которого насчитывалось всего полдюжины вылазок.  Покрутив  ручку  настройки,
Джерри удалось поймать искаженный помехами голос, тараторивший что-то насчет
послания президента конгрессу. Значит, это не рация, а просто приемник; зато
теперь Джерри знал, на каком континенте находится. Он выключил приемник.
   Киллер натянул штаны.
   - Это все фальшивка, - как бы невзначай заметил он.  -  На  этой  конюшне
никогда не  держали  лошадей.  Я  точно  знаю:  я  даже  пол  лизнул,  чтобы
удостовериться. Выгребную яму не использовали ни разу. И потом, ни во дворе,
ни под домом нет старого хлама, а даже в мое время крестьяне берегли его.  В
вашем столетии они просто тряслись над ним. Это место создано специально для
нас.
   Комната казалась обжитой, а мебель - старой, но нигде ни пылинки.
   Джерри и сам мог бы это заметить.
   По спине пробежал неприятный холодок. Значит, они - в пограничье.
   Техника действует, если только ее уже  изобрели,  но  и  магия  действует
тоже, по крайней мере  вблизи  жезла.  Джерри  неоднократно  обсуждал  такую
ситуацию с Жервезом и другими философами, и никто из них не знал, чего можно
ожидать. Возможно, это жезлы создавали вокруг себя поля магии  в  реальности
Внешнего Мира, или же  таковы  условия  перехода  к  реальности  на  дальних
пределах влияния Меры. Точный ответ знает только Оракул,  но  он  никогда  и
никому его не скажет. Худшее из  обоих  миров,  гремучая  смесь.  Неприятель
может явиться во плоти, вооруженный автоматами или когтями и клыками;  ружья
могут сдержать его, если врагов  будет  не  слишком  много.  Жезл  продолжал
покалывать кожу, а это значит, что  он  обладает  силой  против  бестелесных
легионов Ада, если те явятся, - опять же, если их будет не слишком  много  и
если они будут не слишком сильны или хитры. Кого им ждать -  самого  Астерия
или его полномочных посланников? Джерри почти жалел, что он сейчас находится
не в Мере, развлекаясь славной игрой в Увечье.
   - Ну? - спросил он. - Мы готовы встретить гостей? Я ничего не забыл?
   Киллер натянул через голову накидку и  в  последний  раз  с  ожесточением
потер голову полотенцем.
   - Как выключается свет во дворе?
   Джерри задумался, потом оглянулся на выключатель. Тот относился только  к
комнатной лампочке.
   - Его не выключить.
   - Значит, в  случае  необходимости  придется  расстрелять  его,  -  пожал
плечами Киллер. - Правда, пока нам выгоднее, чтобы он горел.  Занеси  в  дом
побольше дров. Задерни занавески. Подвинь диван сюда, а кресло - сюда.
   Окна вроде надежные и крепкие. Дыр в  ограде  я  не  нашел,  и  по  верху
пропущена колючка. Ворота видны из этого окна. Убери оружие с вида, но  так,
чтобы его легко было достать. Керосина  хватит,  чтобы  держать  одну  лампу
зажженной все время, на всякий случай. Мы поставим ее в этот угол, так что в
комнате будет достаточно темно, чтобы  мы  могли  выглядывать  в  окно...  -
Киллер нахмурился. - Чему это ты улыбаешься, Джереми из рода Говарда?
   Джерри улыбался, глядя на происшедшую с  Киллером  перемену.  Самого  его
нервировало холодное ощущение уязвимой наготы - стресс  натягивал  кожу  его
лица так, что хотелось поморщиться. Возможно, он и морщился - непроизвольно.
Но у Киллера стресс проявлялся совсем по-другому - он отражался  в  холодном
профессионализме, куда более взрослом взгляде на мир, чем юношеская бравада,
отличавшая его в Мере. Сейчас любой вербовщик отдал бы все, чтобы заполучить
такого рекрута - двадцатилетнего парня с четырехсотлетним боевым опытом.
   Впрочем, сам принцип оценки человека по продолжительности его службы  был
совершенно чужд мышлению Киллера, так что объяснить  ему  это  Джерри  и  не
пытался.
   - Я просто думал, Ахиллес, сын Криона, - произнес Джерри, -  что  я  горд
считать себя твоим другом. Мера сделалась бы скучной без тебя... но смертным
ты мне нравишься даже больше.
   Где-то далеко в степи, едва различимый сквозь шум дождя, раздался  чей-то
одинокий вой.

Глава 3

   - Мы уже почти приехали? - спросила Лейси.
   - Ради Бога! - взорвалась Ариадна.  -  Ты  спрашиваешь  меня  об  этом  в
девятьсот девяносто девятый раз!
   Потом пробормотала про себя "Господи, дай  мне  силы",  сделала  глубокий
вдох и сказала вслух:
   - Извини, дорогая. Я думаю, мы уже почти приехали, и прости меня  за  то,
что я накричала на тебя.
   Усталость - понятие, и вполовину не Отражавшее ее состояния... она вообще
не находила подходящего названия для этой рези в глазах или бетонной тяжести
в руках. Ей хотелось закрыть глаза и заснуть лет этак на несколько (спасибо,
мне и в холодной машине вполне удобно); но  с  ней  были  Лейси  и  Алан,  а
метрономы перед ней - вовсе не метрономы, а  дворники,  и  ей  никак  нельзя
спать.
   Она вела машину уже четырнадцать часов.
   Лейси всхлипывала,  пытаясь  делать  это  бесшумно,  что  было  еще  хуже
яростного рева, который издавал Алан пока не отключился.
   - Скоро уже, дорогая, - повторила Ариадна. -  Помнишь,  я  показала  тебе
указатель у поворота? Там было написано: "Надежда".  Мы  едем  в  место  под
названием Надежда. Хорошее название, правда?
   Лейси хлюпнула носом и, возможно, кивнула в темноте.
   Вот только никакой Надежды пока не было видно. Она уже смирилась  с  тем,
что не пересечет границу сегодня ночью - кофе ни капельки  не  помог,  а  от
гамбургеров Алана укачало в третий раз, отчего вонь в машине усилилась.
   О'кей, возможно, кофе и помог ей минут на десять, но  потом  глаза  снова
начали слипаться, дождь усилился, и  постепенно  в  ее  сознание  просочился
холодный факт: она не пересечет границу  сегодня  ночью.  Потом  придорожный
указатель пообещал ей Надежду за следующим поворотом, и  это  показалось  ей
как бы указанием свыше, и она свернула с магистрали.
   И ведь видела она огни этой Надежды, черт возьми, огни в дождливой  ночи,
всего в миле  от  шоссе,  а  может,  и  меньше.  Она  ехала  по  дороге,  не
сворачивая, минут двадцать или больше. Надежды не было!
   До сих пор все шло хорошо. Никто из них не верил,  что  она  способна  на
это: снять деньги со счета без ведома Грэма, оставаться  трезвой  целых  три
месяца, заново привыкнуть к детям, приучить их доверять ей,  купить  машину,
возобновить водительскую лицензию,  забрать  Лейси  из  школы,  а  Алана  из
детского  сада,  дождавшись,  пока  Мейзи  ушла  в  парикмахерскую.  И   все
спланировано ею самой, так  что  никому  и  в  голову  не  пришло,  что  она
задумала. Она родилась в  Канаде,  поэтому  может  объявить  себя  канадской
гражданкой; стоит ей пересечь границу с детьми - черта с два они  их  у  нее
отнимут, даже если найдут. Она проделала все вполне успешно, и  только  этот
чертов дождь помешал ей доехать до границы, нигде  не  задерживаясь.  Скорее
всего они до сих пор прочесывают мотели в радиусе сотни миль от дома,  когда
она уже здесь, вне пределов их досягаемости.
   Свиш-сваш... свиш-сваш... Даже на предельной  скорости  дворники  уже  не
справлялись с дождем. Дождь заполнил лучи фар  серебряными  искрами  и  одел
асфальт в серебряный туман, и если бы не этот дождь, она была бы уже в сотне
миль отсюда, по ту сторону границы, в безопасности. Но Надежда  растворилась
в дожде - ее как смыло.  Последний  прогноз,  который  она  слышала,  обещал
солнце и жару все три следующих дня. Ну почему она никогда  не  принимает  в
расчет  неожиданных  осложнений?  Черт,  такому  дождю  место  где-нибудь  в
тропиках, в сезон муссонов, не в  этой  занюханной  Северной  Дакоте...  или
Миннесоте - главное, уже не в Манитобе.
   Радио  теперь  молчало  -  после  тринадцати  часов  верчения   рукояток,
нажимания на кнопки и  перепрыгивания  с  одной  визжащей  рок-программы  на
другую, с кантри на вестерн и обратно. Хоть какая-то радость от этого дождя:
он в конце концов просочился в антенну или куда-то там еще, и все,  что  они
теперь могли поймать, - это помехи. Странные, завывающие помехи, даже  Лейси
не желала их слушать. Ал заснул на заднем сиденье - после четырнадцати часов
рева и тошноты, и это само по  себе  было  уже  немалым  облегчением.  Лейси
съежилась в углу и  тоже  скоро  заснет.  Тогда  она  сможет  ехать  дальше;
возможно, даже доберется до границы, если  та  еще  открыта  в  этот  час  -
кстати, сколько  сейчас  времени?  Электронные  часы  на  приборной  панели,
похоже, тоже взбесились, отсчитывая время в  обратную  сторону.  Если  дождь
будет и дальше  так  продолжаться,  вся  эта  чертова  машина  проржавеет  и
застрянет здесь навеки.
   Или она сама ее здесь угробит. Даже слушать  болтовню  Лейси  лучше,  чем
загнать машину в кювет. Правда, местность настолько  плоская,  что  здесь  и
кюветы почти безобидные... трудно сказать наверняка; все что  она  видела  -
это светящийся туман в лучах фар.
   - Когда мы доберемся до Надежды, детка, мы устроимся на ночлег  в  уютном
мотеле, - сказала Ариадна. - В теплом-теплом, с мягкими  постелями.  Здорово
будет, правда?
   Лейси, возможно, кивнула.
   - Поговори с мамой, детка. Помоги мне не заснуть.
   - Что ты хочешь, чтобы я говорила, мамочка?
   - Что захочешь.
   Совершенно неожиданно дорога начала петлять после  тысячи  миль  прямого,
как линейка, шоссе, и она сбавила ход, боясь слететь  с  асфальта.  Дурацкие
какие-то у них в этом штате дороги. Кому понадобилось делать их  извилистыми
на такой плоской равнине? Может, они здесь просто не  умеют  строить  прямых
дорог?
   Сколько времени прошло с тех пор, как они  последний  раз  видели  другую
машину?
   - Мамочка, куда мы едем?
   - Я же говорила тебе, детка: мы едем  в  Канаду.  Мы  будем  жить  там  в
замечательном месте - ты, Алан и я. Мама будет давать уроки на фортепьяно.
   - А папа будет приходить к нам в гости?
   "Ни за что, пока это в моей власти".
   - Не знаю, детка.
   - А Мейзи будет приходить к нам в гости?
   "Только через мой труп!"
   - Нет, милая, Мейзи не будет.
   Бух! Машина подпрыгнула. Бац и еще раз - Бац!.. - асфальт кончился, и она
вела машину по гравию. Все ясно, она заблудилась.
   - А Пегги будет приходить к нам в гости?
   - Нет, дорогая, но мы, возможно, найдем себе другого пони.
   Требуется: квартира с двумя спальнями неподалеку от конюшни с пони.
   Желателен большой балкон.
   Она заблудилась. Она не знала, в какой стороне север, запад, восток, и не
имела никаких ориентиров. Она стояла на перекрестке,  и  все  четыре  дороги
казались  под  дождем  совершенно  одинаковыми  -  ни  огонька  вокруг.  Она
добралась до края света. Раз так, поехали прямо.
   - Не хочу другого пони. Хочу  Пегги!  -  Снова  сдавленное  всхлипывание;
ребенок умотался не меньше, чем она сама.
   И вдруг появился свет - одинокая звезда в залитом водой ветровом  стекле.
Звезда Надежды? Если так, то очень маленькой Надежды. Скорее всего  одинокая
ферма; вся эта чернота вокруг-могла  быть  полями  одной  из  этих  огромных
механизированных ферм, о которых  пишут  в  журналах.  Наверное,  поэтому  и
фонарь здесь только один.
   - Видишь свет, детка? Вон там? Я сейчас подъеду туда и  спрошу,  где  мы,
так как мне кажется, мы не...
   - Мы что, заблудились, мамочка? - Паника!
   - Нет, детка. Мама просто могла повернуть не там,  вот  я  и  остановлюсь
спросить тетю с фермы.
   Свет горел в сотне ярдов от дороги, и она осторожно притормозила - гравия
под колесами больше не было, одна грязь - и так  же  осторожно  свернула  на
ведущую к нему грунтовку. Машина продолжала разворачиваться и  тогда,  когда
она вывернула руль обратно, а потом, как бы  извиняясь,  скользнула  задними
колесами с дороги и окончательно застыла.
   Ариадна перебрала в уме все самые сочные выражения, какие только знала.
   Она передвинула рычаг на  первую  передачу  и  дала  газ.  Колеса  издали
"Ммммм!", и задняя часть машины заметно просела. Она попробовала задний  ход
- машина просела еще сильнее.
   Она выключила мотор, потом фары, и  не  осталось  ничего,  кроме  темного
грохота дождя по крыше.
   Она потянулась, протерла глаза,  посмотрела  назад.  Алан  все  еще  спал
мертвым сном - мраморный херувимчик под пледом, с пальцем во рту, обнимающий
плюшевого мишку. В панике она вдруг  сообразила,  что  в  машине  тишина,  и
посмотрела на Лейси - та тоже спала; ее лицо белело в темноте.
   Должно быть, отключилась в последнюю минуту, перед тем как они  вляпались
в эту чертову лужу.
   Дождь не стихал.
   Ну, если только в доме у этого фонаря никого не окажется...
   Ариадна посмотрела на часы -  всего  девять.  Детям,  пожалуй,  еще  рано
спать, да и вряд ли она вела машину больше четырнадцати часов, хотя она была
почти уверена, что в той забегаловке  с  кофе  часы  показывали  уже  больше
девяти. Ладно, Бог с ними. Посмеет ли она оставить детей одних?
   Если они проснутся, пока ее нет, они испугаются. Но будить  их  и  тащить
под дождем по этой раскисшей дороге - не менее жестоко. У нее есть  с  собой
плащ, где-то в багажнике, но из детских вещей почти ничего, кроме того,  что
на них надето... и еще, слава Богу, обязательный Аланов мишка.
   Ей надо оставить их, быстро сходить туда и обратно и надеяться,  что  они
не проснутся. Алан лежал удобно, и даже Лейси свернулась в уголке не в самом
неудобном  положении.  Первым  делом  надо  достать  из  багажника  плащ   и
подходящие ботинки, потом добежать до того дома и попросить у них трактор.
   Даже если это обойдется ей в полсотни баксов, оно того стоит.
   Она осторожно открыла дверцу, и тут же ее окатило холодной водой - она  и
забыла про ветер. Она поставила ногу на землю, погрузилась  по  щиколотку  в
грязь и выдернула ногу обратно уже без туфли.
   К тому времени она уже наполовину промокла и начала дрожать. Уууу - какой
холодный дождь! Бумажник? Деньги? На дороге  никого  не  было,  поэтому  она
просто сунула бумажник под сиденье.
   Она  по  возможности  тихо  прикрыла  дверь,  потеряла  вторую  туфлю   и
отказалась от идеи найти плащ. Быстро пошла но дороге к фонарю,  прикрываясь
рукой от ветра и радуясь про себя, что земля под ногами достаточно мягкая  и
можно идти босиком.
   Где-то на соседнем поле завыл койот.
   Выбраться из провонявшей машины оказалось даже приятно,  а  холодный  душ
взбодрил  ее.  Однако  то,  что  она   увидела,   никак   не   походило   на
автомат