лько недоноска ему сейчас не хватало! Еще один будущий почитатель  дяди
Роя. Дурное семя. Или наоборот - слишком хорошее.  Потенциальный  конкурент.
Несмотря на то что существование людей в Пещере висело  на  волоске,  Наката
как истинный стратег смотрел на десятки лет  вперед.  Именно  поэтому  он  и
отказывался  учить  малышей  под  различными  невразумительными  предлогами.
Соответственно, мамочка Лили косо поглядывала на Студента.
   (Короче, клубок получался тот еще.  Ниточки  добра,  зависти,  ненависти,
похоти и любви так сложно переплелись, что  безболезненно  развязать  узелки
представлялось  трудным,  если  вообще  возможным.)  Заметив,  что   попытка
подобраться незамеченным сорвалась, Кеша рассмеялся  и  бросился  к  Накате.
Однако Студент не стал хватать его и брать на руки, тискать, подбрасывать  в
воздух и сюсюкать с ним, как сделал бы любой  другой  взрослый.  Симпатичный
карапуз, ничего не скажешь. Но - будущий враг.
   За шаг до Накаты Кеша вдруг остановился, словно  наткнулся  на  невидимую
стену.  Его  глаза  внимательно  изучали   лицо   Студента.   Не   по-детски
внимательно. Тот даже ощутил некоторое неудобство.  Дьявольщина!  У  сопляка
взгляд  -  как  рентген...  Наката  уставился  на  шахматную  доску.  Вместо
потерянных  пешек  на  ней  были  разложены  камни.  Черным  королем  служил
бронзовый гном из какого-то шикарного письменного набора, а белой  королевой
- перевернутая рюмка с отбитой ножкой. Таким образом, остатки цивилизации  и
вся история в разрезе представлены на клетчатом поле. Сражение продолжается.
Одни умирают, другие остаются. Была даже проходная  пешка,  занимавшая  пока
сомнительную и, на первый взгляд, ничем не примечательную позицию  (мысленно
студент нарек пешку Накатой).  Для  полноты  картины,  пожалуй,  не  хватало
только парочки трилобитов, костей динозавров и зубов Юрия Гагарина...  Какая
красивая партия могла бы получиться! Студент посвятил бы  ее  Вымершим.  Тем
более что играл-то он сам с собой.
   Кеша не отстал, как и следовало ожидать. Вместо этого он сказал:
   - Наката-сан, ты обисял поиглать со мной в саски. Ага, в шашки. До шахмат
пока дело не дошло, иначе следовало бы признать пацана  вундеркиндом.  Но  и
шашки для его возраста тоже  неплохо.  А  кто,  интересно,  посоветовал  ему
добавить  к  имени  Накаты  ?сан??  Студент  не  помнил,  чтобы   когда-либо
произносил подобное. Если это чья-то злая  ирония,  то  держитесь,  шутники,
подучившие молокососа!.. И заметьте: мальчишка сказал ?Наката?, словно чуял,
что кличка - нож  в  сердце.  По  мнению  Студента,  в  этом  была  какая-то
иезуитская хитрость.
   Но пацан глядел так  простодушно.  В  глазах  не  осталось  и  тени  того
сканирующего чужую  душу  ублюдка,  который  прячется  до  поры  в  чересчур
маленьком детском тельце.
   Что-то щелкнуло в мозгу у  Студента.  Мальчишка  опасен.  С  какой  точки
зрения - неизвестно. Именно  поэтому  надо  держать  его  поближе.  Следить.
Изучать. Пытаться понять. Чтобы не  прозевать  проходную  пешку  на  стороне
противника. И если, двигая шахматные фигурки, Наката был уверен, что  играет
с самим собой, то о людях он не мог этого сказать.
   Студент смел с доски заведомо выигрышную для  белых  комбинацию  и  начал
расставлять черные и серые  пуговицы,  обозначавшие  шашки.  -  Раз  обешал,
значит, начнем.
   Он был готов к тому, что мальчишка учится быстро. Например, в прошлый раз
Кеша все-таки провел две шашки в дамки.
 
7. ПОЛЕТ 
 
   Наконец Локи преодолел последнее препятствие  в  виде  отогнутого  наружу
рваного края обшивки и сумел заглянуть в кабину. Он испытал  даже  некоторое
разочарование, когда не увидел внутри мертвецов. Это  означало,  что  кто-то
обыскал бомбардировщик задолго до него и прибрал к рукам все более или менее
ценное. Дохляков, вероятно, сбросили вниз, раздели догола,  разули;  тела  в
лучшем случае погребены в  снегу.  Мародеры  появились  сразу  после  войны;
трупоеды - намного позже...
   Целых стекол не осталось, и Локи забрался в кабину. Он посидел  в  кресле
пилота, подержался за штурвал, попытался отыскать пульт управления  оружием,
но не нашел. Он уже хотел заняться более насущными делами, когда внезапно на
него накатило... То самое... Прикосновение вечности.  Там,  в  том  странном
измерении, все еще шла война, рвались бомбы, ракеты наводились на  цели,  по
улицам городов в панике метались обезумевшие толпы. Война шла и будет  идти,
не прекращаясь в своем безвременье. Шарманка уничтожения играла одну и ту же
мелодию, повторяя ее без конца.  Капсула,  зарытая  в  самом  глубоком  слое
реальности. Послание предкам, потомкам и современникам. И ангел смерти  тоже
был жив. Локи стал одушевленной частицей его темных снов.  Он  почувствовал,
что летит на громадной высоте с потрясающей скоростью, оставляя позади звук.
Вверху сияют не правдоподобно яркие звезды. Откуда-то он знает  их  имена  и
названия созвездий. Вон Полярная; вон Сириус; а вон Бета  Персея:  Алголь  -
звезда-Дьявол...
   Стынут светила, погруженные в черноту среди дня. Стынет кровь в жилах.  И
вот уже вместо крови пересыпается  зола...  Черный  торнадо  движется  через
фьорды расползающегося мозга...
   Затем Локи (или самолет?) снижается,  скорость  падает;  ангел  идет  над
самой поверхностью планеты, огибая рельеф.  В  кабине  появляются  призраки.
Экипаж не замечает присутствия Локи; силуэт командира сливается с его телом.
Так кто же на самом деле призрак? И кто у кого  внутри?!.  Локи  покрывается
липким потом. Но нездешний кошмар только лизнул его  влажным  языком;  почти
сразу же возвращается ощущение могущества и  неуязвимости.  Крылатые  ракеты
запущены - целый выводок ангелочков-камикадзе устремляется  навстречу  своей
гибели...
   Локи извергается. Смерть выплескивает в пустоту свое убийственное семя.
   Конец полета.
   Локи (вернулся? совершил аварийную посадку?) пришел в себя и  понял,  что
опустошен. Не только физически. Такое чувство, словно переспал со шлюхой,  у
которой была бездонная  нора.  Иногда  он  проваливался  туда  целиком.  Она
высосала  из  него  все  соки  и  паразитировала  на  искаженном   сознании.
Иллюзорность? Самообман? Нет, опасность была вполне реальной. Хватит с  него
этих игр. Необходим искусный баланс,  когда  пробираешься  по  острой  грани
между мирами. Локи повидал на своем веку  немало  ?заигравшихся?  на  других
уровнях и в результате попросту свихнувшихся суперов. Они решили, что  мозги
им больше ни к чему. Негодный, дескать,  инструмент  на  ?верхних?  ступенях
эволюции.
   Но ничто не проходит даром. Второй уровень хорош, но  надо  возвращаться,
если не хочешь превратиться в слюнявого идиота, которого ставят  углом  все,
кому не лень, даже суггесторы. Пока таскаешь эту плоть,  боги  спускаются  к
тебе чаще, чем ты ?залетаешь?  к  ним  на  вечеринку.  С  такой  постановкой
вопроса были согласны и супраменталы, пытавшиеся вытащить митов из грязи.  И
себя приподнять, конечно. За волосы.
   Локи выбрал другой путь. Бомбардировщик  вполне  оправдал  его  ожидания.
Чутье не подвело. Это было  место  концентрации  силы.  Отныне  Локи  сможет
подсоединяться к  неиссякающему  источнику  нечеловеческого  кайфа  в  любой
момент, как только  возникнет  желание.  По  правде  говоря,  желание  тлело
постоянно. Искушение велико, но Локи не был наркоманом. Он был прагматиком с
огромной волей и цепким умом. Когда дело будет сделано, он покинет это место
без всякого сожаления. Плюнет, уйдет и даже не оглянется.  Мистическая  сила
должна  служить  человеку,  а  не  наоборот.  В  противном  случае   это   -
добровольное и непреодолимое рабство. А  для  суперанимала  быть  в  рабстве
немыслимо.
   (Кстати, привязанность к оружию не в счет.  Это  маленькая  простительная
слабость, которую и зависимостью-то не назовешь.  Что-то  вроде  достоинства
самца - либо оно есть, либо нет.)
   Несмотря на усилившийся голод, он рвался к намеченной  цели,  но  подвела
погода. Зарниц уже не было. Мутная пелена затягивала горизонт.  Приближалась
сильнейшая снежная буря. До ее начала оставалось не больше полутора часов, и
Локи решил отложить поиски укрытия  аборигенов.  В  конце  концов,  он  ждал
дольше. Время, время...  Какая-то  многоскоростная  штука.  То  ползет,  как
кляча, то летит, как ракета, то исчезает вовсе. Контроль над временем -  это
уже четвертый уровень. Локи пока не претендовал на него.
   Ну что ж, он с пользой проведет ночь. Часы,  минуты  и  даже  секунды  не
должны быть потрачены зря. Смерть внимательно наблюдает за  каждым  шагом  и
поступком. Если она сочтет тебя промотавшимся банкротом, наказание последует
незамедлительно...
   Шестнадцать суток он не был в укрытии - с тех пор,  как  покинул  колонию
суггесторов. Он мог бы иметь любую упряжку, но собак надо кормить. Отдых ему
не помешает.  Он  достал  из  вещевого  мешка  кусок  замороженного  мяса  и
настругал себе простой  ужин.  Потом  развел  огонь  в  компактном  походном
примусе и разогрел ломтики мяса,  не  поджаривая  их.  Между  прочим,  блюдо
называлось ?девичьи ушки?. Локи  поел,  еще  раз  осмотрелся  и  лег  спать.
Видения и призраки больше не тревожили его. Сейчас он не хотел видеть сны.
 
8. БАРБИ 
 
   Рой проспал шестнадцать часов без  перерыва.  Выныривая  из  глубочайшего
омута, он уже понял, что буря ?наверху? стихает. Будто выработались какие-то
новые биологические ритмы: вместо ?дня? и ?ночи? - чередования  спокойных  и
бурных периодов. Закономерности нет. Календарь  не  составишь.  Роза  ветров
превратилась  в  звезду,  выбрасывающую  мощные   лучи   в   непредсказуемых
направлениях. Механические часы кое у кого еще идут, но  не  с  чем  сверять
время. Климат меняется постоянно. Не всегда к худшему,  однако  оттепели  не
было  ни  разу.  Рой  привык  к  этим  колебаниям  погоды.  Они  вносили   в
существование  хоть  какое-то  разнообразие.  Постоянство  нагоняет   тоску.
Начинаешь делать глупости, лишь бы изменилось хоть что-нибудь...
   Кто-то  поскребся  в  дверь  его  ?приемной?  (она  же  спальня,  она  же
отгороженный участок Пещеры размером три на четыре метра - почти неотличимый
от других ?покоев? в ряду многих подобных. И все  это  напоминает  стойла  в
конюшне. Да и  дверь-то  -  одно  название.  Дверью  служил  щит  с  написью
?ROCK-N-ROLL FOREVER!?. Так уж вышло, что все-таки не ?forever?...).
   Может,  Грув  явился  проведать  старшего  брата?  Но   пес   обычно   не
деликатничал, открывал башкой двери  и  входил  туда,  куда  хотел...  Дверь
приоткрылась. Ну, кто же там?
   Показалась обнаженная женская ножка... Рой тяжело вздохнул. А-а,  куколка
Барби. Опять решила поиграть с ним в старую игру, упрямо не  желая  признать
бездейственность своих чар. Вот она и вся целиком  -  свеженькая  и  пышущая
здоровьем. Не он один удивлялся, каким образом Барби умудряется  в  скотских
условиях сохранять прекрасную фигуру, кожу, волосы и ногти.  И  зубы  у  нее
белые, как молоко. Женщины завидуют и, конечно, болтают  лишнее.  Мужчины  -
совсем другое  дело.  Устоять  чертовски  трудно...  М-м-м...  действительно
влекущий аромат. Говорят, белье у нее тоже в полном порядке... Рой лукавил с
самим собой. Он знал, какое у Барби белье. И не так  уж  он  защищен  от  ее
атак, как могло показаться со стороны. Люди уверены, что с нею у него ничего
не было и нет. Но один раз все же было. Один-единственный раз - однако этого
достаточно, чтобы у Барби появился козырь,  которым  она  будет  владеть  до
конца его дней. Теперь  она  изменила  тактику  и  предпринимала  длительную
осаду. А тогда ей понадобилась  всего  минута,  чтобы  крепость,  казавшаяся
неприступной,  сдалась.  Стремительный  натиск  застал  его  врасплох.   Это
случилось после банкета в честь избрания Роя мэром  на  новый  срок  -  если
можно назвать банкетом  варварское  распитие  запасов  технического  спирта,
фуршет с волчьим мясом, стол, сервированный консервными банками, и танцы  до
упаду под аккомпанемент дуэта барабана и стиральной доски, а  также  пьяного
хора. Сам виновник торжества выпил немного, но  его  организм  не  привык  к
алкоголю. Рой погрузился в мягкое, золотистое, мерцающее облако,  в  котором
исчезли тревога и боль, - и не стало ни прошлого, ни будущего,  а  настоящее
показалось не таким уж важным. Придерживаться строгих принципов? Ради  чего,
скажите на милость?.. Он удалился к себе, прилег и не заметил,  когда  рядом
очутилась Барби. Должно быть, она родилась как Афродита постатомного века  -
из пены, взбитой волнами тоски, накатывавшими  на  берега  забвения.  И  Рой
забыл себя. Он растворился в этой чудесной плоти, погрузился в нее, будто  в
райские облака; впитал нектар, готовый пролиться б  лагодатным  дождем.  Она
была самкой до мозга костей. Она обволакивала его и  щедро  делилась  с  ним
волнующим дыханием.  Секс  был  ее  стихией,  разбивающей  в  щепки  корабли
благоразумия и уносящей мужчин в открытый темный океан, где луна ее  желания
вызывала приливы и отливы слепящих оргазмов...  (Белье,  кстати,  напоминало
лоскуты кожи, сброшенной змеей, тончайшие пленки  сгустившегося  вожделения,
кружевные вуали уплотненного желания...) В ту ночь он забыл  на  время  даже
свою Лили. Но после сна пришло  похмелье,  и  еще  один  червь  поселился  в
сердце. Маленький такой червячок - не очень капризный и  назойливый.  С  ним
можно было договориться и заглушить  его  грызущие  звуки.  Кто-кто,  а  Рой
усвоил, что Барби нельзя подпускать близко - если, конечно, хочешь  остаться
в штанах. Существовало  некое  критическое  расстояние,  после  чего  аромат
уничтожал  сопротивление.  Иногда  Рой  думал,  кем  она  могла  быть  с  ее
?талантами?  в  той,  прошлой,  жизни.  Звездой  стриптиза?  Порнокоролевой?
Женушкой миллионера, дорого продавшей свои прелести, но при этом  путающейся
с личными тренерами по теннису  и  автогонщиками?  А  может,  просто  доброй
шлюшонкой, которая выдала бы пропуска в большую жизнь нескольким  поколениям
подростков?.. Бессмысленно гадать. Реально лишь  то,  что  непоправимо.  Все
остальное - блажь, грезы, сны. Малый сентиментальный комплект  инструментов,
с помощью которого женщины черпают из беспросветности силы жить, а мужчины -
самообман, заменяющий водку...
   Он старался не смотреть в глаза Барби.  Она  подошла  и  будто  невзначай
коснулась грудью его плеча. Потом спросила низким вкрадчивым голосом:
   - Как спалось, милый?
   - Спасибо, хорошо.
   - Отдохнул?
   - Да, вполне.
   - Набрался сил?
   - Не балуйся, Барби.
   -  А  что?  Я  серьезно.  Девушка  соскучилась  по  мужской  ласке.  Рой,
признайся, ты же сам этого хочешь...
   - Мне пора.
   - Не будь занудой. Почему ты меня избегаешь? Брезгуешь? Разве  тебе  было
плохо со мной? Ну скажи, плохо, да?
   - Ты прекрасно знаешь, что нет. Мы уже говорили об этом  десять  раз.  Но
пойми - все это в прошлом. Забудем. Ты славная девушка, Барби... -  Черт,  я
славная девушка! - передразнила она, скривив  рот.  -  Все  так  говорят.  Я
подстилка, об которую каждый может вытереть ноги.  Я  шлюха,  которую  можно
вышвырнуть, когда она надоест. Бессердечная тварь с хорошей дыркой.  Кем  ты
меня считаешь?
   - Не заводись. И не кричи. Я тебя ничем не обидел. Я  отношусь  и  всегда
буду относиться к тебе с уважением.
   - На кой черт мне  твое  уважение!  Мне  нужен  твой  х...  Разве  ты  не
понимаешь?! Бей, топчи, унижай, издевайся, но люби меня. Не прогоняй.  Скажи
хоть раз, что я нужна тебе. Дай мне почувствовать это...
   - Бред какой-то. Ты сама не знаешь, что несешь.
   - А малышка Лили знает?
   Он дернулся, будто она отвесила ему пощечину.  Кровь  бросилась  в  лицо.
Даже не произнося ни звука, он выдал себя с головой.  Вспышка  гнева  быстро
сменилась менее горячим, зато долго пылающим стыдом. И все же  Рой  нашел  в
себе силы улыбнуться и сдавленно спросил:
   - Что ты имеешь в виду?
   Барби горько усмехнулась и обхватила его лицо прохладными ладонями. Он не
отнял ее рук.
   - Бедняжка Рой, - прошептала Барби. - Разве  ты  не  знаешь,  что  сердце
ревнивой сучки чует все? Эта девочка не для тебя... Но у меня, кажется,  нет
шансов? Он покачал головой, не находя слов. Вдруг она  резко  наклонилась  и
яростно поцеловала его в рот, до крови прокусив нижнюю губу. Он задохнулся и
ощутил солоноватый привкус сквозь пульсацию кратковременной боли.
   - Я люблю тебя, - сказала Барби и оттолкнула его.  -  А  теперь  пошел  к
черту! Через секунду ее уже не было. Рой стукнул  себя  кулаком  по  лбу,  а
затем закрыл глаза и заплакал, выдавливая слезы между плотно сжатыми веками.
Червячок превратился в дракона, обжигающего внутренности огнем и пожирающего
их. У дракона было две головы, две пасти...
   Две  неразделенные  любви  терзали  Роя.  Одна  порхала  и   дразнила   в
недостижимой высоте невинности, как безгрешная птичка; другая тащила на дно,
как слиток свинца, усеянный клеймами порока... ?А кто тогда  ты?  Несчастный
дурак, связавший себя по рукам и ногам...? Но разве у него был  выбор?  Если
нет выхода из замкнутого круга, то каким способом, в каком  месте  разорвать
его? На мгновение Рой даже пожалел, что не остался там, в заснеженной  мгле,
и не замерз, превратившись в бесчувственный кусок  мяса.  Уйти  бы,  убежать
отсюда. Надо снова организовать вылазку. Находясь  вне  Пещеры,  в  компании
десятка  надежных  людей  и  Грува,  он  начинал  видеть  смысл  движения  и
существования. Пусть случится хоть  что-нибудь  экстраординарное!  Им  нужно
потрясение, которое вырвет их всех из  трясины  примитивного  прозябания,  в
которой благодатно разрастаются только сорняки греха...
   Еще неизвестный ему враг уже услыхал его немую просьбу. И снизошел к ней.
9. ДЕГРО
 
   Буря стихла, но ветер не прекращался никогда. В  корпусе  бомбардировщика
что-то выло, стонало и гудело, как эолова арфа. Проснувшись, Локи  несколько
минут медитировал под великолепно-жуткую нечеловеческую  музыку,  сочиненную
первозданной стихией. У него было чувство прекрасного - а как же без  этого?
Красота и смерть  всегда  шли  рука  об  руку.  Сестры.  Сиамские  близнецы.
Двуликая  маска  Абсолюта.  Древние  восточные  воины,   про   которых   ему
рассказывал суггестор Лука, понимали это...
   Укрытие оказалось вполне надежным.  В  дальней  части  кабины,  где  Локи
расположился на ночлег, снега не было вообще. Выглянув  наружу,  он  увидел,
что ландшафт изменился, однако  это  касалось  только  белой  рыхлой  плоти,
наброшенной поверх ледяного остова. Каждая буря - как пластическая операция,
которая уже не сделает кошмарный лик планеты более  привлекательным.  А  вот
странников перемены внешности могут запутать. Но не Локи. Он  уже  определил
положение новых ориентиров относительно постамента и  ажурной  опоры,  затем
слегка подкорректировал хранящуюся в памяти карту.
   Накопленная за время сна энергия переполняла его,  хлестала  через  край.
Вопрос был лишь в том, чтобы израсходовать ее с максимальной  пользой.  Локи
решил предпринять разведку боем. Для этого вовсе не обязательно самому лезть
под пули. Суперанималы разработали способы получше. Все, что  Локи  наметил,
он проделывал основательно, без суеты и промедления.
   Он вылез из бомбардировщика, спустился вниз, отошел шагов на пятьдесят  и
оказался посреди застывшей реки. Город, превращенный в  руины,  окружал  его
темными бастионами. Локи позволил плывущей с ветрами мгле поглотить себя; он
слился с нею, протянул во все стороны незримые щупальца...
   Второй уровень. Мир изменился. Тут уже не было  света  и  тьмы,  а  также
привычных форм. Сгустки жизни  двигались  вдоль  силовых  линий,  приходя  в
столкновение и поглощая друг друга в случае противоречивых влияний. Тут были
свои оазисы и долины смерти,  течения  и  рифы,  скопления  благодати  и  ад
пустоты... Локи тоже изменился. Вот он уже утратил тело. Собственный разум -
веретено, на которое намотан вибрирующий от бешеного напора шланг