а  добровольные  преждевременные
похороны. Нет, он пока не торопился залечь под землю. Ночь,  распахнутая  на
все четыре стороны, и ледяные просторы все еще манили его. Их беззвучный зов
он ощущал постоянно, и единственным ответом могло быть движение. Бездействие
и  застой  порождали  неизъяснимую  мучительную  тоску.  И   если   движение
невозможно, тогда оставалось одно ?лекарство? - вой. Долгий  протяжный  вой.
Куда более жуткий, чем тоскливые песни митов. И даже волки замолкали...
   Некоторое  время  Локи  внимательно  присматривался  к  зданию  с  шестью
колоннами на фасаде и настолько  мощными  стенами,  что  оно  устояло  после
взрывов, до основания разрушивших соседние дома.  Лишь  кое-где  провалилась
крыша. Над колоннами сохранилось рельефное изображение - что-то вроде  герба
со  звездой,  солнцем  и  колосьями.  Наверняка  имелся  и  подземный  этаж.
Гранитный цоколь смахивал на крепостной вал.  Было  видно,  что  строили  на
века. Не иначе тут располагалось гнездышко прежних властителей.  Так  почему
бы не поддержать традицию? Страх перед властью неистребим, он засел  слишком
глубоко, отпечатался в генах митов и передается из  поколения  в  поколение.
Однако кажущийся парадокс состоял в том, что Локи вовсе не желал возвращения
прежнего порядка и  возрождения  цивилизации  мягкотелых  кретинов,  впустую
растративших достояние предков, не сумевших распорядиться невиданной мощью и
скатившихся до массового самоубийства.
   Город демонстрировал ему среду обитания,  которую  Локи  воспринимал  как
воплощенный кошмар. Он живо представил себе тысячные толпы, не знавшие, куда
себя деть; миллионы машин, отравлявших воздух;  непрерывную  шумовую  пытку;
бессмысленные войны и террор, а для тех, кому ?повезло?,  -  расписанные  до
гроба дни и ночи.
   Да, по всем канонам, то была тупиковая ветвь. Локи  всерьез  считал  себя
одним из первых представителей нового вида, куда  более  приспособленного  к
жизни на искалеченной планете. Сколько времени потребуется,  чтобы  залечить
раны? Может быть, тысяча лет, - но некоторые  шрамы  не  затянутся  никогда.
Миты уже смирились с этим, как с Божьей карой, проклятием, посланным  на  их
головы и души. Супраменталы считали, что люди отброшены  назад,  но  путь  к
вечному свету все равно открыт для всех и для каждого.  Суперанималы  вообще
не занимались чепухой. Они не думали о  будущем.  Они  вытравливали  его  из
настоящего.  Они  просто  делали  все  возможное,  чтобы  выжить  и   занять
господствующее положение. И это им удалось.
   ...Итак, цитадель рухнувшего порядка Локи оставил позади.  Он  исследовал
несколько извилистых улиц, посмотрел на опоры, вмерзшие в гладкий  синеватый
лед, который обозначал русло реки, - вот и все, что служило  напоминанием  о
двухсотметровом мосте. На другом берегу картина была такой  же:  черно-серый
пористый шлак, голые остовы, безжизненный мусор, лед,  снег  -  и  нигде  ни
единого огонька.
   Или миты хорошенько попрятались, или передохли, или... их  тут  не  было.
Локи подумал, не ошибся ли Гарик-шаман из колонии суггесторов,  рассказавший
ему про город. Гарик был болтлив, подобострастен и назойлив. Локи  отказался
от его услуг в качестве проводника и  заодно  наложника,  однако  любопытную
историю дослушал до конца.
   По  словам  Гарика  выходило,  что  здешнее  поголовье  митов   достигало
восьмидесяти единиц (из них  подавляющая  часть  -  половозрелые  особи),  и
значит, можно было основать целую ферму. Вообще-то  к  информации  подобного
рода Локи относился осторожно - трудно поверить, что никто из суперов еще не
положил глаз на такое местечко. А где глаз, там и лапы. А в лапах чаще всего
- игрушки вроде Громобоя. Локи никогда не избегал  борьбы  с  достойным  или
превосходящим  по  силе  противником.  Более  того,   ему   это   нравилось.
Искусственный отбор в действии. Пусть и снижается численность расы, зато все
происходит быстро: одно-два  поколения  -  и  останутся  лучшие  из  лучших.
Генофонд.  Производители.  Поставщики  семени  для  Королевы.   (Правда,   в
последние месяцы Локи не встречал никого, кто сумел бы оказать ему серьезное
сопротивление.)
   ...Эх, Гарик, Гарик. Если он обманул Локи насчет митов, то больше уже  не
сможет обманывать. Локи знал как минимум три отличных рецепта  приготовления
блюд из человеческого языка. У Гарика язык  был  ярко-розовым,  мясистым.  И
длинным, как положено шаману...  Деликатес,  который  частично  компенсирует
моральный ущерб. Жаль только потраченного впустую времени...
   Но тут Локи, чей взгляд блуждал, внимательно изучая незнакомый  ландшафт,
заметил это.
   Он замер будто  завороженный.  Не  каждый  день  увидишь  сбитого  ангела
смерти. По правде говоря, до этого момента Локи видел их всего дважды и  оба
раза издали. А сейчас ничто не мешало приблизиться  и  даже  прикоснуться  к
металлическому  телу  ангела  -  самому  совершенному  и   быстрому   орудию
уничтожения.  Локи  испытывал   невероятное   возбуждение.   Гораздо   более
интенсивное, чем сексуальное.  Это  была  вибрация  силы,  поднимавшейся  по
стволу позвоночника от крестца до головы и темным фонтаном бившей в  небеса.
Фонтан достигал  невидимых  далеких  звезд,  о  которых  сохранились  только
легенды. В ту минуту Локи вдруг ?узрел? звезды внутренним взором - это  было
видение, открывшееся у него на ином уровне жизни. Огромные  сгустки  энергии
перетекали в непостижимо устроенной Вселенной. Потоки, воронки, источники...
Миры создавались и рушились прямо ?на глазах?. Это напоминало танец чьего-то
невероятного  воображения,  и  Локи  тоже  принял  в   нем   участие.   Вымя
божественной природы, набухшее молоком вечности, внезапно оказалось ощутимым
и реальным; Локи припал к нему, отхлебнул магического  напитка,  понял,  что
запредельность существует... а потом все прошло. И снова были холод и лед, и
промерзшая на метры в глубину земля, и скованный  на  берегу  падший  ангел.
Стало ясно, как  именно  он  падал.  Ему  повезло.  Он  не  взорвался  и  не
развалился на куски, врезавшись в землю под  большим  углом.  Наверное,  был
пуст. Кончилось и топливо, и  крылатые  ракеты.  Может,  он  не  дотянул  до
аэродрома, но скорее всего к тому времени аэродром  уже  оказался  уничтожен
ответными ударами, и возвращаться  было  некуда.  Вероятно,  ангел  совершал
что-то вроде аварийной  посадки  -  тоже,  впрочем,  закончившейся  гибелью.
Экипаж  до  последнего  цеплялся  за   жизнь,   но   ангел   выполнил   свое
предназначение... По пути он снес  несколько  десятков  зданий,  оставил  за
собой  широкую  просеку,  обломал  гигантские  крылья  и  замер  на   пляже,
погрузившись в воду до половины. Тогда здесь была вода  -  в  этом  Локи  не
сомневался. Может быть, даже веселые  и  ни  о  чем  не  подозревавшие  миты
загорали под голубым куполом в сол нечный день. Дети смеялись  и  с  разбегу
прыгали в воду... Или была теплая лунная ночь, и нагие любовники  лежали  на
прибрежном песке, окутанные серебристым сиянием, и Млечный Путь благословлял
их соитие. Девушка хотела стать женщиной и  зачать  новую  жизнь,  а  парень
думал, что вот  это,  наверное,  и  есть  счастье.  Но  потом  они  услышали
прощальную песню ангела ? голос с неба. Низкий, ноющий, страшный звук...
   Локи попытался представить себе, что они чувствовали в ту  минуту,  и  не
смог.
   Воистину, ангел поразил его.
   Локи шел к нему не меньше часа. Он дважды останавливался, чтобы  удержать
эти неповторимые мгновения, запечатлеть и сохранить их, упрятать  в  темницу
своего  мозга.  Когда  понадобится,  он  сумеет  вспомнить,  извлечь  оттуда
непередаваемый  восторг  перед  призраком  вечности,  пойманным  в  крылатую
металлическую ловушку.  С  высокого  берега,  в  кровавых  отсветах  зарниц,
мертвый ангел смерти был великолепен. Он напоминал вмерзшее в лед распятие и
одновременно -  доисторическое  существо,  тщетно  пытавшееся  выбраться  из
холодного ада.
 
4. ДЯДЯ РОЙ 
 
   Многолетняя усталость была словно лишний вес, груз, к которому он привык,
но она всякий раз наваливалась внезапно, когда Рой  переступал  некий  порог
выносливости. И тогда ему казалось,  что  он  тащит  на  плечах  еще  одного
человека. Мертвеца в свинцовых ботинках. Своего отца,  умершего  восемь  лет
назад.
   И гроб вдобавок.
   И клеймо непрощенного.
   В этом случае оставалось только лечь и ждать, пока в теле снова  появятся
силы. Но Рой не всегда мог позволить себе эту роскошь - лечь  и  ждать.  Вне
Пещеры подобный ?отдых? означал почти верную гибель. Вот как  сейчас,  когда
бушует буря и ничего не разберешь в двух шагах.  Только  грязно-белый  вихрь
кружит,  царапая  лицо  ледяным  абразивом.  И  ветер  бьет,  будто  тяжелая
прозрачная дверь...
   Рой проклинал себя за самонадеянность. Ведь  это  он  разрешил  поисковой
группе задержаться, хотя признаки приближавшейся бури были очевидны.  Но  уж
очень заманчивой и богатой казалась сегодняшняя  добыча.  Оставалось  только
извлечь ее из глубокого колодца,  служившего  прежде  вентиляционной  шахтой
метрополитена. Наверное, кто-то устроил склад и  хорошенько  припрятал  свое
добро еще в ту пору, когда в городе шли бои между враждующими бандами и было
полно голодного зверья. В прямом и переносном смысле.
   Рой помнил минувшие времена. Ничего не скажешь, веселые были денечки.  Не
то что теперь... Им  всем,  уцелевшим,  еще  повезло,  что  бомба  оказалась
?чистой?.
   Литиевая роковая красотка. А о прелестях  радиоактивных  осадков  уже  не
расскажут те, другие, пришедшие из зараженных  районов  и  умершие  в  самом
начале ?ядерной зимы?...
   Он нашел это место,  возвращаясь  из  безрезультатной  дальней  разведки.
Вероятно, у него действительно был счастливый глаз. Люди всегда звали его  с
собой - на удачу. Но он просто физически не мог быть со всеми  одновременно.
Те, которых он привел к шахте, были согласны рискнуть. Да что там рискнуть -
они рвались туда, в глубину, на самое дно  колодца.  Там  лежало  сокровище,
способное продлить жизнь.
   У них было с собой все необходимое - веревки, лестницы,  топоры.  Успеем,
решил он. И просчитался. А человек, которого избрали мэром на  третий  срок,
не имеет  права  на  ошибку.  Хочешь  сам  подохнуть  -  пожалуйста.  У  нас
свободная... страна, чуть не подумал Рой. Сразу и слова не подберешь.  Пусть
будет зона. Свободная зона. Из петли, вероятно, вынут, а вот отправиться  на
свидание с Дедом Морозом не помешает никто...
   Но  если  ты  отвечаешь  за  других  людей,  то  обязан  быть  трезвым  и
дальновидным.   Последствия   малейшей   неосторожности   могут    оказаться
катастрофическими.  Впрочем,  это  были  издержки  старого  мышления.  Чтобы
убедиться, достаточно посмотреть вокруг: что может быть катастрофичнее  этой
голой окоченевшей задницы величиной с планету!
   В результате буря настигла их примерно на половине  обратного  пути.  Они
нагрузились под завязку и не могли двигаться быстро.  Рой  приказал  бросить
все - консервы, пачки с солью, канистры, дрова - и любой ценой пробираться к
Пещере. Пережидать бурю бессмысленно - она могла продлиться не одни сутки.
   Но как бросишь еду, которую держишь в руках, если при этом не ел два дня?
Буря кажется просто очередной неприятностью, бесформенным зверем, отбирающим
пищу. В сугробы полетели покрышки, бревна, мотки  проволоки,  но  только  не
консервы. Сам Рой с сожалением  расстался  с  двадцатикилограммовой  связкой
досок. Искал ориентир, чтобы вернуться за ними, если выживет, но  так  и  не
нашел. Развалины  проступали  сквозь  снежную  завесу  однообразной  грядой,
окружавшей со всех сторон. Рой  побрел  вслепую,  ведя  в  связке  за  собой
пятнадцать человек.
   ...Длинные прочные дубовые доски скорее  всего  пропадут.  Уже  никто  не
отроет их. Отчего-то он вдруг подумал, что из них можно  было  бы  сколотить
отличный крест. Но некому приносить искупительную жертву. Что испытал Иисус,
когда нес на Голгофу орудие своей казни? Ему было жарко,  вот  это  точно...
Путаются мысли. Черт с ними, с досками. Что они такое, в конце концов? Огонь
сожрет их за пару часов. Значит, доски имеют вполне  конкретный  эквивалент.
Два часа жизни. Много это или мало?
   "О чем ты думаешь, дурак? Может, ты ходишь по кругу??
   Буран заметает следы быстрее, чем высыхают детские слезы. Шаг, еще шаг...
Веревка натягивается. Отчаянные рывки. Рой останавливается и  оборачивается.
Ни черта не видно. Крик. Кто-то упал сзади.  Вся  связка  встала.  Ближайшие
помогают бедняге подняться...
   "Что с ним? Если не сумеет идти,  понесем.  А  что  делать?  Иисусу  было
труднее...?
   Ползем дальше.
   Буря усиливается. Каждый шаг - прорыв сквозь мокрую простыню.  И  сколько
их еще впереди!.. Слепец ведет слепцов. Но они-то думают, что он  -  зрячий.
Знаменитый Рой с его гениальной интуицией и способностью находить  выход  из
любого положения!.. Сдохнет тут, как сдохли десятки и сотни до него. А людей
он погубил... На ум пришли слова старой песенки  -  ?пятнадцать  человек  на
сундук мертвеца...?. Йо-хо-хо, что там еще? Ах да - и бутылка рому... Сейчас
он  не  отказался  бы  хлебнуть  чего-нибудь  покрепче.  Спирта.  Чистейшего
горящего спирта...
   "Не чувствую кончиков пальцев. Если отморозил - хана.  И  не  помню,  как
называлась та книжка. Ну та, где пятнадцать человек... Не  помню,  и  все...
Себя, дурака, ни капли не жалко. А  девочку  оставлять  жалко.  И  Грува.  И
Кешку. Но особенно девочку?.
   Только рядом с Лили он расслабляется, только с нею  бывает  иногда  самим
собой. Но не  до  конца.  Кое-что  припрятано  ото  всех  и  от  нее  в  его
грязненьком тайнике...
   Она будет красавицей, если выживет. Хотя какое там, к черту,  будет!  Она
уже красавица - и что самое лучшее, не догадывается об этом. В  ней  нет  ни
грамма фальши. Когда он смотрел на нее спящую, у  него  щемило  сердце.  Рой
боялся признаться самому себе, что любит ее как женщину. Он хотел  ее  и  не
брался отличить любовь от похоти. Оставаясь с нею  наедине,  он  сдерживался
лишь ценой невероятных усилий воли. Но однажды черная волна  накроет  его  с
головой, и разум захлебнется...
   Это началось давно. Так давно, что он считал себя  извращенной  скотиной.
Он надеялся, что это пройдет. Девочка выросла, но  страсть  не  остывала,  а
становилась сильнее с каждым днем. Он загонял свое чувство в самую  глубокую
яму сердца, где оно бродило, превращаясь... Он и сам не знал,  во  что.  Это
его и пугало. Лили ни о чем не догадывалась. Тогда почему же он  скрывал  от
нее, что... ?Стоп! Хватит о Лили. Думай о тех, кто сейчас рядом?. Но ведь  и
она всегда рядом с ним. Вот она - на внутренней стороне век. Вот  ее  глаза,
ее улыбка, вся ее ладная фигурка... ?О Господи, если я не вернусь, она  тоже
умрет...? Добраться бы до того места, где протянуты веревки, а дальше  будет
легче. Легче? Уже сейчас вина висела на  нем,  как  неотвратимое  проклятие.
Тянула вниз, приказывала упасть. Ниже, ниже, еще ниже, пока не сравняешься с
самыми гнусными из своих фантазий и грез...
   Он все время думал не о  том.  А  эти  люди,  шедшие  за  ним  в  связке,
полностью доверяли ему. Что хорошего  в  слепой  вере?  Хотел  бы  он  иметь
лидера, на которого мог бы положиться!..
   Что это было? Собачий лай? Нет, не  может  быть.  Игра  воображения.  Вот
опять... Девочку он уже видел. Почему бы теперь не вспомнить Грува? Надежный
смышленый пес. Иногда он согревал Роя холодными ночами, но  чаще  Рой  велел
ему ложиться с маленькими детьми. Наша бегающая грелка... Сегодня он не взял
с собой Грува именно по этой причине - один из  малышей  заболел.  Но,  если
честно, было еще кое-что - он просто берег пса и надеялся когда-нибудь найти
ему суку, пусть даже из диких. Возродить собачье племя.
   Грув был ровен со всеми, кто относился к нему по-доброму,  но  подчинялся
только Рою, которого со щенячьего  возраста  выбрал  своим  старшим  братом.
Иного и нельзя было ожидать от бастарда.  Помесь  лайки  и  полярного  волка
выглядела многообещающе. Густая теплая шерсть, сильное  и  выносливое  тело,
впечатляющие клыки. Грув уже показал себя в схватке со стаей диких псов. Ему
пришлось залечивать раны два месяца, но  четверо  врагов  навсегда  остались
там, где встретились с ним.
   ...Лай  раздался  ближе,  или  Рою  кажется?  Возбужденные  голоса  людей
подтверждают, что это не слуховая галлюцинация на почве переутомления. Белое
мелькает на белом. Живой вихрь, опережающий стихию. Пляшущие  черные  точки.
Это, должно быть... Так и есть! Нос и глаза Грува. Судя по обрывку веревки с
измочаленным концом, болтавшемуся у него на  шее,  пес  перегрыз  ее  и  сам
отправился на поиски.
   Прыжок,  натиск,  порывистое  дыхание.  Красный  горячий  язык.   Сильный
звериный дух... Пес весит немало, а Рой слишком устал. Он валится в снег,  и
Грув кладет ему  морду  на  грудь.  Оттаскивать  бесполезно.  Если  брат  не
встанет, он будет согревать его. Если брат умрет, Грув  умрет  тоже,  но  не
сдвинется с места. Однако это произойдет не сегодня.  Еще  не  время...  Рой
отпихивает пса и встает, хотя ему кажется, что  для  этого  надо  приподнять
могильную плиту толщиной  с  земную  атмосферу.  Еще  ничего  не  кончилось.
Сдаться проще всего. И приятнее, если на то пошло. Тихо уснуть в  обнимку  с
Грувом. Обрести наконец  желанный  покой.  Ждать  Лили  на  том  свете.  Там
наверняка тепло, а в аду  даже  жарко.  Пожалуй,  он  выбрал  бы  ад,  чтобы
согреться... Ты раскис, сопляк, сказал он самому  себе.  Эгоистичная  тварь.
Готов утащить за собою всех? Быстрее домой, пока пес еще в  состоянии  найти
дорогу по запаху! Вот только долго ли продержится  запах  в  такую  безумную
ночь? Но Грув - малый не пальцем деланный.  Он  мочился  по  пути,  оставляя
пахучие метки через каждые двадцать - тридцать шагов. Горячая моча прожигала
снег на десятки сантиметров. Рой  представил  себе,  как  Грув  постреливает
короткими струйками, задирая лапу, и расхохотался. Ветер тут же залепил  ему
рот и швырнул смех обратно в  глотку.  Восстанавливая  сбитое  дыхание,  Рой
поплотнее закрыл меховой капюшон и очистил ото льда  щель  для  глаз.  Очень
узкую, но достаточную,  чтоб  видеть  хвост  пса.  Грув  уверенно  раздвигал
широкой грудью летящие снежные завесы, изредка погружая морду  в  сугробы  и
принюхиваясь. ?Нет, но каков стервец, а? Автоматчик хренов.  Научился  ссать
очередями с отсечкой!..?  Рой  едва  не  упал,  зацепившись  за  отвердевшую
веревку. Вот и все. Как просто.
   Они дома. Дома! Что в этом слове?
   Не подлинное  ощущение  уюта  и  защищенности,  а  всего  лишь  очередная
отсрочка.
   Но грех жаловаться. Рой слишком вымотался,  потому  и  одолевают  мрачные
мысли.
   Завтра будет легче. До завтра он отдохнет...
   Хватаясь за веревку, Рой преодолевает оставшиеся полторы сотни  шагов  до
Пещеры. Сегодня он привел обратно всех. Тяжелой монете не упасть  в  копилку
его вины. А копилка уже тяжела. Добро, сделанное живому, не  весит  столько,
на сколько затягивает одна-единственная смерть...
   Со скрипом открываются тяжелые импровизированные ворота - стальные плиты,
подвешенные на тросах. Наконец-то дохнуло относительно  теплым  воздухом,  и
стало  видно  бьющееся  сердце  костра.  Как  мало  надо  человеку!  Грув  с
достоинством принимает поцелуи детей и  благодарные  поглаживания  взрослых.
Барбара подошла и, скромно потупившись, дружески  клюнула  Роя  в  щеку.  Но
именно эта поддельная скромность вопила о том, что она готова на большее.
   Гораздо большее...
   Лили бежит навстречу Рою и бросается ему в объятия. Ее  гибкое  тело  так
близко... Сладостная, почти невыносимая пытка. Кто он  для  нее?  Дядя  Рой,
мэр, стержень мироустройства. И только.
   Все же он замечает тени у нее под глазами -  она  пережила  за  эту  ночь
слишком многое: ожидание,  тревогу,  страдание,  безнадежность.  Теперь  все
позади... до следующего похода. Что-то не  так?  Ах  да,  Кеша.  Кеше