ошелся по
кабинету, погрузившись в короткие раздумья. - Ну-с, и  что же  - вы намерены
снабдить их этой картой?
     - Конечно, ваше  величество,- отвечал министр. - В данный момент  такая
карта спешно готовится на печатном дворе.
     - Доложите ваши дальнейшие планы,- велел император.
     - Мы будем поддерживать  связь  с  этим  преступным  элементом и, таким
образом, контролировать ход всей преступной операции. В нужный момент, когда
грабители  совершат святотатственную  попытку  и посягнут  на ваш  сейф,  мы
накроем их с поличным.
     -  А,  вот  как!  Задумано  интересно.  Но  не  слишком  рискованно?  -
нахмурился государь.
     - Что вы, ваше величество,-  успокоил  Кули-ака. - Я полностью  ручаюсь
как за успех операции, так  за безопасность  императорских сокровищ. Ни вам,
ни достоянию короны ничего  не угрожает. Бандиты  же  будут выловлены все до
единого.
     - Но, может быть, лучше взять их уже сейчас?
     - У нас не будет необходимых улик,- напомнил министр и почмокал губами.
-  Все-таки, это иностранцы, и международное  право, знаете  ли... Возможно,
нас не поймет Европа... понимаете, государь?
     -  Но  затягивать  операцию  тоже нельзя!  -  возразил в  свою  очередь
император. - Я  считаю, на данном этапе нужно оказывать всяческое содействие
этой преступной группе - с тем, разумеется, чтобы скорее всех поймать.
     -  Согласен,  ваше величество,-  наклонил голову министр.  -  Я прикажу
ускорить изготовление карты.
     - Вы лично передадите ее?
     - Да, государь.
     Император снова нахмурился.
     - Голубчик  Кули-ака, а разве это так обязательно -  лично вам  идти на
такой риск? Нельзя ли послать кого-нибудь другого вместо себя?
     Министр быстро глянул исподлобья и отрицающе покрутил головой:
     -  Никак не  возможно, ваше величество. Незнакомое лицо может вспугнуть
бандитов.  Меня  они  уже знают и,-  Кули-ака почмокал  губами,-  я полагаю,
доверяют мне.
     -  Они  уже  предлагали  вам  войти  в   долю?  На  каких  условиях?  -
полюбопытствовал император.
     Обер-полицай чмокнул и остро глянул из-под очков.
     -  Я так  полагаю,- отвечал министр причмокивая и глядя  вниз,-  что то
высокопоставленное  лицо, которое еще не  установлено достоверно,  я  о  том
сообщнике бандитов во дворце, что...
     - Да-да,- перебил государь,- я помню, вы говорили прошлый раз.
     - Я полагаю, ваше величество, что это лицо с_а_м_о постарается снестись
со  мной  и  предложит  известное   вознаграждение,  чтобы  обеспечить   мою
лояльность - ну, вы понимаете, ваше величество...
     - Нет, не понимаю,- резко возразил государь. - А кстати, личность этого
сообщника при дворе установлена?
     - Пока что нет, но...
     - Плохо,- нахмурился государь. - Это серьезное упущение.
     - У нас есть несколько версий,- торопливо добавил  обер-полицай. - Вот,
например, мы взяли  под подозрение второго  гов.маршала - того, которого вы,
государь, недавно назначили на эту должность.
     -  Ну, министр, ты уж бзнул так бзнул,- весело рассмеялся  император. -
Второй гов.маршал  человек  проверенный,  зря  я, что ль,  его  гов.маршалом
поставил? Ты тут маху  дал, обер-сыщик,- смеялся  государь - а в душе у него
все так и дрогнуло, так и трепетало от непроизвольного ужаса.
     - Мы поправимся, ваше величество,- и министр снова глянул из-под очков.
- Мне  тоже кажется, что  этот высокопоставленный покровитель  грабителей  -
птица  куда  более  высокого полета. Я подозреваю даже... Впрочем, пока рано
говорить...
     Император коротко усмехнулся:
     - Ну, это твоя работа - подозревать. Ты, поди, и меня подозреваешь? А?
     Кули-ака почмокал губами и отвечал, глядя вниз:
     - Что  вы,  ваше  величество,  как  бы  я  осмелился...  без  улик, без
свидетельских показаний... Вот поймаем бандитов, тогда и...
     - Так чего же  вы тянете? - выразил государь неудовольствие. - Ускорьте
же передачу карты!
     - Слушаюсь, ваше величество.
     Министр попятился  к выходу.  Государь  смотрел  ему вслед  с нехорошим
чувством.  "Поди,  все  уже  знает,  хорек,  сукач  поганый,  лягаш,  мусор,
гестаповец! - колотилось сердце у него в груди.- Накроет,  Берия, с поличным
и..." Он окликнул Кули-аку:
     - Слышь, министр!..
     - Да, ваше величество?
     - Ты чего все губами шлепать стал?
     - Я, государь? - удивился обер-полицай и чмокнул.
     - Ты, кто же еще,- подтвердил император. - Через слово чмок да чмок.
     - Я... э-э... м-м... - растерялся министр.
     А государь продолжал:
     - Ну, я  понимаю, ты к ворам бегаешь... Но ты зачем сосешь-то у них, а?
Извращение  это,-  укорил  император. -  Обер-полицай,  а  у блатных сосешь.
Ай-ай-ай.
     Министр  побагровел и  поспешно попятился к  выходу,  прижимая к  груди
папку с документами. "Как я его уел!" - торжествовал император.
     На следующий день состоялся большой прием. По этому случаю император не
пошел  стоять на  стреме, а отправил гов.маршала  -  причем, по рассеянности
перепутал которого,  и к уркам  ушел  глухонемой. А император  начал прием с
чтения газет вслух.
     - Ну-ка, Ван Вэй,- велел он, едва  водрузил седалище на сиденье трона,-
почитай, что там у тебя есть поинтересней?
     - В моей газете или в "Некитайской онанавтике"? - уточнил Ван Вэй.
     - Хоть где, только чтоб с перчиком и свежатина,- отвечал государь.
     - Иного не держим,- браво заверил журналист и  ощерился, что означало у
него боеготовность. Он зачитал:
     - Кто торчит у входа в подвал.
     Говорят, будто кто-то,  похожий не то на святого графа Артуа,  не то на
нашего императора торчал недавно в отдаленной  части дворцого сада. Якобы он
влез на яблоню, что торчит под окном мадемуазель Куку. Только влез, как снял
штаны  и  приторчал  в  открытую  форточку.  Якобы  уже  не  в  первый  раз.
Мадемуазель  Куку  подготовилась  к визиту  заколдованного якобы  онанавта и
подпилила  ветку  яблони напротив своего  окна.  Якобы  человек, похожий  на
императора, грохнулся на землю, где фрейлина Куку разложила яйца, похожие на
тухлые.  Я  торчу, до чего  это  никчемные враки и дурацкие  сплетни! Откуда
мадемуазель Куку возьмет тухлые яйца? А напротив ее окна  торчит груша, а не
яблоня.
     Что  же  касается  слухов,  будто  наш   император  корешится  с  двумя
олухами-грабителями и роет с ними подземный ход, то я вообще торчу. Какой из
государя землекоп? Врачи строго запретили ему работать в наклон.
     -  Во,  бля,-  покрутил головой император,- чего токо  не  ботают!  Это
правильно, Ван Вэй, ты и дальше опровергай эти выдумки.  А вообще - тебе кто
настучал, будто я ход копаю?
     - А  я  хрен его не знаю,- рассказал Ван  Вэй. - Сижу себе в  редакции,
думаю - какую  бы  клевету позабористей придумать, вдруг  слышу - кто-то  за
дверью зачмокал, будто  сосет что. Хотел дверь открыть, смотрю - в щель  под
дверь кто-то бумагу толкнул. Я ее взял, конечно, дверь распахнул - никого. К
окну  кинулся - опять никого,  только министр  наш полицейский Кули-ака идет
себе куда-то по  своим  внутренним  делам да  чмокает на ходу.  Ну, я бумагу
развернул, а там анонимка - вся эта клевета про подземный ход  и урок  этих,
Жомку и Фубрика.
     - Во, в натуре! - изумился государь. - А кто у них там на шухере стоит,
не написано было?
     -  Написано,- отвечал  газетчик. - Якобы  некий неизвестный император и
его якобы гов.маршал.
     -  Охренеть!  Ну,  ты продолжай  опровергать,  если  еще  какую  бумагу
подкинут,- распорядился государь.
     - Ваше величество! - встрепенулся Ван Мин,  завидуя успеху соперника. -
Это все фигня, а вот что я в "Вестнике некитайской онанавтики" опровергаю...
     Вану Мину, однако, опять не повезло  - он так и не опроверг свою порцию
клеветы. В  этот самый  момент в залу  ворвался  с  сияющим лицом и истошным
воплем  министр  печати, он же министр  секретной правительственной связи. С
ним была куча подчиненных и заместители.
     - Ваше величество! Сир! О, сир! - из глубины зала взывал он. - Получено
шифрованное письмо от святого графа Артуа.
     - Ах-х!.. - единый вздох потрясенного ликования вырвался из всех грудей
сразу.
     Фрейлины кинулись  на  помощь  императрице  - от  счастливого  известия
государыня едва не лишилась чувств. Она бы сделала это, но  ей  пришлось  бы
повалиться с трона, ведь сидячий обморок как-то мало впечатляет. Но трон был
высокий,  а  фрейлины  императрицы  не были  готовы подхватить  ее,  и  вот,
несчастной женщине пришлось сдержать  обуревающие ее чувства.  И это в такую
минуту!  К счастью, фрейлины государыни все-таки заметили, что творится с их
патронессой и дружной толпой пришли ей на выручку.
     - Граф!.. Милый  граф!..  О-о-о!.. - простонала императрица  и залилась
слезами счастья.
     - Колбаса мой сентябрь! - запел император, не помня себя от радости.
     Многие  придворные,  в  единодушном  порыве  вторя  своему  повелителю,
обнялись за плечи и, раскачиваясь, подтянули следом:
     - Колбас-а-а мо-о-ой сентя-а-абрь!..
     - От графа письмо! - продолжал петь император, меж тем как по щекам его
невольные текли слезы.
     - От графа-а-а письмо-о-о...
     - Из самой Шамбалы, вот! -  хотел  спеть император, но от  волнения дал
петуха и закашлялся.
     - Хм-хма,- произнес он, прочищая горло и делая знак всем  замолчать.  -
Ну же, министр, читай, читай скорее свое послание!..
     - Да не тяните же, мучитель! - простонала  императрица, откинувшись без
сил на спинке трона и прижимая руку к сердцу.
     - Ваше величество,- продолжал министр связи,- это не простое  письмо  -
шифрованное.
     -  Да  читайте  же вы,  постылый  человек,-  воскликнула  Зузу,  верная
фрейлина государыни.  - Разве вы не  видите -  у ее  величества припадок  от
тонкости чувств!
     Министр связи развернул бумагу и зачитал:
     - Ложкомойник!
     Кент   заныкал  жевало  мама-мама.  Не  онанируй   на  стреме,  сучара!
Мани-ляни, чесать тебя в ухо. На троих поровну. Конан Хисазул Жомка Фубрик.
     Зал  поразевал  рты.  Императрица  поморгала  заплаканными   глазами  и
пролепетала, отняв платочек от лица:
     - А что же значит  это послание? Это признание в любви, да? - почему-то
государыня была уверена, что в письме было именно это.
     -  Сейчас, ваше величество, мы в момент расшифруем,-  успокоил  министр
связи.  -  Какая у нас тут дата? Семнадцатое, четверг,- ну,  все  ясно,  это
кодировка "Урка Мурка". Шифровальщиков сюда! - кликнул сановник.
     -  У нас, ваше величество,- начал он  меж тем объяснения,-  разработана
весьма надежная система  правительственного  шифра. Как вы  знаете,  Некитай
наводнен иностранными шпионами...
     Взоры  всех при  этих  словах обратились в сторону иностранных послов -
Пфлюгена, Тапкина и де Перастини.
     - ...поэтому связь приходится осуществлять  с  помощью  системы  хитрых
перекодировок.  Разумеется, я не буду раскрывать ее  в присутствии... м-м...
посторонних,-  продолжал  министр  связи,- однако  сам  метод мы вам  сейчас
продемонстрируем.
     Вошедшие в залу шесть шифровальщиков поклонились государю.
     - У нас, ваше  величество,- заливался  почтоминистр,  наслаждаясь своим
звездным    часом,-   осуществляется    последовательная   и    перекрестная
перекодировка  каждого  сообщения.  А  именно,  депеша,  которую  я огласил,
поступит к одному  шифровальщику, он  перекодирует  ее в свой код и передаст
следующему шифровальщику, следующий - переведет в свой код и так до тех пор,
пока  не  будет  осуществлена   окончательная  дешифровка.  Имейте  в  виду,
государь, что за каждым шифровальщиком закреплен  определенный день недели и
свой личный код.  Это делается, чтобы не  дать в руки  шпионов  ключа  и  не
допустить утрату секретно...
     -  Голубчик,-  прервал император,- все  это теория,  к тому же,  больно
заумная. Нам бы хотелось поскорее прочесть письмо.
     -  Да, да,- заторопился министр.  - Сейчас  вы все увидите в  действии.
Письмо было  отправлено в четверг, значит, первым  его будет  перекодировать
пятничный  шифровальщик, а число было семнадцатое,  значит,  метод у него...
какой у тебя метод? - вопросил министр пятничного кодировщика.
     -   Благоговение,   ваше   превосходительство!   -  вышагнул  из  строя
шифровальщик.
     - Ну, а у тебя? - спросил министр субботнего.
     - Код путана,- доложил субботний.
     - Код медицина! - отрапортовал следующий.
     - Да хватит же,- нахмурился император.
     Министр связи развернул письмо и зачитал, дав знак переводить:
     - Ложкомойник!
     -  Боготворимый,  обожаемый, нежно любимый! -  вышагнув, перевел первый
кодировщик.
     - Заинько-яинько! - подхватил следующий.
     Специалист  по верноподданическому шифру раболепно согнулся  и произнес
голосом, прерывающимся от государственного обмирания:
     - Ты, перед кем трепещут и склоняются в ужасе все иерархии от земных до
небесных!
     - Вирус геморроя! - не задумываясь, перевел шифровальщик от медицины.
     - Это  что,  так  и  будут  все  нам  по слову  переводить?  -  прервал
император.
     - Я не хочу, не хочу!.. застонала императрица.
     -  О  нет,  ваше  величество, это совершенно  не обязательно,- поспешно
успокоил министр связи. - Мы можем сразу зачитать окончательную расшифровку.
     - Две окончательных  расшифровки! - уточнил замминистра. - Дело  в том,
что для  сохранения секретности  от иностранных  шпионов... - тут все  опять
дружно  посмотрели  в сторону  Тапкина и Пфлюгена - вся значимая  информация
распределяется между  последним и предпоследним  вариантом  расшифровки. При
этом каждый документ дополняет и уточняет  другой, а перекодировка этих двух
вариантов производится  исключительно интуитивно. Ни один ниндзя не способен
разгадать конечного результата, получаемого при такой системе связи!
     - Да читайте же! - простонала императрица.
     Ровно в половине шестого я во главе
     жалкой  кучки  прекрасно экипированных  во  ЗАЧЕМ  АМУНДСЕН  что попало
кондом-бантустанов*  решительно  НА  СЕВЕРНЫЙ  поплелся по давно намеченному
маршруту хрен ПОЛЮС ХОДИЛ знает куда. Мы двигались на мотонартах,
     зубах, собаках и велорикшах, но когда вдали
     показался первый торос, все они, особенно  мотонарты, срочно  слиняли в
разные стороны. Пришлось разделить ________ * кондом-бантустаны или конбанты
-  одно  из  приполярных пле- мен, промышляющее сопровождением  на  Северный
полюс пришлых европейских исследователей.  поклажу  между всеми и продолжать
наш марш-бросок в пешем строю.
     Я никак не мог вспомнить, куда и зачем мы идем. В пылу  своего сражения
с ранним склерозом я не сразу заметил, что  трое участников нашей экспедиции
нагло  идут  налегке,  не неся  никакой  поклажи.  Я высказал  свое  крайнее
разочарование  этим   возмутительным  фактом.  Кондом-бантустаны  озадаченно
перегля- нулись и объяснили мне, что это доноры.
     - Какие такие доноры? - спросил я, недоумевая.
     - Ты что, совсем козел? -  отвечал  мне один из  конбан- тов, очкарик и
заика Мамед. - Доноры семени, конечно.
     "Шутка,"- подумал я - и ошибся. На первой же стоянке эти доноры уселись
в  ряд   в  центре  круга  затаивших  дыхание  кондом-бантустанов.  Под   их
наблюдением доноры стали усердно достигать семяизвержения и наконец достигли
его. Все изверг- нутое было аккуратно слито в банки и  тщательно закупорено.
Интересно  отметить, что перед  двумя донорами  держали  в  тече-  ние всего
процесса  фото  раздетых  девиц,  а  перед  третьим  -  репродукцию  картины
Мартрмоне "Шпион  берет  ноги в руки". Вот  он-то -  конечно, не  шпион и не
Мартрмоне, а третий донор - и достиг наиболее впечатляющих результатов.
     На следующий день двое доноров снова  пошли налегке, а лидера  по сдаче
семени  и вовсе  понесли на  руках. Естествен-  но,  доля  поклажи остальных
увеличилась, и этого я, как нача- льник турпохода, допустить не мог.
     - Молодцы кондом-бантустаны!  - решительно  заявил я. - Кончай баловать
своих  онанистов! Доноры они или нет, но  нас- тало время сбросить с себя их
гнусное иго. Пусть идут сами и несут груз наравне со всеми.
     Конбанты  были очень изумлены.  Они переглядывались  и пораженно качали
головами.
     - А дрочить кто будет, ты что ли? - спросил кто-то.
     - Пусть дрочат, если у вас  такой обычай,- отвечал я,-  но  несут груз,
как все.
     - Нет,  это несовместимо,- возразили мне. - У них не ос- танется сил на
семявержество.
     Тут  ко мне  из толпы  конбантов вышел  очкастый  Мамед и отвел меня  в
сторону.
     -  Послушайте,  Амундсен,  -  от  негодования  Мамед  заикался  сильнее
обычного,-  что  вы  к  нам  пристали?  Мы  идем  себе  и идем,  потихоньку,
полегоньку,  никого   не   трогаем...   Какого,  извините   меня,  члена  вы
вмешиваетесь  в отлаженный процесс полярного похода? Может быть,  вы знаете,
как проскочить че- рез заслоны белых медведей?
     - А при чем тут белые медведи? - спросил я.
     -  Нет, ты точно  козел,- отвечал Мамед.  - Ты прешься  че-  рез торосы
первый раз,  а мы тут  живем сто сорок тысяч лет. Да еще  никто  не проходил
белых медведей без банки спущенки!
     - Чего-чего? - недоверчиво спросил я.
     - А того-того. Да ты вообще хоть знаешь, куда мы идем?
     И тут я наконец вспомнил:
     - На Северный  полюс!  Мне Амундсен сам сказал,- от вол- нения я забыл,
что я и есть Амундсен.
     - Ну и дурак,- отвечал Мамед. - Мы идем на Северный по- люс, вот куда!
     - Но я же это самое и говорю!
     -  На Северный полюс,-  продолжал Мамед,  не слушая меня,- на  конгресс
семявержцев. А если налетят  НЛО, а у нас спущен- ки  из-за тебя не будет на
обмен, то с тобой, падла, я уж не что ребята сделают.
     Я почувствовал в его  словах какой-то  резон и прекратил спор. "А вдруг
он прав?" подумал я. Однако  мне не нравилось тащить тяжеленный рюкзак, в то
время как каких-то задрочкан- ных конбантов несут на руках. И я решился - на
третий день я объявил конбантам, что тоже являюсь донором семени.
     -  Я  всегда  подозревал это,- сказал  в ответ заика  Мамед,  - с самой
первой нашей встречи.
     Но остальные  конбанты выразили  недоверие и потребовали доказательств.
На  стоянке меня  посадили в ряд с  остальными  семявержцами, дали  банку, а
Мамед по  моей просьбе встал  на-  против с  фотокарточкой  тещи  полковника
Томсона.  В  итоге  про- тив  жалких  четырехсот-пятисот  грамм  совокупного
продукта  мо- их оппонентов у  меня набралось один и  две десятых литра пер-
воклассной  спермы.  Все  были поражены. Конбанты в благоговей- ном молчании
пали передо мной на  колени, а трое доноров за- вистливо спросили, по  какой
методике я тренируюсь.
     - По самой лучшей, ребята,-  гордо отвечал я. - Плаваю  каждый день над
крокодилом  в  дырявой  лодке,  а по  четвергам забираюсь на ветку  дерева и
онанирую  в  форточку  второй  фрей-  лины  Некитайского  двора.  Разработка
некитайского императора, чтоб вы знали!
     Один  из  доноров  сказал,  что  всегда  преклонялся  перед   восточной
мудростью, а другой сказал, что крокодила раздо- быть они еще  смогут, а вот
как достать форточку второй фрей- лины?
     - А вы обратитесь в гуманитарную миссию ООН,- посовето- вал я.
     Нечего  и говорить, что  после  этого  все пошло как по ма-  слу.  Весь
оставшийся  путь  я  проделал  на  руках  восхищенных  конбантов. Экспедиция
продвигалась все дальше, а я спускал все больше. Мамед не успевал закатывать
банки с  моим  удоем. Мы шутя миновали области  белых медведей  - достаточно
было бросить на льдину пару банок спущенки, как нам  тут  же давали  зеленую
улицу.  А  иногда из  неба  выныривали  летающие  тарелки с  изголодавшимися
пилотами,  и  зеленые  человечки  не  торгуясь  отваливали  за  мою   сперму
зелененькими от ста до трехсот ты- сяч за поллитровую банку.
     Зеленая  улица  с  зелеными  человечками  с зелененькими  в руках  -  и
зеленеющие от зависти  доноры-конбанты - так вот я  и добрался до  Северного
полюса. Там