олзли у него по спине. Мало доброго предвещала встреча с Тюром один на один в наступающих сумерках.
     Но отступать было поздно. Ас уже глядел на него. Скафлок смело шагнул к костру и спокойно встретил мрачный взгляд Тюра.
     - Приветствую тебя, Скафлок, - сказал Ас, и его голос зазвучал - точно буря ударила в медный купол. Он продолжал вращать вертел над огнем.
     - Приветствую тебя, повелитель. - Со Скафлока начало понемногу спадать напряжение.
     Эльфы (ведь у них не было души) не поклонялись богам, но между ними и Асами никогда не было вражды, напротив, кое-кому из эльфов довелось служить богам в самом Асгарде.
     Тюр коротким кивком головы предложил Скафлоку сбросить ношу и присесть рядом с ним у огня. Тишина, не нарушаемая ничем, кроме пенья огня, повисла над костром. Костер сыпал искрами, и отблески пламени ложились на мрачное худощавое лицо Тюра. В конце концов он заговорил:
     - Я чую приближение войны. Тролли собираются в поход на Альфхейм.
     - Мы уже знаем об этом, повелитель, - ответил Скафлок. - Эльфы готовы.
     - Борьба будет тяжелей, чем ты полагаешь. На этот раз у троллей есть союзники. - Он сумрачно уставился на огонь. - На кон поставлено нечто, о чем ни эльфы, ни тролли не догадываются. Норны спряли нить, которая не скоро размотается до конца. - Они помолчали, потом Тюр заговорил опять. - Да, вороны парят низко, боги склонились над миром, конь времен бьет копытом. Запомни, Скафлок, скоро тебе понадобится тот дар, который Асы принесли тебе в день твоего наречения. Боги встревожены.
     Потому-то я, тот, кто властен над жребием войны, спустился на землю.
     Ветер отбросил черные пряди с его лица. Глаза Аса встретились с глазами человека.
     - Я тебя предупредил, но боюсь, это не поможет тебе преодолеть волю Норн. Как звали твоего отца, Скафлок?
     - Не знаю, повелитель, да и никогда не думал об этою. Но я могу спросить Имрика...
     - Не делай этого. Лучше скажи ему, чтобы он держал это в тайне ото всех, а главное, от тебя. Потому что тот день, в который ты узнаешь имя своего отца, станет черным днем для тебя, а то зло, которое принесет тебе это знание, станет великим злом и для всего мира.
     Бог снова кивнул, и Скафлок поспешно удалился, оставив оленя как дар за совет. Он мчался домой, только лыжи свистели, и думал о том, что совет Тюра пришелся как раз кстати - вопрос, кто он на самом деле, беспокоил его все больше, и окружившая его ночь, казалось, была полна демонов.
     Он бежал все быстрей и быстрей, не чувствуя пронзительного ветра, и все же не мог убежать от того, что как будто гналось за ним.
     "Фреда, - думал он, - только Фреда способна отогнать эти страхи".
     Перед зарей он увидел выступающие на фоне неба стены и башни Эльфийского Утеса. Страж затрубил в рог, оповещая привратников.
     Скафлок влетел в ворота и пересек двор. Скинув лыжи, он по лестнице вбежал по внутренние покои.
     Имрик вернулся накануне вечером и в этот момент беседовал с Лиа один на один.
     - Что из того, что Скафлок связался со смертной девицей? - говорил он.
     - Это его личное дело и вообще пустяки. Может ты просто ревнуешь?
     - Да. - Лиа была откровенна с братом. - Но дело не только в этом.
     Посмотри на девчонку. Пойми, если ты сам не чувствуешь этого, что она - оружие, нацеленное на нас.
     - Мм... да, - эльф прищурился, - если так, скажи мне, что же такого ты знаешь о ней.
     - Пожалуйста, ее имя. - Фреда, дочь Орма, она из погубленного рода с юга, из Датского владения...
     - Фреда... дочь Орма. - Имрик застыл, пораженный ужасом. - Да, но это значит, что...
     В этот момент в комнату ворвался Скафлок. На нем не было лица.
     Несколько мгновений он не мог говорить, потом единым духом выложил все о своей встрече. Под конец он крикнул:
     - Что Тюр имел в виду? Кто я, Имрик?
     - Я понял, что Ас имел в виду, жестко сказал ярл эльфов, - а потому тайна твоего рождения - это моя тайна, Скафлок. Единственное, что я могу тебе сказать, - ты из славного рода, и тебе не приходится стыдиться той крови, что течет в твоих жилах.
     Он снова заговорил в своей обычной мягкой манере, так что вскоре Лиа и Скафлок ушли от него успокоенными.
     Но едва за ними закрылась дверь, он принялся расхаживать по зале, бормоча:
     - Кому-то удалось заманить нас на этот опасный путь. - Он стиснул зубы. - Лучше всего было бы просто избавиться от девчонки, так ведь нет, Скафлок будет защищать ее всеми силами. Если я что-нибудь учиню против нее, то он рано или поздно узнает об этом, и тогда... И все-таки нужно сохранить тайну. Скафлок меня не заботит: он об этих вещах думает как эльф. Но если он узнает, то вскоре будет знать и девчонка. А ведь они переступили один из самых страшных запретов для людей. Она будет в таком отчаянии, что может сделать с собой все что угодно. А нам нужен Скафлок.
     Напрягая весь свой разум, Имрик принялся искать решение. Сперва он подумал, что стоит соблазнить Скафлока другой женщиной. Но нет, его воспитанник способен распознать любое приворотное зелье; любовь - всесильна, и богам не совладать с ней. Конечно, эта страсть может кончиться сама по себе, но Имрик боялся полагаться на случай.
     Следовательно, правда о происхождении Скафлока должна быть похоронена, и чем скорее, тем лучше.
     Ярл эльфов напряг память. Он перебрал события многих лет. Кроме него всю правду знал только один человек.
     Он послал за самым верным из своих воинов по имени Огненное Копье.
     Несмотря на то, что тот был молод, всего двухсот лет отроду, он славился своей ловкостью и искушенностью в волшебстве.
     - Есть одна ведьма, что жила лет двадцать назад в лесах к юго-западу отсюда, - сказал Имрик. - Она могла умереть или куда-нибудь переселиться, но если этого не случилось, ты должен найти ее и убить своими руками.
     - Слушаюсь, повелитель. - Огненное Копье склонил голову. - Я возьму с собой, если ты позволишь, несколько охотников и собак, и мы отправимся на закате.
     - Бери кого хочешь и отправляйся как можно скорей. - А на прощание Имрик добавил к своим наказан:
     - И ни о чем не спрашивай меня, ни сейчас, ни потом.

***

     Фреда с нетерпением ждала Скафлока в своих покоях, ведь несмотря на все ее восхищение чудесами Эльфийского Утеса, она побаивалась оставаться одна, хотя в не подавала виду. Высокорослые гибкие эльфы, их женщины, наделенные неземной красотой, их слуги - все эти гномы, гоблины и иные сверхъестественные существа, их охоты на драконов, их львы и пантеры, которых они держали для забавы, их статные кони и псы, быстрые как ртуть - все, что она видела в замке, оставалось ей чуждым.
     Прикосновения эльфов были холодны, их лица были как лица статуй. Все отталкивало ее от эльфов; их речь, манера, одежды и сама способность к многовековой жизни. Мрачное великолепие этого замка, который смертным казался пустынным холмом, бесконечные теплые сумерки в его покоях, тянущихся под лесами, холмами и водами - все это подавляло ее.
     Но стоило Скафлоку вернуться к ней, как она чувствовала себя в предверии рая. "Боже упаси, - шептала она самой себе, - думать так и предпочесть этот языческий блеск бедности и холоду святой обители!" Он был оживлен и весел и сердился на нее, стоило ей не разделить с ним его веселье, песни так и сыпались с его уст и все до одной в ее честь, его руки и губы сводили ее с ума, и это безумие не кончалось до тех пор, пока некий миг не расплавлял их плоть и не сливал их воедино. Ей довелось видеть его в сражении, и она, сама дочь воина, гордилась тем, что немного найдется воинов и в землях людей и в Волшебной стране, способных устоять против Скафлока. Но с ней этот суровый витязь всегда был нежен.
     "Неужели я плохая дочь и сестра, - думала Фреда, - только потому, что не смогла противиться чарам, которые так быстро утешили мое горе и наполнили душу счастьем? Что мне оставалось делать? Скафлок не стал бы ждать, пока окончится год траура, и разве сыщется где лучший отец для внуков Эльфриды и Орма?"
     Фреда знала, что Скафлок любит ее. Зачем бы ему было лгать, зачем иначе проводить с ней все свое время, ему, которому были доступны эльфийские женщины? Она даже не представляла, насколько ее любви удалось согреть его душу, никогда прежде не испытывавшую таких чувств.
     Скафлок и сам не понимал, насколько он одинок, пока не повстречал Фреду. Он знал, что ему не дано бессмертие (а плата за бессмертие была не из тех, на которые бы он согласился), и его жизнь останется в памяти эльфов тусклой вспышкой. И теперь он радовался тому, что рядом с ним существо одной с ним крови.
     За несколько дней, проведенных вместе, Фреда и Скафлок многое успели: то они мчались верхом, то выходили в море на лодке, то бродили по окрестным холмам и лесам. Фреда была опытной лучницей - Орм всегда хотел, чтоб его дочери могли сами постоять за себя. Когда она шла по лесу, сжимая лук, в сиянии копны рыжих волос, казалось, что это сама юная богиня охоты мелькает между деревьев. Они участвовали в развлечениях эльфов: их потешали маги и жонглеры, музыканты и скальды - правда, часто их искусство оказывалось слишком изощренным для человеческого восприятия. Они навестили друзей Скафлока: человечков, живущих под корнями деревьев, белых изящных духов вод, старого печального фавна, лесных зверей. Фреда не знала языка всех этих существ, она только смотрела на них широко открытыни глазами и улыбалась им.
     Она старалась не думать о будущем. Конечно, однажды она заберет Скафлока в мир людей, и он крестится, и за это ей простится ее нынешний грех. Но это случится еще не сейчас, немного погодя. В Эльфийском Утесе время остановило свой бег, она потеряла счет дням и ночам, и столько еще хотелось успеть Фреда бросилась в объятья Скафлока. Сколько тревог постигло его, стоило ненадолго расстаться с ней, с этой юной, нежной, долгоногой, скорее девочкой, чем женщиной, и все-таки женщиной, его женщиной. Он обнял ее за талию, потом подбросил в воздух, поймал и, смеясь, снова подбросил.
     - Опусти меня, - Фреда тоже смеялась. - Опусти, чтобы я могла поцеловать тебя.
     - Сейчас, - Скафлок снова подкинул ее и сотворил магический знак.
     Фреда тут же повисла в воздухе, невесомая точно пушинка. Она болтала руками и ногами, не зная, смеяться ей или сердиться.
     Скафлок притянул ее к себе, и она прильнула к его губам, продолжая висеть над ним.
     - Зачем же мне так тянуть шею, - решил Скафлок.
     И в тот же миг он, тоже сделав себя невесомым, наколдовал облако, сухое и все точно из белых перьев, на котором они и расположились. Из середины облака росло дерево, увешанное всевозможными плодами, а между его ветвей висела радуга.
     - Сумасшедший, однажды ты позабудешь какую-нибудь из своих хитростей, мы упадем и разобьемся на мелкие кусочки, - сказала Фреда.
     Он привлек ее к себе, глядя в ее серые глаза, и перецеловал все веснушки на ее лице, приговаривая:
     - Вот я тебя сейчас сделаю пятнистой как леопард.
     - Ты думаешь так оправдаться? - мягко сказала Фреда. - Я ведь стосковалась по тебе, любимый. Как ты поохотился?
     Он нахмурился, припоминая все, что с ним случилось, но все же ответил:
     - Очень хорошо.
     - Ты чем-то раздражен, любимый? Что-то случилось? Сегодня всю ночь трубили рога, слышно было, как шли конные и пешие. С каждым днем в замке становится все больше вооруженных людей. Что это значит, Скафлок?
     - Ты же знаешь, у нас война с троллями. Мы надеемся, что они нападут на нас, ведь их горные твердыни почти неприступны до тех пор, пока основные силы не разбиты в открытом бою.
     Фреда содрогнулась в его объятиях.
     - Тролли...
     - Не бойся. - Скафлок освободился от своего беспокойства. - Мы разобьем их на море. А тот, кто посмеет высадиться на сушу, получит от нас земли, как раз столько, чтобы было где его закопать. А когда их силы будут разбиты, мы с легкостью захватим Тролльхейм. О, это будет веселая битва, и трудно представить себе, чтобы Альфхейм в ней не победил.
     - Я боюсь за тебя, Скафлок.
     Скафлок сказал такую вису:

     Дар твой, дева,
     драгоценный -
     страх, что смерть
     сразит героя.
     Сладки слезы
     сердцу воина -
     зримый знак
     заветной страсти.

     Он принялся расстегивать ее пояс. Фреда покраснела.
     - Бесстыдный ты, - сказала она, прикрываясь его плащом.
     Скафлок удивленно поднял брови.
     - Почему? Чего я должен стыдиться?

***

     Огненное Копье отправился в путь той же ночью, вскоре после заката. На западе гасли последние пятна света. Он, как и двенадцать его спутников, был одет в зеленую охотничью тунику, а поверх нее - черный плащ с капюшоном. У копий и стрел поблескивали серебряные наконечники.
     Лошади играли под седлом, рядом лаяли собаки, огромные злые псы рыжей и черной масти, с горящими глазами, клыками как кинжалы, из пастей текла слюна - все помет Гарма, Фенриса и собак Дикой Охоты.
     По сигналу рога Огненного Копья они пустились в дорогу. Эхо разнесло по холмам дробь копыт и лай собак. Точно порыв ветра понесся отряд между обледенелых деревьев, в ночи, которая была черней угольной ямы.
     В игре теней мелькали то высверк серебра, то дорогой камень на рукояти меча, то кровавая вспышка - больше ничего не было видно, но шум погоня разносился по лесу из конца в конец. Охотники, углежоги, разбойники, заслышав его, вздрагивали и осеняли себя, кто знаком креста, кто - молота, а дикие звери крадучись прятались по кустам.
     Ведьма издалека заслышала приближение отряда. Она сидела ва корточках в убогой лачуге на месте ее прежнего дома - все силы ушли на ее недавние дела, и ни на что другое их уже не оставалось. Склонившись к огню, ведьма пробормотала:
     - Эльфы сегодая ночью вышли на охоту.
     - Да, - пропищала ее подружка крыса. А когда шум приблизился, добавила:
     - Я думаю, охота идет на нас.
     - На нас? - ведьма вздрогнула. - Почему ты так решила?
     - Они скачут прямо сюда, а ведь ты - недруг Скафлока, а значит - и Имрика.
     Крыса, задрожав от страха, вскарабкалась ей на грудь.
     - Теперь, матушка, торопись, зови на помощь, или мы пропали.
     У ведьмы уже не оставалось времени для обрядов и жертвоприношений, но она со стоном выкликнула заклинание, которому ее научили, и некто чернее ночи предстал перед огнем.
     Она распласталась перед ним. Пришельца окутывали тусклые язычки холодного голубого пламени.
     - Помоги, - завыла ведьма. - Помоги, эльфы уже рядом.
     Его глаза глядели на нее без гнева и сожаления. Звук погони становился все ближе.
     - Помоги! - завопила ведьма.
     Он заговорил, и его голос, сливаясь с дыханьем ветра, казалось, звучал из неимоверной дали.
     - Почему ты взываешь ко мне?
     - Они... они ищут... моей смерти.
     - Что из того? Я слышал, когда-то ты сказала, что не боишься смерти.
     - Моя месть еще не завершена, - рыдала ведьма. - Я не могу умереть, не узнав, не зря ли я старалась, не зря ли платила такую цену. Господин, помоги своей слуге!
     Охотники приближались. Она чувствовала, как земля дрожит под копытами коней.
     - Ты не слуга моя, ты - моя раба, - прошелестел голос. - Что мне из того, достигла ли ты своих целей? Я - Повелитель зла - беспощаден. Ты думаешь, что заключила со мной сделку и можешь чего-то требовать? Ты заблуждаешься. Все совсем не так: смертные не продают мне свои души, они - дарят мне их.
     Князь Тьмы исчез.
     Ведьма завизжала и выбежала из лачуги. Собаки, почуяв того, кто только что ушел отсюда, отпрянули с лаем.
     Ведьма обернулась крысой и заползла в нору под корнями дуба друидов.
     - Она где-то рядом, - крикнул Огненное Копье. - Смотрите! Собаки взяли след!
     Свора окружила дуб. Ищейки с визгом принялись в погоне за добычей разрывать нору под корнями. Ведьма выскочила из норы и, обернувшись вороной, взлетела. На луке Огненного Копья зазвенела тетива. Ворона упала на землю и превратилась в старуху. На нее тут же набросились собаки. С груди старухи спрыгнула крыса. Одна из лошадей раздавила ее копытом, подкованным серебром.
     Собаки разорвали ведьму на части. Перед смертью она успела крикнуть эльфам:
     - Будьте прокляты! Пусть несчастья постигнут Альфхейм! И скажите Имрику, что Вальгард Подменыш жив и знает...
     Тут ее слова оборвались.
     - Легкая охота, - сказал Огненное Копье. - А я боялся, что нам не обойтись без колдовства, что отыскивать ее следы через столько-то лет может быть придется в чужих землях. - Он повел носом, принюхиваясь к ветру. - Теперь остаток ночи мы можем посвятить лучшей забаве.
     Имрик сполна наградил охотников, но когда они в недоумении рассказали ему о последних словах своей жертвы, нахмурился.

13.

     Вальгард, внук Иллреда, могучий воин, способный свободно пользоваться железным оружием, занял высокое положение при королевском дворе. Но другие знатные тролли смотрели на него косо, ведь в его жилах текла и кровь эльфов, да к тому же он явился из мира людей. Кроме того, они завидовали выскочке, который, едва ему при помощи заклинаний внушили язык троллей, стал с ними на равной ноге. Потому-то у Вальгарда и не появилось в Тролльхейме друзей. Да он и не искал их среди этого народа, всем своим видом, духом, манерой так непохожего на него.
     Однако тролли владели волшебным искусством и были ужасающе сильны.
     Вряд ли кто из людей, думал Вальгард, обладает таким могуществом, как эти колдуны. Их королевство было самым сильным в Волшебной стране, за исключением, быть может, Альфхейма. Все это устраивало Вальгарда, потому что сулило успех его мести и славное наследство.
     Иллред рассказал ему о том, что задумали тролли.
     - Мир нужен, чтобы готовиться к войне, - сказал король, - а эльфы между тем бездельничали, обманывали друг друга и развлекались. Нас меньше, чем их, но считая тех, кто с нами выступит в поход, у нас будет немалое численное превосходство.
     - А кто они? - спросил Вальгард.
     - Большинство гоблинских племен, которые мы покорили или с которыми заключили союз. Они издавна не любят ни эльфов, ни троллей, но я пообещал им долю в добыче и свободу для наших рабов из их рода, и еще то, что они станут вторыми после нас, когда мы завоюем всю Волшебную страну. Они лихие бойцы, и их немало. Кроме того, у нас есть союзники в далеких краях - это демоны Байкала, шэни из Катая, они из Чипангу, злые духи из Мавританских пустынь. Их интересует только добыча, и на них нельзя вполне noложиться, но в сражении я использую их так, чтобы они сыграли свою роль. Есть еще воины, которые пришли по одиночке или небольшими отрядами: оборотни, вампиры, вурдалаки и другие в том же роде. Кроме того, у нас в рабстве множество гномов, которые будут сражаться в обмен на свободу, а ведь они могут пользоваться железом.
     Против такого воинства эльфы должны будут драться одни. Может быть на их стороне выступят несколько гоблинов и гномов, может быть кто-нибудь еще, но это вряд ли. Лучшее, на что они могли бы надеяться - помощь сидов. Но я узнал, что сиды не вмешаются, пока на их остров никто не нападет, и мы воздержимся от нападения на них... в этой войне.
     Конечно, эльфийские вожди хитры и искусны в волшебстве, да ведь я и мои князья - тоже. - Иллред захлебнулся от хохота. - Мы сломим Альфхейм точно сухую палку о колено!
     - Разве ты не можешь позвать на помощь Ётунов? - спросил Вальгард, который еще только начал вникать во все обстоятельства того мира, в котором он недавно оказался. - Ведь они, кажется, сродни троллям?
     - Чтоб я этого больше не слышал! - резко оборвал его Иллред. - Мы также не хотим призвать на помощь инеистых великанов, как и эльфы - Асов. - Он вздрогнул. - Ни к чему ни нам, ни им еще больше превращаться в их пешек, в пешек двух главных соперничающих в мире сил. Даже если бы они откликнулись, ни мы, ни эльфы не отважились бы позвать их, потому что, если либо Асы, либо Ётуны открыто первыми появятся в Митгарде, противная сторона сразу же выступит навстречу, и тогда произойдет битва конца света.
     - Но как все это соотносится с