продолжал:
     - Я не сумею тебя разлюбить. Что с того, что по случайности у нас в жилах течет одна кровь? Это ничего не значит. Я слыхал о народе, о смертных, среди которых такие браки не редкость. Фреда, пойдем со мной, позабудь проклятый закон...
     - Это - Божий закон, - сказала она без всякого выражения. - Я не могу сознательно преступить его. Мои грехи и так слишком тяжелы.
     - Значит бог, который встает между мужчиной и женщиной, которые были друг для друга тем, чем были друг для друга мы с тобой, не тот бог, которому я поклонюсь. А если он посмеет приблизиться ко мне, то я его быстро спроважу.
     - О, что же ты за язычник! - вспыхнула Фреда. - Приемыш эльфов, лишенных бессмертной души, ты надеешься причинить мне новые муки! - На ее щеках появился слабый румянец. - Ступай к своим эльфам! Ступай к Лиа!
     Они встали. Скафлок попытался взять ее за руки. Но она отдернула их.
     Будто тяжкий груз согнул его широкие плечи.
     - Неужели нет надежды? - спросил он.
     - Нет. - Фреда медленно пошла. - Я попытаюсь найти ближайшую усадьбу.
     Быть может, я сумею искупить то, что я наделала. - Неожиданно она обернулась к нему. - Пойдем со мной, Скафлок! Пойдем, позабудь о своем язычестве, крестись и примирись с Богом.
     Он покачал головой:
     - Только не с этим.
     - Но... но ведь я люблю тебя, Скафлок, я слишком сильно тебя люблю, я не могу допустить, чтобы твоя душа не удостоилась Рая.
     - Если ты действительно любишь меня, - ответил Скафлок тихо, - останься со мной. Я не притронусь к тебе иначе как брат к сестре. Но, прошу, останься со мной.
     - Нет, - сказала Фреда. - Прощай.
     Она побежала.
     Он последовал за ней. Снег скрипел у них под ногами. Когда он обогнал ее и, заступив ей дорогу, остановился, так что ей тоже пришлось остановиться, она увидела, что его губы сжаты так, что и ножом не разожмешь.
     - Неужели ты даже не поцелуешь меня на прощанье, Фреда? - спросил Скафлок.
     - Нет.
     Он едва расслышал ее голос, она боялась взглянуть ему в глаза.
     - Я не смею, - сказала Фреда и убежала.
     Скафлок остался стоять, глядя ей вслед. Ее волосы, отливавшие медью, были единственным ярким пятном в этом белом и сером мире. Фреда свернула в рощу и скрылась из глаз. Скафлок медленно побрел в противоположную сторону, прочь от разоренной усадьбы.

21.

     В последующие дни долгая суровая зима пошла наконец на убыль. В закатный час Гульбан Глас Мак Грики стоял на вершине холма, ощущая в южном ветре едва приметное дыхание грядущей весны.
     Он опирался на копье, глядя в пелену снегопада, простершуюся над морем. На западе истаивал янтарный закат. С востока наступала тьма, там загорались первые звезды, но вот он увидел, как из этой тьмы появилась рыбачья лодка. Это был простой челнок, судя по всему, купленный или украденный у какого-нибудь англичанина, а тот, кто сидел в нем, держа кормило, был смертный из плоти и крови. И все же в нем было что-то странное, и его просоленное морем платье было явно эльфийского покроя.
     Едва киль лодки коснулся дна и мореплаватель спрыгнул на берег, как Гульбан узнал его. Хотя ирландские сиды и держались в стороне от прочих жителей Волшебной страны, все же в прошлом они бывали в Альфхейме, и Гульбан припомнил, что в свите Имрика ему доводилось видеть Скафлока, юного и веселого. Но тот Скафлок, который предстал перед ним, был настолько мрачен и изможден, что перемену нельзя было объяснить даже злой судьбой, постигшей его народ.
     Скафлок поднялся по склону холма к вождю сидов, чья высокая фигура чернела на фоне неба, в котором синева мешалась с алыми красками заката. Подойдя ближе, он понял, что перед ним Гульбан Глас, один из пяти стражей Ульстера, и приветствовал его.
     Вождь торжественно ответил на приветствие Скафлока, склонив голову в поклоне так, что длинные черные кудри упали из-под золотого шлема ему на скулы. И все же он не смог сдержать себя и немного отступил назад, почуяв то зло, которое притаилось, завернутое в волчью шкуру, у Скафлока за спиной.
     - Меня известили, чтобы я ждал тебя, - сказал Гульбан.
     Скафлок, изумившись, взглянул на него.
     - Неужели у сидов везде свои уши? - спросил он.
     - Нет, - ответил сид, - но мы способны предчувствовать, когда что-то важное рядом, а что сейчас важней, чем война между троллями и эльфами?
     Так что мы ждали эльфа, который бы принес вести, и я полагаю, что этот вестник - ты.
     - Да, этот эльф - я.
     Скафлок вздрогнул. Его лицо избороздили глубокие морщины, глаза покраснели, платье было в невозможном для жителя Альфхейма беспорядке, быть может, из-за перенесенных несчастий.
     - Пойдем, - продолжал Гульбан. - Луг Долгорукий, видимо, считает твой приезд важным событием, недаром он созвал на совет в пещере Круахана все племена богини Дану и других вождей сидов. Но ведь ты, верно, голоден и утомлен дорогой, так что сначала мы пойдем в мой дом.
     - Нет, - ответил Скафлок с прямотой, непривычной для эльфа. - Нет, дело не ждет, я обойдусь без отдыха и еды. Вези меня на совет.
     Вождь сидов пожал плечами, повернулся, так что темно-синяя мантия взвилась у него за спиной, и свистнул. На этот свист тут же прибежали две славные легконогие лошадки из тех, которыми пользовались сиды.
     Завидев Скафлока, лошади с фырканьем отпрянули от него.
     - Им не нравится твоя ноша, - сказал Гульбан.
     - Мне тоже, - коротко ответил Скафлок.
     Он поймал шелковую уздечку и прыгнул в седло.
     - Вперед!
     И всадники помчались почти столь же быстро, как это делали эльфы, перелетая через холмы и долины, леса и поля, озера и реки, укрытые подо льдом. Во мраке перед Скафлоком то и дело мелькали обитатели страны сидов: то всадник в доспехах, с наводящим ужас копьем; то коренастый подземный житель у дверей своего холма; то существо с лицом, украшенным клювом и серыми перьями вместо волос; то промелькнут легкие тени, то слабый звук волынки донесется из заколдованной рощи.
     Зимний воздух был подернут дымкой, сверкающей над настом. Быстро темнело. Звезды зажглись на небе, такие же яркие, как глаза Фреды...
     Нет! И Скафлок постарался заставить себя думать о другом.
     Вскоре они достигли пещеры Круахана. Четыре стражника отсалютовали имм ечами. Коней отдали страже, и Гульбан повел Скафлока в пещеру.
     Голубой свет заливал огромный шероховатый свод пещеры, с которого свешивались блистающие сталактиты, а щиты на стенах отражали огни свечей. Нигде не топили, но в пещере было тепло и витал такой ирландский запах горящего торфа. Пол был устлан тростником. Только его шуршание под ногами нарушало тишину, пока Скафлок шел к столу заседаний.
     Те, кто сидели в начале стола, были все сплошь невысокого роста, крепкие, в простой одежде: Удан Мак Аудайн, король подземных жителей и Бег Мак Бег, его колесничий; могучий Гломар О'Гломрах; вожди Конан Мак Рид, Герку Мак Гирд, Метер Мак Минтан, Эсирт Мак Бек, одетые в шкуры, украшенные самородным золотом. С этим народом смертный мог чувствовать себя накоротке.
     Но во главе стола сидели племена богини Дану, что пришли на совет в пещере Круахана из золотого Тир-нан-Ога. Они сидели в грозном молчании, и хотя их лица были прекрасны, казалось, самый воздух вокруг них наполнен исходящей от них мощью. Ведь они были богами Ирландии до того, как Святой Патрик принес сюда Белого Христа, и, хотя им пришлось бежать от Креста, племена богини Дану все еще обладали огромной силой и по-прежнему жили среди древнего великолепия.
     Луг Долгорукий сидел на троне во главе стола, по правую руку от него был воитель Ангус Ог, по левую - повелитель моря Мананнан Мак Лер.
     Другие дети богини Дану тоже сидели вокруг стола: Эохайд Мак Элотан Дагда Мор, Дов Берг Пламенный, Кас Коррах, Коль Солнце, Кехт Плуг, Мак Грейна Серна и множество других, не менее славных; а вместе с ними были их жены, дети, барды и воины. Славное это было зрелище, хотя и ужасное для глаз смертного.
     Но Скафлока уже не могли смутить ни чудо, ни величие, ни страх. Он стоял перед ними с гордо поднятой головой и, приветствуя Луга, не отвел глаз, встретив его взгляд, сверкающий темным огнем.
     Долгорукий промолвил, не меняя сурового выражения лица:
     - Добро пожаловать, Скафлок Альфхеймский, выпей с вождями сидов.
     Он знаком указал Скафлоку на пустующее место слева от себя, ближе к нему сидели только Мананнан и его жена Фанд. Виночерпии подносили гостям золотые кубки с вином из Тир-нан-Ога, а тем временем барды играли на арфах сладкозвучные песни.
     Сладким и крепким было это вино; разлившись по жилам Скафлока, оно огнем выжгло усталость, но тоска его стала еще пронзительней.
     Ангус Ог, дивновласый воин, спросил его:
     - Как дела в Альфхейме?
     - Ты сам знаешь - скверно, - огрызнулся Скафлок. - Эльфы сражались одни и пали, как один за другим падут, завоеванные троллями по одиночке, все народы Волшебной страны.
     Тут заговорил Луг, его голос прозвучал спокойно и непреклонно:
     - Племена богини Дану не боятся троллей. Мы победили фоморов, и мы, даже побежденные сыновьями Миля, остались богами, чего нам бояться? Мы бы с радостью пришли на помощь Альфхейму, но...
     - С радостью? - Дов Берг стукнул кулаком по столу. Его рыжие волосы пламенели в зеленоватом сумраке пещеры, а голос подхватило гулкое эхо.
     - Сотни лет не было такой войны, она может принести нам столько славы, почему же мы не участвуем в ней?
     - Ты знаешь ответ, - сказал Эохайд Мак Элотан Отец Звезд.
     Он сидел, завернувшись в темно-синий плащ, и яркие искры вспыхивали в складках плаща, мерцали в его волосах и в глубине глаз. Стоило ему протянуть руки, как искорки начинали сыпаться с них дождем.
     - Это не просто одна из войн в Волшебной стране. Это еще одна партия в долгом противоборстве богов Севера и их врагов из страны Вечного Льда, и никто не знает, на чьей стороне перевес. Мы не можем рисковать своей свободой и не хотим стать еще одной пешкой на шахматном поле мира.
     Скафлок в ярости так сжал подлокотники своего кресла, что у него побелели пальцы, потом сказал дрогнувшим голосом:
     - Я пришел не за военной подмогой, как бы мы в ней ни нуждались. Я хочу одолжить у вас судно.
     - А можно спросить, зачем? - поинтересовался Коль.
     Его лицо, казалось, сияло, пламенный ореол озарял кольчугу, как солнце блестела на шее толстая фибула, Скафлок коротко рассказал о даре Асов, а закончил так:
     - Мне удалось хитростью похитить меч из Эльфийского Утеса и с помощью волшебства вызнать, что только на корабле сидов я доберусь до Ётунхейма. Вот я и пришел сюда, чтобы попросить у вас судно. - Он склонил голову. - Да, я пришел просить как нищий. Но если мы победим, никто не скажет, что эльфы неблагодарны.
     - Я бы с удовольствием взглянул на этот меч, - сказал Мананнан Мак Лор.
     Ов был высок, гибок и белокож, а волосы блестели то золотом, то серебром - и тот и другой оттенок с легкой прозеленью. Бго спокойные глаза отливали то зеленым, то серым, то голубым, голос был мягок, но чувствовалось, что он может перейти в свирепый рев. И одет он был куда как богато: эфес и ножны его кинжала были отделаны чистым золотом, серебром и самоцветами, но поверх пышного наряда он носил старый кожаный плащ, который повидал немало непогод на своем веку.
     Скафлок развернул шкуру, и сиды, которые пользовались железом и не боялись дневного света, столпились вокруг сломанного меча. Но тут же отступили прочь, почуяв, что за яд таится в этом клинке. Среди сидев поднялся шум.
     Луг поднял свою увенчанную короной голову и тяжело посмотрел на Скафлока.
     - Ты связался со злом, - сказал он. - Демоны спят в этом мече.
     - А чего ты ждал от него? - Скафлок пожал плечами. - Он должен приносить победу.
     - Да, но он также приносит смерть. Он погубит тебя, если ты будешь владеть им.
     - Что с того?
     Скафлок снова завязал сверток. Сталь громко лязгнула в наступившей тишине, и того, кто мог не только слушать, но и слышать, этот звук поверг в дрожь.
     - Я прошу дать мне корабль, - продолжал Скафлок. - Я прошу об этом во имя той дружбы, которая всегда была между силами и эльфами, во имя вашей чести воинов, во имя милосердия детей богини Дану. Дадите ли вы мне его?
     Снова стало тихо. Наконец Луг произнес:
     - Было бы трудно не помочь...
     - А почему мы не должны помогать? - крикнул Дов.
     Он выхватил нож из ножен, подбросил его, и тот, сверкая и вертясь в полете, снова вернулся в его ладонь.
     - Почему бы не двинуть войско сидев против этих варваров из Тролльхейма? Какой скучной и бедной станет Волшебная страна без эльфов.
     - И как быстро, в таком случае, тролли нападут на нас сами, - добавил Конан.
     - Успокойтесь, князья, - приказал Луг. - Как бы мы ни поступили, прежде следует обдумать решение. - Он выпрямился во весь свой огромный рост. - Однако ты ведь наш гость Скафлок Воспитанник Эльфов.
     Ты уже сидел за нашим столом и пил наше вино, а мы не забыли, как нас прежде принимали в Альфхейме. В конце концов, мы не может отказать тебе в такой малости как корабль. Мы, Луг Долгорукий и племена богини Дану, делаем то, что считаем нужным, и нам дела нет до Асов и Ётунов.
     И едва он промолвил эти слова, как раздались приветственные клики, сверкнуло оружие, мечи ударили о шиты и барды грянули на струнах арф воинственные мелодии. А Мананнан, оставаясь спокойным среди общего шума, сказал Скафлоку - Я дам тебе судно. Это всего лишь челнок по размерам, а все-таки лучше его нет среди моих кораблей. Поскольку управлять им не просто, а дело предстоит занятное, я и сам отправлюсь с тобой.
     Скафлок несказанно обрадовался. В путешествии, которое ему предстояло, большая команда была не лучше маленькой, а может и хуже, а уж надежнее товарища в плаванье, чем сам повелитель морей, нельзя себе было представить.
     - Чтоб ты знал, как я тебе благодарен, - воскликнул Скафлок, - я бы хотел дать тебе клятву побратима! Завтра...
     - Да не спеши ты, горячая голова, - усмехнулся Мананнан, и его сонные глаза посмотрели на Скафлока с неожиданным вниманием. - Мы еще будем некоторое время отдыхать и пировать. Я вижу, немного веселья пойдет тебе только на пользу, и вообще, нельзя же отправляться в страну Великанов без подготовки.
     Скафлоку нечего было на это возразить. Но в душе он бушевал. Не до веселья было ему в эти дни. А вино только будило воспоминания...
     Он почувствовал легкое прикосновение к своей руке и обернулся к Фанд, жене Мананнана.
     Женщины племен богини Дану были истинными богинями, статными и прекрасными. Не описать словами исходившее от них сияние. Но прекрасней всех среди них была Фанд.
     Шелковистые волосы, золотые как летнее солнце на закате, падали из-под ее венца и волнами спускались до пят. Ее платье переливалось всеми цветами радуги, а белые руки украшали золотые браслеты, хотя ее красота сама по себе затмевала любые украшения.
     Глубокие фиалковые глаза, казалось, глядели Скафлоку прямо в душу. Она спросила своим низким, мелодичным голосом:
     - Неужели ты пойдешь в Ётунхейм один?
     - Конечно, госпожа, - ответил Скафлок.
     - Никому из смертных не удавалось попасть туда и выбраться обратно живым, кроме Тьяльви и Ресквы, но ведь они сопровождали Тора. Ты или очень храбр, или очень безрассуден.
     - Какая разница. Не всели равно, где погибнуть, в Ётунхейме или в другом месте.
     - А если ты останешься жив... - Казалось, она более опечалена, чем напугана его ответом. - Если ты выжирешь, то ты действительно собираешься принести этот меч и пустить его в дело, зная, что он в конце концов обрушится на тебя?
     Он безразлично кивнул.
     - Кажется мне, что ты ждешь смерти как друга, - пробормотала она. - Странно это для того, кто так юн, как ты.
     - Смерть - единственный друг, в котором можно быть уверенным, - ответил Скафлок. - Можно не сомневаться, что смерть всегда на твоей стороне.
     - Я думаю, ты обречен, Скафлок Воспитанник Эльфов, и это печалит меня.
     Никогда со времен Кухулина, - на мгновение ее глаза подернулись пеленой, - никогда с тех пор не появлялся смертный, равный тебе. Горько мне, что мальчик, которого я помню столь резвым и веселым, стал таким мрачным и нелюдимым юношей. Червь гложет твою душу, сердечная рана заставляет тебя искать смерти.
     Скафлок ничего не ответил, сложил руки на груди и посмотрел на нее невидящим взором.
     - Горе тоже не вечно, - продолжала Фанд. - Может ты и переживешь его.
     Я попробую охранить тебя, Скафлок, моим волшебным искусством.
     - Чудесно! - проворчал он, не в силах продолжать беседу. - Твое волшебство будет беречь мое тело, а ее молитвы - душу!
     И он отвернулся к столу, уставленному кубками. Фанд вздохнула.
     - Печальным будет ваше плаванье, Мананнан, - сказала она мужу.
     Повелитель морей пожал плечами.
     - Пусть его будет в унынье, если хочет. Мне это путешествие все равно по душе.

22.

     Через три дня Скафлок стоял на морском берегу, наблюдая, как подземный житель выводит лодку Мананнана из грота, где она была спрятана.
     Серебристый корпус этой изящной скорлупки казался слишком хрупким для открытого моря. Мачта была инкрустирована слоновой костью, парус и такелаж расшиты пестрыми шелками. Носовая скульптура из золота изображала танцующую Фанд, да и сама она пришла проводить их в путь. С остальными детьми богини Дану Скафлок уже попрощался раньше, теперь в сером холодном тумане раннего утра берег был пуст.
     Морось блестела росой на волосах Фанд, и когда она желала Мананнану доброго пути, ее глаза, казалось, стали еще темней и глубже.
     - Да сопутствует тебе удача, - сказала она ему. - Возвращайся скорей к зеленым холмам Эриу и золотым дорогам страны Вечной Юности. Мой взор будет обращен в море, мой слух по ночам будет ловить рокот волн, чтобы скорей узнать о возвращении Мананнана.
     Скафлок стоял в стороне. Он думал о том, что ведь и его могла бы провожать Фреда.
     Обращаясь к самому себе, он сказал такую вису:

     Пропадает парень,
     покинут подругой.
     Добрым словом дева
     в дорогу не проводит.
     Хлопьев пены хладной
     холоднее дева,
     но суженую сердце
     позабыть не смеет.

     - Пора в путь, - сказал Мананнан. Они со Скафлоком спустились в лодку по маленьким сходням и подняли яркий парус. Человек сел к кормилу, а бессмертный натянул струны на арфе и запел:

     Ветер, ты бродяга старый,
     океанов ты жилец,
     на мои откликнись чары,
     прилетай же наконец.
     От холмов, где дом уютный,
     от бушующих морей,
     ветер южный, нам попутный,
     прилетай и парус взвей.
     Ветер, прилетай скорей.

     Откликнувшись на его пение, поднялся ветер; он стал крепчать, и скоро лодка понеслась, рассекая зеленые волны, которые осыпали их лица солеными брызгами. Лодка Мананнана была не менее ходкой, чем суда эльфов, и вот уже на краю окоема серые тучи слились с серой полоской земли.
     - Сдается мне, чтобы приплыть в Ётунхейм, мало просто держать на север, - сказал Скафлок.
     - Верно, - ответил Мананнан. - Для этого нужны особые заклинания, а пуще того крепкие руки и отважные сердца.
     Он, прищурившись, глядел вдаль. Ветер взъерошил волосы вокруг его лица, которое было одновременно суровым и веселым, напряженным и спокойным.
     - Над миром людей пронеслось уже первое дыхание весны, - промолвил он.
     - Эта зима была самой жестокой за последние столетия, видно, дело в том, что у Ётунов прибыло сил. А мы плывем прямо в их вечные льды. - Мананнан оглянулся на Скафлока. - Мне давно пора было отправиться на край света. Разве я не повелитель моря-океана? Не следовало мне откладывать это путешествие, а идти бы туда еще в те времена, когда племена богини Дану были богами, полными сил. - Он покачал головой. - Даже Асы, которые все еще боги, не без потерь возвращались после своих приключений в Ётунхейме. Что до нас с тобой, не знаю, не знаю... - А потом храбро добавил:
     - Я плыву, куда я хочу! Пусть не будет вод в Девяти