: "Раньше он мне ничего подобного не говорил!"
     Ферун держался почти так же спокойно, как и Льзу.
     Викери тяжело дышал. Пот выступил на его лице. Он быстро вытер его.
     "Мне почти жаль его, - подумал Холм. -  Так  внезапно  столкнуться  с
такой жестокой реальностью".
     Мэттью Викери следовало бы оставаться  экономистом-аналитиком,  а  не
заниматься политикой. (Тут Холм не мог ни подумать о том, как  удивительно
изменился он сам). Тогда он был бы безобидным и действительно приносил  бы
пользу: межпланетная экономика как ничто другое нуждается в знаниях и тех,
кто может ей их дать.
     Беда в том, что на планете, где плотность населения так мала, как  на
Авалоне, правительство никогда не играло такой особо важной роли, если  не
считать основных аспектов экологии и защиты. В последнее же время  функции
его  несколько  расширились,  ибо  человеческое  общество  изменилось  под
итрианским  влиянием.  Голоса  охотно  отдавались  за  тех  лиц,   которые
выглядели наиболее управляемыми. Так, реакционно настроенные люди отдавали
свои голоса за Викери, который с тревогой смотрел в сторону  итрианизации.
(Не оправданная ли  это  тревога?  Больше  в  эти  неопределенные  времена
предложить ему было нечего!).
     - Вы понимаете, что это должно остаться между нами? - Сказал Льзу.  -
Если  начнутся  разговоры,  сомневающиеся  чосы   сочтут   свою   гордость
смертельно оскорбленной.
     - Да, - прошептал Викери.
     Опять установилось молчание.
     Сигара Холма догорела и теперь  жгла  ему  пальцы.  Он  притушил  ее.
Запахло паленым. Он закурил новую. "Я слишком много курю, - подумал он.  -
Может быть, и пью слишком  много  в  последнее  время.  Но  дело  сделано,
насколько это позволяют обстоятельства".
     Викери облизал губы.
     - Это дает начало. Еще одной сложности? - Спросил он.  -  Могу  ли  я
говорить прямо? Я должен знать, является ли это намеком  на  то,  что.  Вы
сами можете придти к заключению "о необходимости ответных действий".
     - У нас есть лучшее применение для нашей энергии, - сказал ему  Льзу.
- Может быть, ваши усилия в Парламенте увенчаются успехом.
     - Но. Вы понимаете, что я не могу изменить своим принципам. Я  должен
иметь возможность говорить свободно.
     - Это записано в соглашении, - сказал Ферун.
     И хотя за этими словами последовала цитата, вставка ее не  показалась
многословной даже с точки зрения итрианских критериев.
     - Люди, населяющие Авалон, имеют неограниченные права свободы  слова,
печати,   радиовещания,   ограниченные   только    всеобъемлющим    правом
неприкосновенности личности и требованиями защиты от чужеземных врагов.
     - Я хотел сказать. - Викери сглотнул. Годы политической  деятельности
не прошли для него даром. - Я хотел только сказать, что дружеская  критика
и предложения всегда имеют право на существование, -  сказал  он  со  всей
любезностью, на которую был способен. - Как бы там ни было,  мы  не  можем
допустить возможность гражданской  войны.  Можем  ли  мы  обсудить  детали
политики непартизанской кооперации?
     За этими простыми словами можно было ощутить страх.
     Холму  показалось,  что  он  почти  способен  читать  мысли   Викери,
пытающегося постичь все значение сказанного Льзу.

     Как может суровая, могущественная, разбитая  на  кланы  и  рассеянная
территориально раса регулировать свои общественные дела?
     Как и на Земле,  различные  культуры  Итри  в  различные  периоды  ее
истории давали множество ответов на этот вопрос, но  ни  один  из  них  не
казался полностью удовлетворительным, особенно на длительный период.
     Ораторы Планха были наиболее могущественными и прогрессивными,  когда
прибыли первые исследователи. Некоторые, поддаваясь искушению, называют их
"хеленистинами".
     Легко приспособившись к современной технологии, они  вскоре  вовлекли
других в свою систему, приспосабливая ее в  то  же  время  к  изменяющимся
условиям.
     Это было нетрудно, потому что система не требовала строгого единства.
     Внутри своего владения - состояло ли оно из ряда разбросанных  земель
или из единого участка земли или моря  -  чос  был  независимым.  Принципы
управления чосом подсказывались традицией, хотя и сама  традиция  медленно
изменялась,  как  неизбежно  меняется  все   живое.   Племя,   анахронизм,
деспотизм, свободная федерация, теократия,  клан,  увеличивающаяся  семья,
корпорация  и  еще  множество  понятий,  для   обозначения   которых   нет
человеческих слов - все это включал в себя чос.
     Вечное "нужно" определялось скорее обычаем  и  общественным  мнением,
нежели предписанием и силой. В конце концов, семьи  редко  жили  в  тесном
единстве. Таким образом,  разногласия  были  минимальными.  Обычной  мерой
наказания было изгнание из союза или, как исключение, рабство. Между  ними
лежало изгнание общее. За особый проступок, ценою в жизнь, совершивший его
мог быть убит другим безнаказанно,  и  помощь  первому  расценивалась  как
столь же тяжкое преступление.
     Другим   возможным   приговором    было    изгнание,    автоматически
оканчивающееся  по  истечении  установленного  срока.  То   было   суровое
наказание для итриан. С другой  стороны,  особо  недовольные  могли  легко
оставить дом (как удержать в небе?) И  примкнуть  к  другому  чосу,  более
отвечающему их вкусу.
     Теперь, конечно, некоторые признанные группы  должны  были  время  от
времени собираться вместе и принимать  соответственные  решения.  Подобным
образом должны были устраиваться междучосовые диспуты  и  сообща  решаться
общеполитические и другие вопросы. Вот так в  прошлом  и  возник  Круач  -
периодическое собрание всех свободных взрослых.
     Оно обладало законными и ограниченно законодательными правами, но  не
административными.  Выигравшие  судебные  процессы  удачливые  покровители
планов и указов могли полагаться на желание подчиниться им или на ту силу,
которой им удавалось стать в глазах других.
     По мере развития  общества  Планха,  региональные  сборища,  подобные
этим, начали выдвигать кандидатов  на  годовой  Круач,  покрывавший  более
обширные территории. Те, в свою очередь, посылали своих  представителей  в
Высший  Круач  всей  планеты,  встречавшийся  каждые  шесть  лет  плюс   в
дополнительные  и  непредвиденные  случаи.  На  каждом  уровне   избирался
президиум, виваны. На него были возложены обязанности  вносить  ясность  в
спорные моменты (разъяснение законов, обычаев,  прецедентов,  решений),  а
также разбор всевозможных тяжб.
     Эту  организацию  нельзя  было  назвать  советом,  потому  что  любой
свободный взрослый мог участвовать в  работе  Круача  на  том  уровне,  на
котором желал.
     Подобное устройство не могло бы иметь место  на  Земле;  подобие  его
версии появилось однажды и  там,  давным-давно,  но  закончилось  кровавым
поражением.
     Но итриане менее болтливы, менее заняты своим делом, менее склонны  к
упрямству, менее перегружены опытом  прошлого,  чем  человек.  Современные
средства  коммуникации,  компьютеры,  информационные  приборы,   обучающие
машины помогли системе распространиться вширь, по всему Доминиону.
     Прежде чем она достигла подобного состояния, ей пришлось  столкнуться
лицом к лицу с проблемой администрации.
     Необходимые  общественные  работы  должны  были   иметь   над   собой
материальную основу. Теоретически, чосы должны  были  делать  добровольные
вклады, на практике же оказалось, что поддержка  должна  быть  постоянной.
Поведение, причиняющее крупный вред физическому или социальному окружению,
должно было быть запрещено вне зависимости от того,  каким  бы  правильным
оно  не  считалось  в  отдельных  чосах  или   рассматривалось   ими   как
специфическая наследственность.
     И все же не существовало машины для принуждения, и итриане не мыслили
о том, что нужно ее создать.
     Вместо этого в тех случаях,  когда  несогласие  принимало  угрожающие
размеры, виваны соответствующего Круача  вызывали  обвиняемых  на  Сэрвен.
Последний, проводимый после долгих размышлений и  серьезнейшей  церемонии,
требовал присутствия каждого из проживающих на данной территории: ради  их
собственных интересов и особенно ради их  чести,  обвиняемые  должны  были
предстать перед подобием суда.
     В прежние времена Сэрвен на целый чос означал его конец - обращение в
рабство тех, кто не был убит, с разделением их между победителями. Позднее
он стал заканчиваться арестом и изгнанием тех, ко признавался лидерами. Но
всегда он проводился под знаком высшей  гордости.  Если  вызов  на  Сэрвен
отклонялся,  как  это  случалось,  когда  обвинение  не  было   достаточно
подтверждено  фактами,  что  можно  было  признать  его  правомочным,   то
требовавшие его виваны вынуждены были кончать жизнь самоубийством.
     С учетом характера итриан, Сэрвен  играл  у  них  такую  роль,  какую
играет полиция у людей. Если ваше общество не потеряло моральные качества,
то насколько часто вы можете вызывать полицию?
     Никто, из знавших Льзу из  Тарнов,  не  представлял  себе,  чтобы  он
сказал неправду насчет угрозы разорвать Авалон на части.



                                ГЛАВА 6

     Там, где могучий Саггитариус впадал в залив,  Центаур,  второй  город
Авалона -  единственный,  кроме  Грея,  имевший  определенное  название  -
пестрел зданиями речного, морского и космического портов, промышленного  и
торгового центров.
     Этот Центаур был, в основном,  городом  людей  и  походил  на  многие
имперские города, полный толкотни, суматохи, шума,  веселья,  а  иногда  и
опасностей.
     Находясь в нем, Аринниан большую  часть  времени  был  вынужден  быть
Кристофером Холмом и вести себя так, как подсказывало ему его имя.
     А теперь этого требовали и его новые обязанности.
     Он не удивился назначению его  верховным  офицером  охраны  Западного
Коронана после организации  этого  рода  войск:  в  их  обществе  семейные
традиции были нормой.
     Но что его удивляло, так это то,  что  он  как  будто  справлялся  со
своими  обязанностями  довольно   успешно   и   даже   получал   некоторое
удовольствие, исполняя их. Он, кто всегда насмехался над "пастухами"!
     Через несколько недель в его районе действовала хорошо организованная
армия, постоянно проводились учения,  были  улажены  вопросы  снабжения  и
коммуникации. (Конечно, большим подспорьем служило то, что  большая  часть
авалонцев являлись завзятыми охотниками, даже  если  речь  шла  о  больших
группах. И то, что беспорядки оставили в память о себе  военные  традиции,
которые нетрудно было возродить, и то, что совет  старого  Дэннеля  всегда
был к его услугам).
     Организации  подобного  рода  возникали  повсюду.   Им   нужно   было
координировать свои действия с мерами, предпринимаемыми  братством  Симен.
Была созвана Конференция. Она работала с полной отдачей  и  разрешала  все
вопросы, поступавшие на ее рассмотрение.
     По окончании Аринниан сказал:
     - Хилл, ты не хотела бы это отпраздновать? Может случиться  так,  что
нам больше  не  представится  такая  возможность.  -  Это  был  отнюдь  не
экспромт. Он думал об этом два последних дня.
     Табита Фалкайн улыбнулась:
     - Конечно, Крис! Все так делают!
     Они пошли по Лайвелл-стрит. Ее рука покоилась в  его.  Субтропическая
жара заставляла кожу покрываться потом.
     - Я. А почему ты чаще всего называешь меня моим человеческим  именем?
- Спросил он. - И говоришь со мной на англике?
     - Мы люди, ты и я! У нас нет перьев, чтобы  пользоваться  планхом  по
всем правилам. Почему ты против?
     Несколько мгновений он колебался.
     "Это сугубо личный вопрос. Нет, я полагаю, она  просто  снова  мыслит
как человек".
     Он остановился и повел свободной рукой.
     - Посмотри на все это и перестань философствовать, - сказал он. И тут
же испугался, что проявил невежливость.
     Но высокая белокурая девушка повиновалась.
     Эта часть улицы пролегала вдоль канала, вода в котором  была  покрыта
масляными пятнами и засорена отбросами.
     Повсюду, куда ни глянь, баржи, а  сам  канал  казался  зажатым  между
двумя рядами плотно притиснутых друг к другу зданий, чьи ободранные фасады
тянули свои десять-двенадцать  этажей  к  ночному  небу.  Звезды  и  белый
полумесяц Морганы терялись в ярком искусственном свете, мигании  реклам  и
надписей. (Грог, Танцы, Еда,  Лучшие  земные  ощущения,  Дом  развлечений,
Спешите к Марии  Джуанс,  Азартные  игры,  Обнаженные  девушки.)  Наземные
машины  заполняли  дорогу,  толпа  текла  по  тротуару  -  моряк,  летчик,
сплавщик, рыбак, охотник, фермер, пьяный, еле-еле стоящий  на  ногах,  еще
один пьяный, согнутый волосатый человек, стоящий на углу  и  выкрикивающий
что-то  невнятное  -  бесконечный  людской  поток,  смеющийся,  болтающий,
перекрывающий  своими  голосами  шум  уличного  движения,  шарканье   ног,
тявканье громкоговорителей.
     Воздух вонючий, пропитанный дымом,  маслом,  запахом  пота,  плоти  и
дыхания, насыщенный испарениями окрестных болотистых земель, не кажущимися
зловонными там, за городом, но кажущимися таковыми здесь.
     Табита улыбнулась ему как-то по-новому:
     - Я называю это забавой, Ирис, - сказала она. - Для чего еще мы  сюда
пришли?
     - Ты ведь не стала бы. - Он запнулся.  -  Я  хочу  сказать,  человек,
подобный тебе?
     Он поймал себя на том, что неотрывно смотрит на  нее.  Они  оба  были
одеты в блузы без рукавов, кильт и сандалии. Одежда липла к мокрым  телам,
но несмотря на влажную кожу и запах женского тела, который он  не  мог  не
заметить, в ней ясно угадывалось существо моря и открытого неба.
     - Конечно же, что плохого в том,  чтобы  быть  иногда  вульгарным?  -
Сказала она, дружелюбно улыбаясь ему. - Ты слишком пуританин, Крис!
     - Нет, нет, - запротестовал он, боясь теперь, как бы она не сочла его
наивным. - Разборчивый - может быть. Но я часто бывал здесь и. Э.  Получал
удовольствие. Я пытался объяснить, что я горжусь  тем,  что  принадлежу  к
чосу, и не могу гордиться тем, что члены моей расы  могут  жить  в  грязи.
Неужели ты не понимаешь, что это и есть то самое, древнее, чего стремились
избежать пионеры.
     Табита произнесла одно слово.  Он  отшатнулся.  Айат  никогда  бы  не
сказала такого!
     Девушка усмехнулась.
     - О, если ты предпочитаешь, пусть будет ерунда, - продолжала она. - Я
читала записи Фалкайна. Он и его последователи  не  хотели  ничего,  кроме
комнаты, в которой им бы никто не мешал, - она подтолкнула его  вперед.  -
Как насчет обеда, которым мы собирались заняться?
     Он молча повиновался.
     Он почувствовал себя несколько  лучше  в  полумраке  респектабельного
Фениксхауза. И немаловажно оказалось  то,  отметил  он  про  себя,  что  в
комнате  было  прохладно,  и  ее  одежда  уже  не  обрисовывала  с   такой
откровенностью формы ее тела, как на улице.
     Обслуживание было хорошим.
     Она заказала коктейль "котфлауэр". Он отказался.
     - Давай же, - сказала она. - Вылези из своей скорлупы!
     - Нет, спасибо, я не хочу! - Он легко нашел  нужные  слова.  -  Зачем
притуплять свои чувства в счастливый момент?
     - Мне кажется, что я уже слышала раньше  эту  фразу.  Поговорка  Врат
Бури?
     - Да. Хотя, думаю, в Высоком Небе тоже не пользуются наркотиками.
     - Не пользуются. Подчиняются старинным правилам. Большая часть из нас
придерживается старых правил, ты  же  знаешь.  -  Некоторое  время  Табита
внимательно смотрела на него. - Твоя беда в  том,  Крис,  что  ты  слишком
стараешься! Расслабься! Старайся быть своим среди тебе подобных! Много  ли
есть людей, с которыми ты близок? Держу пари, единицы!
     Он заставил себя сдержаться.
     - Последнее время я часто с ними виделся.
     - Угу! И вынуждает ли к этому дело или нет - разве это  плохо?  Я  не
стала бы пытаться  вмешиваться  в  чужую  жизнь,  я  не  хочу  учить  тебя
уму-разуму, но факт остается фактом: мужчина или женщина, пытающиеся вести
жизнь итриан, стараются впустую!
     - Что ж, после трех поколений тебе, должно быть, неспокойно  в  твоем
чосе, - сказал он, осторожно отмеривая  уровень  сарказма.  Ты  достаточно
много времени проводишь в краю людей, не так ли?
     Она кивнула.
     - Несколько лет. Я перепробовала разные профессии: охотницы, рыбачки,
старательницы, чуть ли не большую часть авалонских профессий.  Я  получила
большую часть доли в начатом деле Драуна -  и  оставила  ее  на  различных
покерных  столах!  -  Она  рассмеялась.  -  Черт  возьми!  Иногда  кое-что
действительно легче объяснить на планхе! - И очень серьезно добавила: - Но
вспомни, я была юной, когда мои родители пропали в  море.  Меня  удочерила
итрианская семья. Они и вдохновляли меня на бродячую жизнь:  таков  обычай
Высокого Неба.
     Моя верность и благодарность чосу крепла. Просто. В общем, я  считала
себя его  членом,  который,  волей  судеб,  является  человеком.  В  таком
аспекте, у меня есть что  предположить,  когда.  -  Она  прервала  себя  и
обернулась. - А вот и моя  порция!  Поговорим-ка  об  обыденных  вещах,  я
истосковалась по этому в Сент-Ли!
     - Думаю, я тоже выпью, - сказал Аринниан.
     Он обнаружил, что напиток помогает.
     Вскоре они весело обменивались замечаниями. Поскольку ее  жизнь  была
куда более наполненной приключениями, чем его, ему скучать не приходилось.
Бывали и в его жизни случаи, когда он мог оказаться в неменьшей опасности,
чем угрожали ей: когда он скрывался от  родителей  на  осаждаемых  прибоем
Островах Щита или когда он встретил спадатонта на суше, имея при себе лишь
копье. Но, хотя таких случаев было немного, он обнаружил, что  она  попала
под  сильное  впечатление  его  воспоминаний.  Она  никогда  не  совершала
межпланетных путешествий, если не считать короткой поездки на Моргану.
     Он,  сын  флотского  офицера,   получил   возможность   увидеть   всю
Лаурианскую систему от разрушенного солнцем Элизиума и многочисленных  лун
Камелота  до  темного,  любимого  кометами  Утгарда.  Говоря  о  хрупкости
голубого мира Фзеации, он получил возможность процитировать строки Гомера,
и она пришла в восторг и просила прочитать ей еще и  спрашивала,  что  еще
написал этот парень, Гомер, и разговор перешел на книги.
     Еда была смешанной, составленной из блюд обеих рас: рыба,  тушеная  в
пискоиде  и  томате,  пирог  с  говядиной  и   шуа,   салат   из   листьев
властергрейна, груши, кофе, сдобренный белым корнем. Дополнением послужила
бутылка вытяжки из него. В конце  еды  Аринниан,  уже  ставший  свидетелем
некоторой легкости поведения Табиты, был  шокирован,  когда  она  закурила
трубку. - Как насчет того, чтобы заглянуть в гнездо? - Предложила  она.  -
Мы могли бы разыскать Драуна. - Ее компаньон был начальником по охране.  В
Центауре она  была  его  помощницей.  Но  положение  чоса  о  рангах  было
одновременно и более сложным, и более гибким, чем у Техников.
     - Что ж, хорошо, - ответил Аринниан.
     Она наклонила голову:
     - Правда согласен? Я бы подумала,  что  ты  предпочитаешь  итрианский
гангут любому месту в этом городе. - Это был единственный  публичный  дом,
предназначенный специально  для  орнитоидов,  гостями  которого  они  были
нечасто.
     Он нахмурился.
     - Я не могу не чувствовать, что таверна - это не самое лучшее  место.
Для них, - добавил он поспешно. - Я не гордец, пойми!
     - Но все же ты не возражаешь, когда люди подражают  итрианам.  Ух-ух!
На двух крыльях не получается! - Она встала. - Давай заглянем  в  пивнушку
Гнездо, выпьем с другом, если встретим его,  почитаем  стихи.  А  потом  -
дансинг-клуб, идет?
     Он кивнул, несмотря на ускорившийся пульс, довольный, что она была  в
радужном настроении.  Никакая  техника  не  могла  позволить  ему  принять
участие в итрианских воздушных танцах, но по полу  можно  передвигаться  в
объятиях другой птицы, и это было почти  так  же  прекрасно.  Но  и  такой
момент навсегда поте