?
   - В девять. Я за тобой зайду.
   - Незачем, спасибо. Я в состоянии дойти сама!
   Превозмогая боль в ноге, Верити старалась идти прямо, чувствуя на се-
бе его взгляд. Оказавшись наконец одна, она поздравила себя  с  победой,
решив, что заслужила бурные овации.
   "Твоя стоическая независимость заслуживает наивысшей похвалы", - ска-
зала она себе самой, падая на стул и массируя лодыжку. А переборов в се-
бе чувство противоречия и согласившись поужинать с сестрой Люка и ее му-
жем, она заслужила звание мученика.
   Но мучиться ей не пришлось. Ужин оказался чрезвычайно приятным. Стар-
шая сестра Люка и ее муж были такими милыми людьми...
   - Так, значит, вы и есть та самая Верити,  о  которой  нам  постоянно
твердит Люк! - воскликнула Карли, с  удовольствием  разглядывая  Верити,
одетую в простую белую блузку и юбку из набивной, цвета мускатного ореха
ткани. - Я так рада с вами познакомиться! - Она тепло расцеловала Верити
в обе щеки и повела ее на веранду, где их ждали несколько человек,  сме-
явшихся над какой-то историей.
   Паблито, заметивший ее на террасе  ресторана,  куда  она  забрела  по
инерции, торжественно провел ее в дальнее крыло отеля, сообщив, что ужин
состоится в личных апартаментах сеньора Гарсии. По крайней мере  там  не
будет неусыпного ока Эллиота, подумала Верити с некоторым облегчением. И
хотя ужин с Люком в его личных апартаментах мог нанести сильный удар  по
ее душевному равновесию, она утешала себя мыслью о том,  что  там  будет
целая компания. Хорошо, что встретила ее Карли, в роли хозяйки.
   Широкая открытая веранда, увитая сочнозеленым виноградником, была ос-
вещена мягким светом круглых настенных светильников. Веранда выходила на
личный пляж Люка, отделенный от общего  плетеным  бамбуковым  забором  и
плотной стеной кокосовых пальм. На веранде стояли тростниковый столик  и
удобные плетеные стулья. Верити тут же усадили, принимая во внимание  ее
больную лодыжку, которую она уже почти и не замечала,  так  как  провела
целый день в шезлонге.
   Радом с ней села Карли, чему она очень обрадовалась. Легкий  вечерний
ветерок шуршал в кронах пальм. В воздухе пахло океаном,  цветами  и  ка-
кой-то ароматной приправой.
   Рауль, невысокий лысеющий человек со смеющимися карими  глазами,  был
морским биологом. Верити потягивала предложенный ей сауэр  и,  болтая  с
Карли, украдкой погладывала на Рауля и Люка, которые, облокотясь на  пе-
рила веранды, оживленно разговаривали о местной подводной фауне. Все го-
ворили по-английски с того самого момента, как она появилась на веранде.
Она вдруг поняла, что видит перед собой совсем другого Люка -  раскрепо-
щенного, смеющегося, чуждого всякой язвительности и цинизма.
   В свободной темно-синей рубашке с коротким рукавом, оставлявшей  отк-
рытыми его мускулистые руки, и в облегающих кремовых брюках, подчеркива-
ющих атлетическую фигуру, он был необычно привлекателен. Верити пришлось
сделать над собой усилие, чтобы оторвать от него взгляд.
   Карли рассказала, что преподает в международной  школе  в  Нью-Йорке,
где они живут с Раулем.
   - Проблема в том, что, хотя мне нравится мой предмет,  эта  работа  -
сплошные стрессы! Мне бы хотелось заниматься тем, что делаете вы, -  до-
бавила она, откидывая со лба короткие волосы. - На всем белом свете ник-
то, наверное, не готовит хуже меня! Может, именно поэтому я  вас  уважаю
еще больше, чем Люк!
   У нее были такие же синие, как у Люка, глаза, только подкупающе  иск-
ренние, и сочный бирюзовый цвет прямого платья красиво оттенял их. У Ве-
риги едва не сорвалось с языка, что от Люка ей, видимо, никогда не  дож-
даться хоть какого-то уважения, но Люк помешал выразить эту мысль:  пос-
тавив радом с ними стул, он уселся, с улыбкой гладя на сестру.
   - Мне показалось или действительно разговор шел обо мне? - спросил он
таинственным тоном.
   - Карли говорит, что уважает меня даже больше, чем ты, - сказала  Ве-
рити с иронией. - Водимо, она не сталкивалась с  тем,  что  тесное  зна-
комство разрушает уважение!
   И хотя это было якобы шуткой,  сопровождавшейся  широкой  улыбкой,  в
воздухе повисло некоторое напряжение, и Карли быстро перевела  взгляд  с
Верити на Люка. Верити от досады даже прикусила губу. Она вовсе не хоте-
ла нарушать теплую дружескую атмосферу вечера и почувствовала себя  глу-
пой, невоспитанной девчонкой... Ну кто ее тянул за язык?!
   - Вы что-то недоговариваете, - мягко сказала Карли. - Если вам так уж
хочется поругаться, не буду мешать! Пойду-ка я поболтаю с Раулем.
   - Не стоит, Карли, - мягко остановил ее Люк, недовольно прищурив гла-
за. - Просто у Верити несколько необычное чувство юмора.  Она  прекрасно
знает, что я ее беспредельно уважаю.
   Глянув на Люка, она даже поперхнулась, коротко  рассмеявшись,  отпила
из бокала и с извиняющимся видом посмотрела на Карли.
   - Простите, это просто шутка. Я вовсе не хотела ставить вас в  нелов-
кое положение, - сказала она с неподдельной теплотой. Ей нравилась  Кар-
ли. Она принадлежала к тому типу людей, которых мы воспринимаем как ста-
рых знакомых уже после десяти минут общения.
   Во время ужина, сидя радом с Верити  за  освещенным  свечами  столом,
Карли сказала ласково:
   - От Люка я знаю о вашем женихе, о том, что произошло год назад. Я не
хотела бы делать вам больно, но позвольте мне выразить свои соболезнова-
ния, Верити.
   - Спасибо. Ничего страшного. Я уже... в норме...
   - Люк ведь был там, когда это случилось?
   - Да... он... я... мы оба были... - Верити замолчала, сделала  глоток
вина и почувствовала, что Люк тоже потерял нить разговора с Раулем.
   - И с тех пор вы поддерживаете отношения.
   Это, видимо, помогает.
   Верити уставилась на Карли широко раскрытыми глазами.
   - Поделиться мыслями с тем, кто в курсе твоих бед,  -  пояснила  свою
мысль Карли, удивившись реакции Вериги.
   - Да, конечно...
   Заметив ее растерянность, Карли рассердилась на саму себя:
   - Извините, видимо, я вмешиваюсь не в свои дела! Вам,  наверное,  еще
трудно говорить об этом: вы, должно быть, очень  любили  своего  жениха.
Извините, Вериги...
   - Расскажите мне лучше о вашей жизни в Нью-Йорке, Карли, -  попросила
Вериги в отчаянной попытке сменить тему разговора и ощущая на себе  про-
низывающий взгляд Люка, сидевшего напротив нее за столом.  -  Верно  ли,
что в Нью-Йорке чувствуешь себя одиноким? Вы не тоскуете по  родине?  Вы
единственные из всех Гарсия, кто там обосновался? Или  у  вас  там  есть
родственники?
   Карли улыбнулась и посмотрела на Рауля.
   - Нью-Йорк - это такая этническая каша... Поэтому мы  не  особенно-то
тоскуем по родине, не так ли, саго?
   Рауль покачал головой.
   - Карли родом отсюда, - сказал он, - а в Нью-Йорке  много  доминикан-
цев. Они привезли с собой свою культуру, даже меренге. Как бы то ни  бы-
ло, Карли больше не Гарсия, - добавил он просто, улыбаясь  Люку.  -  Она
Сантана.
   Верити вежливо улыбнулась, но в голове у нее все смешалось.  Сантана?
Да нет, видимо, простое совпадение. Как после такого обращения  Люка  со
своей женой между двумя семействами могли сохраниться дружественные  от-
ношения? Ее смятение не прошло незамеченным для Люка. И он в конце  кон-
цов пришел ей на помощь.
   - Рауль - двоюродный брат моей бывшей жены Хулиетты, - сказал он  ре-
шительно.
   Верити, как громом пораженная, придвинула к себе нож и вилку и  отки-
нулась на спинку стула. Ее тарелка была еще наполовину полна. Жаркое  из
цыпленка с тропическими фруктами и специями (sancocho de polio, как ска-
зала Карли) было просто восхитительно. От одного вида этого блюда у кого
угодно потекли бы слюнки. Но Верити потеряла всякий аппетит.
   Карли дотронулась до ее руки с едва заметной смешинкой в глазах.
   - Вас удивляет, что Люк  поддерживает  родственные  отношения  с  се-
мейством Сантана? - тихо спросила она и пояснила: - Ну, прежде всего,  я
единственная сестра Люка, и Люк любит меня, а поскольку я жена  Рауля  и
тут  уж  ничего  не  поделаешь,  то  мы  по-прежнему  остаемся  хорошими
друзьями.
   - Боюсь, что я не совсем понимаю... - медленно произнесла Верити, со-
вершенно сбитая с толку, не в силах оторвать взгляд от Люка, сидевшего с
непроницаемым лицом.
   - Верити мало интересуют наши семейные драмы, Карли,  -  вмешался  он
наконец, и предостерегающие нотки прозвучали в его  голосе,  но  старшая
сестра не обратила на это никакого внимания.
   - Кровь не водица, Верити, - продолжала она, - и все  мы  сожалеем  о
нынешнем жалком существовании Хулиетты. Только ее отец, Федерико де Сан-
тана, продолжает идеализировать свою дочь после того, как  отвратительно
она поступила с Люком!
 
 
   ГЛАВА ШЕСТАЯ
 
   - Извини, - с трудом произнесла Верити после долгого  и  напряженного
молчания, когда он провожал ее. - Видимо, мои  источники  информации  не
заслуживают доверия. Мне кажется, я... сделала неправильные выводы...
   - Да что ты? - голос Люка был угрожающе мягок. Она уже поняла:  когда
он так говорит - жди гнева. Но ей хотелось быть честной до  конца.  Ведь
она уже на собственном опыте знала, насколько тяжело выслушивать неспра-
ведливые обвинения в аморальности. Едкие замечания Люка по поводу ее не-
верности, якобы проявившейся год назад во Флориде, были для нее как  нож
в сердце. И если уж она приняла за чистую монету какие-то сплетни и сос-
тавила неправильное впечатление о Люке, то сейчас считала  своим  долгом
исправить положение, насколько это было возможно, хотя и чувствовала се-
бя очень неловко...
   - Я ненавижу сплетни, - продолжала она упрямо, - но тогда мне показа-
лось, что это правда.
   - Ну-ну... А вот почему? Потому, что я  похож  на  человека,  который
запросто может выбросить на свалку жену, совершившую  небольшой  просту-
пок?
   - Нет, не поэтому. - Ей опять приходилось неуклюже защищаться. Люк  -
невыносимый человек. Но не менее невыносима и сама ситуация. Как же  так
получилось, что она приняла за чистую монету какие-то сплетни? Если  то,
что ей сегодня рассказывали, правда, значит, все, что она слышала до то-
го, было полным вымыслом. А может, она просто хотела поверить в  худшее,
надеясь избавиться от собственного чувства вины перед Эдвардом?
   - Так, значит, сейчас ты готова пересмотреть свое мнение обо мне? Как
великодушно с твоей стороны!
   В его голосе звучала холодная насмешка.
   - Люк, пожалуйста...
   - Ну, если уж ты так любишь сплетни, может, дослушаешь всю эту  омер-
зительную историю до конца, Верити?
   Они стояли под тенью пальм около ее домика. Его освещенное луной лицо
было напряженным и сердитым.
   - Люк, я хотела попросить у тебя прощения, но ты все настолько услож-
няешь... - начала было она тихим голосом, но он резко ее оборвал:
   - Тогда не извиняйся! Ты не обязана была мне доверять, как и я  тебе.
Мы, видимо, принадлежим к той категории людей, которые не вызывают к се-
бе доверия с первого взгляда!
   Она сглотнула слюну и, пытаясь  не  потерять  самообладания,  вонзила
ногти в ладони. Растянутые связки еще болели, и она оперлась на здоровую
ногу, незаметно потирая о нее лодыжку.
   Не так-то легко  доверять  человеку,  который  может  причинить  тебе
боль... С людьми, имеющими меньше  шансов  навредить,  разочаровать  или
бросить, значительно проще... Вдруг сообразив, о чем думает, она чуть не
поперхнулась. Неужели дело именно в этом?
   - А что на самом деле произошло. Люк? С твоей женой?
   Этот вопрос, заданный дрожащим голосом, вызвал у него  короткий  сме-
шок.
   - Тебя все-таки интересуют подробности этой  отвратительной  истории.
Вериги? Я почти в этом не сомневался.
   - Люк, ты несправедлив.
   - Возможно. - Он вдруг перестал сердиться. Едва дотронувшись рукой до
ее щеки, он отвернулся. - Извини, но сегодня я что-то  не  в  настроении
рассказывать о перипетиях моей злополучной женитьбы.  Отправляйся-ка  ты
спать, Верити. Увидимся завтра.
   Она поколебалась, гладя на его упрямый профиль.
   - Мне понравились твоя сестра и ее муж...
   В его взгляде опять промелькнула насмешка.
   - Значит ли это, что ты поедешь с нами завтра?
   - Да.
   - Хорошо. Que duermas bien.
   - Спокойной ночи, Люк.
   Она медленно двинулась к освещенной террасе, ощущая на себе его неот-
рывный взгляд. Он даже и не попытался пойти за ней следом, чего, как она
вдруг с горечью поняла, ей очень хотелось. Хотелось, чтобы он  доверился
ей... хотелось... хотелось... нет, она сама не знала, чего ей хотелось.
   Уже у дверей она обернулась, но Люка не было. Сердитая и разочарован-
ная, она долго не могла заснуть.
   Ей снился матч по поло. Цокот копыт, пыль,  возбуждение,  напряжение.
Затем  знакомые  образы  как-то  расплылись,  и  ею  овладело   странное
чувственное возбуждение. Она оказалась в теплых объятиях какого-то  муж-
чины, ритмически двигаясь с ним в танце по какому-то неправдопобному по-
лю для игры в поло... Они были одни, хотя вокруг них продолжалась напря-
женная игра и сидели зрители.
   Это были руки Эдварда, она была почти уверена, она танцевала с Эдвар-
дом, и его близость разжигала в ней огонь желания. Но тут вдруг она уви-
дела всадника, с топотом скакавшего к ним. Лица его не  было  видно  под
шлемом. Высоко поднимая клюшку, он летел прямо на них, и  они  бросились
на землю. Всадник едва успел свернуть и, перелетев через голову  лошади,
с грохотом ударился о землю и замер без движения...
   Она склонилась над ним и, плача, прижала его голову к себе, но  когда
увидела его лицо - это был Люк, а не Эдвард. Не переставая стонать,  она
все повторяла во сне его имя и падала, падала на колени возле  бездыхан-
ного тела... Вериги резко села на кровати. Простыни были мокрыми от  по-
та. Вся дрожа, она несколько секунд смотрела в темноту,  затем  включила
ночник и откинулась на подушку. Уже несколько месяцев, как она не видела
кошмаров. А теперь даже при свете жуткие видения стоят у нее перед  гла-
зами! Ей всегда стоило труда освободиться от навязчивых страхов, особен-
но в темноте.
   Почему в предрассветные часы мы особенно беззащитны? Почему даже нез-
начительные проблемы начинают казаться непереносимыми?  Именно  в  такие
моменты ей особенно недоставало матери, хотя отца она тоже очень  любила
и страдала без него...
   Тоска по матери, однако, была какой-то особенной, первобытной.  Поче-
му? Этого она не знала... Отец был военным, и родители ее постоянно  ко-
лесили по свету, надолго оставляя ее в интернате. Столь памятные прогул-
ки на природе были редкостью. Может быть, именно поэтому она сохранила о
них столь живые воспоминания?
   Она так и не узнала по-настоящему свою мать, детская привязанность  к
ней не успела перерасти в дружбу. Многие ее сверстницы  с  удовольствием
ходили со своими матерями по магазинам или в кафе,  откровенничали,  де-
лясь своими радостями и находя утешение в горестях, и она всем им  зави-
довала...
   Временами, думая об этом, она чувствовала себя преданной,  брошенной,
и это злило ее. Но почему? Разве можно сердиться на родителей за то, что
они погибли?
   Повертевшись без сна еще какое-то время, она встала, налила себе ста-
кан лимонного сока, вышла на террасу и села в шезлонг.
   Утешение она находила в работе. Стоило же ей остаться наедине  с  со-
бой, как она тут же начинала себя жалеть. Может, именно этого и  добива-
ется Люк? Может, именно так он хочет наказать ее за неверность  Эдварду?
Может, весь смысл этих двух недель заключался именно в том, чтобы  выда-
вить из нее эти воспоминания и тем самым отметить день смерти Эдварда?..
   - Ты что-то бледна. Вериги, - сказала ей утром Карли в машине,  когда
они ехали вдоль побережья. - Как ты себя чувствуешь?
   - Ничего, просто я плохо спала, - призналась Вериги,  любуясь  пробе-
гавшим мимо пейзажем. После безжалостного самоанализа  в  предрассветные
часы ей вовсе не хотелось никуда ехать, но обижать  Карли  она  тоже  не
могла. Перспектива провести целый день всего лишь в одном футе от  Люка,
на переднем сиденье его машины, вовсе ее не воодушевляла. Внутренне  она
была напряжена до предела и ощущала присутствие  Люка  каждой  клеточкой
своего тела, в любой момент была готова вступить в схватку с ним или бе-
жать без оглядки...
   Погода как нельзя лучше  соответствовала  ее  настроению.  Они  ехали
вдоль пастбищ, плантаций сахарного тростника и  кокосовых  пальм.  Целые
груды проросших орехов лежали на земле. Солнце немилосердно жгло ее пле-
чи, и она хвалила себя за то, что сообразила надеть блузку не  с  самыми
короткими рукавами. Они ехали по кромке сочно-синего Атлантического оке-
ана и наблюдали, как на горизонте собираются грозовые тучи.  Видимо,  на
северо-востоке бушевал тропический  ливень.  Ощущение  было  такое,  что
вот-вот разразится шторм.
   - Боюсь, скоро начнется дождь, - заметил Люк, на  секунду  перехватив
ее взгляд. В плотно облегающих синих джинсах и синей джинсовой рубашке с
открытым воротом он сегодня выглядел еще более мужественным,  еще  более
привлекательным, чем обычно. Короткие рукава обнажали мощные бицепсы.  С
трудом оторвав взгляд от его мускулистой руки,  переключавшей  передачу,
от загорелой шеи и густых черных волос, она  сложила  руки  на  коленях.
Пальцы ее беспокойно двигались, и она вдруг сообразила, что беспрестанно
ерзает и мнет серо-зеленую ткань шортов. Чтобы скрыть свою  нервозность,
она поскорее спрятала руки.
   - Подумаешь... Не растаю, - ответила она с показной веселостью, наде-
вая темные очки в надежде хоть как-то скрыть свое возбуждение.  Люк  ка-
зался сегодня еще более насмешливым и
   гипнотизирующим, чем обычно. - Вчера Сара сказала  мне  по  телефону,
что в Лондоне вот-вот пойдет снег! - добавила Вериги неестественным  то-
ном, оборачиваясь к Карли и Раулю. - Не верится, правда? И это в середи-
не апреля!
   - А я люблю тропические ливни, пусть льет хоть каждый день! - рассме-
ялся Рауль.
   День оказался очень насыщенным. Карли хотелось проехать по всем  зна-
комым местам, прежде чем они отправятся на Ямайку. Сначала они  побывали
в Кабарете, посмотрели, как мчатся и прыгают на волнах серфисты.  Оттуда
отправились вдоль берега к лагуне Гри-Гри и на лодке проплыли  по  узким
петляющим проходам между серыми корнями мангровых  деревьев.  Дождь  все
никак не начинался, и воздух становился все тяжелее и тяжелее,  а  гори-
зонт - все темнее. Вериги никак не могла сбросить с себя  напряжение,  с
которым проснулась еще утром.
   В Сосуа после аппетитнейшего обеда из моллюсков и  различных  салатов
компания разделилась. Люк пошел навестить  своего  друга,  занимавшегося
разведением лошадей, а Вериги отправилась с Карли и  Раулем  по  местным
магазинам сувениров.
   Занятая своими мыслями, Верити не сразу сообразила,  что  потерялась.
Переходя из магазинчика в магазинчик и покупая экзотические  тропические
фрукты, чтобы затем, вернувшись в отель,  поэкспериментировать  с  ними,
она вдруг оказалась одна на бедной окраинной улочке.
   Верити остановилась в нерешительности, однако, увидев  базарную  пло-
щадь и охраняемый, как принято здесь, вооруженными солдатами передвижной
банк, где они обменивали американские доллары на доминиканские песо, она
успокоилась: цивилизация где-то совсем близко.
   Внимание ее привлек парнишка, продававший ананасы, и на  ломаном  ис-
панском она спросила цену.
   - Un peso*, - широко улыбнулся ей  маленький  продавец,  перебрасывая
ананас с одной руки на другую и с поразительной точностью орудуя  устра-
шающего вида ножом. Несколько секунд - и ананас оказался разрезанным  на
тонкие кусочки, а мальчик галантным жестом протянул ей ломтик на  чистом
листе бумаги.
   - Gracias! - восхищенно поблагодарила Вериги и, не подумав, протянула
мальчику два песо, но тут же раскаялась в своем поступке, заметив на се-
бе внимательные взгляды стоявших неподалеку женщин. Как это она  забыла,
что Доминиканская Республика - все же "третий мир",  где  люди  усиленно
торгуются, а не бросают деньги на ветер, как будто о